Встреча

              Всероссийская клоака встретила Андрея наглыми бомжами у трёх вокзалов, многочисленными стражами порядка, выискивающими в толпе потенциальных террористов. Смуглых, темноволосых мужчин останавливали для проверки документов, иногда приглашали пройти. Громов, со своей арийской внешностью и не броско одетый, милиционеров не заинтересовал, поэтому беспрепятственно вышел на привокзальную площадь. В своей жизни он был в Москве один-единственный раз, в октябре 93-го, когда его, девятнадцатилетнего сержанта внутренних войск, вместе с батальоном перебросили из-под Вологды в столицу. До дембеля оставалась какая-нибудь пара месяцев и нельзя сказать, что он был доволен предстоящей командировкой. Бойцам поручили вместе с милицией патрулировать район Нового Арбата. Он помнил снайперов на крышах, безлюдные после десяти вечера улицы. Именно тогда он ощутил превосходство человека в форме и с оружием перед остальной частью населения. Они останавливали припозднившихся прохожих, проверяли документы. Некоторые из этих прохожих предлагали деньги, чтобы их отпустили, другим сам патруль предлагал откупиться в обмен на свободу передвижения. Так что домой он вернулся не с пустыми карманами. Из всех двух лет серых армейских будней недельная командировка в Москву выделялась ярким пятном.
     Сейчас город, в отличие от тех исторических дней, бурлил всеми сточными водами, метро тысячами заглатывало людей и тысячами выплёвывало обратно. Все спешили куда-то с озабоченными лицами, и никому не было друг до друга никакого дела. И беглого зека это вполне устраивало.
     Андрей пошарил в карманах егерских штанов и обнаружил лишь несколько мятых десятирублёвок. А между тем, костлявая рука голода вновь взяла его за горло. В поезде у него было полбуханки деревенского хлеба и шмат сала, которые он прихватил в егерской сторожке. Где-то после Уфы есть захотелось так, что просто невмоготу и он слез со своей полки, заказал два стакана чая и вместе с хлебом и салом забросал в себя как в паровозную топку и потом спал уже до самой Москвы.

      После покупки в ларьке трёх слоёных пирожков и стаканчика кофе, наличность в его карманах перестала носить даже символический характер. Проблемой номер один стало раздобыть где-то денег, дальше он пока не заглядывал. Из всех многочисленных, веками выработанных homo sapiens способов отъёма денег у себе подобных, в мозгу Андрея вертелся самый примитивный, зато надёжный: выбор кандидата в безлюдном месте и затем, собственно сам отъём, при помощи определённых телодвижений. Кандидаты сновали рядом в бесчисленном количестве, и дело было за малым, найти в этом столпотворении безлюдное место. Для начала, он решил уйти подальше от вокзалов, которые, как известно, притягивают к себе как бандитов, так и милиционеров.
      Андрей углубился в недра московских улиц, как волк в поисках добычи приходит в чужой лес. Можно ли было не так давно предположить, что он – защитник Конституции, подающий надежды офицер милиции, по злой иронии судьбы будет голодным беглецом рыскать по огромному мегаполису, выискивая жертву для грабежа?
      Из своего милицейского прошлого он хорошо помнил, что любое планируемое преступление, даже примитивный гоп-стоп, должно пройти стадию подготовки. Иначе, оно перестаёт быть планируемым. Андрей практически не знал города и полагался на своё волчье чутьё. С видом праздного гуляки он шагал по улицам, ненадолго, чтобы не вызывать подозрений, задерживаясь у офисов и подъездов богатых домов. Время шло, и он порядком устал, но ничего другого, что принесло бы ему быстрый результат, он придумать не мог, поэтому продолжал отмерять метры, переходящие в километры.
      Громов шёл по узкому переулку, где засаженные деревьями проходные дворики были идеальным местом для запутывания следов при предполагаемом бегстве, и тут увидел того, кого, подобно герою народной грузинской песни, он искал вот уже несколько часов. Сутулый очкарик в дорогом плаще вышел из двухэтажного особняка. В руке у него был портфель, как минимум из кожи нильского крокодила. На ходу доставая из кармана ключи, он направился в сторону припаркованных автомобилей. Андрей понял, что пришла пора действовать. У этого ботаника наверняка пухлый бумажник, который решит если не все, то наиболее существенные проблемы. Он двинулся жертве наперерез. Очкарик увидел приближавшегося к нему высокого крепкого парня в дешёвой куртке и защитных штанах, и в глазах его появился страх, что не без удовлетворения заметил Громов.
- Мужчина, у вас закурить не найдётся?
       Фраза эта с тех времён, когда Пётр 1 начал приучать своих подданных к курению, остаётся, пожалуй, самой распространённой в России, причём вовсе не обязательно, что это просьба поделиться толикой табака. Тот, к кому обращён этот вопрос должен тщательно следить за интонацией, а она может быть от заискивающе-просительной до угрожающей.
         Очкарик интонацию уловил. Улыбнувшись, он полез в карман за сигаретами. Андрей уже отрезал ему путь к отступлению, прижав к собственному автомобилю.
- Бумажник сюда, быстро!
        Вдруг пронизывающая всё тело боль заставила Андрея упасть на четвереньки.
        Феликс рассматривал корчившегося у его ног незадачливого грабителя, как лабораторную крысу, хотя электрошокер прятать не торопился. Сколько этой мрази расплодилось по городу, ну прямо, как тараканов! Ментам его сдать, что-ли? В действенность милиции Феликс не верил. Ну, помурыжат немного незадачливого грабителя, убедятся, что взять с него нечего и дадут пинка под зад. И опять пойдёт этот верзила по Москве в поисках жертвы. И тут Феликсу пришла в голову отличная мысль, а не совершить ли самому правосудие? Власть продажна, её органы в основном бездействуют, так почему бы хоть немного не помочь родному государству?
     Он набрал номер Хирурга.
- Возьми пару бойцов, и подъезжайте к офису, да побыстрее!
     Андрей, между тем, сделал попытку встать, и Феликс снова сунул ему под мышку свой электрошокер. Редкие прохожие с удивлением взирали на то, как здоровый парень стоит на четвереньках перед субтильным очкариком.
    Через десять минут подъехал Хирург со своими пехотинцами, Феликс вкратце рассказал им о происшедшем, и Андрея, украсив браслетами, быстро погрузили в машину.
- Отвезите его на базу, да поспрашивайте, может, он здесь не случайно оказался. Я подъеду завтра, в первой половине дня, – отдал Феликс распоряжение.
      Базой он называл свой недостроенный дом в коттеджном посёлке, который и строить-то начал отнюдь не от больших денег, а потому что его «Энергон» просто зашкаливал в здешних местах. Стропалев помог втиснуться между местных нуворишей. Четыре стены, крыша, да тёплый сухой подвал, чтобы проводить свои опыты без лишних глаз и ушей – вот и всё, что Феликсу было нужно.
      Туда и привезли Громова. В машине Андрей угрюмо молчал. Надо же было так глупо попасться!
       Лесник Алексей Ичигин, чей паспорт лежал у него в кармане, не боялся ходить один на медведя, на его счету было около двух десятков убитых волков, а вот двуногому зверю спину подставил, потому что наивный был, людям верил. А здесь, в каменных джунглях пострашнее будет, чем в лесу! На первом же, хилом с виду очкарике бывший омоновец попался, как волк-первогодок в загон. Он был уверен, что приехавшие за ним были операми уголовного розыска и его везут в отделение, поэтому очень удивился, когда автомобиль, попетляв по лабиринтам московских улиц, выехал на Дмитровское шоссе. Затем машина  свернула с трассы на просёлочную дорогу и удивление Андрея переросло в недоумение. Они проезжали красивые двух и трёхэтажные дома с аккуратно подстриженными газонами, остановились, правда, у скромного и явно недостроенного дома.
- Приехали, брателло! – его грубо вытащили из машины.
- Пацаны, а вы кто? – спросил Громов.
- В этом месте, брателло, вопросы не задают, здесь на них отвечают. Пошёл!
     Тычками в спину его погнали к дому, который оказался внутри пустым, если не считать в гостиной стола и нескольких стульев. Один из бойцов поставил на середину комнаты стул, второй швырнул на него Андрея. В вошедшем последним Хирурге Андрей сразу признал старшего. Некоторое время Макс гипнотизировал пленника.
- Уважаемый, вы на мне дыру прожжёте, – ответил Громов известной киношуткой
- Кстати, а это мысль! Грузило, где у нас паяльная лампа?
- У меня в гараже имеется, – с готовностью ответил Борька, - Съездить?
- Чуть позже, если клиент не поумнеет.
     Он подошёл к сидящему Андрею:
- Давай-ка всё по порядку: кто ты и откуда и кто тебя послал?
- Никто меня не посылал, а вот тебе, не пойти ли самому со своими вопросами?
- Смелый, а я смелых люблю, – засмеялся Макс.
    Потом он, с серьёзным видом, начал рассматривать носки своих модных туфель, начищенных до зеркального блеска. Осмотр, видимо, удовлетворил его и он опять поднял глаза на сидящего.
- Вопрос повторить?
- Да никто меня не посылал! Увидел фраера с прикидом, захотел бомбануть – вот и все дела.
- Не хочешь, значит, по хорошему?
     Макс ударил сидящего на стуле и скованного наручниками Андрея ногой в лицо, угодив каблуком в лоб. Громов мешком повалился на пол. Из рассеченного  лба, заливая глаза, потекла кровь.
           - Доведите этого смельчака до нужной кондиции, а я через часок подъеду.
     Хирург опять, на этот раз с брезгливой миной осмотрел свои туфли и вышел.
     Грузило с напарником, переглянувшись, вздохнули. Надо отдать им должное, эту часть своей работы они не любили, но успокаивали себя тем, что делать-то её кому-то надо.
                . . .
             От паспорта лесника Андрей почему-то после покупки билета на поезд не избавился, хотя даже при поверхностном изучении документа любому станет ясно, что паспорт и его нынешний владелец, как говорил классик, две вещи несовместные. А это, как известно, может натолкнуть изучающего на скверные мысли. Паспорт этот, после того как Громова увезли на базу, забрал себе Феликс, хотел через Стропалева навести справки. Сев в свою «Шкоду Октавию» и раскрыв документ, уже по фотографии определил, что паспорт принадлежит незадачливому гоп-стопнику, как Курильские острова Монголии. «Наверное где-нибудь на вокзале ксиву у бедного дяденьки спёр, а тот сейчас, бедолага, мается.» То, что бедный дяденька уже отмаялся Феликс естественно не знал, но попросил Леонида Викторовича проверить, кто таков российский гражданин Ичигин Алексей Иванович, рождённый в славном сорок пятом году в Челябинской губернии.
        Стропалев, как всегда, к делу подошёл серьёзно, прошёлся по своим каналам и выдал другу информацию, если не исчерпывающую, то полную. Сын зэка и бухгалтера, работавшей в конторе на руднике, с двадцати лет в лесниках, закончил заочно техникум лесной промышленности.   
       На следующий день Феликс наведался на «базу». Когда из подвала подняли Андрея и представили пред очи шефа, тот накинулся на Макса и его людей: - Вы что, здесь, в гестапо поиграть решили? Я велел его расспросить, а не пытать!
       Видом своим Громов действительно напоминал подпольщика из фильма «Молодая гвардия», побывавшего в лапах гитлеровской охранки, а лицо, над которым на совесть поработали Максовы опричники можно часто видеть на московских вокзалах. Хорошо, что хоть наручники сняли, перед тем как его избитого бросили в подвал. Напарник Борьки Пятакова всего год как уволившийся из органов, вспомнил, что если больше двух часов держать руки скованными, то может случиться некроз каких-то там тканей. «Что же мы – звери какие?» - подумал Грузило, глядя на окровавленного пленника. Уж очень ему не понравилось смутно знакомое слово – некроз, возникали какие-то жуткие ассоциации. Видимо это было что-то из голливудской дребедени про некромантов.
     Андрей, как настоящий подпольщик, им ничего не сказал, хлопцы, правда, его ни о чём не спрашивали, просто выполняли приказ бригадира – доводили до кондиции. Появившийся к вечеру Хирург, пытался прикинуться этаким добрым Санта-Клаусом, но поскольку был не сезон, надолго его не хватило. Не хочет этот деклассированный тип колоться на предмет того, кто его послал по Феликсову душу, и Макс от всей своей души врезал типу пару зуботычин. Больше не стал, не пристало бригадиру заниматься неквалифицированным трудом, и Андрея решено было до приезда шефа спустить в местный зиндан.
    И вот сейчас он нетвёрдо стоял перед Феликсом и безучастно смотрел на него сквозь щёлки заплывших глаз. Бывший завлаб велел подать пленнику стул, сам сел напротив. Ему уже не хотелось вершить правосудие, видимо действительно парень пошёл на гоп-стоп с голодухи. Сдать его ментам и забыть! Но что-то в этом бомже было такое, а что, он пока уловить не мог.
- Что ж это вы с чужим паспортом по Москве разгуливаете? – спросил он.
- На днях с одним мужиком выпивал, он куда-то подевался, а паспорт вот оставил.
- Ясно. Ну что, - обратился Феликс к Хирургу, - надо искать местного участкового, да и сдавать его.
- Командир, может не надо участкового?
- Это почему же? Определят вас в спецприёмник, всё-таки какая-никакая еда, крыша над головой.
- Знаем мы их еду и крышу. Может, я у вас останусь, а? Какую-нибудь работу делать буду.
- Да. – Феликс посмотрел на него. – И что же ты умеешь делать?
- Могу стрелять.
- И всё?
- Могу не стрелять, – раздражённо ответил Андрей
- Не густо.
      И тут до Феликса дошло. У парня были глаза убийцы. Даже сейчас, опухшие от побоев, они излучали смерть.
- Зачем мне стрелок, я не командир диверсионной группы, – он встал.
- Этих-то гоблинов ты, командир для чего-то держишь?
- Пасть закрой! Тебе вчерашнего мало? – надвинулся на него напарник Грузило.
      Андрей презрительно посмотрел на него.
- Тебя в мусарне даже бить толком не научили.
     Ни хрена себе! Этот волк тряпочный, из которого они вчера полдня пыль выбивали, ещё и пасть разевает! Напарник бросился вперёд с твёрдым намерением продолжить вчерашнюю экзекуцию, но низом живота наткнулся на что-то не менее твёрдое и, охнув, упал на колени. Грузило, бросившийся следом, перелетел через стул, на котором сидел пленник, спиной врезался в стену, по которой и сполз на пол. Хирург, не любивший чрезмерных физических нагрузок, достал пистолет и направил на Андрея.
- Прекратить! – командирским голосом закричал Феликс.
- Как скажешь, командир. – Андрей продолжал спокойно сидеть на стуле.
     Феликс опять сел напротив и принялся изучать Громова, пытаясь за видом бродяги углядеть его  истинную сущность.
- Вы служили?
- Был грех.
- И я подозреваю, что не самый тяжкий. Ладно, считайте, что ваша рукопашная подготовка меня впечатлила. Но это ещё ровным счётом ничего не меняет. Пока я буду принимать решение, поживёте здесь. И настоятельно советую найти с моими людьми общий язык, и как можно быстрее.
    Он вышел на улицу, взглядом пригласив за собой Хирурга.
- Пусть твои орлы с парнем пока побудут, думаю, он может нам пригодиться, – говоря нам, Феликс, конечно же, имел в виду себя. – И смотри, чтобы больше никакого мордобоя.
- А если он опять начнёт из себя Брюса Ли корчить?
- Вы его не провоцируйте, он и не начнёт! – жёстко сказал Феликс. – Поесть что-нибудь купите, чеченцы в своих зинданах и то людей кормят!
    Зачем он оставил парня? На этот вопрос у Феликса ответа пока не было. В одном почему-то был уверен, тот никуда не денется, жизнь, сразу видно хлопца последнее время не баловала, устал он и под большим крылом сейчас ему в самый раз. Хотя глаза и уши надо держать открытыми, уж больно взгляд у парня нехороший. Взгляд человека переступившего черту, и явно не желавшего ступить обратно. Но такой ему, как раз, и нужен.
      Грузило послал напарника купить еды и водки. Бомж уже не пленник и надо мириться. Бывший пэпээсник, бросая на Андрея злобные взгляды, направился к выходу. Сам Борька был отходчив.
- Ты, брателло, на нас зла не держи, мы люди подневольные.
     Андрей молчал, отнюдь не дружелюбно. Прощать этих гоблинов он не собирался, но сейчас не время сводить счёты. В ожидании гонца они молчали и молчание это Грузилу тяготило. Андрея же напротив. Не спросив разрешения, он взял из пачки, лежащей на столе, сигарету, прикурил и откинулся на стуле, пуская в потолок кольца дыма.
      За едой Громов разговор со своими вчерашними мучителями не поддерживал, молча выпил и принялся закусывать. Правда, вскоре от выпитого чуток повеселел. Спиртного он в рот не брал почти два года, алкоголь быстро проник в кровь и впервые за последние пару недель его отпустило. После второй рюмки стало совсем хорошо. Уже пьяными глазами он посмотрел на своих сотрапезников, молча поедавших салат из пластиковых тарелок.
- Ну что, фашисты, колитесь, какая у вас зарплата?
- На жизнь хватает, – ответил Борька.
- Так ведь жить-то по разному можно.
     Парни промолчали, а Андрею вспомнилось стихотворение, которое в пионерлагере вожатая заставила его выучить и декламировать на концерте лагерной (вот ведь нехорошие ассоциации напрашиваются) самодеятельности:
               
                На свете по-разному можно жить.
                В горе можно и в радости. 
                Вовремя есть, вовремя пить,
                Вовремя делать гадости.
       
  Дальше было что-то про солнце, подаренное людям обожжённой рукой, он наизусть не помнил. Но первое четверостишие запало в его детскую, но уже червоточащую душу, гадости надо делать вовремя, иначе последствия могут быть нехорошими.
               
                . . .

      Примерно такой же разговор о жизни и о деньгах происходил в тоже самое время в офисе «Юго-Восточной компании» между Рязанцевым, Феликсом и Стропалевым.
- Ну и как жить дальше будем?
     Подобный вопрос странно было слышать от главы компании, потому что всё он знал наперёд, а уж что касается дальнейшей жизнедеятельности, то расписано у него было всё аж до самой смерти. Но жизнь, как известно, вносит свои коррективы.
     «И чёрт нас дёрнул полезть на этот Кавказ! – в который раз подумал полковник. – Мы что, альпинисты? А всё Серёжа со своим авантюрным чутьём!». Полковник немного лукавил, идея эта принадлежала им обоим, к тому же нужного человека – Магомеда Дакаева нашёл Стропалев, да и поддержку через свою контору обещал всестороннюю.
     Феликс же думал, что его сюда позвали не просто так. Провал кавказского проекта обозначился месяц назад, охи-ахи уже прошли, сейчас встал вопрос, который задал Рязанцев, и задал риторически,  так как у него уже есть ответ, и он просто делает вид, что спрашивает их совета.
      Сергей Константинович смотрел на начальника ОПИ, тот смотрел на него.
- Кто мне напомнит, сколько мы вбухали в чеченский проект?
      И поскольку все молчали, сам же ответил:
          - Больше миллиона долларов! Из них половина на смазку нужных людей. Да ещё двадцать пять процентов Магомеду отдали! И что, всё коту под хвост? Да если бы так, а то полмиллиона попали в карманы врагов нашего с вами государства, которые его против нас и используют! А это опять теракты, гибель ни в чём не повинных людей, наших, между прочим, соотечественников.
- Может, хватит политинформации, давай ближе к делу! – поморщился Стропалев.
- Можно и ближе. Ты, Леонид, вот уже почти месяц не можешь найти ответа на единственный вопрос: как получилось, что машина, смазанная на миллион долларов, вдруг сломалась?
- Я уже докладывал, обстановка в районе резко изменилась. Сергей, это же Чечня!
- Да за такие бабки, которые мы туда вбухали, весь этот сраный район, по нашему приказу, национальность вместе с сексуальной ориентацией сменить должен! А ты мне про обстановку песни поёшь!
- Деньги, Сергей Константинович, решают далеко не всё. К тому же я ведь предупреждал, что доля риска на этом направлении очень велика. Ведь предупреждал же?
    На самом деле полковник просчитал всё до мелочей. Больше месяца он изучал оперативную и экономическую обстановку в районе и особых неожиданностей вроде бы не намечалось. За последние полгода ни одного террористического акта. С главой тейпа, контролирующим эти спокойные по чеченским меркам места договорились (350 тысяч $), так что только и делов, что товар вовремя вывозить. Поначалу конечно местные артачились, нам, мол, перегонкой заниматься выгодней, но деньги своё дело сделали. А на хрена спрашивается из чистейшей в мире нефти покупать худший в мире бензин? Что касается экономической ситуации, то с помощью той же ЮВК она имела возможность здорово улучшиться. Именно на это делал упор, вскормленный на деньги компании, депутат Госдумы, который лоббировал их проект на федеральном уровне.
     Первые полгода всё шло действительно без сбоев. Прибыль составляла 50-60% и все были довольны. И вдруг всё резко меняется; убивают главу местной администрации и пошло-поехало. Федералы и басмачи посыпались, как из ящика Пандоры! Чуть ли не каждую неделю -  стрельба, взрывы, а в довершение всего, сильный пожар, уничтоживший готовый к отправке состав. Короче, задница полная!
     По хорошему, конечно, надо бы туда съездить, покопаться, посмотреть своими глазами, пощупать своими руками, но там ведь могут и глаза повыколоть, и руки поотрывать. Ещё и Дакаев отговаривает, что подозрительно. Сейчас, правда, всё подозрительно, Магомед  выгоду имел прямую, а если бы дело и дальше шло, постоянную. В общем, видел Леонид Викторович во всём этом неудачное для них стечение обстоятельств и не более того.
- Ладно, - подвёл итого Рязанцев, - миллион долларов – деньги, конечно немалые, но жизнь с их потерей ведь не заканчивается?
- К тому же, прибыль от чеченского проекта за полгода составила два, – добавил Стропалев.
- Мы, Лёня, не фирма-однодневка, чтобы этим довольствоваться, надо в перспективу зрить.
      «Пора бы уже узнать, что он там, в перспективе узрел?» - подумал Феликс, которому все эти разговоры были, положа руку на сердце, до лампочки.
  Шеф, как будто, прочитал его мысли.
- Ну, а что нам скажет начальник отдела производственных исследований?
- Вы же знаете, что маркетинг – не моя стихия.
- Феликс, - Рязанцев заглянул ему в глаза, - мы сколько в твой отдел вложили? А пока от твоих дыр толку – ноль. Я, лично одну дыру вижу – чёрную.
- Сергей Константинович, - взволнованно начал Феликс, - я уже на пороге открытия, которое перевернёт не только науку, но…
- Так пора бы и за порог ступить! – перебил его Рязанцев, - Так что давай-ка, форсируй, пожалуйста, свои изыскания! А то я им уже и применение нашёл. Кстати, а твой прибор определяет, куда ведёт дыра, в прошлое или будущее?
    Феликс откашлялся.
- Для того, чтобы попасть в будущее, энергию надо преобразовать. Для этого нужен фотонный излучатель, или квантовый генератор, а они, насколько мне известно, существует пока лишь в теории. А что касается торсионных технологий…
- Ну и прекрасно! – перебил его Рязанцев. – Бог с ним, с будущим! Ещё неизвестно, что в нём наши потомки наворотили. С прошлым оно, как-то, спокойнее. Вот послушайте, мои сырые пока проекты.
    И он начал излагать свои мысли, да такие, что у Феликса со Стропалевым от изумления раскрылись рты. Да что там у них, любой из писателей-фантастов, послушав, лопнул бы от зависти!
- Так что, поработать придётся сначала на благо фирмы, а наука пусть пока подождёт, – закончил Сергей Константинович. А за Нобелевскую премию не беспокойся, мы такие деньги сделаем, что свою утвердим, не хуже.
- Наука ждать не может, – только и смог сказать Феликс.
- Может! Ещё в Библии сказано, что умножая познания, мы умножаем скорбь, – проявил неожиданную осведомлённость в Священном Писании Рязанцев.
  «Вот и пришло время собирать камни.» - обречённо подумал начальник ОПИ.
  В это время на столе у генерального зазвонил телефон.
- Аллё! – раздражённо сказал тот в трубку.
  Правда, через мгновение черты его лица, словно высеченные из камня, разгладились, и он как-то по домашнему заулыбался.
- Оксанчик, здравствуй, дорогая! Ты так сладко спала, жалко было будить. Я? В порядке, сейчас иду обедать. Конечно, помню, как не помнить! К шести будь, пожалуйста, готова, я заеду. Всё, до встречи, целую.
Феликс сам не заметил, как побелели вцепившиеся в подлокотник кресла костяшки пальцев, а глаза, как говорили раньше, едят начальство, то есть непосредственно Сергея Константиновича.
  Начальство, между тем, положив трубку, обвело своих подчинённых взглядом и подвело последнюю черту:
- Господа, разговор окончен, прошу всех вернуться на свои рабочие места. Феликс, я к тебе после обеда загляну, пора поподробнее познакомиться с твоими опытами.
Начальник ОПИ, в душе которого кипели поистине шекспировские страсти, вяло кивнул. Выйдя из кабинета, он столкнулся в коридоре с Павлом – менеджером из самарской когорты, тот спешил, видимо, на вызов шефа. Оба, не останавливаясь, вежливо поздоровались друг с другом. «Спешит, будто на раздачу пряников боится опоздать.» - подумал Феликс, глядя на довольную физиономию этого провинциального пижона, почему-то именно так он называл про себя старшего менеджера компании. А Рязанцев, ну и фрукт! Какое применение его ещё не раскрывшимся дырам нашёл! Это равносильно тому, когда бесценную вазу работы знаменитого мастера используют под ночной горшок. И вообще, разве справедливо, что всё достаётся ему: и самая лучшая в мире женщина, и чужие открытия?
     Он вспомнил о бомже с чужим паспортом и взглядом душегуба, которого приютил на своей недостроенной даче. Могу стрелять, а могу не стрелять! Нет, дорогой, стрелять тебе, похоже, всё же придётся! И не дай Бог тебе промахнуться!