Дерево или когда я вернусь

Так уж случилось, стою в саду под окнами, наблюдаю каждый день за одной и той же семьей. И ничего, даже рада, что появилась здесь, и здесь проходит моя жизнь. Вот опять кто-то идет в сад. А ну да, это Вася – отец этого семейства. Еще у него есть жена – Катюшка. Так он ее называет, а она его – Васек. Мне они нравятся. Васек любит копаться в саду, и всегда вижу то с лопатой, то с тяпкой, то с лейкой.

А вот Катюшка, та все больше за цветочками ухаживает. Уже всю землю у Васятки отобрала под разные там гладиолусы, георгины, да флоксы. А розы, ну куда столько роз. А впрочем, мне все равно. Я же яблоня, я ни во что не вмешиваюсь.

Но меня Васятка любит. Даже скамеечку под моими ветвями соорудил. И как устанет в саду-то копаться, сразу плюх на скамеечку. А я его то от дождя прячу, то ветерком обдуваю – машу ветками так, что аж ветродуй начинается. А вчера Васятка мои яблочки попробовал.
 Сказал:
- Кислые еще, погодим Катюшка их срывать. Пусть нальются посочней.
 Я и не обиделась. А на что обижаться-то? Яблочки тоже свою пору знают – знай, наливаются каждый день.

А вот, вижу, Васятка уже упахался. Опять плюх на скамеечку. А ветки мои низко к земле спускаются. Потрогал он ствол, и я сразу почувствовала - рука у него горячая, да тяжелая, видно устал сильно. Опять что-то там в саду копал. Пора ему уже домой идти, а он все сидит. Вот уже звезды повысыпали на небе, а он все нет-нет, да поглянет на звездочки, зажмурит глаза и воздух так носом потянет. Чего и зачем не пойму.
Ну, я тоже на звезды глянула. Ничего особенного, звезды как звезды, каждую ночь мерцают надо мной. Иногда что-то вроде шепчут мне свысока. Я их не понимаю, но все равно люблю. Красоту в ночном небе наводят.
 Не помню как, но вдруг что-то повеяло от ночного неба, как шлейф такой  протянулся по всему небосклону наискосок, и коснулся меня.

- Что это? - почти вскрикнула я, и испугалась своего крика – вдруг Васятку напугаю. Но Васятка ничего не услышал, а может и услышал, но не сказал мне ничего. Вдруг чувствую, как рука Васятки прошла сквозь мой ствол и почти что вышла наружу с другой стороны. Что это такое. Не могу понять Я же все-таки дерево, а не дырявая какая-то корзинка. Сквозь меня нельзя ходить. Но Васятка, видимо, так устал, что прислонился к моему стволу и уснул. Ну, пусть Васятка поспит. Я тоже отдохну от этого суетного дня, на звезды посмотрю, расстелюсь своими ветвями по сумраку ночи,  услышу стрекот кузнечиков. Это так успокаивает меня.

…Вот и солнышко встает.  Но на душе еще как-то сонно, хочется еще полежать. повытягиваться в разные стороны. Покататься по кровати. Васятка попытался это сделать, но почему-то в этот раз ничего не получилось.
- Вот надо же, как меня Катюшка к стене приперла, - подумал Васятка, не открывая еще глаз. - Пошевелиться даже невозможно. Ну, значит, пора вставать.

 Васек открыл глаза:
- Что, я так в саду и ночевал?
  Он  глянул на окошко, что выходило в сад.

-  О, Катюшка уже встала, - подумал Васек, - в окно выглядывает, и чего-то орет-  Васек, Васек. Меня что ли зовет? Ну, иду я, иду, не надо так кричать.
Васек сделал шаг вперед, и… остался на месте. Что же такое, я, что, в землю врос что ли, ноги совсем не слушаются. Васек глянул на ноги, и остолбенел – а ноги-то где? Ничего похожего на свои ноги он не увидел. Что-то корявое, мощное, похожее, похожее на что? Васек осекся - на что похожи мои ноги?
Ужас прострелил Васятку - с головы до чего? С какой головы? до каких чего? Ни головы, ни ног. Что это со мной, ничего не понимаю.
Почему так кричат Катюшка, да и Андрейка, мой сынок? Вот он, мой малец, бегает по саду и кричит: «…папка, папка».

- Вот он, я папка, - хочу крикнуть своему мальцу, а звука голоса нет.
 И тут  просто дикий ужас меня сковал – неужели чья-то дикая шутка меня так преобразила. Это что, я уже не человек? Кто я? Человек-дерево или яблоня, которая меня заколдовала?
Я замычал буквально от бессилия в этой ситуации. Ничего поделать не могу. Своим ничего сказать не могу. Меня ищут, бегают, уже всех соседей на уши поставили. Я все вижу, самое-то горестное, но ничего не могу сделать Молчу. Стою и молчу.

…Вот уже и яблочки налились. Но, не может Катюшка их снять с меня, яблони то есть. Как подойдет, сядет на лавочку, прислонится ко мне, так и плачет, и плачет тихонько так, слеза за слезой сами катятся.
- Так и не нашелся Васек, - шепчет Катюшка.- Сгинул в одночасье, и никто его не видел, никто не знает где он.

- Да вот он я, Катюшка. Ты что не видишь, что ли?
 Вот болван. Конечно, не видит. Забываю постоянно, что я яблоня, яблоня я.
 
Вот уже и листья с меня опали, завяли кругом цветы и травы, пошли первые заморозки, Гладиолусы Катюшка даже с горя выкопать забыла, так и замерзли.
Вот и ветер подул, все северный да северный, нагнал холоду, туч. Как хлестанет по моим веткам, я в окно стучу:
- Катюшка, вот он я, не потерялся я, вот он я, твой Васятка.

Подбежит Катюшка, шторку откроет, и вижу, что шепчет что-то губами, наверное, меня зовет. И я кричу, кричу, до хрипоты, до стона, весь ствол свой измочалил, и ветки погнул. Но не слышит она меня. А мое сердце просто слезами обливается. Как же так, вот он я, рядом совсем.
,
Вот уж  завьюжило, и сугробы полезли со  всех сторон. В полудреме поглядываю, однако, на Катюшкино окно спальни нашей, смотрю что делает, чем занята. Вот дрова несет, вот и печка затопилась Дым из трубы вверх идет прямехонько. Ну, значит, очень уж холодно. Главное до весны достоять, до солнца дождаться теплого, обогреться, оттаять, и конечно, сразу на сердце радостнее станет.
На каком сердце - я вздохнул. Бывает же такое. Что могло так случиться в этом мире, что вот был человеком, а стал кем? Ну, кем мне себя называть? И не человек, и не дерево.
 
Я так разозлился на себя самого, что пару раз себя ветками хлестанул, даже против ветра. Что мне делать?  Что? Но кругом тишина… Никто не может мне что-то подсказать. Кроме звезд, конечно. Гляжу на них каждую ночь, вопросы им кидаю разные, все равно разговаривать больше не с кем. Так и с ума можно сойти.
- Эй-ей-ей вы там наверху? Вы что не видите, человек пропадает.

…С крыш уже капать начинает. Сосульки длинные висят. Мой Андрейка бегает по двору, солнцу радуется, вот уж лужи растеклись во все стороны. Как всегда у бани, за забором, ну самая большущая. Что я с ней только не делал, ничего не помогает, хоть тони каждый год. Надо бы гравию машину заказать, да и засыпать уже. Надоела мне эту лужа. Последний раз такое наводнение мне учинила, прорвала мне плотину из мешков с песком, да и во двор  как мотанула эта лужа. И чтобы вы думали так мотанула, так разлилась, что аж из туалета, что на улице (в деревне все про это знают, что туалет на улице, а не дома)… Так вот из этого туалета все куда поперло? Вот-вот, ну, прямо под яблоню, вот откуда наливные яблочки такие сочные, наверное. Я чего-то поморщился - не хочу я больше этой лужи терпеть. Как представил, что и в этом году разольется опять. А разольется – это точно. Снегу-то вон сколько было. И опять, куда она прорвет? Ну, прямо под мои ноги.

- О, нет, - возопил я, – только  не это. Не хочу я в этом благовонии стоять, по колено в жиже вонючей. Срочно машину гравия. В эту весну точно, уж который год собираюсь. Вот, бестолочь, что это я размечтался. Какой мне гравий теперь. Я вздохнул так, что кора треснула, и больно защипало бок. Что опять молчать?

Ну, уж дудки!
-Эй, вы там, наверху!! Вы что не видите, человек погибает. Быстро все сюда на помощь, помогите.

Ти-и-ши-на… Да что это такое? Да разве такое может быть? Чтобы вот так с человеком. Да за какие грехи-то. Жил как праведник. Только щи хлебал, ну по праздникам пироги, да пивком иногда баловался под парную баньку, и что я заслужил такую участь? Еще спилят ненароком под самый корешок. Я аж застонал от такой мысли. Меня и под корешок, да еще и в печке сожгут. Тут мне совсем худо стало. Я вдруг вспомнил, что все подговаривал Катюшку спилить эту яблоню, ну разрослась едрена вошь на пол-огорода. Никуда не пройдешь, из-за трех ведер яблок. Злился я тогда, помню. Я ж хотел на этом месте беседку соорудить такую, круглую, чтоб с друзяками после баньки в ней пивко попивать по-человечески, а не на пне у бани.

Я все, я сник и уши повесил. Стою, как истукан третий день, даже не шевелюсь, чтобы обо мне никто и не вспомнил, чтобы забыли, кто я есть. Кто я? Да яблоня самая простецкая, алтайская какая-то. Женка моя купила меня на рынке, говорит, чтоб без всяких там  замерзаний по зимам. Мы ж в Сибири живем, а не в теплых краях. Что б, говорит, самая что ни на есть устойчивая была, к этим самым заморозкам да морозам трескучим. Устойчивая самая то есть. Да устоял я, устоял. Правда, сейчас вспоминаю, как стоял-то эту зиму, что-то передернуло меня. Сугробы - во! Ветер, как озверелый, ночи не просто холодные, ледяные прямо. Снег такой навалился, все мои ветки, что послабже, обломал. Как я теперь буду выглядеть без веток по весне-то? До сих пор дрожь в коленках. Еле тепла дождался. Стоял, как истукан, всю зиму на одном месте. Попробуй, постой-ка, ни попрыгать, ни согреться.

…Ой, кажется, мне на нос что-то капнуло. Ой, батюшки, да это же весна! Мать твою, дождался. Ой, какая зима была долгая. Чуть не околел со страху. Ну, теперь-то я разойдусь, как расцвету душистым ароматом, как нальются мои яблочки за лето.

 А вот и моя Катюшка! Какая красавица  у меня женка-то, залюбуешься. И чего это я все на нее ворчал, ума ни приложу. И работящая, и соленья на зиму заготовит, и свитерок мне теплый свяжет. А щи какие, борщи готовит. А пироги. Ой, даже под ложечкой засосало. Так захотелось чего-нибудь вкусненького, да хоть жареной картошки на худой конец с черным хлебом, пахучим. И без пивка даже можно. Что пиво, выпил, и нет его. А вот к Катюшке прижаться так захотелось, сил никаких нет. Коса у нее во! Все мужики пялятся. Ну, сейчас пусть не пялятся. Катюшка, я здесь, ну здесь я.

…Ой-ой, что весна со мной делает. Я кто? – яблоня я, ну мужского роду я теперь. А если я теперь мужского роду, будут яблочки на мне, али не будут. Это вопрос из вопросов…  Да, надо подумать.
Снова ночь на дворе. Ой, как звезды высыпали, мама моя. Все блестят, перемигиваются. Неужели мне подмаргивают, или что сказать хотят? Не пойму о чем вы там шепчетесь.   Вижу полоса неба зарделась какой то алой краской, бывает же такая красотища. Так хочется по небу прогуляться, взлететь как ракетой, прошвырнуться по этим самым, как их, галактикам.

Да, хорошо. Но все-таки лучше под звездами с Катюшкой на высоком угре постоять, развести костер, и чтобы в небо с искрами горел. Наварить ухи и потом пляски вокруг костра. Вот это жизнь, я понимаю. А то что-то я упустил в жизни своей - все с лопатой да киркой, да граблями, да топором, даже на звезды некогда было глядеть. Считал, что некогда.

 А вот теперь-то уж я настоялся за всю зиму, как пень настоялся, и на звезды нагляделся, то ж и поразговаривал с ними. И на зарю и на солнце, на все нагляделся. Такое ощущение, как вдохнул я все это, и выдыхать не хочется, такой сумасшедший воздух у нас в деревне. Эх, размахнись моя рука, да раззудись мое плечо, а вот я сам Васек. Да хорошо на свете жить. Жаль, что моя Катюшка меня не слышит.

Ой, что это полоса-то на небе смотрите-ка - расширяется, вижу неба синь, да не та, не нашего неба синь-то, а вокруг огни звездных галактик так искрятся, ей богу, как ошалелые кружатся, вертятся. Такого я еще не видывал. Чтоб небо так вертелось,  как поток воды в водовороте. Вот уж и звезды все втянулись в этот водоворот. Вот и меня куда-то потащило. А куда же это меня так тащит? Не хочу я никуда. Да что ты будешь делать, так с корнями и выдернуло. И в этот водоворот. И все темней и темней. Я падаю, падаю. Куда? Страшно, не могу больше. Ау, где я?

…Васек открыл глаза. Вновь блеснуло солнце. И Васек обрадовался, ну наконец-то все по-прежнему, а то что-то я не понял, что было накануне, что-то ужасное. Да, наверное, приснилось. Перестоял на одном месте. Вредно это оказывается, стоять-то на одном месте. Так попрыгать хочется, хоть на одной ножке, до баньки и обратно. Ага! Опять размечтался. Стой себе сколько влезет.

 Ой, а утро такое яркое, как тогда, когда еще молодыми был.
Здравствуй, новый день! Что ты мне сегодня новенького принесешь? Во, соловушка на ветку сел. Спой мне песню птичка соловейка… Чудная песня, так бы и слушал. Надо Катюшку позвать вечерком под яблонькой посидеть, да соловейку послушать. Вот болван, да как же я позову ее, мычать и то не умею. Ну, буду ласкать ее веточками своими зелененькими, красавицу мою.

Тут я представил, как это будет и потянулся изо всех сил. Что это, я не понял, Руки тянутся, ноги тянутся. Я глянул вниз. Батюшки мои свет. Меня как прошибло. Я что не дерево уже? Я глянул еще раз вниз - ноги как ноги… Я что не яблоня уже, я что человеком опять стал? Целый год торчал тут, как последнее дерево, а теперь? В голове моей аж что-то замкнуло.

Да вот, балбес же я, да сон это такой был. Боже мой, ну и натерпелся я. А все так ясно было, как сама жизнь. Не придумаешь такого, если сам в эту историю не попадешь.
Тут из окна выглянула Катюшка:
- Васятка, ну ты, ей богу, даешь. Ждала-ждала тебя, да уснула. Ты что, там всю ночь был? Не выспался, поди.
Да уж выспался так, что лучше не вспоминать, лучше забыть вовсе этот сон-не- сон.

- Чем займемся сегодня, Васятка, – опять спрашивает Катюшка. -  Ты что опять грядки копаешь или все-таки забор доделывать будешь?

- А знаешь что, Катюшка, а ни то ни другое!  Пойдем-ка мы с тобой к реке прогуляемся, посидим у речки на крутом бережку, потом наловим рыбки, да ушицы сварим, как тогда помнишь?

- Ты меня удивляешь, Васек. То тебе всегда некогда было, то теперь уж готов на все. Уж сколько я тебя уговаривала, хоть чуток отдохнуть по-человечески, а ты все нет да нет, всегда некогда. Уже и разговаривать-то с тобой перестали.

- Знаешь, что, Катюшка, моя ненаглядная, как я рад видеть тебя, звездочка моя ясная, если б ты знала.
Я вдохнул аромат ее волос, и у меня аж голова закружилась – такой родной запах, то ли трав, то ли еще чего-то. Слава богу, жизнь моя еще продолжается.

-  Собирай Андрейку – отдыхаем сегодня.

Я оглянулся назад.
- А яблоньку бы поблагодарить надо – красавица она у нас.
 Она помахала мне своими ветвями, или это мне показалось?

- Ты ж спилить ее хотел.
- Да что ты, солнышко мое, да ни в жизть. Яблонька-то наша такого натерпится, пока яблочки-то вырастит. Тяжкая  жизнь, не приведи, господь, в наших краях с морозами, да сугробами. Такого натерпится…

- Разболтался ты что-то, Васятка. Пойдем уж.

- Бегу моя милая, бегу… Настоялся уж, будь здоров.