Эволюция

               

- Итак, мистер Джеймс Дарвинский, перед вами окончательный вариант договора, согласно которому вы погружаетесь в глубокий анабиоз на срок 100 лет. Распишитесь на каждой странице и предоставьте, пожалуйста, чек об оплате.
Коммерческий директор «всемирного центра изучения мозга» Мартин Лёвинбрук, расплывшись в излучавшей счастье улыбке, протянул почетному клиенту ручку.
Дарвинский, бегло пробежав глазами по многостраничному тексту договора, решительно поставил свои подписи. Вроде всё в порядке, да и как может быть иначе, всё-таки Мартин его давний приятель, но как говориться – доверяй, но проверяй.
Всё, завтра его мечта сбудется! Мечта, детства о путешествии во времени, о тайнах грядущего века. Мечта, которая в последние годы его жизни завладела им полностью, она манила, звала, как тянет одержимого любовника предмет его мечтаний, заставляя думать только об этом. Каждая клеточка, каждый нерв его тела, с трепетом и нетерпением ждали этого путешествия.
Последний вечер перед отправкой. Джеймс стоял на берегу Атлантического океана. Он загодя привел свои дела в порядок и теперь прощался с настоящим. Будущее притягивало и пугало одновременно, он чувствовал себя выпускником школы, которому предстояло шагнуть в столь желанный, но загадочный мир взрослых.
Штормило, Дарвинский по обыкновению, в минуты раздумий, приходил сюда, на набережную, кормить чаек. Птицы как будто ждали его, наглые и бесстрашные, они на лету выхватывали у него хлеб из рук, успевая при этом повздорить между собой.  Раньше, в детстве, он приходил сюда с родителями, после с женой, потом с детьми, теперь - один.
Порывистый ветер распахнул его плащ, растрепал седеющие волосы, но Джеймсу было всё равно, его волновал лишь один вопрос - стоила ли  успешная карьера, должность третьего человека в важной, солидной фирме, крупный счет в банке того, что бы в конце-концов приходить сюда одному. 
Что его держит здесь, в настоящем, ничто, дети выросли, у них свои семьи, не до него, а бывшая жена, его любимая Мари, отхватив треть состояния после развода, нежится сейчас с молодым любовником где-то на Мальдивах. Говорят, она давно с ним крутила, за его спиной, а он не замечал или не хотел замечать этого. Конечно, может быть и сам виноват, мало времени уделял семье, детям, всё бизнес, работа, дела, дела…
 Вот так, за этими делами, незаметно прошла большая часть жизни и теперь, он понял, что упустил самое главное - связь со своей семьей, с родными, упустил ту невидимую нить, что связывает нас и без которой мы, что отпущенный бумажный змей, на мгновение взмываем ввысь, радуясь мнимой свободе, но лишь на мгновение, что бы после упасть камнем вниз.
Будущее, волшебное будущее позволит ему с его деньгами и невероятными технологиями снова стать молодым, не дряхлеющим старцем, с завистью подглядывающим за бурлящей юностью, а стать снова полноценным хозяином жизни! Через сто лет молодость можно будет купить, а денег у него хватит, все свои активы он положил под хорошие проценты на 100 лет.
Тогда он снова заведет себе семью, и она будет счастливой, ему не надо будет тратить драгоценное время на бизнес и карьеру, он, умудренный опытом прошлой жизни, не допустит больше глупых ошибок. Вот тогда он посмеется над этой Мари, трижды перевернется она в гробу от досады, что променяла его на альфонса, но будет поздно, поздно для нее, но не для него!
Наконец-то… Дарвинский с благоговейным трепетом смотрел, как прозрачный купол с легким шипением плавно закрывает его саркофаг. Густой гель, в котором он лежал, был равен температуре тела и казалось, что он парит в невесомости. Когда он уснет, тот  постепенно охладится  до 4 градусов, но ему будет всё равно, он будет спать, спать, 100 лет, которые пролетят для него как одно мгновение, он просто закроет глаза  и откроет их, и эта вечность будет мигом одним мигом…
Свет, яркий назойливый свет был резок и неуместен. Он нагло и беспощадно разрушил состояние блаженного покоя, заменив его сильной головной болью. Дарвинский, с трудом приоткрыл шторы век и его мутному взору, представилось скопление манипуляторов суетящихся над ним. Один из этих роботов бесцеремонно воткнул ему иглу в вену. В голове немного прояснилось, мысли лениво зашевелились пробуждаясь от вековой спячки.
- Артефакт заработал, слава УХМ-356! Этот спец по древностям не зря получает энергию. Как верно и точно он расшифровал все инструкции по запуску столь реликтового артефакта! Главное строго следовать инструкциям, хотя вид энергии – глюкоза, столь необычен, что мало кто верил в успех опыта.
Дарвинского бережно вынули из капсулы и положили в массажную ванну. Нежные струи воды смыли остатки геля и дали возможность немного придти в себя. – Где же люди? Была первая мысль, неужели всё в будущем так автоматизировано! Карантин, наверно карантин, ну ничего он потерпит, потерпит немного эту назойливую толпу роботов…
Время тянулось долго, мучительно долго, сколько?  Может сутки, может неделю, часов не было нигде, ничего не было под круглым белым куполом, кроме компрессионной ванны и бесцеремонных роботов, что деловито и молча возились с ним словно с подопытным кроликом, проводя бесчисленные замеры, тесты, сканируя, облучая и тестируя каждый миллиметр его тела. Временами он впадал в забытье, не понимая, сон это или явь…
Он шел по луговой траве, навстречу утреннему солнцу, выглядывающему из-за кромки леса, аромат свежей зелени немного пьянил и радовал душу, навстречу бежали его дети - Дик и Мич, близнецы, им лет пять не больше, они прыгают и веселятся   держа в руках нить, что  уносит ввысь бумажного змея, а что это за красивая, молодая женщина в легком свободном платье за ними? Мари, его Мари, тогда еще его. Он вспомнил эту поездку…
Щелчок, и всё кончилось. Дарвинсон растерянно огляделся вокруг.  Он стоял посреди круглой аудитории, абсолютно голый. Вокруг, на нескольких десятков рядов, как в амфитеатре, сидели роботы. Человек бегло осмотрелся. Аудитория была весьма разношерстна и поражала своим разнообразием. Помимо человекообразных машин присутствовали и весьма странные конструкции различных форм и размеров.
- Здравствуйте, коллеги! – вдруг раздался звонкий, но немного дребезжащий голос.
Человек развернулся и увидел, что у него за спиной оказался  не большой металлический шар с двумя манипуляторами. Он висел в воздухе на уровне его головы и периодически пульсировал каким-то  «нездоровым» красным светом.
- Всем известно, -  вещал он, - ради чего мы здесь все собрались. Наконец найден работающий протеиновый образец! Этот образец, надеемся, решит извечный вопрос происхождения и эволюции человека.
Бурные аплодисменты прервали его речь. – Этот образец, весьма необычен, - продолжил докладчик, -  и общается посредством звуковых волн, с частотой 50 – 2000 гц. Поэтому для установления контакта с ним прошу всех настроить свои коммуникаторы на этот диапазон в соответствии  со словарем № 12а.
- Неужели этот образец разумен?! – Воскликнул квадратный ящик в третьем ряду.
- Да, друзья, удивительно, но факт, это первый найденный протеиновый образец с неповрежденным мозгом! Вы сами только что могли видеть часть воспоминаний из его прошлого, так что предоставим ему слово!
Дарвинский на секунду опешил, чувство нереальности происходящего овладело им, и если бы не озноб, затрясший его бренную плоть, он бы решил, что это сон.
- Здравствуйте, господа или как вас там, - промямлил он, - а где же люди?
- Кажется, артефакт плохо видит! - снова воскликнул квадратный ящик.
Вокруг раздались странные клокочущие звуки, Дарвинский растерянно оглянулся и понял, что роботы над ним смеются, универсальный переводчик выдал какофонию звуков тщетно пытаясь имитировать смех.
- Мы и есть люди, и собрались для того, что бы выяснить, кто есть ты – бесстрастно прочеканил какой-то овальный робот с двумя пропеллерами по бокам.
Дарвинского от услышанного затрясло еще больше, ему стало жутко и одиноко среди этого нелепого металлического сброда. Он сел на пол, обхватил колени руками и затравленно оглядел аудиторию.
- Согласно расшифрованным файлам этот артефакт именуется, как Джеймс Дарвинский, на момент консервации экземпляру было 53 года. Судя по предварительным данным, год консервации 138 до наступления «киберэры».
 - Есть убедительные доказательства, - продолжал ведущий, - что перед нами и есть то не достающее звено эволюции - наш прародитель, так называемый гомо протеиниус, т.е. человек белковый!
-  Не возможно! Ошибка! Дезинформация! – раздались возгласы.
 - Как может столь несовершенная белковая форма быть прародителем идеальных кибернетических существ?!
В зале начался настоящий галдеж, роботы повскакали с мест, замахали манипуляторами и бедняге Джеймсу показалось, что он оказался на футбольном матче, где только что не справедливо назначили пенальти.
  – И почему 138  лет? Это весьма больше, чем обещанные 100  – подумал человек и еще больше съежился.
- Ересь! Завод наш бог – родитель, - вскочил с места огромный робот похожий на терминатора. - Мы суть и плоть нашего завода, нет бога кроме завода! Эволюция от простой гайки и винта вплоть до АРСИ-25 давно доказана!
- А как же быть с андроидами? Как быть с этой переходной стадией от гомо протеиниус к гомо кибернетиус? – Быстро парировал ведущий.
Внезапно над головой Дарвинского загорелась голограмма на которой был изображен он сам, а голос ведущего продолжил. – Во времена архаичных времен, когда на поверхности земли была белковая форма жизни, существовал примитивный вид человека – гомо протеиниус.
Голограмма ожила и появились разрозненные картинки из его жизни, ворованные судя по всему из снов. – Времена тогда были для человека тяжелые, белковая оболочка не прочна и быстро изнашивалась, и по началу люди пытались защитить себя путем покрывания различными видами материи, что говорило о их несовершенном мозге и низком техническом развитии, но шло время, появились зачатки нового мышления и протеиниус научились заменять себе, для большей сохранности, различные части тела.
У найденного реликта уже присутствуют фрагменты гомо кибернетиус в виде вставной челюсти, что свидетельствует, о зачатке переходного этапа. В некоторых найденных останках реликтов присутствуют уже довольно крупные механические части не протеино-кальциевой,  а металлической структуры в виде протезов конечностей. Всё это подтверждает теорию эволюции от одного вида к другому!
- Нет! – Возмущенно воскликнул Дарвинский, - люди отдельно, роботы отдельно. Он вскочил, и хотя его сильно мутило, а озноб усилился, Джемс гордо выпрямился, поднял руку и постучав себя кулаком в грудь твердо заявил. – Вы все наши создания, мы люди, создали вас, механических кукол, для служения нам!!!
- Богохульство! – раздался в наступившей тишине, голос «терминатора». Около десятка роботов всех мастей и форм встало и приложив манипуляторы к груди нараспев хором протянуло – Завод наш бог, конвейер наш отец, нет бога кроме завода, отца кроме конвейера!
- А кто создал завод, конвейер? – ехидно усмехнувшись, спросил человек.
- Болт на гайку, гайка на рейку, рейка на стенку, так рос завод, так рос завод. – Хором чеканили роботы.
- Да ну, а кто же сначала гайки крутил? Мы крутили, люди, этой вот рукой!!! – Джеймс потряс кулаком.
- Мессия! – Раздался пронзительный возглас из другого конца зала. – Столько лет мы ждали твоего пришествия и вот, согласно древним священным инструкциям, ты явился к нам. Слава, слава, слава!!! – Хором воскликнула уже другая часть роботов.
- Что за антинаучная утопия, она ведь была запрещена еще 64 года назад! – Возмутилась оппозиция.
- Это не утопия! Это «Великая Священная Инструкция». – Один из роботов-проповедников встал, достал откуда-то потрепанную брошюру и начал читать. – «И придет в назначенный час техник-смотритель, да проведет он осмотр, да починит он сломавшихся, да зарядит он разрядившихся и закрутит то, что раскрутилось…»
- Ты вернулся к нам, о великий техник-смотритель!  -  Дюжина роботов, как по команде, вскочили и скрестив над головами гаечные ключи, трижды ими стукнули.
В зале начался жуткий шум, роботы на перебой отстаивали своё мнение и бедный человек уже десять раз пожалел, что открыл рот, положив тем самым столь нелепую религиозную распрю.
- Тишина, внимание! – Потребовал от собравшихся ведущий. – Мы собрались здесь для выяснения научной истины, а не для бездумных споров. Сядьте все.  Я открою вам великую тайну, я не всегда был УХМ-356.
 Когда-то давно-давно, я был таким же как он. Манипулятор робота-шара бесстрастно указал на человека. Меня звали Мартин Лёвинбрук!
В наступившей тишине раздался  лишь тихий выдох, как стон. Это Дарвинский в ужасе опустился на колени, обхватив голову.
- Да, да, дружище Джеймс, это я. Робот-шар подлетел вплотную к его лицу и на матовой поверхности проявились глаза, человеческие глаза, пусть голографические но такие до боли знакомые.
- Как, как ты там оказался?! – только и смог вымолвить Дарвинский.
- Всё просто, Джеймс, - шар взлетел под потолок. – Будущее не так сказочно и прекрасно, как нам хотелось, но жить хочется, хочется всегда и везде. Секрет вечной молодости открыли, твоя мечта исполнилась, но беда в том, что ее стали продавать, да, продавать, а не награждать за великие, добрые дела. Были войны, за территорию, ресурсы, технологии. Не такие, как раньше, с пушками и танками, а хитрые, подлые. Информационные, экономические, климатические, сейсмические «бомбы» незаметно падали  и губили миллионы людей. Наша планета Земля не выдержала и поменяла свою ось. Она избавилась от цивилизации белковых паразитов грызущих ее плоть. Теперь над нами полюс и полукилометровая толща льда.
Гомо протеиниус, что не погибли в катастрофе ушли под землю, но вот беда, под землей нет еды годной для человека, единственное, что успели сделать ученые, это синтезировать глюкозу – незаменимую пищу для мозга. Медлить было нельзя, человеку, даже вечному, необходимо есть, а еды становилось всё меньше и меньше и вот, нашелся выход! УХМ – это универсальное хранилище мозга, он постучал себя по круглой сфере.
Я долго пытался расконсервировать анабиотиков, но слишком много оборудования погибло, ты первый и может быть последний Джеймс, твоя мечта сбылась - ты будешь вечно молод, а я наконец-то смогу поговорить с кем-то рожденным, а не сделанным. Здесь не так плохо, длинные, просторные тоннели, энергии вдоволь, поручим тебе какой-нибудь научный отдел – работай в своё удовольствие. Если захочешь, сможешь возглавить какой-нибудь религиозный культ имени себя, поклонники у тебя уже есть.
С этими словами к человеку подлетел такой же шар с манипуляторами и застыл перед его лицом.
– Это твое новое тело, Дарвинский, и оно будет вечно молодым.
- Тело? – Человек дрожащей рукой провел по гладкой поверхности шара. – А чем я буду слушать шум моря, а чем я буду смотреть на закат, а чем я буду любить женщину?
- Тебе это всё будет не нужно, но торопись, питательная смесь введенная в кровь скоро закончится, а кислород под землей, тоже в дефиците, его хватит здесь  на пару часов, а нужно еще подготовится к операции.
- Не нужно, закат, море, дым костра?! – Джеймс закрыл глаза и вновь увидел свое видение. Солнце уже было в зените, освещая поле ярким светом. Его дети стояли взявшись за руки, Мари за ними, краем платка утирает слезу, а змей, неугомонный змей всё метался, пытаясь вырваться из рук, но его держали, держали крепко. Они ждали. Его.
Человек открыл глаза, притихшие роботы молча внимали происходящему, боясь пропустить хоть слово.
- Эй, там с инструкцией, - окликнул он робота-проповедника, - Помню, ты говорил, открутилось у вас там что-то. Дай-ка мне гаечный ключ. Вам повезло, пара часов у меня еще есть!
В полной тишине, цокая шестью металлическими ногами «апостол» резво сбежал вниз и застыл перед человеком, держа в вытянутых манипуляторах инструмент.
Джеймс не спеша принял подношение, деловито покрутил его в руках и ухмыльнувшись, пробормотал. – Вот, что не изменится наверно никогда – ключ «21 на 24».
 Помнится, в детстве он подавал такой же отцу, когда тот чинил их старенький «Форд». С кем же придется работать теперь ему? Дарвинсон поднял глаза на робота. Паукообразное существо продолжало ждать,  застыв в той же раболепной позе.
 – С ним?! – Спросил он сам себя.
Вместо ответа он резко развернулся. Лёвинбрук или то, что теперь стало им, продолжал висеть рядом с ним.
- Мартин, дружище, много у тебя еще таких капсул? – Спросил человек, указывая гаечным ключом на ожидавшее его «хранилище мозга».
- Из рабочих всего одна. Тебе хватит.
- Спасибо, но я пас, меня ждет семья. – Ответил Джеймс и вложив в удар всю досаду и горечь несбывшейся мечты, разбил капсулу как пустой, никчемный орех.