21-22 сентября 2015

Сутки на поездку в Москву не выпали полностью. На этот раз просто подвела правая нога, которую не долечил, занявшись ей в самом начале сентября. У протезиста задержался на несколько минут, и попрощался до следующего понедельника, времени, когда мой протез будет готов и начнётся коррекция. По возвращении из Москвы тут же продолжил лечение ноги, а утром следующего дня уже сел на велотренажёр. Впервые зашёл в сарай, выйдя из остеклённой двери веранды, по чистой, аккуратно уложенной плитке, где также впервые после единственного выезда в конце апреля притронулся к своему велосипеду, на котором ездили почти все родственники Миши, помимо его самого, от отца до 13-летнего крестника. Это значит, что в ближайшее время сам начну выезжать потихоньку, возможно с камерами. Начал день с приведением в порядок отбившегося от рук ноутбука и чтения дневникового материала, когда-то перечёркнутого. Опыта, которого набрался в течение этого летнего сезона, пожалуй, должно хватить для того, чтобы худо, бедно справиться с любой поставленной задачей, а иначе зачем столько времени просидел, не жалея глаз своих и всего бренного больного тела, вышедшего из-под контроля. День выдался пасмурный и немного прохладней вчерашнего солнечного дня, но бабье лето продолжаются своим чередом. Грибов по-прежнему невпроворот, сливы и яблоки тоже пока не переводятся. Людей, оставшихся доживать сентябрь на природе, не более 10%, а к началу октября останутся только те, кто намерен здесь зимовать. У меня, если буду регулярно топить печь, лето продолжится до следующего лета, но для этого надо будет пережить завершение ремонтных работ. Ребята уезжают праздновать Курбан-байрам (3 дня) плюс неделя заслуженных выходных и отгулов. Так что раньше середины первой недели октября-месяца они не появятся. Тем лучше. Я уже смирился с неизбежным капитальным ремонтом, лелея в глубине души надежду, что под полом в моей комнате лаги и венцы не прогнили так, как в прихожей и, очевидно, в душевой, совмещённой с туалетом! Смирился, успокоился и вернулся к своим проблемам, связанным с извлечениями ранних воспоминаний. Как в очереди к зубному врачу, зная, какая экзекуция  ожидает, не слишком тороплюсь, хотя отступать уже некуда. Осеннее равноденствие, прекрасная погода обещает продержаться, по меньшей мере, ещё неделю до очередной поездки в Москву.
октябрь 1968 продолжение
Медленная вода детства, где «цвет переходит в запах», медленно подступает к самым глазам, наплывает, как сон наяву. Но как взять у него, своего родного и близкого ту часть природы, которая если ещё и неокончательно отмерла, то сделалась чужой и недоступной?! Да, конечно, память несколько отягощает воображение, да и наклонности меняются, не говоря уже о несоизмеримости масштабов мифа и реального воспоминания. Грязные, испачканные землёй руки, которые ничуть не мешают ребёнку, досаждают взрослому. Всё детство возился с щенками, котятами, собаками и кошками, интересовался животными и растениями, встречающимися по ходу существования. Всё, что летало и ползало, пугало и умиляло. Созерцание внешней природы было начальными ступеньками, ведущими к духовному созерцанию внутреннего мира. А первые связные ощущения извлекал из общения с людьми и животными. Любил запах псины, запах хлеба, поглощаемого щенками. Тепло коров и лошадей просто притягивало, обладая неким магнетизмом. И так до магических свойств земли и воды, огня и неба днём и ночью, светил, явлений природы. Теперь, когда пишу лирические опусы, остро чувствую нехватку животного тепла, полного поглощения созерцательным интересом и вниманием, которое полярно отличается от детского самозабвения в играх и открытиях частного характера. Одного мастерства, доведённого до виртуозности, всегда будет мало. Надо быть поэтом до кончиков ногтей, дабы не потерять, не расстратить литературной фразой то самое счастливое живое, что каким-то чудом сохранила память! Я и в живописи откликаюсь сразу на её детское выражение художественного впечатления, живо реагируя, скажем, на тёплые солнечные блики на холодном белом снегу. Возможно, страдаю от философского холода ума, гордой музыки печали. Иногда хочется, чтобы набитая чужими ненужными знаниями голова отпускала погулять сердцем, поплавать в счастливой воде непроизвольных воспоминаний, дыша «первым воздухом» незабываемых ощущений! И на том же уровне прояснить отношения с живописью, музыкой, прочими искусствами, способными потрясти, озарить, наполнить неизведанным, дать импульс движению собственной души. Далее, пропуская частные случаи и личные примеры выяснений своих отношений с музыкой и живописью. И вся эта сбивчивая речь лишь для одного, чтобы освободить себя от всего лишнего до того блаженного состояния незнания при постижении предмета, чтобы ещё ближе соприкоснуться с детством. Продолжение следует.