Велосипед

Если бы вы знали, как мне хотелось научиться ездить на велосипеде! С детства мечтал, как буду ехать под вечер по асфальту дороги в кавалькаде других велосипедистов на своём собственном, блестящем никелем и краской велосипеде. Ехать, никуда не торопясь, перекликаясь со знакомыми спутниками или знакомясь с новыми. А когда стану постарше, так буду ещё катать на раме знакомых девочек. Именно такую картину я наблюдал каждый погожий день на центральном проспекте нашего города в тёплый сезон… Но, сколько ни мечтай, а велосипеда ни у меня, ни у моих родных не было, да и ездить я не умел. Правда, мамины сотрудники сделали для меня деревянный самокат на подшипниках вместо колёс, такой же, как у многих моих сверстников. Катаясь на нём по бульвару, я учился держать равновесие. А это мне долго не удавалось. Кроме того, по выходным дням мама водила меня на детскую площадку в Парк культуры, где брала для меня на полчаса детский двухколёсный велосипед. Однако крутить педали и держать равновесие одновременно у меня не получалось. Поэтому, чтобы получить удовольствие от такого катания, мне приходилось просто отталкиваться от земли ногами попеременно, подобно барону Дрезу на изобретённом им прародителе велосипеда. Так мне удавалось сохранить равновесие при движении, хотя постоянно крутящиеся педали задевали за ноги. Дело в том, что наши детские велосипеды тех лет не имели на задних, ведущих, колёсах втулок со «свободным ходом», как у взрослых велосипедов. Когда девочке из соседнего двора папа привёз из-за границы детский (!) велосипед со свободным ходом, да ещё с фонариками – фара, светить вперёд, и красный сигнальный на заднем крыле, – работающими от собственной динамки, а не от сменных батареек, то смотреть на это чудо собрались не только дети, но и взрослые со всего квартала. Девочка, крутнув два-три раза педалями, долго катила по инерции по асфальту двора под восторженно-удивлённые крики собравшихся. Вещь, конечно, дорогая и красивая, потому родители девочки не разрешали ей уступать велосипед кому бы то ни было. Некоторые из моих знакомых ребят катались на взрослых велосипедах своих родителей. Кто ростом повыше – ехали сидя на седле, упираясь в педали носками. Кто пониже – через раму, не садясь, или крутили одну педаль под рамой. И все они отлично держали равновесие! Некоторые даже разрешали своим «безлошадным» друзьям покататься…
А велосипедов тогда было немало. Это был транспорт! И не только для катания или поездок на огороды – на велосипеде ездили на работу и по делам. Велосипеды были не очень дёшевы, потому их берегли, отмывали от грязи, полировали обода и спицы, подкрашивали каждую царапинку. В продаже были высокие дорожные, на уширенных шинах, чёрного или коричневого цвета велосипеды «МИФА», которые Союз получал по репарации из Германии. Эти велосипеды имели фонарики с динамками и коленчатый ручной тормоз на переднее колесо. Это были блестящие лаком и никелем красавцы чёрного цвета, и стоили они, пожалуй, дороже всех других. Другими же были, тоже репарационные, «Диамант», дорожные, в мужском и женском варианте. Эти были различных цветов. Запомнились чёрные, тёмно-синие и тёмно-зелёные с расходящимися на треть рамы радужными лучами многоцветной эмали. Фонариков и динамок в комплекте не было, как и ручных тормозов, а женский вариант, как тогда называли – дамский, имел над спицами заднего колеса разноцветную плетёную шёлковую сеточку, чтобы длинные подолы платьев при езде не попадали в спицы. Велосипеды тоже были красивы, блестели никелем и, как все немецкие велосипеды, были легки на ходу и совсем не тяжелы по весу.  Они были дешевле, но поступали в магазины малыми партиями и раскупались мгновенно. Из отечественных были дорожные же велосипеды харьковского завода с колёсами уменьшенного размера на широких шинах, обычные дорожные пензенского и горьковского заводов, а также рижского завода в женском варианте. Цвета они были чёрного, ободья колёс у разных партий бывали и никелированные, и покрытые чёрным лаком. Украшали их такие же, как у «Диамантов», радужные лучи. Рамы были легки, но ход потяжелее. Впрочем, стоили они дешевле и почти всегда бывали в продаже. А чуть позже на Украине стали выпускать почти что аналоги «Диамантов», в Харькове – мужской вариант, а во Львове – женский. Правда, женские велосипеды выпускали недолго, а вот мужские, в их первоначальной модификации – с прочной лёгкой рамой и лёгкие на ходу, производились почти до развала Союза. Эти велосипеды, надо сказать, пользовались наибольшей популярностью и спросом, хотя прибавились и модели других заводов. Был в конце 40-х ещё велосипед, лёгкий, трёхскоростной, марки которого не знаю. Стоил он дорого и продавался редко. Впоследствии этот или подобный велосипед назывался «Турист» и, по отзывам владельцев, название оправдывал.

… Так что желание научиться езде на велосипеде меня не покидало, хотя возможностей сделать это не прибавлялось. Но однажды… Сколько это мне было? Кажется, 15. Мама отправила меня на лето к тётке в Тамбовскую область. Тётка работала там при железнодорожной больнице на станции… Забыл название. Собственно, это была даже не станция, а полустанок у посёлка. Но за посёлком находились длинные одноэтажные зернохранилища, к которым вела одноколейная ветка от магистрали. Примерно раза два в месяц паровоз загонял туда секцию из трёх-четырёх вагонов и убегал по своим паровозным делам, чтобы вернуться на другой день и с криком утащить вагоны в неведомую нам даль. В этом посёлке жили несколько моих ровесником, с которыми я быстро подружился. Особенно с одним. Звали его Толька. Не занятый особо ничем, Толька проводил время у нас в доме. Мы читали, рассказывали друг другу фильмы, выдумывали всякие не происходившие с нами приключения (и принимали эти рассказы за правду), делились мечтами о будущем. Сходились на том, что станем либо машинистами паровозов, либо моряками. Однажды заговорили о мотоциклах, и я посетовал, что не умею  кататься на велике, а без этого учиться водить мотоцикл не брали. «Слушай,– сказал мне Толик,– тут в правлении работает дядя Василий. У него велосипед. Видел? Он под крыльцом полдня без дела стоит. Попроси тётку поговорить с дядь-Василием, чтобы он разрешил тебе учиться ездить. Он не откажет! Я тоже на его велике учился. Да и не я один!» И тот позволил… Предупредил только: «С десяти до трёх велосипед свободен. На обед схожу пешком. Тут рядом. А в три часа… Чтоб тут стоял, как Сивка-Бурка! Хоть раз не успеете – не дам больше. Понятно? Кррруг-ом, марш! Завтра к десяти!» велосипед у дядь-Василия был «Диамант». Правда, не такой вылизанный, как я видел у нас в городе. Рабочий. Пошарпанный, пыльный, но колёса сверкали никелем даже через пыль, да и ход оказался лёгким.
К десяти часам на другой день мы были уже возле правления. «Дядь-Вася, – крикнул Толька,– так мы велик берём!» Из глубины комнаты голос рыкнул: «К трём часам – как штык!» Мы выкатили велик за посёлок на неширокую грунтовую дорогу, что пролегала между клиньями созревающих нив, отклонялась на полдень к холму с небольшой рощицей на нём, огибала его и бежала куда-то дальше. Куда, я не знал. Толька сел на велосипед и, гикнув, помчался по дороге. В эти сухие дни колея была пыльной, и за велосипедом потянулся лёгкий серый шлейф. Мне было видно, как Толька огибал край поля. Вот он поехал вроде бы назад, но я увидел его напротив себя далеко за пригревшейся на солнце пшеницей. Он помахал мне рукой и прибавил ход.
Толька куда-то пропал, и я остался стоять у большого округлого камня на краю дороги, вдыхая тёплый воздух с запахами трав, горячей пыли и свежей воды (видно, влажная после недавних дождей земля ещё просыхала). Со стороны рощи слышались крики птиц, то стрекочущие, то ойкающие. Поближе над нивой трепетал крыльями на одном месте длиннохвостый птах. Вдруг он сложил крылья и канул среди злаков, как в воду. Через несколько секунд он вновь взлетел над тем же местом, невысоко затрепетал в воздухе. Видно, неудачно атаковал добычу и теперь раздумывал, что предпринять далее. Вот он снова нырнул в злаки и более не взлетал. Что то там сейчас творится? Я хотел присесть на камень, но передумал. У подошвы камня на противоположной стороне от дороги пригрелась под солнечными лучами солидных размеров змея. Камня или хорошей палки – прибить тварь – не было, а просто вспугнуть было неразумно. Кроме того, я вспомнил совет деда – не садиться даже на тёплый камень, не подложив деревянную прокладку, можно застудить позвоночник. Так я и остался ожидать друга, стоя на дороге.
Послышался звонок велосипеда и крики: «Гей, гей!» Это ехал Толька, но показался он с другой стороны, не с той, куда уехал. Подъехал, слез: «Ух, хорошо! Давай теперь ты!» Я сперва хотел показать ему змею за камнем, но её там уже не было. Осмотрели траву вокруг, покричали, потопали ногами – никого. Ну и ладно! Я взял велосипед за руль. Первый раз – настоящий, взрослый велосипед! «Ну, давай, становись ногой на педаль, а другой ногой отталкивайся,» – подбадривал Толька, показывая, как это следует делать. Всё это я уже видел, но попытка сесть в седло  таким образом не удалась. После второго толчка я попытался перенести ногу через седло, но велосипед потерял ход и я упал в пыль с ним вместе. Ударился ногой о раму. Больно. А Толька хохотал. Видно, я падал и впрямь смешно. Пришлось засмеяться с ним вместе, как то советовал делать Ходжа Насреддин. Смех снял боль и заставил не торопиться. Я стал учиться держать равновесие, как на самокате. Стал на педаль не лицом к велосипеду, а боком и, толкаясь свободной ногой, пытался прокатиться как можно дольше. Кажется, удалось! Ещё раз! Снова удалось. А на третий раз велик почему-то стал падать на мою сторону, а переднее колесо вильнуло в обратную. Я спрыгнул, не упав. Словом, я повторял попытки снова и снова, периодически уступая велосипед Толику.
На другой день я снова повторил своё упражнение и однажды заметил, что я могу удержать велик, не дать упасть, если при его падении на меня я поверну руль в ту же сторону, куда он начинает валиться. Начинает падать в другую – правь в сторону падения… Ура, понял! Рассказываю Тольке о своём «открытии». Он задумывается и радостно кивает. «Давай теперь!» – кричит он. Но я снова падаю, пытаясь сесть на велик «по-настоящему». Отдаю велосипед Тольке. Он покатил, а я, потирая ушибленные ноги, обдумываю, как всё же сесть в седло. Толька вернулся и предложил мне такой вариант (он тоже думал, как мне помочь): «Ты становись над рамой одной ногой на педаль. Я подниму велосипед и подержу, пока ты в седло не сядешь, а потом дави на педаль – и поедешь!» Так и сделали. И я поехал! Толька чуть пробежал за мной, придерживая седло, а потом отпустил, крикнув вслед: «Давай, жми! Вперёд, до полного!» И я поехал… Уже уверенно, зная, что пока руки правят рулём – я управляю велосипедом, а не он мною. Я поехал на настоящем взрослом велосипеде первый раз в жизни!
Я смотрел на дорогу с высоты седла. Куда же она ведёт? Вот поворот и другой. А вон Толька стоит за клином пшеницы, как я в прошлый раз. Он машет рукой и подпрыгивает. Помахать в ответ? Но я остерегаюсь рулить одной рукой и только наклоном головы показываю, что вижу его. Оказывается, велик – такая славная штука! Он так легко и мягко катит меня по дороге. Дорога пошла вдоль холма; от сосен, что в роще, так славно и свежо пахнет. Птицы щебечут и вскрикивают на все лады. Встречный ветер упруго сопротивляется, но от этого ещё приятнее крутить педали.  Дорога огибает холм и плавно стремится вниз. А за спуском подъём. Осилю! Велосипед слушается меня! Холм позади. Подъём кончается, и я понимаю, что далее лежит земля ниже. Ниже холма и ниже плато, где расположились полустанок, хранилища, посёлок, нивы с пшеницей. Там грунтовка втекает в более широкую дорогу, что течёт к горизонту. Там сквозь летнюю дымку просматриваются высокие корпуса предприятия, дома за ними. Город? Похоже. Останавливаюсь на краю длинного спуска. Смотрю вдаль. Вон, влево от строений, высокая насыпь, а по ней идёт длинный состав. Идёт быстро. Даже попутный ветер не поднимает паровозного дыма, и тот стелется над вагонами, постепенно рассеиваясь. А вправо от строения насыпи не видно, но там тоже идёт поезд. Этот уже точно в сторону «нашего» полустанка. Ох, будь у меня свой велик, рванули бы мы с Толькой к городу! Но, однако, надо возвращаться туда, где меня ждёт приятель…
С этого дня, пока я находился в посёлке, каждый день катался на велосипеде. Научился хорошо. А когда вернулся домой, уже, как и другие «безлошадные» пацаны, смело просил своих «велоимущих» приятелей: «Дай проехать!» – «А ты умеешь?» – «Да, умею!» Мне не отказывали.
А свой велосипед появился у меня уже после окончания школы, когда стал работать. Купил я, конечно, велосипед харьковского завода. Пошли с мамой в магазин спортивных товаров «Динамо» и купили сверкающего рулём и колёсами красавца с вишнёвого цвета рамой, с инструментальной сумкой, со звонком и насосом. Вот только фонариков не было. Очень редко они в продаже встречались…