Перрон. Шесть часов вечера

Перрон. Шесть часов вечера
(Рассказ из сборника "Маленькие трагедии маленьких людей")


От автора

С точки зрения художественной литературы, трагедия маленького человека в том, что однажды он теряет что-то ценное для себя, и теряет навсегда.

Эта маленькая трагедия, "Перрон. Шесть часов вечера", произошла не в наше время, не в нашем мире, а где-то там, в другой вселенной, где много несправедливости в судьбах маленьких людей, и где люди поставлены в странные обстоятельства. Но кое-что из этих трагических странностей вполне может произойти и у нас. Через какое-то время.

***   ***   ***

Перрон. Шесть часов вечера.

Камилла имела контракт "двойной выбор" и продумала всё. Она хочет и выберет девочку, лет пяти-шести. В этом возрасте девочки уже всё понимают, с ними можно говорить, общаться. Конечно, девочка должна быть милой, симпатичной, и немного серьёзной. Ничего, что девочка будет трудным ребёнком, самые сложные первые полгода с ней она выдержит. Перестройка генетики личности требует времени и постоянного контроля. Это очень дорого стоит, но у неё хорошая работа и хороший кредит. Конечно, сделать ЭКО с гарантированной генетикой личности ребёнка, в комфортабельной клинике, стоит дешевле, но ей страшно не хотелось переносить состояние беременности. Постоянного мужчины у неё не было, замуж она не хотела. Чувство свободы и независимости было дороже. Но в последнее время Камилла постоянно хотела иметь уже состоявшегося ребёнка, без всей этой канители с вынашиванием и родами. Ведь ей уже за тридцать.

Пугали рассказы о детях, отправленных в Грэйв. Говорили, что это выродки. Они доводят родителей до самоубийства, до психушки. Учителя отказываются работать с ними, и даже бросают работу. Город Грэйв, куда отправляли брошенных детей, был абсолютно закрытым. В новостях часто сообщали, что в этом городе, под контролем социальных опекунов, детям меняют личность. В мягком режиме нано-вирусы постепенно перестраивают молекулы ДНК. Из детей вырастают хорошие рабочие, инженеры, врачи. Многие становятся талантливыми, нужными обществу. Но, говорили и другое. Слишком дороги для экономики и общества такие сверхточные переделки. Проще использовать поток неуправляемых детей для медицинских экспериментов. Кого делали из них — никто не знал. Город Грэйв был абсолютно закрытым.

Охрана вокзала очистила перрон пятой платформы от посторонних. Через несколько минут перрон заняли несколько десятков женщин, ожидающих прибытие электропоезда. Женщин сопровождала куратор-психолог. Она ещё раз повторила правила:
— У вас всего пятнадцать минут. Пройдитесь вдоль поезда, внимательно всмотритесь. Если кто из детей симпатичен вам, привлекателен — зайдите в вагон. Там оформите все нужные документы. Вам придётся доехать до промежуточной станции, где выйдете с выбранным ребёнком. Специальный микроавтобус увезёт вас домой. Дальше — по условиям контракта. Желаю удачи!

На перроне прозвучало объявление:
— На пятую платформу прибывает электропоезд, следующий на Грэйв. Стоянка пятнадцать минут.

Камилла волновалась. Гудок прибывающего, красочно раскрашенного электропоезда заставил тревожно биться сердце. Нужно собраться, быть внимательной, и помнить о времени.
 
Звенящий металлом звук тормозов. Поезд остановился. Двери раскрылись. За ними стояли люди в военной форме. Из окон вагонов, толкая друг друга, выглядывали дети. Махали мягкими игрушками, платочками, кричали: "Возьмите меня! Возьмите меня!"

Как и другие женщины, Камилла была в полной растерянности. Все дети, и мальчики, и девочки, казались ей на одно лицо. Раскрашенные волосы в фиолетовые, зелёные, оранжевые цвета. Подведённые глаза. Пирсинги в ноздрях, губах, бровях. У многих на зубах сверкают брейсы. Камила медленно шла вдоль вагонов, стараясь не толкать других женщин, всматривающихся в окна. Текли драгоценные минуты. Но она не могла остановить взгляд ни на одном детском лице. Дети хватались глазами за лица женщин и продолжали кричать: "Возьмите меня!". Камилла почувствовала дурноту. Раскрыла сумочку, достала бутылочку с водой, глотнула. Нет, она зря пришла. Оглянулась на других женщин. Они растерянно ходили вдоль вагонов. Всматривались. Но никто в вагоны не входил.

Над перроном разнеслось объявление:
— До отправления поезда осталась одна минута!

Камилла медленно шла к концу поезда. Последний вагон. В углу его последнего окна Камилла увидела мальчика, лет шести. Худенький, бледный. Серо-голубые глаза. Светлые волосы неаккуратно подстрижены ножницами. На лице след недавнего удара — синяк. Он смотрел на неё, как бездомная собачка на человека у раскрытой двери дома: ударит палкой? — или вынесет мисочку с остатками еды?

Камилла подошла ближе к окну вагона. Мальчик что-то бросил в её сторону. К ногам Камиллы на бетон перрона упал смятый, сложенный квадратиком листок бумажки. Камилла подняла.

Последние секунды отстучали время стоянки поезда. Часы на перроне показали шесть часов вечера. Из динамиков вагонов раздалось предупреждение:
— Осторожно, двери закрываются.
Зашипел воздух. Двери вагонов захлопнулись.
Звякнул тяжёлый металл колёс. Поезд дёрнулся.

Дети вдруг закричали. Закричали истошно, пронзительно, все разом. На уплывающем перроне остались их последние надежды. Из окон полетели игрушки, платочки, бейсболки, рюкзачки. Перепуганные женщины отпрянули от вагонов. Зажатый в угол окна мальчик смотрел на Камиллу. В его глазах стояли слёзы, губы шевелились, произнося какие-то звуки. Быстро, с детской изящностью он жестикулировал ручками и пальчиками. Камилла побежала рядом с вагоном, мимо испуганных женщин, спотыкаясь о брошенные вещи.
— Что?!... Что?!... Я не слышу! — закричала Камилла. И вдруг поняла: мальчик не умеет говорить, он немой, и пытается что-то сказать жестами.

Кричащий поезд плавно начал набирать ход.
Камилла побежала за уходящим вагоном, бежала до конца перрона. Остановилась, тяжело переводя дыхание.

Поезд растворился в наступающих сумерках. Она вспомнила о зажатой в кулаке, свернутой квадратиком бумажке. Развернула. Это была записка. Крупными, неровными буквами в ней было написано четыре кривых строчки, четыре предложения, без заглавных букв, с ошибками и без знаков препинания:

"мама вазмите миня пажалуста
я магу заправить кравати мыть палы
я мала ем
миня завут теди"

Она не сразу поняла смысл написанной записки. Прочитала ещё раз. Потом ещё. Ещё. И заплакала.
К ней подошла куратор. Камилла дрожащей рукой показала вслед ушедшему поезду.
— Там!... там мальчик!... я должна его спасти!... я не успела войти в вагон!...
— С мальчиком ничего не случится, — сказала куратор, — с ним всё будет хорошо. Самое важное, вы почувствовали себя мамой. Материнский инстинкт — это главное. Теперь вам будет легче сделать выбор и самой родить ребёнка.

Камилла не слышала и не слушала куратора. Она разрыдалась, её трясло. Голос куратора зазвучал ласково, певуче:
— Сейчас мы выпьем таблеточку... берём, берём таблеточку... та-ак... запиваем водичкой... запиваем... во-от так, хорошо... обопрёмся на меня, пойдём в комнату для мам... мы полежим, успокоимся, и всё будет хорошо...

Куратор, поддерживая Камиллу, повела её к подземному переходу. Камилла безвольно переставляла ноги, сонно повторяла:
— Я не успела... там мой мальчик... Тедди... я не успела...

Куратор не спеша вела Камиллу к зданию вокзала по подземному переходу и голос Камиллы звучал всё тише и тише. Вместе с голосом Камиллы в глубине перехода затихал и растворялся голос куратора:
—  Всё хорошо... мы сейчас полежим, накроемся тёплым одеялом... будет тепло-тепло... а завтра пойдём к доктору... мы станем мамой, хорошей мамой, родим хорошего мальчика и назовём его Тедди... всё хорошо...

27 сентября, 2015 г.
В. Сандовский