Successeur. Глава 2

Большая синекрылая бабочка опустилась на алую розу, хлопая полупрозрачными крыльями. Цветок плавно качал головкой от дуновения ветра, неслышно шелестевшего в ярко-алых лепестках. Лучи закатного солнца золотили темно-зеленую траву, а колючие лесные тени тихо подбирались к особняку.
Бабочка вспорхнула, вспугнутая топотом – мимо цветка сдержанным галопом пронеслась темно-гнедая лошадь. Подняв за собой столб пыли, она остановилась, неумело осаженная молодым всадником. Рядом с темной кобылой остановился светло-серый молодой жеребец, управляемый Корином. Конь жевал железо и нетерпеливо бил копытом, вертясь на месте. Всадник ровно сидел в седле, уверенно держа повод; он улыбался, а его светлые волосы слегка растрепались от быстрой езды.
- Алэр, ну как тебе галоп?
- Ох, мсье Готьер, - выдохнул запыхавшийся мальчик.
Корин видел, как слабо дрожат его тонкие руки, быстро вздымается грудь, но на лице сияет радостная улыбка. Алэр поудобнее сел в седло и стал перебирать пальцами повод, потупив взгляд.
- Так быстро…
- Ты ещё немного неуверенно держишь себя, - улыбнулся граф. – Лошадь чувствует и тоже волнуется, ей передаются все твои чувства, эмоции и, может быть, мысли. Она не чувствует тебя на себе, потому что ты ещё маленький и легкий, но она чувствует железо во рту. Будь осторожен с поводом. Выпрями спинку, как я тебя учил… вот… и голову подними, не смотри ей под копыта, там ничего интересного. А теперь подбери повод. Готов?
Алэр гордо вскинул голову, сев в седле ровнее, прижал к себе локти и набрал нужную длину повода. Он судорожно выдохнул и быстро кивнул.
- Будь уверен, ты хорошо сидишь и крепко держишься, - сказал Корин. – Старайся держаться рядом со мной – поедем не быстро.
Он развернул своего жеребца и, подобрав его, причмокнул. Конь с дыбков поднялся в галоп, четко выбивая дробь по лесной дорожке. Под вспотевшей серебристо-серой шкурой перекатывались напряженные мышцы, лошадь фыркала и то подбирала голову, то выпрямляла шею, пытаясь вырвать у всадник повод.
Готьер сдерживал коня, но видел, как не терпится ему удариться в безудержную скачку.
Рядом, быстро перебирая ногами, шла скорым кентером темно-гнедая кобыла Алэра, передерживаемая им. Она очень суетилась и волновалась, как маленький жеребенок, впервые выпущенный с табуном в поле. Лошадь то и дело пыталась перейти на рысь, отчего и ход был неровный, скомканный и выбивал Алэра из седла.
- Дай ей повод, дай! – крикнул ему Корин, следя за своим учеником. – Смотри, как просит, не бойся. Держись в седле ровно.
Алэр быстро кивнул и дал своей лошади больше свободы. Она сразу ускорилась, уверенно отбивая копытами такт, фыркала и мотала головой. Подобрав круп и сменив ногу, кобыла пошла увереннее, не особо торопясь, словно сама не хотела пугать своего маленького наездника.
Скоро кончился лес, и всадники вылетели в открытое поле. Осадив коней и отдав им повод настолько, что лошади могли схватить на ходу немного травы, они прогулочным шагом шли в сторону особняка.
Граф по дороге что-то разъяснял Алэру, иногда показывая руками, чтобы было понятнее, а тот кивал или уточнял, иногда следя за своей посадкой и положением ног.  Корин любил его за любознательность и покладистость - он никогда не пререкался, а если что-то не понимал, то обязательно спрашивал. С ним можно было вечерами сидеть у камина и обсуждать книгу, которую мальчик прочитывал накануне. Готьер позволял ему свободно ходить по всему дому, даже заходить в кабинет в любое время, что не позволялось абсолютно никому. Было интересно прогуливаться с ним утром где-нибудь в лесу, рассказывать о балах, тайком учить его танцам, совершать конные прогулки.
Так, совершенно незаметно и быстро, пролетел один месяц лета. Корин старался не забывать о том, что ему скоро ехать на прием к Дюран, куда он, конечно же, не особо хотел попасть. Это нарушило бы его тихое течение жизни, ведь из-за женщин, как говорил он сам, покоя не будет даже на том свете.
Спрыгнув с коня, Готьер поправил растрепавшиеся волосы и ослабил подпругу.
- Мсье Готьер, оставьте, я расседлаю, - сказал Алэр, привязал свою кобылу и подбежал к нему.
Аристократ  кивнул и, оставив ему коня, прошел через конюшню в сад.
Алэр огладил светло-серого жеребца, поцеловал его в нос и улыбнулся. Он любил ухаживать за этой лошадью, отличавшейся от его кобылки. Серый жеребец его завораживал и манил, как всякая редкая красота привлекает взгляд любителя.
- Ох, ну ты и резвый, - ласково сказал он, снимая с него седло. – Все норовишь поскакать, сразу видно - молодой, глупый.
Жеребец фыркнул и опустил голову, хватая губами сочную траву, он жмурился от лучей заходящего солнца и отмахивался серебристым хвостом от мух. Ему и дела не было до того, кто расседлает его сегодня: конюх ли, Алэр или же сам хозяин, на которого он был очень похож повадками, как и всякое животное.
Расседлав его, Алэр обхватил его морду рукой и повел в конюшню, где храпели и жевали свежее сено остальные лошади.
Приглушенный хруст, запах пыли и сена, пролетавшие под потолком ласточки и тихое пофыркивание – за все он любил это место. Здесь вечерами слышны были ночные серенады какой-то лесной птицы, а в рассыпухе возились и пищали мыши. Ночь здесь была загадкой, тайной, к которой нежно прикасаешься, которая завораживает и манит, но которую невозможно разгадать. Лишь серебристая луна да холодно-синие звезды знают, о чем поет в крыше ветер, убаюкивая коней.
Алэр счастливо улыбнулся и задвинул железную щеколду, глухо скрипнувшую и нарушившую сладкую тишину.
- Алэр!
Он вздрогнул и обернулся, совершенно не ожидая резкого оклика. Увидев своего брата, мальчик вздохнул и пошел к нему навстречу.
Высокий парень стоял у тяжелых конюшенских дверей, с ленивым пренебрежением осматривая все вокруг. Алэр за то его и недолюбливал, но, как всякий младший возрастом, проявлял уважение и не смел делать замечания.
- Годард, я немножко занят, - ответил он тихо, подошел к своей кобыле и потянул за подпругу.
- Ты опять в лесу катался? – спросил он, колупая пальцем доску.
- Меня мсье Готьер учил галопу, - ответил Алэр и улыбнулся, погладив лошадь. – Мы сегодня хорошо поездили. Спасибо.
Годард фыркнул и недоверчиво посмотрел на младшего брата, поцеловавшего кобылу в бархатисто-темный нос.
- Этому Готьеру надо от тебя что-то, лучше бы ты был с ним осторожен. Я никогда не вижу тебя за делом. Чем ты занимался вчера вечером?
Алэр подавил тяжелый вздох и не стал смотреть на брата, занимаясь лошадью. Он взял гребень и стал осторожно чесать длинную гриву, придерживая и поглаживая руками.
- Вчера вечером мы с мсье Готьером…
- Опять! – он всплеснул руками и нервно цокнул языком. – Готьер то, Готьер сё!
Алэр вздрогнул, едва не выронив гребень, и потупил взгляд, стараясь не обращать внимания на это пренебрежительное отношение к владельцу дома и огромного количества земель. Его ужасно злило такое отношение к тому, кто очень хорошо заботится не только о нем, но и о всей его семье.
- Но он же не делает мне ничего плохого! – воскликнул он, обиженный словами брата. – Он дает мне интересные книги, учит ездить верхом, учит танцевать, рассказывает о балах и всегда угощает чем-нибудь.
Годард сощурил глаза и посмотрел на брата, как на своего врага. Он хотел бы его приструнить в один момент, да только знал, что потом ему несдобровать.
- Дождешься ты от него, - сквозь зубы процедил он и пошел прочь, сунув руки в карманы и слегка ссутулившись.

Глухо стучали копыта заложенной четверки, спокойно покачивало на мягком сидении, плавно уходили вдаль деревья, которых едва-едва коснулась осень. Алэр впервые ехал в карете, впервые разодетый, как настоящий аристократ. Где-то под грудью сжимался комочек волнения, слегка покалывал руки страх. Он вспоминал все, чему его учил мсье Готьер, вспоминал детально, дословно, но волнение все равно не проходило.
Мягкая рука покровительственно опустилась на голову мальчика, пригладив светлые волосы. Он обернулся и столкнулся со спокойным, нежным взглядом Корина, и сразу по всему телу разлилась теплота и приятное спокойствие.
- Не нервничай, - сказал граф. – Я все время буду с тобой рядом.
Алэр по-детски смущенно улыбнулся и посмотрел в окошко, не думая больше ни о чем. Он протянул руку и представил, как быстро-быстро мчится на лошади, касается крон деревьев, чувствуя их нежную теплоту. Словно сон, мечты картинками представали перед его глазами, кружились в незатейливом танце и убегали прочь.
Карету не сильно дернуло, и Алэр распахнул глаза, подскочив. Он совсем не заметил, как природу окутали сумерки, сгущающиеся с каждой минутой. Заснул? Но вроде бы он помнит весь путь: по полю, мимо реки, по лесу, снова по полю…
- Алэр, - позвал его Корин, уже стоявший на земле.
Юноша вздрогнул и хотел быстро выбежать из кареты, засуетившись и поняв свою оплошность, но успокоился, когда его рука оказалась в руке графа. Аристократ подал ему руку, помогая спуститься, а потом повел к особняку, освещенному огнями.
Алэр с восхищением смотрел на дом, обвитый диким виноградом, и цветущий сад, тонкие ароматы которого наполняли все вокруг. Широкая мраморная лестница с витыми перилами и ковровой дорожкой, тяжелые дубовые ворота, украшенные позолотой и холл. Оказавшись внутри, Алэр оробел: у самого входа величественно стояли дворецкие, задравши орлиные носы к потолку, вокруг царил полумрак – мало зажгли свечей.
- Мсье Готьер, - шепотом и очень неуверенно обратился он к своему спутнику, - мне страшно.
- Нечего бояться, мой мальчик, - тепло улыбнулся ему Корин. – Первый выход в свет всегда волнителен. Все будут смотреть на нас, но ты не должен этого замечать.
Алэр кивнул и постарался унять дрожь, сцепив за спиной руки в замок. Внутри все трепетало, сжималось от волнения, но в то же время так хотелось узнать, что же там, за белыми с золотом дверями, где гремит музыка, слышны голоса, откуда солнцем льется свет.
Перед входом в залу, Готьер положил руку на плечо Алэра, слегка приобняв.
- Ну, - он наклонился к нему, поправив шелковый шарфик на детской шее, - ты помнишь все, чему я тебя учил? Не волнуйся, все будет хорошо. Я рядом.
Алэр кивнул, а в следующий момент ему показалось, что время замедлилось. Плавно разошлись в стороны двери, открывая для него волшебный мир. Все сияло огнями, переливалось; прекрасные дамы, каких он ещё никогда не видел, кружились в вальсе с кавалерами, такими красивыми, подтянутыми, в мундирах и даже с орденами. Сердце Алэра замерло, когда он ступил на мраморный пол, музыка хлынула на него, словно поток горной реки, и в первую секунду оглушила, но затем позволила её услышать. Он с нескрываемым восторгом смотрел вокруг: на пышные юбки, диковинные прически. Ах, чего только не было в этих прическах! Цветы, бусы, фигурки, блестящие камни и украшения – всё так пестрило, ослепляло. Алэр услышал мазурку, новую, не ту, под которую он часто танцевал с Готьером, и захотелось отдаться музыке полностью, танцевать, пока не откажут ноги.
- Что скажешь? – тихо спросил у него Корин.
- Я… Мсье Готьер… - Алэр совершенно растерялся, бегая взглядом по залу. – Это так восхитительно. Я никогда не видел в жизни ничего подобного… Это словно… словно сказка. Да! Прекрасная волшебная сказка.
- Я рад, что ты в восторге, - улыбнулся граф. – Пройдем дальше.
Они вошли в это море великолепия, и Алэр чувствовал, что сердце от радости вот-вот выпрыгнет из груди. Кружилась голова и дрожали колени, но он бы ни за что не развернулся, не убежал.
Молодой человек поднес им бокалы, но Алэр вежливо отказался, как учили. Не чувствуй он поддержки Корина, то непременно растерялся бы, совсем запутавшись, что можно, а чего нельзя делать.
- Хочу представить тебя, - вдруг сказал Готьер и улыбнулся подошедшему к ним мужчине. -  Марселон-Сириль Бланшар - мой лучший друг с самого детства.
- Весьма рад, - с холодным спокойствием ответил новый знакомый и сделал едва заметный кивок.
Алэр едва не охнул, увидев его. Высокий, выглядевший весьма уверенным, обладатель властного холодного взгляда пленил его в один момент. Он был похож на гордого орла, снисходительно смотревшего на добычу с вершины горного пика.
Алэр едва опомнился от своих мыслей и вежливо поприветствовал графа. Он снова сцепил за спиной руки в замок, до боли сжав пальцы - чтобы не дрожали - и чуть улыбнулся, рассматривая расшитое золотом одеяние Бланшара, инкрустированные камнями ножны его меча и приятные черты лица.
- Алэр мой преемник, - сказал Корин и слегка похлопал мальчика по плечу.
Марселон очень удивился такому представлению, но не подал и вида. Он никогда бы не подумал, что его друг способен был взять кого-то себе в преемники, да и он сам, наверное, не возложил бы на плечи такую ответственность ни себе, ни кому-то.
- Мсье Готьер, могу я посмотреть картину? – осторожно спросил Алэр, посмотрев на Корина.
- Найди меня после, - граф улыбнулся ему и коротко кивнул.
- Прошу извинить, - Алэр поклонился Марселону и пошел рассматривать парадный портрет.
Марселон и Корин проводили его взглядами, пока он не скрылся среди остальных людей. К ним подошел молодой человек с бокалами, и Бланшар взял один себе, а второй другу, сделав жест рукой, приглашая его пройтись.
- Ты действительно взял его в преемники? – спросил Марселон, кивнув кому-то из гостей.
- О да, замечательный мальчик, - ответил Корин с улыбкой и сделал глоток вина, гордо смотря перед собой. – Он быстро учится и интересуется всем подряд.
- Откуда он?
- Не помню, - отмахнулся аристократ. – Из какой-то деревни. Я не придавал этому значения. Уверен, он лучше многих присутствующих здесь.
- Ты так сильно увлечен им? – Марселон насторожился, ожидая услышать, что Корин шутит, но тот рассмеялся.
- Увлечен? Увлекаются молодыми графинями, мой дорогой, - он взял его под руку и склонил голову к плечу. – Посмотри туда. Вон та молодая девушка уже не первую минуту пожирает тебя взглядом, делая вид, что не обращает ни на кого внимания.
- Где? – Марселон заметил графиню в лиловом платье, часто и нервно помахивающую веером. – О, да нет, ты явно ошибаешься. Это же дочь графа Лакроа!
- У этого старого развратника была дочь? – удивился Корин и рассмеялся. – Ни капли не удивлюсь, что таких прелестных дочурок у него полсотни. Прелестная барышня, не правда ли? Смотри, а вон так? Как тебе?
Марселон вздохнул и остановился, повернувшись спиной к гостям, чтобы никого не видеть.
- Корин, ты приехал сюда поискать мне невесту? Я как-то не настроен на это вообще, особенно сегодня. К тому же…
- Женщин не обязательно брать в жены, - перебил его Готьер и хитро улыбнулся.
Марселон понял его улыбку и улыбнулся в ответ, припомнив некоторые из их развлечений в юности. Он хотел что-то сказать ему, но совершенно незаметно к ним подошла женщина в черном, расшитом серебром, платье.
- Мадам Дюран, - Марселон склонился к её руке, а потом повернулся к другу. – Я хотел бы вас представить. Аурели-Изабель Дюран, а это мой друг…
- Вечно молодой граф Готьер, - улыбнулась женщина, - наслышана. Я рада, что вы приняли мое приглашение.
Корин склонился к руке и заставил себя улыбнуться.
- Не мог отказать. Однако я не один, - Аурели кинула взгляд на Марселона, словно он должен был сказать ей о чем-то ранее, - я приехал со своим наследником. К сожалению, он отошел посмотреть ваш восхитительный портрет.
- Вы мне льстите, это всего лишь картина.
Бланшар едва заметно улыбнулся, он отвлекся от них и кивнул давно знакомой графине, спрятавшей легкую улыбку за веером из перьев. Аристократ прошелся по залу, иногда делая глоток из своего бокала и оценивая прекрасный вкус вина. Все суетились, кружились в танцах, разговаривали, но для него время тянулось нарочито медленно, он выискивал в толпе всего лишь одного человека.
Перед парадным портретом Марселон увидел худенькую фигурку Алэра, с восхищением рассматривавшего картину уже некоторое время. Что нашел в нем Корин, и почему именно этот мальчик был так важен для него? – Бланшар не мог найти ответ на вопрос, мучавший его весь вечер. Словно тень, он стоял поодаль и рассматривал Алэра, будто пытался проникнуть в его мысли, разгадать для себя все его существо. Марселон видел эту детскую наивность, которую не затянешь ни в один корсет, но в то же время он чувствовал что-то еще, словно от мальчика исходили волны света и радости.
Алэр вдруг медленно обернулся и через всю толпу посмотрел именно на Марселона, словно почувствовал его взгляд. Он с детской нежной доверчивостью посмотрел в его глаза и тепло улыбнулся, не прибегая к правилам этикета.
Бланшар почувствовал, что сердце пропустило удар, а затем внезапно забилось быстрее. Он стоял на месте и не мог отвести взгляда от Алэра, увидев в нем то, что, должно быть, видел Корин, и Марселон в одну секунду понял все.