Видит человек 7

                Видит человек 7

     Но перед этим я в самом начале торговой улочки завернула в ресторан с греческим двориком. Села за столик во дворике - метрах в двадцати одиноко сидела молодая пара с ребенком. И никого. Только хозяин курил, опершись о колону входа.  Апполон. Он к мной заказанной "метаксе" (я решила каждый день в разных ресторанах и барах пробовать "метаксу") принес тарелочку орешков и изюма, я съела три миндальных ореха. Тут же "метакса" мне показалась разбавленной. Но на прощанье хозяин подарил мне зажигалку, видя, как я мучаюсь со своей на ветру. Ветер задирал подолы станков, находившихся за каменным комодом дворика, девушка напротив ловила тесемочки навесной крыши, юноша с соседнего станка помогал ей удерживать равновесие на высоте,  а женщина из молодой пары с ребенком периодически выбегала по какой-то лесенке в глубине комода, из чего я сделала вывод, что ее станек на конце дворика, в общем, все  знакомо до боли. Неужели они с этими ветрами сражаются постоянно? Ведь это правда не один ветер, и дует он не с одной стороны,  они дуют со всех сторон, эти ветры, а ты как бы в эпицентре. И не противные эти ветры, нет, а теплые, ласковые и сильные.
     Зато эта разбавленная "метакса" разбудила во мне аппетит. И в самом конце торговой улочки я завернула в шашлычную. За два шашлыка с четырьмя кусками хлеба и специальным томатным соусом плюс маленькое пиво с меня попросили 5.70 евро. Я дала 6. Это же даром. Вот Туссейн, любитель морепродуктов, в этот день обедал где-то креветками, с него содрали 15. Это я выяснила, когда, объевшись, никакой пляж уже не искала, а удовлетворилась бассейном "Эола", тоже с морской водой, где на одном из шезлонгов одиноко загорал Туссейн. Я присоединилась.
     К бассейну продефилировала престарелая пара в купальных костюмах: она шла, опираясь на его руку всем тщедушным телом. Они ползли до лесенки в воду так долго, что мы с Туссейном замолчали. Она попробовала изуродованной ножкой воду, отрицательно покачала головой, и они поползли обратно. Я почему-то подумала, что это американцы. Оказалось, таки-американцы, только наши, участники Съезда, Гарри Каролински, журналист, США, и его жена, Зина Каролински, балерина, бывшая. Это я выяснила, когда ровно в шесть все двинулись из отеля в центр, на набережную, во Дворец культуры, а Гарри остался сидеть в фойе, утверждая, что его жена пешком не дойдет.
     - Но вас должен кто-то довести на машине? - спросила я.
     - Не кто-то, а Ирина обещала в шесть. А уже пятнадцать минут седьмого.
     - Не волнуйтесь, без вас не начнут. Я останусь с вами и подождем. Хотите кофе или воду?
     - Воду, пожалуйста, - сказал Гарри.
     И я принесла им из бара минеральную воду, а себе, рисуясь, кофе. Кофе в седьмом часу вечера, когда обыкновенно я после полудня кофе не пью. Мы ждали до половины седьмого и Гарри все полчаса демонстрировал способности трибуна. В половине седьмого нас в свой маленький автомобильчик эвакуировал муж Анастасиади, пан Анастасис, как называл его уже Гарри, в результате  торжественное открытие Съезда началось в 7 часов вечера.
     Съезд открыл священник главного Храма острова, того самого, который я видела днем. Он зачитал приветственное письмо Митрополита Сироса и Тиноса, благословляющего наш Съезд. Из этого письма выходило, что, приняв  христианство от греков - русские шли все это время параллельно грекам в своем православии, и вообще, это единственные два народа, которые остались православными. То есть братья. Я очумела. Потом быстро представитель Российского посольства в Греции вручил Ирине Анастасиади "Серебренное перо Руси", приз какого-то конкурса, я не расслышала, какого, а потом сразу получил слово Гарри. В зале был притушен свет, хотя и работала камера, была освещена только трибуна на сцене, и немножко стол президиума, и вот в этой темноте, странно освещенный, Гарри не делал доклад, он кликушествовал. Он написал шеститомник "Последний мирный 1913 год" о том, что делал и что думал Николай II, ну и фон эпохи,  другие действующие исторические персонажи, даже его родители, все, что Гарри лично помнит, их рассказы о жизни до первой мировой войны, и о большевицком перевороте, а потом резкий свет ночью, люди в кожанках, распоротые подушки, разгромленный очаг, и отца, которого уводят навсегда, и плачет мама... Он орал, что Ленин - немецкий агент, которого снабдили несметными деньгами, чтоб подорвать Россию изнутри,(а что же он не орал, что Троцкий - американский агент?) а Николай II - честнейший, умнейший, прекраснейший из правителей, вся вина которого заключалась только в том, что он слишком любил свою жену. И при этом он впивался взглядом в свою Зину. Я очумела еще больше. А главное, его никто не останавливал, и он витийствовал минут сорок. Потом еще доклад - Лола Звонарева, академик РАЕН, секретарь Союза писателей Москвы, доктор исторических наук, гл.редактор международного альманаха "Литературные знакомства", Россия - доклад "Прения живота со смертью в молодой российской поэзии".  Причем, странно, она взяла в обозрение молодых российских поэтов периода 1973-1989гг, которые почувствовали раньше других, что старый мир рушится, что происходит надлом, перемена эпох, "падение России в историческую щель", по гениальному выражению Зинаиды Гиппиус"... и ее никто не останавливал, слово смерть металось по залу не менее получаса... Впереди еще было два выступления, и даже одно симпатичное, историка-мариниста, Николая Черкашина с докладом "Пушкин - наследник идей и священного огня Знания Гомера", но у меня кончились силы.
    Тем более, был десятый час вечера, а у нас ужин с 8.00 до 10.00, я якобы вышла перекурить и смылась... Со мной то же самое сделали две девушки - молодая Катя и постарше Оля, живущие в одном номере в нашей гостинице. Катя всю дорогу рассуждала о том, что ей вообще после девяти вечера есть нельзя, а Оля твердила, что нельзя ради своих эгоистических интересов заставлять людей ждать себя сверхурочное время...
  Мы уже доедали, когда первые из наших стали подтягиваться в ресторан - было около одиннадцати, служащие - женщина и мальчик - приветствовали их усталыми улыбками, и на второй раз разогретыми блюдами, я не выдержала и ушла. Как после этого называть нас братьями?!