Три версты до неба Глава 17 Стандартная процедура

Людмила Ивановна устало двигалась по коридору второго этажа. Усталость чувствовалась во всем, в её потерявших былую элегантность движениях, в её потускневшем взгляде, в её когда-то задорном голосе. Год выдался тяжёлым. Проверка высосала из неё последние силы. А впереди ещё выпускной вечер. А впереди ещё две смены летнего лагеря. Людмиле Ивановне срочно нужен был отдых или хотя бы глоток свежего воздуха. Вечер закончился, затихла музыка, волна старшеклассников хлынула из дверей школы,  разбилась на  стихийные группы и растворилась в темноте теплой весенней ночи. Людмила Ивановна один за другим проверяла кабинеты. Параллельно ей по третьему этажу шёл Николай Николаевич. Стандартная процедура, везде ли закрыты окна, везде ли выключен свет. Они всегда проделывали это вдвоем, Николай Николаевич стал её добровольным помощником. Он всегда помогал ей проверить порядок после вечера, а затем провожал домой. Благо жили они в одном районе. Николай Николаевич ей нравился. Просто нравился. О большем она и не помышляла. Хотя… При определенном стечении обстоятельств, она была бы не против… Но слишком велика была разница в возрасте. Ей просто было приятно его присутствие. И не только ей. Пол школы сходило от него с ума. Ему не было необходимости соблазнять кого-либо, достаточно было позволить себя соблазнить. Но он не позволял. Все так считали. Но Людмила Ивановна в некоторых вопросах была осведомлена лучше, чем все.
   
Практически закончив обход, она столкнулась,  лицом к лицу с Екатериной Романовной. Пришла проверить, как прошёл вечер. Стандартная процедура.
- Ну что у вас? Всё в порядке?
- Да, мы на этажи детей не пускали. Я проверила так, на всякий случай.
- А третий этаж?
- Там Николай Николаевич. Он сегодня тоже дежурил.
Людмила Ивановна открыла дверь в свой кабинет и пропустила директрису вперёд. Екатерина Романовна зашла и опустилась на стул.
- Пьяные были?
- Нет, - не моргнув глазом, соврала Людмила Ивановна. - Вернее были двое, но не наши.
- Милиция заходила?
- Да заходили, но стразу же ушли.
 
За дверью послышались шаги.
- На третьем этаже порядок. Ну что, Людмила Ивановна ты готова?
- Зайди, Николай Николаевич, - Людмила Ивановна присела на корточки и открыла дверку  своего письменного стола. - И дверь прикрой.
- На, открывай, - Людмила Ивановна протянула ему бутылку коньяку.- Хотела проверяющих угостить. Да не заслужили. А мы заслужили. Или нет?
- Заслужили ещё, как заслужили,- отозвался Николай Николаевич.
Екатерина Романовна молчала.

Вслед за бутылкой из глубины стола на белый свет появились маленькие хрустальные рюмки и вазочка с конфетами.
- Как вы женщины умеете всё обставить. Пить с вами одно удовольствие, - сказал Николай Николаевич.
- С нами не только пить одно удовольствие, - Людмила Ивановна закрыла дверку стола и присела на стул. – С нами ещё и работать одно удовольствие. Или нет?
- Точно  еще и работать, – Николай Николаевич элегантным движением разлил коньяк по стаканчикам.
- Как это у тебя так получается? - восхитилась Людмила Ивановна.- Хватит, хватит. По половинке.
- Этому нельзя научиться. Это врожденное. Опыт предков. Семь поколений.
- Семь поколений кого? Аристократов?
- Нет, алкоголиков.
- Так мы и поверили.

Следует отметить, Николай Николаевич был безукоризнен. Безукоризнен во всём. В одежде, в манерах, в речи. В нём действительно чувствовалась голубая кровь. Хотя на самом деле её там не было ни капли. Его мать всю жизнь проработала санитаркой в больнице и ни вкусом, ни особой аккуратностью не отличалась. Отец был неплохим каменщиком известным всему городу под кличкой «Колька - Трали Вали».

Николай Николаевич был бы хорошим директором, уравновешенным, рассудительным и справедливым. Весь коллектив мечтал о таком директоре. Но ему это было не нужно. Он был хорошим учителем. Он был хорошим председателем профсоюзного комитета. Он был аккуратен с деньгами. Те небольшие средства, которыми располагал профсоюз, использовались строго по назначению. И львиная доля их шла на помощь нуждающимся, действительно нуждающимся. Николай  Николаевич не ждал, когда его попросят о помощи. Он видел людские проблемы и сам эту помощь предлагал. Но даже не это было самым главным. Николай Николаевич был своеобразным буфером между администрацией и коллективом. Екатерина Романовна не умела работать с людьми. Ей не хватало гибкости. Она подавляла любые проявления неповиновения  в самом зародыше. И время от времени кто-нибудь из учителей громко хлопал дверью и уходил со школы. Уходили те, кто мог найти работу в другом месте. Роботу в другом месте могли найти только лучшие. Следовательно, уходили лучшие. Николай Николаевич умел сглаживать острые углы и разрешать конфликты. Без него противостояние коллектива и администрации приобрело бы уродливые формы, без него Екатерина Романовна не смогла бы эффективно управлять школой. А конфликты возникали постоянно. Время от времени кто-нибудь из хороших учителей, из тех, кто что-то может, и на которых всё держится, из тех, кто знает себе цену, возмутившись очередной несправедливостью, уходил в глухую защиту и начинал тихо саботировать решения администрации. Его сразу поддерживал коллектив. Все решения и приказы Екатерины Романовны исполнялись на десять процентов. Да, да, да, и ничего. Конечно, сделаем и снова ничего. Не собирался металлом, не собиралась макулатура, не собирались добровольные пожертвования. Вернее собирались   в таком маленьком количестве, и такими  медленными темпами… Дети не ходили на районные мероприятия. Территория убиралась из рук вон плохо. И тогда на помощь администрации приходил Николай Николаевич. Николай Николаевич и Алла Ивановна, завуч по начальным классом, умудрённая жизнью женщина.

Екатерина Романовна выбрала из вазочки конфетку, развернула её, положила фантик на стол и взяла в руку стаканчик.
Выпили за женщин, за совершенно особенных женщин, выпили за успех, такую проверку выдержали, выпили за любовь, как же без нее, все посмотрели на Николая Николаевича, и каждый подумал о своём, выпили за Николая Николаевича, такие мужчины встречаются очень редко, а в школе не встречаются совсем.  Всем стало хорошо. Проблемы ушли на второй или даже на третий план. Исчезли, растворились, рассыпались в прах. И истеричная женщина из санстанции, и текущая крыша, и недобор детей на первую смену лагеря, и рекордное число правонарушений в этом году, и даже выговор по итогам проверки.

- Дождь пошёл, хорошо. Разгонит наших детей по домам. А то  шатаются где-то по городу в поисках приключений.
- Екатерина Романовна, а что Новикова? - вдруг спросила Людмила Ивановна.
- А что  Новикова?
- Вы так всё оставите? Столько нервов попортили. Причем всем, всему коллективу.  Я такой жесткой проверки не припомню.
- Она дорабатывает ещё две недели до отпуска и уходит. Уезжает. Больше мы её не увидим.

- Давайте ей устроим общественное порицание, - Людмила Ивановна была настроена воинственно.
- То есть?-  переспросила Екатерина Романовна.
- Люди пострадали. Ни за что пострадали. Валентину Яковлевну вон совсем с грязью смешали. Пусть скажут вслух, что о ней думают. Я поговорю с людьми. На педсовете мы ей такую головомойку устроим. На прощание. Надолго запомнит. А что?

- Не надо. Наливай, Николай Николаевич. У меня есть свои соображения на этот счет.  Мы ей устроим  десять казней  египетских, - Екатерина Романовна говорила таким ледяным тоном, что Николаю Николаевичу стало не по себе.
- Все десять и ни на одну  меньше. Оставь ей место воспитателя в лагерь на вторую смену на все восемнадцать дней.
- Так она же увольняется.
- Никуда она не уволится. Пока я её не раздавлю,  как муху, - Екатерина Романовна залпом опрокинула в себя коньяк.
 
- Конец девочке, - с грустью подумал Николай Николаевич, разливая остатки коньяка по стаканчикам, все уже пили по полной и практически не закусывая.- Эти коршуны пока на ее части не порвут, не успокоятся.

Продолжение следует. http://proza.ru/2015/09/29/1292