Не баламуть людей, Володька!

Не баламуть людей, Володька! -  так, по словам нашей бабушки Пелагеи Тимофеевны Тишиной (Колотилиной), она отчитывала молодого Владимира  Ульянова.
Да могло ли это быть?
Мы, её внучки Лида, Нина, Тамара и Светлана, когда собираемся вместе, обязательно вспоминаем бабушку и её  рассказ о встрече с Лениным и всегда задаёмся вопросом: - А было  ли это на самом деле?
 А если   встреча  бабушки и Владимира  Ульянова  всё-таки  состоялась,  то интересно бы знать, когда это случилось. Как могла простая крестьянка называть молодого Ленина Володькой? Бабушка часто упоминала отца  Ленина  Илью Николаевича. Откуда она могла его знать?
 На эти вопросы ответила бы  бабушка, но она  давно  умерла(в 1954 году) на девяносто первом году жизни. Рассказ же её мы слышали в 1946 году.  Тогда мы были детьми, и нам было  интересно и удивительно знать, что бабушка  разговаривала с  самим Лениным.
 
Собирая факты о семье   нашего деда Якова Никитича Тишина,  я выяснила, что  бабушка родилась в 1864 году в селе  Большая Усть-Урень Карсунского уезда Симбирской губернии.   Её отец Тимофей Колотилин,  когда-то крепостной,  получил вольную  и сумел разбогатеть так, что стал одним из  сорока зажиточных хозяев села Большая Усть-Урень.   Замуж   бабушка вышла за Якова Тишина, племянника одного из самых  богатых крестьян в селе.  Так что бабушка не была  уж совсем  простой крестьянкой; она принадлежала к среде  самых   значительных сельчан.

В 1866 году в Большой  Усть- урени была основана земская школа за счёт  средств крестьян.    Отец Ленина Илья Николаевич Ульянов -  инспектор народных училищ  Симбирской  губернии  посетил  эту школу в 1870 году( об этом написано в одной из  статей о  селе Большая  Усть-урень).   Почему бы не предположить, что зажиточный Тимофей Колотилин  и богатый Иван Гаврилович Тишин  были  одними из тех, кто делом  и деньгами помогали Илье Николаевичу   создавать школу и, может быть,  имели с ним  личные  контакты: например, снабжали большую  семью Ульянова (дворянина, действительного статского советника)  мясом, зерном, молочными продуктами и пр., а маленькая Пелагея  могла с отцом  Тимофеем Колотилиным приезжать в Симбирск  к Ульяновым, где дети хозяина были её сверстниками.
   
-Да, фантазёрка она! Не могла она так разговаривать с Лениным и называть его Володькой,- говорила старшая из нас Лида.
-Но откуда она взяла, что Владимир  у них «маленький и картавый»?  - противоречила  ей Нина.
Мы  до сих пор не хотим расстаться с семейной легендой о том, что бабушка Пелагея однажды говорила с Лениным и называла его Володькой, и   цепляемся за любые доводы, чтобы  поверить, что она говорила нам правду.

Да, бабушка любила сочинять,   рассказывать нам сказки и небылицы, страшные истории, – и это мы запомнили на всю жизнь!  Перед сном, зимой  во время войны, когда в доме из-за экономии  керосина не зажигали  лампу, мы собирались в бабушкиной комнатке и слушали её рассказы об оборотнях. Страх охватывал нас во время бабушкиных рассказов. Например,в селе повадился вор красть зерно из амбара Ивана Гаранина. Сыновья  Ивана стали  дежурить по ночам, чтобы выследить вора. И выследили!   Однажды  они увидели, как  в полночь вышла соседка из дома и быстрым шагом пошла  прямо к амбару Гараниных.  Там она превратилась в свинью и давай рылом рыть проход под стеной, а потом  шмыгнула через  него в амбар.  Через какое-то время свинья вышла из амбара,  зарыла проход и вновь обернулась соседкой, только теперь на плече у неё был мешок с зерном. Не успела  она дойти до дому, как пуля достала её и ранила в руку. На утро вышла соседка во двор, а рука-то у неё перевязана, и лицо бледное, как у мертвеца. Двор, амбар ярко рисовались в воображении голодных, плохо одетых ребятишек,  из-за войны лишённых каких- либо развлечений и даже книг.  Через  более, чем пятьдесят лет  я оказалась  на родине  прадедов  и, заходя  в очередной двор,  ловила себя на мысли, что невольно пытаюсь   определить: -  а не тот ли это двор и  не тот ли это амбар из бабушкиного рассказа об оборотнях.
 
О встрече  с молодым Владимиром Ульяновым бабушка рассказала, когда к нам  заехал   её земляк  Глебов. Было это в 1946 году. За чаем из сухой морковки бабушка и Глебов говорили о своей родной деревне, о земляках, павших в только что закончившейся  войне. 160  устьуренцев сложили головы, а имена–то  -  всё родные! Только Тишиных - шесть имён!
 Вспоминали  раскулачивание в последние годы перед войной: - «Разбой - хуже Стеньки Разина!».
-Это как же так?!  Из родного дома выгнать и заставить жить в бане! И управы на них никакой не было!  - возмущалась бабушка. .
 
Бабушка ахала и охала, когда   узнала про Варакиных, её родственников по мужу. Она долго не могла успокоиться и всё повторяла:
- Вон из дому, с  грудным ребёнком, да и  старшие  мал - мала меньше! В мороз  порушить  окна!  Конюховская,  видите ли, им нужна! А Анне куды  итти с робятами?! А кто заправлял?  - голь перекатная! Бездельники да  лентяи!

Кончиками  платка  она то и дело вытирала слёзы, когда гость рассказал ей о Павлове Степане Михайловиче, родственнике Тишиных.   В 1938 году, он был   сослан в Казахстан, где ослеп.    Ему  удалось получить справку об освобождении и  с большими трудностями и лишениями добраться до Большой Усть-урени. Старый, слепой и больной, он, боясь навредить семье, не остался у дочери, а попросился к родственнику  Ильичову. Там целыми днями он лежал  на печи и готовился умереть на родине. Но однажды за ним пришли.
 – Собирайся, - сказали ему.
 -У меня ведь справка есть.  Меня отпустили, - умолял слепой старик.
Но ни справка, ни слёзы немощного старика не помогли.   Односельчане  Коновалов, Фролов стащили его с печи и  повели в волость. По дороге он и помер.

-  Вот  чаво  наделали!-  сокрушалась бабушка.  Друг друга  поедом ели! А ведь я говорила Володьке Ульянову: - Не баламуть людей, беды не оберёшься!
- Бабушка, ты знала Ленина?  Это правда? – мы с нетерпением спрашивали её, когда гость ушёл.
- Володьку-то Ульянова? Как же, знала. Он ведь наш,  симбирский!   Удумал чаво!!   Жизнь людям переменить!
- Расскажи, бабушка, как ты с ним говорила.
- Да как говорила?  Да вот как с вами сейчас.  Ехали мы уж порожними с ярмонки.  К вечеру гроза занялась. Вдруг стало тёмно, как  к  ночи, и ветер подул. А потом  гром, да с молнией, и дождь полил, как из ведра. Светопреставление, да и только! Дорога шла через сад, мы и свернули  к беседке, чтобы схорониться от  грозы. Вот тут-то и увидела я  Ульянова.  Он с урядниковым  тоже прятался от  дождя. Я так и обмерла. Да  ведь это сынок Ильи Николаевича - средний.   Молодой ещё, а уже лысоват, да и ростом не удался,- маленький.  Ну, я к нему.  А он мне: - Здравствуй, Пелагея!
- Здравствуй,- говорю ему. Это  что-же, таперь  ты каторжный?  - спрашиваю его. А он только ухмыльнулся. Ну, я ему и высказала всё.
 - Что ж ты родителев позоришь, мать не жалешь! Мало  ли она испила?   Народ бузыкашь, а сам не знашь, на каки подвиги он будет позывать. Ты брось это, Володька, не баламуть людей!  Беды не оберёшься беды!
   
 Бабушка знала, о чём  говорила. В селе была суконная фабрике Григория Андреевича Кузнецова  на ней,случалось, рабочие  бунтовали. Доктрина Ленина - «привнесения сознания» в пролетариат,  который «не революционен и склонен к экономическим требованиям», - начинала  обретать  действенный характер. Кто знает, может быть и среди двухсот рабочих   суконной фабрики в Усть - Урени  были умы, готовые пойти за Ульяновым, чтобы «свалить абсолютизм» и  добиться революции.   А крестьянское сознание устьуренцев противилось этому и видело огромную  угрозу для существования хозяев на земле.
 Так ли или иначе, но наша бабушка, если верить её словам, призывала  молодого Ленина бросить его затею, пожалеть свою мать, которой, действительно, пришлось  многое пережить ( казнь старшего сына Александра, смерть мужа и т. д.).

  Бабушкиному рассказу я, двенадцатилетняя школьница, поверила  полностью  и на следующий день  сказала  учительнице:
- А моя бабушка знала Ленина. Она ведь тоже из Симбирска.
  Не прошло и  двух дней, как к нашему дому подкатил тарантас, из которого выпрыгнули две женщины с портфелями. Они  направились к калитке и дёрнули  кольцо. Калитку открыл  наш папа, Михаил Яковлевич Тишин.
- Вам кого? – спросил он.
- Нам нужна бабушка Тамары Тишиной, ученицы школы №1.   
- А в чём дело? Я отец Тамары.
-  Тамара в школе  сказала, что  её бабушка знала Ленина. Мы работаем в  газете «Приуралье» и хотели бы поговорить с бабушкой.
Отец помолчал, посмотрел на женщин и сказал:
- Извините, но она сумасшедшая.
  Он вежливо проводил женщин до тарантаса, как бы боясь, что они могут вернуться.
 О разговоре  папы с работницами газеты я узнала через много лет от своей мамы Натальи Николаевны Тишиной. Папы не было в живых, и узнать, почему он назвал свою мать сумасшедшей, было невозможно. Хотя, зная отношение отца к  советским  порядкам,  можно и догадаться, почему он так сказал.
  А мы по-прежнему гадаем, - правда ли, что наша бабушка Пелагея Тимофеевна Тишина  призывала молодого Ленина  бросить   "баламутить людей"  и не готовить революцию.
Санкт - Петербург, 1916год