О правде

Придя из школы домой, Олег снял пальто и ботинки, сел в кресло и стал продумывать оправдание перед отцом. Отец Олега работал в областной администрации и всегда держал сына и жену в строгости. Во всяком случае, так казалось Олегу. Хотя вечерами он нередко слышал, как его родители бранились между собой.

Был восьмой час вечера. Отец должен был скоро прийти, а мать в последнее время приходила позже, так как посещала вечерами спортивно-оздоровительную группу. Так она объясняла свои ежевечерние задержки.

Олег представлял, как будет возмущаться отец, прочитав запись в дневнике классной о том, что бы родители обратили внимание на воспитание своего сына, который оскорбляет учителей. Прочитав еще раз эту запись, Олег как наяву увидел произошедшее в классе. На уроке математики Марь Иванна, войдя в класс, проговорила:

– Дети, сейчас я загадаю вам загадку, и вы скажете, сколько мне лет. Летят четыре гуся, за ними три гуся, потом еще два полугуся и наконец, четверть гуся, а дальше несколько крылышек от гусей. Вот и подсчитайте, сколько мне лет.

Весь класс молчал, не зная, что ответить. Наконец, Олег не выдержал, поднял руку и быстро ответил:

– Марь Иванна, вам двадцать четыре года.

– Молодец, Олег. Правильно. А как ты отгадал.

– Очень просто. Мне двенадцать лет. А когда я отцу задаю такие вопросы, он называет меня полудурком. Значит вам сейчас двадцать четыре года.

После такого ответа в классе многие заулыбались.

Вспомнив это, Олег будто услышал слова классной, которая пристыдила его и потребовала рассказать об этом отцу. Сейчас, ожидая отца, Олег раздумывал: показать ли ему дневник до ужина или все-таки после. Обманывать он не любил и думал лишь о том, как лучше рассказать о случившемся в классе.

Наконец, раздался звук открываемого в двери замка, Олег быстро поднялся и вышел в коридор. Григорий Парамонович Приставин увидел сына и проговорил:

– Заждался? Задержался я сегодня немного.

– Ничего, – хмуро ответил Олег.

– А ты чего такой невеселый? Что-то случилось?

– Случилось.

– Тогда пойдем в зал, там и расскажешь.

Подав дневник с записью классной, Олег ждал, когда отец прочитает и только после этого заговорил. Рассказал о дурацкой загадке и стал объяснять причины своего поведения.     Его тон, да и сам облик казались столь огорченными, что отец только сейчас рассмотрел, какой тот нежный и хрупкий. Но, не подавая вида, Григорий Парамонович раздраженно заметил:

– Господи, мы с матерью твоей все делаем, чтобы вырастить из тебя доброго, умного человека. А ты так нас подводишь. Неужели не понимаешь, что не всегда и не все, что думаешь, можно говорить?

Олег виновато посмотрел на отца, потом перевел взгляд на окно и пожал плечами. Но не выдержал затянувшегося молчания и тихо ответил:

– Сорвался я, папа. Конечно, надо было промолчать.

– Вот-вот. А я разве не говорил тебе, что, выходя из себя, надо закрывать за собой рот. Нехорошо. А если Мария Ивановна на классном собрании расскажет об этом, то как я буду выглядеть. Я ведь ответственный работник областной администрации. Что обо мне подумают? Значит, если сын такой, то и отец сможет говорить все, что ему вздумается.

– А почему ты не можешь, если ты прав? – спросил Олег, посмотрев в глаза отцу.

– Ты не понимаешь, – возразил отец. – В жизни не все так просто, как тебе кажется. Да, мы учим тебя говорить только правду. Но она не всегда и не всем нужна.

Путаясь и пытаясь объяснить, почему так опасна иногда правда, Григорий Парамонович не смотрел на сына. А тот продолжал глядеть ему в лицо и терпеливо слушал.

– Тебе еще рано говорить то, что ты думаешь, – продолжал отец. – Ведь ты можешь и ошибаться. Другое дело, взрослые. Но и они нередко отмалчиваются. Ты думаешь, я на работе говорю все, что думаю? Ничего подобного!. На работе я говорю только то, что хочет услышать мой начальник. Да я вижу, что ты не одобряешь этого. Но такова жизнь, сынок.

Олег задумчиво поглядел на телевизор, вздохнул и тихо спросил:

– Тогда почему все говорят о честности и правдивости?

Он поднялся со стула и задумался. На его лице было такое выражение, как будто он мучительно пытался понять, когда и кому должен говорить правду.

Наблюдая за сыном, Григорий Парамонович подумал, а понял ли тот его или нет. Он тоже поднялся и заходил по залу.

– В общем, ты поступил неправильно. Иногда надо держать мысли подальше от языка, – проговорил он. – Тебе надо перед учительницей извиниться.

– Я не буду извиняться. Ты лучше попроси директора школы перевести меня в другой класс.

– В середине года это, Олег, не так-то просто.

– Но у тебя же с директором хорошие отношения. Ты помогаешь ремонтировать школу, и она за это выполнит твою просьбу. В нашем классе почти все не любят классную. Но ее ведь не уберут.

– Почему?

– Какой-то родственник у нее из больших начальников. Да и она сама считает себя такой же. Особенно что касается поборов с родителей. Я тебе не рассказывал, как она мать одной ученицы прижимала? Приходит как-то наша классная на урок и вместо занятий рассказывает про своего кота. Проходит минут пятнадцать. А одна девочка поднимается и говорит: «Марь Иванна, давайте по теме урока начнем». В тот же день Марь Иванна вызвала маму этой ученицы и стала грозить, чтобы та перевела ее в другую школу. А потом предложила освободить ее знакомого парня от призыва в армию.

– А при чем тут армия? – удивленно перебил отец.

– Так у той мамы родственник облвоенкомом работает. Ребята подслушали их разговор и даже записали на телефон.

– А может, хватит на сегодня о делах? Пошли на кухню. Пора и об ужине подумать.

Приготовив яичницу, Григорий Парамонович молча подал Олегу тарелку.

– Мне уже надоела твоя яичница, – недовольно заметил сын.

– В воскресенье мама приготовит что-нибудь лучше. А сейчас, пока она занята, ешь то, что я готовлю.

Пробило десять часов.

– Ну что, сынок, иди, позанимайся. Сейчас тебе только отличными оценками надо оправдываться перед Марией Ивановной.

Однако уйдя в свою маленькую комнату, Олег не стал заниматься. Он думал о недавнем разговоре с отцом. Потом стал думать о своих родителях. На словах и при посторонних они старались показать как любят друг друга. Однако Олег видел, что на самом деле каждый из них живет своей жизнью. «Значит, и тут правды нет?» – думал он. Олег вспомнил, как случайно подслушал разговор по телефону своей матери с подругой. Говорили они тогда о своих мужьях, и это конечно заинтересовало Олега. Телефон был запараллелен с телефоном Олега, и он, подняв трубку, услышал, как его мать хвалилась, что все дела переложила на мужа. Она говорила, что муж полностью занимается сыном. И уроки проверяет. И на классные собрания к сыну ходит. А она почти и не видит сына. Поэтому у нее и времени свободного больше. «Главное, не отнимать инициативу у мужа и не злить его», – убеждала она подругу.

– Но иногда ведь и ругаться приходится, – возразила подруга. – Особенно когда муж что-то не так сделает.

– Здесь есть хороший рецепт. Когда мне надо снять стресс, я достаю из холодильника бройлера и, называя его именем мужа, отрезаю все, что хочу, опаливаю на газовой конфорке и со словами: «А теперь, Григорий Парамонович, посетите кипяточек!» – и не торопясь, опускаю в кипяток. Но все это надо делать в отсутствии мужа.

Вспоминая тот подслушанный разговор, Олег не услышал, как пришла его мать. Григорий Парамонович стал возмущенно упрекать ее:

– Ты уже скоро до утра будешь оздоравливаться? У тебя же кроме мужа есть и сын.

– Я это помню. И не злись, пожалуйста.

– Как мне не злиться, если сын уже видеть не может мою яичницу. А от тебя только и слышу: «Я устала» или «Я не успела».

– Гришенька, не надо так волноваться. В воскресенье я вам наготовлю на всю неделю. А сейчас ты же видишь, как я занята. На работе целый день, а вечером занятия. Я же должна ради вас подумать о своем здоровье. А ты вместо заботы обо мне еще и упрекаешь.

– Вот-вот. И тут ты, конечно, как всегда права. В семейной жизни, оказывается, нет ничего более полезного, чем виноватый муж.

Слушая взаимные упреки родителей, Олег все больше задумывался о том, почему правда не должна проявляться в своем настоящем виде? Почему она преподносится с какими-то примесями, приукрашенной, содержащей обман? Поэтому, видимо, и выходит в жизни все не так, как учат дома и в школе.

В эту ночь Олег долго не мог уснуть. Он судорожно вздыхал и не находил ответа на вопросы, которые так будоражили его. Иногда он спрашивал себя: а может быть, правы и родители, и учителя, говоря о целесообразных обманах? Но тут же возражал себе: у каждого человека ведь своя правда. Разве признается та же Марь Иванна в своей неправоте? Тогда кто должен правильно оценивать правду каждого? Совесть? Но если говорить о совести, то и она у каждого разная.

От всех этих вопросов Олегу стало не по себе. Он встал и подошел к окну. В квартире было тихо. Родители уже спали, а в его голове путались вопросы, на которые он не находил ответов. В зале часы пробили два раза. Постояв возле окна, Олег снова лег в постель и вдруг почувствовал, что сегодня что-то детское, незрелое навсегда ушло из него. Сейчас он понял, что жить надо так, как диктует жизнь. В этом-то и есть своя правда. И если она проявляется в сочетании с нравственностью и моралью, тогда меньше будет и проблем в жизни. Главное не выпячиваться. Забегающих вперед не любят. А он пренебрег этим правилом. Вот и результат.

Придя к такому выводу, Олег вскоре уснул.