Тахири

В один из жарких дней, когда палящее солнце поднялось высоко над безымянными африканскими джунглями, молодой охотник Сойба обнаружил под большим старым деревом наконечник стрелы. Наконечник имел странную продолговатую форму и был отлит из черного металла. На нем были выгравированы письмена, которые любознательный Сойба не в силах был разобрать. Недолго думая, Сойба завернул находку в край набедренной повязки и, подняв с земли легкое бамбуковое копье, побежал сквозь заросли в свою деревню, чтобы показать наконечник отцу – вождю лесного племени кхимба.
Отец Сойбы, суровый мужчина невысокого роста, с широкой грудью и короткими ногами, гордился сыном – лучшим охотником и следопытом племени. Вождь благосклонно встретил Сойбу, подергал, согласно обычаю, за его жесткие курчавые волосы и поинтересовался результатами дневной охоты. Вместо ответа молодой охотник протянул отцу странный наконечник, найденный под деревом. Вождь долго вертел его в руках, ощупывал, нюхал, пробовал на зуб и, покачав головой, сказал, что ни одно из соседних племен не пользуется такими. Он сказал, что это очень необычная находка и наконечник надо обязательно показать шаману племени, старому Йиме.
Хижина шамана стояла чуть поодаль от остальных. Маленькие глазки старого Йимы, один из которых был отмечен бельмом, впились в черный наконечник, пристально изучая нацарапанные на нем символы. Спустя какое-то время, шаман поднял голову и хмуро взглянул на вождя. Неожиданно он швырнул наконечник на земляной пол и гневно крикнул:
- Твой сын – дурак! Он навлек на нас беду!
- Что ты говоришь, Йима, - опешил вождь, - Какую беду?
В ответ шаман сделал знак, чтобы Сойба вышел.
- Нет. Он останется, - сказал вождь, - Он уже мужчина и умеет слушать.
Старый Йима посмотрел на вождя и произнес:
- Твой сын принес в деревню большую беду. Слышал ли ты, вождь, что-нибудь о квонгах?
Вождь племени почесал свой широкий плоский нос и задумался.
- Да, - ответил он, - Я слышал о квонгах. Но ведь это просто страшные истории. Старые сказки.
- Сказки? – Йима поднялся со своей соломенной циновки, - Спящую змею легко разбудить, если наступить ей на хвост, - сказал он, пристально глядя в глаза вождю.
- Говори яснее, - нахмурился вождь.
- То, что ты слышал – не сказки. Это истории, о которых мудрый не болтает. Квонги – очень древнее племя, которое исчезло много веков назад. Они были не такие как мы, а другие. Совсем другие, - старый шаман сделал странный жест рукой в воздухе, словно поймал в кулак муху, - Сейчас уже никто не знает, как они выглядели. Они пришли издалека и поселились здесь еще в то время, когда тут не было джунглей, а по земле бродили ящеры. Но квонги пришли не одни. Они привели за собой Зло. Все квонги были великими шаманами и сумели заключить Зло в надежном месте, но часть его просочилась наружу. И теперь это Зло пожирает души тех, кто случайно к нему прикоснется. Но я также слышал, что квонги на самом деле не исчезли, а до сих пор ищут древнее Зло, чтобы отправить его обратно в его мир. Для этого они используют магические стрелы с заклятиями. Эти стрелы – приманка и капкан для Зла. Наконечник, который нашел твой неразумный сын – проклятие. Берегись, если сюда явятся квонги. Но трижды берегись, если сюда придет Зло…
Вождь племени, выслушав шамана, встревожился не на шутку. Он решил поскорее избавиться от проклятого наконечника, но Йима сказал, что это уже бесполезно, ибо теперь все их племя обречено. Слух о проклятии быстро разлетелся по деревне, и все со страхом говорили о нависшей таинственной угрозе.
На следующий день старый шаман Йима пришел к вождю и сказал, что необходимо собрать совет старейшин, так как духи открыли ему верный путь. Вождь согласился. Вечером, когда в доме вождя собрались старейшины и знатные воины племени, Йима держал речь.
- Духи сказали мне, - начал старый шаман, - Что есть способ защитить племя от проклятия. Этот наконечник стрелы, - Йима разжал ладонь, в которой лежал длинный черный наконечник, - Действует как магический талисман, притягивающий Зло. Квонги знают, где талисман. Квонги знают, у кого он. Они все знают на расстоянии. Они следят за ним. Они знают, что скоро Зло придет за ним, и тогда квонги схватят Зло. Но будет поздно, и все племя погибнет. Так сказали духи. Но еще духи сказали, что человек, который всегда будет носить с собой наконечник, спасет племя, потому что Зло тогда придет только к нему одному.   
Среди собрания воцарилась гнетущая тишина.
- Кто же этот человек, Йима? – спросил вождь, нарушив молчание.
- Твой сын, вождь, - спокойно ответил шаман, - Это он принес проклятие в деревню и должен нести его на себе.
- Ты врешь, старый кабан! – вскричал вождь и глаза его гневно налились кровью, - Ты хочешь спасти свою негодную шкуру слишком дорогой ценой!
- Нет, отец! – вскочил с места молодой Сойба, - Йима прав! Я должен ответить за свою глупость перед племенем! Я буду носить наконечник на своей шее!
Собрание старейшин оживилось. Все стали спорить, ругаться и, наконец, единогласно приняли решение, что духи рассудили справедливо. Один только вождь горевал. Но по традиции, мнение совета было решающим.
С тех пор молодой Сойба носил на шее проклятый наконечник стрелы, не снимая, словно продолговатый черный амулет. Прошло много месяцев, но ничего не произошло, и тогда в голову вождя племени закралось сомнение в пророчестве старого Йимы. Он думал, что, возможно, шаман ошибся или просто из малодушия и страха разыграл эту сцену. Постепенно в деревне начали забывать эту историю. Вскоре пришло время выбирать жену для Сойбы, но найти подходящую кандидатку было нелегко. Соседствующие с кхимба племена каннибалов были порочны, злы и враждебны, и взять оттуда жену для сына вождя было бы тяжким оскорблением. Вождь посылал доверенных лиц в дальние племена, чтобы высмотреть там подходящих невест, но послы возвращались ни с чем. Вождь клял судьбу, но продолжал поиски. Однажды в сезон дождей, в деревню пришла никому не известная красивая большеглазая девушка. Она сказала, что она - дочь вождя одного дальнего племени, и ее украли из родной деревни дикари-людоеды, которые убили ее семью и разорили деревню. По дороге она сбежала от дикарей и долго пряталась в джунглях, пока не нашла племя кхимба. Девушка пришлась по душе жителям деревни и ее приняли в одной бездетной семье как дочь. Ее звали Тахири. Кожа у нее была темной, но светлее чем у женщин кхимба, волосы – короткие и курчавые, шея –длинная и точеная. Маленькие уши Тахири были украшены серьгами, а тонкие руки с изящными пальцами – тяжелыми медными браслетами. Она и вправду была похожа на дочь знатного вождя. Тахири вела себя очень скромно, была молчалива, помогала по дому своим пожилым хозяевам и быстро заслужила в деревне всеобщее уважение. Когда Сойба увидел Тахири, он был поражен ее красотой и манерами. Тахири, казалось, тоже приглянулся сын вождя. Не долго думая, отец Сойбы прислал к ней сватов, и прекрасная Тахири согласилась стать женой Сойбы. Уже был назначен день свадьбы, и вождь начал постройку нового дома для молодоженов, но тут к нему явился старый Йима.
- Эта девушка, Тахири - не та, за кого себя выдает, - сказал он.
- О чем ты? Кто же она тогда? – насторожился вождь.
- Духи этого не сказали, - ответил Йима, - Духи не вмешиваются в дела людей, но сказали, что надо быть готовыми ко всему. Беда приходит в разных обличьях… - шаман  многозначительно взглянул на вождя и пошел прочь.
Вождь кхимба погрузился в тревожные размышления. Неужели пророчество Йимы все-таки оказалось верным? И откуда вообще взялась эта Тахири? Он не стал делиться своими опасениями с сыном, но решил, что будет лично следить на невесткой. Когда к свадьбе все было готово, Сойба заплатил немалый выкуп за невесту ее приемным родителям. Ему пришлось отдать им пару десятков пегих коз и красивые медные украшения. На свадьбе вождь незаметно и испытующе взглядывал на будущую сноху, но все его сомнения тонули в черных бездонных глазах прекрасной Тахири. После того, как новобрачные отведали блюдо, приготовленное из бычьих потрохов, их отвели в новый дом на сваях с соломенной крышей, чтобы оставить наедине, сопровождая молодоженов ритуальными песнями и танцами. Всю ночь жители деревни плясали и веселились, и только вождю было не до веселья. Его не покидала смутная тревога.
Дни шли за днями, в деревне было спокойно, и даже соседнее племя, с которым издревле враждовали кхимба, ни разу не посягнуло на их скот. Молодожены мирно жили в своем новом доме. Тахири оказалась образцовой женой. Но иногда, по вечерам, она становилась беспокойной и пугливой, часто и без причины вздрагивала, и в ее темных глазах зажигались огоньки страха.
- Что с тобой? – спрашивал у нее муж, - Чего ты боишься?
В ответ Тахири слабо улыбалась и говорила, что опасается людоедов, похитивших ее из родной деревни. Вдруг они снова вернутся. На это Сойба лишь посмеивался и успокаивая молодую жену, отвечал, что людоеды никогда не сунутся к кхимба. Но время шло, а тревога Тахири не проходила. Как-то раз она спросила у Сойбы о наконечнике стрелы, болтающимся у него на шее.
- Откуда у тебя этот черный амулет? – задумчиво спросила Тахири, - Он пугает меня. Пугает и притягивает.
- Шаман говорит, что это древнее проклятие, - сказал Сойба, - Это долгая история. Но ты не бойся. Уже много времени прошло с тех пор.
Однажды Сойба проснулся среди ночи от какого-то необычного, жуткого ощущения. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Тахири. Тахири пристально смотрела на него огромными глазами, в которых полыхал незнакомый, хищный, нечеловеческий огонь. Сойба вздрогнул, и подумал, что это ему привиделось. Посмотрев по сторонам, он не обнаружил на соломенной постели молодую жену. Он стал громко звать ее, но никто не ответил. В доме ее не оказалось. Сойба зажег смоляной факел и вышел наружу. Вся деревня мирно спала. Сойба обошел всю деревню, но не нашел Тахири. Не зная, что и думать, он кинулся в джунгли. И там, под деревом Сойба разглядел темный силуэт. Это была Тахири. Она стояла, опустив руки, глаза ее закатились под лоб так, что виднелись белки. Перепуганный Сойба окликнул ее, но Тахири никак не отреагировала. Он легонько потряс ее за плечо, но она медленно повернулась и пошла вглубь леса. Сойба бросился за ней, окликая ее по имени, но Тахири не слышала его. Она упорно шла вперед и что-то бормотала. «Это духи вселились в нее!» - подумал Сойба. Он следовал за женой по пятам, и вскоре его факел погас. Они пробирались куда-то сквозь джунгли, долго, в темноте, под крики ночных птиц и вой шакалов, но, казалось, Тахири хорошо знает дорогу. Вскоре повеяло прохладой, и они вышли к странному месту. Привыкшие к темноте глаза Сойбы разглядели белеющие потрескавшиеся развалины какого-то древнего каменного храма, обвитые лианами и заросшие пышной растительностью. Шедшая впереди Тахири подошла к выщербленным от времени каменным ступеням, ведущим наверх к прямоугольному входу, который зловеще чернел между покосившимися стенами. Сойба, затаив дыхание, спрятался за деревом и стал следить за женой. Он видел ее со спины. Тахири медленно опустилась на колени возле ступеней, развела руки в стороны и, запрокинув голову вверх, крикнула диким, незнакомым голосом:
- Великий Отец Мрака! Я здесь! 
По джунглям словно бы пронесся ледяной ветер, и Сойба почувствовал, как волосы у него на теле встали дыбом. Ужасен был смысл речей, которые произносила своими устами Тахири. 
- Уже скоро я принесу Тебе свежую душу! – кричала она дико и хрипло, - Я жду часа, когда Ты заберешь меня из этого мира костей и гниющей плоти, домой, в Свой вечный Подземный Город! О, Великий, заключенный в каменные руины, Ты создал нас из Своей пустоты и отправил в мир людей поодиночке, чтобы мы приносили Тебе пищу…
Снова задул порывистый холодный ветер, и, казалось, что он дует изнутри полуразвалившегося храма. Он нес с собой затхлый и сырой запах. Ветер разговаривал с Тахири, и было видно как колышется на ней пестрое полотняное платье.
- Да, амулет опасен… - отвечала Тахири кому-то невидимому, - Я боюсь, что те, другие, напали на мой след и они уже близко. Что мне делать? Да, Отец, я поспешу…Нет, он ни о чем не догадывается… Скоро я все сделаю…
Тахири поднялась с колен и повернулась к джунглям. Ее невидящий жуткий взгляд скользнул по темным зарослям и на миг задержался на том месте, где за деревом прятался Сойба. Сойба затаил дыхание, но Тахири не могла видеть его. Она направилась сквозь джунгли обратно к деревне. Ее платье цеплялось за кусты и колючки, но Тахири не обращала на это внимания. Сойба следовал за ней на некотором расстоянии, боясь, что Тахири обнаружит его. На обратном пути он делал ножом замысловатые надрезы на деревьях, чтобы потом без труда отыскать дорогу к зловещему каменному храму. Придя домой, Тахири молча легла на брачную постель и пролежала без движения до самого утра. На следующий день Сойба, стараясь не выдать себя, говорил с ней мягко и осторожно. Сойба решил скрыть от всех, что его молодая жена – одержима духами. Много разных мыслей теснилось в его голове, и одной из них была мысль отправиться к шаману и все рассказать. Только шаман мог ей помочь. Но старый Йима по неизвестной причине недолюбливал Тахири и в последнее время вообще редко показывался на людях. Тем не менее, Сойба пошел к шаману.
Старый Йима выслушал его молча и хмуро. Потом сказал:
- Твоя жена не одержима духами. Она погубит тебя. Поздно уже что-то решать. Зло пришло в деревню. Если хочешь узнать, кто она на самом деле, ты должен увидеть ее в ее истинном облике. Но ты не имеешь такого зрения – для этого надо быть шаманом. Я дам тебе одно средство. Возьми вот этот корень и, придя домой, разотри его в молоке, смешанном с бычьей кровью. Выпей. Тогда увидишь. Смотри на нее, когда она будет спать, но смотри лишь мельком. Если оно увидит тебя, ты умрешь. И будь осторожен, то, что ты увидишь, может свести тебя с ума…
Сойба выполнил все в точности, как велел шаман. Поздним вечером, когда все было готово, он выпил зелье и почувствовал, как внутренности опалило ледяным пламенем. Глаза его вылезли из орбит, холодный пот лил ручьем, и все тело била мелкая дрожь. Сойбе стало страшно. Он ощутил присутствие духов и услышал их тихие, как шелест листьев, голоса, предрекающие недоброе. Дрожа, как осиновый лист, Сойба подошел к ложу, на котором спала Тахири. Она лежала на боку, спиной к Сойбе, укрытая тонким домотканым покрывалом. Вот она слегка пошевелилась во сне. Потом вытянула из-под покрывала темную точеную руку. Сойба замер и не мигая, уставился на спящую жену. Он ждал. И вот он увидел как рука ее медленно втянулась обратно. Сойба вздрогнул. Наклонившись над спящей и зажмурив глаза, он осторожно потянул покрывало вниз. Сдернув покрывало, Сойба сдавленно вскрикнул. На постели лежало нечто бесформенное и прозрачное, усеянное длинными отростками, которые медленно шевелились и извивались, а внутри туловища пульсировало что-то черное. Сойба зажал рот рукой, чтобы не закричать, когда увидел, что прямо из черноты на него смотрит ужасный желтый глаз. Сойба глядел в этот глаз, не в силах оторвать взгляд, а потом вдруг опрометью выскочил из дома и бросился прямо в джунгли. Он долго бежал сквозь заросли, пока наконец не оказался перед развалинами каменного храма, оплетенного лианами. Сойба, словно лунатик, поднялся по выщербленным ступеням и вошел в чернеющий прямоугольный проем. И там, прямо перед собой, в кромешной тьме он увидел глаз Ужаса, желтый и неподвижный, глядящий на него в упор. Было что-то еще, что колыхалось вокруг огромными темными волнами, но этого Сойба не успел увидеть. Живая смрадная тьма проклятого древнего склепа безвозвратно поглотила его.
На следующий день в деревне кхимба неожиданно появились невиданные до этого люди, прибывшие явно из каких-то далеких мест. Их было двое. Они были высоки ростом, одетые в просторные разноцветные накидки из грубой ткани. Чужаки не были темнокожими, их лица были гладкими, глаза – раскосыми, а затылки – необыкновенно длинными. Они внушали жителям деревни страх. Эти двое даже не обратили внимания на копья воинов кхимба, окруживших их. Чужаки, переговариваясь на неизвестном языке, что-то или кого-то искали с озабоченным видом. У одного из них был большой лук и колчан со стрелами. Когда они подошли к дому сына вождя, оттуда неожиданно выбежала Тахири. Когда она увидела чужаков, ее глаза расширились от ужаса. Тахири, спотыкаясь, бросилась к джунглям, но один из чужаков, молниеносно натянул тетиву и послал вдогонку длинную стрелу. Стрела с черным металлическим наконечником пронзила затылок Тахири, и девушка упала как подкошенная. Жители деревни молча стояли, пораженные увиденным. Стоявший тут же старый шаман Йима громким окриком удержал воинов племени, которые рванулись было к чужакам с копьями наперевес. Все молча наблюдали, как чужаки склонились над трупом Тахири. Никто не понял, что они делали, но видели как двое пришельцев рассекли живот Тахири, вытащили что-то оттуда окровавленными руками и, не обращая внимания на людей кхимба, скрылись в джунглях. 
С годами развалины древнего храма основательно заросли растительностью, и все ведущие к нему тропы стали непролазными. Но на его едва видневшихся покосившихся каменных стенах были видны начертанные непонятные знаки заклятия квонгов…