Черника- полынь

Когда человек шагает из детского мира во взрослый – это очень опасно. Это страшно: земля такая не твёрдая, мир уже не улыбается и не обнимает тебя, защищая мамиными руками.
Он поворачивается к нам в лучшем случае – спиной, а в худшем – задницей. И оскаливается, показывая клыки. Так нам кажется… Многим из нас. Почему раньше все всё понимали, и давали то, что попросишь, а сейчас – нет?!
Черничный вкус сменился полынной горечью, звонкий смех – ночными слезами, а некогда надёжные домашние пенаты – раздражающей всё существо клеткой.
Удивительно, но некоторые вырастают и без этой боли. Без домашних проблем, без скандалов, разводов родителей, запретов, драк со сверстниками… Но далеко не все. Наверное, кому-то надо, что бы их закаляли, как клинок.
Сначала мы приходим в мир, полный тёплой любовью. А потом нас обжигает холодной повседневностью проблем, и сердце становится стальным. Так легче в бою с действительностью.

Тема любви слишком избита. Но для девочки четырнадцати лет это не так. Она слышала в сказках про это странное чувство. В песнях и фильмах навязчиво, раз за разом сюжет строился на отношениях между двумя людьми, которые борются за любовь. Это было таким далёким, нереальным мифом… И жилось с ним как-то просто и понятно.
Счастливых влюбённостей не бывает. Это сказки для детей. Зачем нам их рассказывают? Зачем создают в наших головах ватный, нереальный мир, где всё – фантазия взрослых? Ведь жизнь совсем-совсем другая. Она не учит нас пряником. Она учит кнутом. Иначе плохо усваивается.

Её пшеничные волосы, затянутые две косы, лежали на плечах. Голубые глаза мерцали, как маленькие лужицы – она изо всех сил старалась не заплакать… Так много людей повсюду. И, тем не менее так одиноко, так холодно, так не взаимно вокруг.
Каждая клеточка, каждый нерв переставали работать, как надо, когда она видела его силуэт. А когда его кофейные глаза мимолётно пробегали мимо неё, то сердце уходило в пятки. И страшно было вздохнуть. Голова забивалась обрывками мыслей, всё спутывалось, кидалось кубарем, криком разливалось в незрелом подсознании. «За что?» - стучало сверчком. Всё это как-то не правильно, глупо, ни к чему. Ведь жила же нормально! Какая ирония, какая злая насмешка судьбы.
Но видимо, коли что должно случиться – то случается, хочешь того или не хочешь. Ждёшь или не ждёшь – оно входит в твою жизнь, пиная дверь ногой, не разуваясь, проходя в комнату, плюхаясь на кресло и прищуриваясь, ехидно спрашивает: «Не ожидала? А я вот так. Без приглашения. Пожалуйста, получите, распишитесь! А мне все равно, что не просила. Время пришло».
И теперь она засыпает плохо, часто её взгляд бессмысленно блуждает по лицам в метро, скользит по деревьям на улицах. Яркие вспышки восхищения и вдохновения всё чаще сменяются тоской.
Чрез полгода, советуясь с подругами, она понимает, что это болезнь. И болезнь надолго. А лекарств в аптеке не купишь. И она находит средство. Оно продаётся в жестяных банках. После парочки таких, её «отпускает» на пару часов. Одноклассница, уже побывавшая в такой «переделке», составляет компанию. И ко всей тяжести ситуации прибавляется иллюзия взрослости. Мол, она с другом пьёт и делится горестями. Это так круто. Это по-настоящему. Якобы.
Ощущение тотального одиночества постоянно и неотвратимо.
А Он живёт в другом городе. И наверное – в другом мире.
«Угораздило же» – только и повторяет она себе каждый день.
Сначала ощущения были очень странными – словно тянуло что-то в груди. Потом она все чаще вспоминала его глаза, руки, голос… Без всякой причины. А однажды в поезде, она рассказала подруге, какой у неё замечательный знакомый. Какой он хороший, как с ним здорово…
И в тот проклятый момент её подруга произнесла диагноз: «Эх, влюбилась ты. Вон как глаза-то горят».
Не хотелось верить.
Не может быть.
Так нельзя.
Однако, время заставило смириться. Плейлисты наполнились Земфирой и тяжёлым роком. Часто хотелось плакать, обнять кого-нибудь. Хоть кого-то. Но она держалась. Дома, как тогда казалось, никто не мог понять её беды.
Казалось, что над ней посмеются, или начнут читать наставления…

Да нет, это не трагедия. Ничего страшного. Просто в её жизни появилась новая грань. И она не очень простая. Мутная, шершавая, скользкая, с горьким привкусом. Появилась пустота, которую Ему никогда не занять, потому что даже в 14 лет она понимала – невозможно. Слишком разные миры.
Время нырять. Нырять в эту боль, в этот холод, отсутствие человеческой теплоты, надежды на взаимность…
Она – огромный кит. Кричит в океане, но если и слышно что-то – то только вой. Слова не различимы, мысли не очевидны, только шум волн сообщает, что время не остановилось, что оно продолжает идти.
Не смотря на боль. Может быть – придуманную. Несмотря на жалость к себе. Может быть – необходимую. Не смотря на сердце – как ни обидно, но настоящее.
В её жизни появилась пустота. Вымученная, бесполезная, горькая, как полынь. И теперь придётся научиться с этим жить. А как? Нырять глубже, жалеть – меньше, искать себя – старательнее.
В конце концов, когда нет возможности одолеть врага, надо его просто простить и отпустить. Тогда метание из угла в угол закончится. Тогда пропадёт ожесточённость. Тогда понимаешь, что есть лишь один путь – созидать.
Только в этом случае появится шанс вспомнить, что у жизни бывает другой вкус. Сладкий и приятный. Черничный. Как в детстве.