Птичий щебет

(Литературная фикция в трех главах)

Глава 1
Петух

Мы сидели с ней в небольшом баре неподалеку от того места, где недавно познакомились. Можете не беспокоиться - платила, естественно, она. Она не была пределом мечтаний, но в последнее время я решил немного снизить планку, что, кстати говоря, без всяких сомнений, пошло на пользу как и мне, так и нескольким одиноким девушкам, не отличающимся неописуемой красотой. Я пил третью или четвертую кружку пива, когда она еле справлялась со своим несчастным коктейлем. С одной стороны это не могло меня не радовать, но с другой... Ее состояние сильно отставало от моего. Это уже не было мне на руку. За последнее время я заметил довольно занимательную особенность: чем девушка мене привлекательна, тем больше она может выпить, не потеряв самообладание. Подошел официант. Я ему явно не нравился. Весь вечер он странно на меня косился, хотя может я и ошибаюсь, и я наоборот слишком ему нравился, ведь вполне вероятно, что он был законченным пидорасом и только и жаждал, как принять в себя мой несчастный, но неунывающий член. Официант поставил возле меня две стопки водки и еще один коктейль возле моей спутницы. Первую стопку я выпил сразу и моментально вернул ее на поднос того пидора, который еще даже не успел отойти. Так быстро я выпил. Потом я выждал, когда он скроется с глаз моих, поднял вторую стопку и чокнулся с девушкой. Она сделала пару глотков, поставила свой стакан обратно на стол, положила свою голову себе на руку, так бочком, ну вы знаете, и манерным голоском пролепетала:"А чем ты занимаешься?". Я отвел свой взгляд от официантки, обслуживавшей соседний столик, и пару секунд поразмыслил, что бы ей ответить. Она так усиленно хлопала глазами, что ответ сам напросился.
- Я писатель!
- И что, хороший?- в ее тоне слышался неприкрытый подкол.
- Я бы сказал, лучший по сравнению с теми, кого ты читала,- ладонью я убрал волосы, свалившиеся мне на лоб,- и худший среди тех, кого действительно стоит читать.
- Что? Этим ты хочешь сказать, что даже, не зная меня, ты уверен, что у меня такой отвратительный литературный вкус?
- Нет, я просто хочу сказать, что ты дура.
Немного времени мне потребовалось, чтобы въехать в то, что я только что сказал, и, пробормотав что-то в духе "мне нужно отлить", я мгновенно выскочил из бара.
Не до конца понимая, что вынудило меня так себя повести, я уверенно шагал по улице, радостно осознавая, что вечер еще только начинается.   
Город наш был маленький, и, чтобы оказаться в самой гуще событий, вряд ли могло потребоваться более двадцати минут. Немного пошатавшись по переулкам, я наконец наткнулся на небольшую кучку своих знакомых, не намного отдалившихся от меня в плане досуга. Вы даже не можете себе представить, насколько я счастлив тому, что в нашем кругу времена рукопожатий, объятий и поцелуев в щеку давно прошли. Вяло пробормотав:"Всем привет", я влился в поток безделья и растворился в нем. Насущный вопрос "куда идти?" быстро разрешился, и вся толпа направилась прямиком в рюмочную или чебуречную, я не вижу особой разницы. Все расселись за грязным столиком. Убирали тут, на самом деле, не часто. Слова обрушились на стол намного гуще, чем заказы, ибо знакомые мои были намного богаче "духовно", нежели чем материально.
- Ты видела нового Джармуша?,- спрашивал один парень у девушки, явно намного более интересовавшейся своим только что прибывшим коктейлем.
- Ну,- вяло ответила она.
- И что ты думаешь?- в его лице уже читалось отвращение. Он был готов на все сто согласиться с ней, что данный фильм представляет собой увесистый кусок свежего дерьма.
- Мне очень понравилось,- ответила она, раскалывая лед соломинкой.
- Но как же!- парень был не готов к такому ответу.
- Я искренне восхищаюсь способностью Джармуша к предчувствию. На примере Детройта он явно показывает нам закат запада. Гибель капитализма. И, соответственно, восход Востока, ту новую кровь, что набирает обороты. Хотя бы на примере той певицы, ну, в конце фильма.
- Да что ты несешь! Это же отвратительно!- парень закричал во все горло, но чем громче он кричал, тем меньше я понимал его слова.
Пока они говорят, я ненавязчиво ковыряю резинку на своих трениках. Я чувствую дырку, через которую могу выпустить ее на свет. Парень говорит:"Да что ты несешь?!", и я достаю ее.
- Так! Все слушают меня,- это один чувак на другом конце стола завелся. Я связываю два конца резинки друг с другом.
- Мы это сделаем! Это будет легендарно,- кричит он.
Я натягиваю резинку на пальцы и делаю великолепную рогатку.
- О нас не забудут еще несколько веков!- его глаза блестят.
Я кладу на резинку монетку и пускаю ее ему прямо в лоб.
Реакция, безусловно, неоднозначная. Но на одном конце стола я слышу смех, и мне это нравиться. На самом деле, это единственный источник смеха, и исходит он от очаровательного вида дамы. Я смотрю на парня, вижу порыв агрессии в его глазах, вскакиваю со стула, подбегаю к даме, хватаю ее за руку. Она не сопротивляется. Срываю ее с места. Мы пробегаем мимо парня, я выливаю ему на голову его недопитый коктейль, и мы с дамой, заливаясь смехом, покидаем место происшествия.
-Заебись, что мы оттуда свалили,- кричу ей на ухо еще до того, как мы успеваем отдышаться.
- Да мне все равно надо было скоро уходить,- небрежно отвечает она,- так просто забавнее вышло.
Я немного опечален этим ее высказыванием, но вида не подаю.
- Мне за город нужно,- продолжает она,- там один мой друг должен мужиком стать.
- Надеюсь без твоей помощи?- спрашиваю.
- Да не парься, он просто петуха должен захуярить.
- Звучит не однозначно,- я пытаюсь вырастить на своем лице непринужденную улыбку.
- Нет-нет,- она тоже улыбается,- он реально должен петуху голову отрубить. Тогда он будет себя мужиком считать, а если не сможет, говорит, станет веганом.
- Я тоже веган, если что,- пытаюсь предать своему тону немного обиженности,- так и что, я не мужик теперь?
- Сам себе на этот вопрос отвечай,- она широко улыбается и затаскивает меня в автобус, направляющийся в пригород.
- Ладно, если он это сделает, то я сожру этого петуха,- говорю я сам себе скорее, нежели чем ей,- Поехали!
Мы приезжаем на ферму. Я кричу громче всех. Кричу:"Если этот ублюдок умрет, то я съем его! Съем эту тварь!".
Мимо меня проходят люди. Я подбегаю к каждому из них, одергиваю его, хватаю за край пиджака и смотрю безумными глазами ему в глаза. Я явно осознаю, что я ничего не осознаю.
Мало кому кажется интересным то, что я говорю, и вскоре на меня перестают обращать внимание. Все собираются кружком около пня, пропитанного кровью тысяч несчастных птиц. Но, несмотря на банальность происходящего, во всем ощущается нечто завораживающее. Никто не может оторвать взгляд от парня, дрожащими руками несущего петуха и топор к эшафоту. Поравнявшись с пнем, парень опускает топор на землю и поднимает петуха на уровень своей головы. Он прижимает его голову к своим губам. Крепкий поцелуй. Поцелуй Иуды. Очень резко парень бросает петуха на пень, хватает топор и наносит удар. Сил не хватает. Полголовы все еще связанно с телом. Петуха охватывают "чувства", которые я даже не буду браться описывать. Он бешено размахивает всеми своими конечностями. Парню еле удается его удерживать. Жалкое зрелище. Из толпы выбегает здоровенный мужик, как минимум в два раза старше всех здесь присутствующих. Он подбирает выпавший у парня из рук топор и, пока тот пытается совладать с петухом, завершает начатое. Так сказать, работа выполнена на половину. То есть парень тот теперь полумужик. Однако все аплодируют. Он носится вокруг пня с телом петуха в одной руке а головой в другой. Все мчатся к костру и начинают приготовления к ужину. Для себя я решаю, что петуха есть не буду. Не то, что я не держу свои слова, но ведь их никто и не слушал. А тем более, утешаю себя, как мне кажется, парень не справился. И не считаю нужным справляться самому.
Я подхожу к девушке, притащившей меня сюда.
- Ну что, ты в восторге?- спрашиваю.
- Честно говоря, я ожидала большего,- отвечает она, вытирая с щеки каплю птичьей крови.
- Ха,- я широко улыбаюсь,- давай свалим отсюда?
Глава 2
Канарейка

Девушка свалить не против. Мы прыгаем в такси и за ее счет возвращаемся в город. После классических вопросов "К тебе?", "Ко мне?", решаем ехать к ней. У меня слишком невыносимо, к тому же я живу с мамой, не считаю нужным ей это говорить, потому вру, что травлю тараканов. Я вижу, что она не верит, но какая разница. Она не против. Мы подъезжаем к ее дому.
В городе редко встретишь дома, где вход в квартиру сразу с улицы. Я окончательно просекаю, что кошечка при деньгах. Пока еще не заходим внутрь, я ненавязчиво подвожу ее к мысли, что было бы не плохо взять чего-нибудь выпить. Она не против. Ну что за женщина! Мы доходим до магазина. Она берет две бутылки не самого плохого вина и расплачивается карточкой.
- Как ты можешь пользоваться этим дерьмом? - выступаю я против карточки.
- Ты имеешь что-то против?- она явно не понимает меня,- я могу вообще ничего не покупать.
Я замолкаю, жду пока мы покинем магазин и, уже уверенно сжимая в каждой руке по бутылке, продолжаю.
- Это отвратительно. Человечество в конец ****улось, если пытается превратить вещь, являющую собой саму душу материализма, в нечто нематериальное. Это тотальный бред! А что потом? Они будут раскладывать в офисах коврики для медитаций?
- Они уже так делают.
- ****ец.
Мы заходим в квартиру. В очаровании она не уступает своей хозяйке. Никакой Икеи, никакого "совка", никакой этники. Понимаю, что сложно представить, я и сам поначалу не поверил.
Я сразу подхожу к столу, открываю бутылку и разливаю вино по бокалам, которые она уже успела заботливо сполоснуть и принести прямо ко мне. Не перестаю ей восхищаться.
Она присаживается на стол. Нога на ногу. Она делает небольшой глоток, оставляя на ободке бокала небольшой след от помады. Меня поражает тот факт, что та же самая женщина еще час назад стояла практически в лесу, окруженная ароматами сена и навоза и лицезрела сцену беспощадного убийства. Единственное, что связывало двух этих женщин, это, не сказал бы что равнодушие, скорее безучастность. Я вспоминаю, что так она вела себя с самого начала. Может, мне становиться ее жалко. А может, и зря. Мы распиваем бутылку, и уже единственная мысль, которая вертится в моей голове - трахнуть ее. Я подхожу к ней и втискиваюсь между ног. Она не сопротивляется. Я целую ее, спускаюсь своей рукой по ее телу, залезаю под юбку, немного отодвигаю трусики и погружаю свои пальцы в нее. Она сухая, как рот укурка.
- ****ь, женщина, что с тобой не так?- я спрашиваю и немного отдаляюсь от нее.
Она ничего не отвечает. Я беру вторую бутылку вина, открываю и пью уже из горла. Мне больше не нужно что-то из себя изображать. Я засовываю руку себе в штаны и чешу вспревшие яйца. О боже! Да! Как давно я хотел это сделать. Меня всегда невероятно раздражают такие ситуации. Ну почему перед бабой ты должен изображать, как будто ты, ****ь, какой-то робот, который не пахнет, не пердит, не чешется. Может, еще не моргать? Но да ладно. Мир так работает, и дай ему бог. По самые гланды.      
- Я пойду в ванну,- говорит она и оставляет меня в одиночестве. Я допиваю вторую бутылку и подхожу к компьютеру, валяющемуся на диване. Он не выключен, а просто в спящем режиме. Я щелкаю мышью, и, ****ь, что я вижу! Ебаная чернуха. Трупы, расчлененка, вот это вот все дерьмо. Предсказуемо? Возможно. Однако, знаете, оказаться в такой ситуации не на киноэкране, а в реальной жизни, это просто ахуеть! Я сам иногда грешил, разглядывая подобные картинки, но мне было тогда лет четырнадцать! Может, мы с ней и могли не плохо об этом поговорить, посмеяться, но что-то в ее образе меня напугало, да и не что-то, а все. Все встало на свои места. Эти фотки, безучастность, сухость, то, как спокойно она вытирала кровь с лица, да и отдельный вход в квартиру. Да она просто идеальная маньячка. ****ь, что же делать! Надо было оставаться на планке уродин. С ними все проще. Я подбегаю к двери. Она заперта. *****. Я думаю. Может схватить нож и зарезать ее, пока она в ванной? Нет, это Хичкок какой-то. Так. Думай. Думай! Я осматриваю комнату. Замечаю подвешенную в углу клетку. Странно, что раньше не заметил. Подхожу ближе. В клетке сидит канарейка. Вот оно! Надо показать ей, в смысле девушке, не канарейке, что я такой же ебанутый, как и она. Тогда все может принять совершенно другой оборот. Я вытаскиваю птицу из клетки. Смотрю в ее маленькие птичьи глазки. Они ничего не выражают. Почти как мои по утрам. Я подношу птичку к губам и целую. Это становиться модно. Я держу ее тело одной рукой, во вторую беру голову. Дверь ванны открывается, синхронно я сворачиваю канарейке шею.
Девушка выходит абсолютно голая со словами:"Вот теперь я готова!". Она просто великолепна. Я быстро прячу птицу за спину. Переваливаясь с ноги на ногу, девушка подходит ко мене. У меня невероятный стояк. Я напрочь забываю про все свои опасения. ****ь. Нужно делать что-то с этой проклятой птицей.
- О, а чья это картина,- спрашиваю, указывая пальцем ей за спину. Она оборачивается. В это время я сую труп за диван.
- А, это Поллок. Оригинал.
- Жуткая мазня.
- Да мне и самой не нравиться.
- Зачем же повесила тогда?
Она уже совсем впритык ко мне. Ее рука заползает ко мне в штаны и крепко сжимает мой болт.
- Может, ее нужно снять прямо сейчас?- нежно шепчет она мне на ухо.
- О, да! Да! Снимай прямо сейчас!
- Как скажешь.
Она резким движением сдергивает с меня штаны и падает на колени. Мой член у нее во рту. Я закрываю глаза и крепко сжимаю ее голову руками.
Мы трахаемся! Трахаемся. Трахаемся. Трахаемся.
Когда все заканчивается, она встает с дивана, накидывает халат  и говорит:"Мне нужно покормить канарейку". Она скрывается в другой комнате. За кормом пошла, догадываюсь я. ****ь. Я быстро одеваюсь. Окно! Как я раньше не догадался? Вот она прелесть входа в квартиру с улицы. Первый этаж! Я подбегаю к окну, открываю его и спрыгиваю на землю. Я бегу.
- Мудак! Какого хера! Что ты сделал с моей птицей?! Вернись, и я убью тебя!- слышу я себе в след.
Мне уже все равно. Если что-то и убьет меня сегодня, так это точно будет не она. Хотя, честно признаться, сейчас моя теория с маньячкой мне уже не кажется такой правдоподобной.
Глава 3
Попугай

Я убежал достаточно далеко и перешел на шаг. Ночь была еще в самом разгаре, и нужно было придумать, что делать. Я не чувствовал себя пьяным, и это немного раздражало. Мимо меня проносились всевозможные заведения, наполненные всевозможными уродами, но у меня не было денег, да и ловить там было нечего. Однако, где-то через час моих скитаний, мне стало довольно холодно и предельно скучно. Я не выдержал и завалился в один из баров. Там было много народу. Много женщин. Я выбрал самую среднячковую и подошел к ней.
- Привет, я конечно не Дэвид Духовны, но и ты не Наташа МакЭлхон, как насчет угостить меня выпивкой?- в моей голове эти слова звучали намного лучше.
Она пронзительно посмотрела на меня и отошла. Я попробовал еще несколько раз подкатить к какой-нибудь из дам, но, честно вам признаюсь, даже первая попытка была не так ущербна, как последующие.
- Эй, красавчик,- услышал я голос, обращавшийся явно ко мне, ведь больше красавчиков в этом баре я не видел. Я обернулся. Передо мной стоял жирный гей в очках с тонкой оправой и с длинными сальными прямыми волосами.
- Я смотрю, тебе не терпится опрокинуть пару стаканчиков?
На секунду я задумался. А ладно, похуй.
- Да, было бы не дурно выпить чего.
- Позволь, я угощу тебя.
- Как тебе будет угодно.
Мы сидели с ним за барной стойкой. И можете мне поверить, я не стеснялся заказывать. Стопки влетали в меня одна за другой. Толстячок чирикал что-то мне на ухо, но я даже не пытался вникать в его слова. Видимо, я не плохо наклюкался, когда обнаружил, что мы уже сидим с ним в машине и куда-то едем. Он был за рулем. ****ец, я думаю. В этот момент машина вдруг резко дергается и мы слышим невероятный скрежет. Толстячок останавливается, и мы выходим. Наше колесо лежит метрах в пятидесяти. Он начинает паниковать, куда-то звонить. Я незаметным шагом начинаю отходить от машины.
- Ты куда? Не хочешь мне помочь, а? Кидаешь меня, да?! Мерзкий пидор!
Мне кажется ироничным такое оскорбление, но я даже не оборачиваюсь. Я спокойно иду себе вперед и знаю, что он догонять меня не будет.
Не успеваю я сделать и пяти шагов, как мою спину пронизывает невыносимая боль. Я оборачиваюсь и вижу у этого очкозавра в руке ствол. Ну кто мог ожидать. Я думаю:"Ну все. Вот и конец мне". Но потом понимаю, что что-то не так. Мне более или менее нормально. Я трогаю спину в месте ранения. Она сухая. Никакой раны нет. Только болит ужасно. Ага, травмат. "Ну заебись",- думаю. Эх, надо бы ему за такое по ушам отвесить, но я ближе боюсь подходить. А вдруг в глаз попадет? В общем, я ускоряю шаг и скрываюсь за поворотом. Там меня поджидает какой-то мутного вида чувак.
- За что это он с тобой так?- спрашивает меня.
- Да не важно.
- Хочешь, я ему наваляю?
- А ты что у нас, Бетмен?
- Да нет,- он улыбается,- не хочешь зайти ко мне, выпить? Я тут живу. Прямо в этом доме. Вот из окна увидел, как у вас колесо отвалилось. Ну и вышел. Так что, зайдешь?
- А ты, случаем, не из этих? Гомосеков-клафилинщиков? А то знаю я одну историю. Знакомый один в такси сел, а таксист ему стакан протягивает с коньяком. Ну, знакомый мой тот еще индюк. Он выпивает. Находит себя через два дня в канаве с разодранным очком. Спасибо, что живой.
Чувак смеется.
- Да не, я не из этих. Я поэт!
- ****ь, еще хуже. Этим вообще доверять не стоит. Ладно, а что выпить у тебя есть?
- Портвейн. Массандра.
- Красный или белый?
- Красный.
- Ладно, сгодиться. Идем.
Мы заходим в его комнату. Мгновенно ему на плечо паркуется нехуевого размера попугай. Весь разноцветный такой и с хохолком чуть ли не до потолка. Ну прям "Ленинградский Ковбой". Попугай вертит головой из стороны в сторону и говорит:" Я видел, как лучшие умы моего поколения пали жертвой безумия".
- Это ты его научил?- спрашиваю.
- Нет, это он сам на курсы американской поэзии записался,- отвечает поэт-чувак.
"Как же я этих поэтов ненавижу",- думаю, а сам спрашиваю.
- Так что там с портвейном?
- Ща все будет!
Чувак достает из-под кровати бутылку и два граненых стакана. Открывает. Наливает. Мы выпиваем половину, и он спрашивает.
- А хочешь, я тебе песню свою последнюю сыграю, ее еще никто не слышал.
- Надеюсь, и не услышит,- вставляю я шепотом.
- Я ее сегодня сочинил,- продолжает он.
Он не дожидается моего ответа. И вправду, зачем? Из-под той же кровати достает акустику и заводит:
"По баяновому полю,
По баяновому полю,
По баяновому полю
Я иду!
Жизнь моя гроша не стоит,
Жизнь моя гроша не стоит,
Жизнь моя гроша не стоит,
Жизнь моя не стоит и гроша!
Алкоголь уже не кроет,
Алкоголь уже не кроет,
 Алкоголь уже не кроет
Нихуя!
Я пойду и брошусь в море,
Я пойду и брошусь в море,
Я пойду и брошусь в море,
Может быть, оно накроет хоть меня!"

Пока он играет, я приканчиваю бутылку. Он доигрывает . Я пару раз хлопаю в ладоши.
- Мне, наверное, пора,- говорю.
- Давай, я еще сыграю, что-нибудь из моего - классического.
- Нет, нет, прости, чувак, мне правда пора.
- Правда,- недоверчиво спрашивает он и, как попугай, головой вертит,- тебе понравилась моя песня?
- Бля, чувак, это было сногсшибательно, еще одной я просто не вынесу, я пошел.
- Тебе правда понравилось?- не унимается он,- приходи завтра, у меня концерт будет.
- Обязательно!
Я уже обуваюсь и выхожу из квартиры. Надеюсь, он не вспомнит, что забыл мне сказать, где и во сколько концерт. Честно говоря, так мне на душе спокойнее будет.
Я выхожу на улицу. Он высовывается из окна и кричит: "42-ая улица, восемь часов".
Вот сука, накаркал, прощай мой покой. Я вижу, как через его голову из окна вылетает попугай, выкрикивая:"Не выходи из комнаты", и скрывается за углом дома. Чувак пулей выскакивает из подъезда и исчезает вслед за попугаем.
Я же продолжаю брести по ночной улице. Хотя, где-то на горизонте уже наклевывается рассвет.
Конец