12. 3. Сахалинский период

фото - Черненко Н.Н. Сахалин 1967 г.

(продолжение)

20.

За весь период работы в Невельском мореходном училище мне пришлое трижды быть классным руководителем (в трёх группах на протяжении всей учёбы каждой группы) . Первый раз в одной из групп, которые я распределял по рыболовным судам для прохождения преддипломной практики, после которой курсанты должны проходить стажировку на военном флоте, где им присваивалось офицерское звание и они освобождались от обязательной военной службы. Лишь после этого, где-то в июне следующего (шестьдесят восьмого) года они получат дипломы об окончании Мореходки. Так что, не смотря на отсутствие моей группы в училище, я продолжаю нести за них ответственность, обязан вести переписку с каждым в отдельности курсантом и с капитанами судов, на которых они плавают, помогать советами и делом, воздействовать на них через капитанов, способствовать успешному прохождению практики, вплоть до того, что выезжать в командировки. К счастью, этого не потребовалось и даже писем капитанам не пришлось писать. Практику, как правило, ребята проходили заинтересованно, ответственно. Они понимали прекрасно, что учёба подходит к концу и нужно ещё немного потерпеть, если даже на судне не хорошие условия или нездоровая обстановка. Редко кто жалуется, хотя можно предполагать, что не везде всё благополучно и гладко, как хотелось. И люди бывают разные и бытовые условия.

Начался новый учебный год. Экзамен на преподавателя я выдержал с честью. Часовая нагрузка на тот год была ещё больше, чем в прошлом году - прибавились часы по гидроакустике в нескольких группах на судоводительском отделении, как у дневников так и у заочников. Но тем не менее работать было легче, так как уже не нужно было конспектировать и значительно меньше уходило времени на подготовку к урокам, к составлению различных планов и программ. В зимнюю и летнюю сессии, правда, по прежнему было тяжело, сказывалось то, что уже больше года я работал без отпуске.

1967 год запомнился ещё тем, то мне выпала честь, как в такие случаях говорится, а попросту пришлось участвовать в областной художественной выставке, которая проходила в Ю-Сахалинске и была приурочена к пятидесятилетию советской власти. Я уже говорил, то в училище работала изостудия под руководством преподавателя черчения А. Воротникова. Весь сентябрь и октябрь проводилась целенаправленная работа - готовились к выставке. Было налажено своего рода производство эстампов, в ход был пущен даже мощный проектор, который просвечивал почти без искажения, даже фотографии. К концу октября работы для выставки были готовы и взяты под стекло. Я не стел прибегать ни каким техническим хитростям, обошёлся листом ватмана и карандашом.

Надо сказать, что на Сахалине, как нигде, осень очень красиво смотрится. Видимо потому, что, во-первых, лес смешанный и среди разноцветья тёплых тонов, освещённого южным солнцем, вкраплены, где больше, где меньше, тёмные свечи елей, сосен, во-вторых, потому, что вся эта богатейшая палитра красок находится перед тобой вся сразу, куда не кинешь глаз, на склонах сопок, как бы выставлена на показ - любуйтесь кому хочется, наслаждайтесь красотой и жизнью. Особенно красивы многочисленные распадки, где значительно больше растительности по сравнению с побережьем.

Тек как из всех моих работ на то время на смотре кружковцев большинству понравился мой этюд, сделанный в конце сентября в одном из таких оазисов красоты - в сельском распадке, то было мне предложено его увеличить и подработать детали. Для выставки я перерисовал свой рисунок, который назывался "Осень в Сельском распадке” на лист ватмана. Конечно же значительно красочней и более эффектно картина выглядела в цвете, но была поставлена задача рисунок сделать карандашом. Необходимо было создать видимость разноцветья, передать с десяток тонов, полутонов и оттенков от самого светлого до самого темного. Конечно же мне полностью эту задачу было не решить, с помощью одного графитного карандаша. Главное, как мне казалось, чего мне удалось добиться - передать настроение осенней грусти, тихого увядания природы. И ещё мне удалось передать обобщённый образ сахалинского пейзажа, хотя невельчане безошибочно узнавали свой родной Сельский распадок.

21.

Пятого ноября мы с Воротниковым поехали в Ю-Сахалинск, как представители от Невельского района и Моручилища, на областную выставку. Выставка такого рода была организована впервые. Проводилась она в обширном фойе, тогда ещё, нового драмтеатра им. Чехова. От Невельска до Ю-Сахалинска поезде тремя вагонами шёл часа три. Сначала вдоль Татарского пролива до г. Холмска, а затем поворачивает перпендикулярно в сопки по серпантину, через тоннели, виадуки и мосты через ущелья на ту сторону сопок. По прямой от Холмска до Ю-Сахалинска, наверно будет, чуть больше чем от Холмска до Невельска (пятьдесят километров), но через перевал по серпантину взбираясь, а затем спускаясь в долину, затрачивает времени больше двух часов. Особенно опасно ездить через перевал зимой: может и сход лавины накрыть или заблокировать, поезд может застрять в непроходимых снежных заносах, которые случаются каждую зиму и не однажды. Спасают снегоочистители, курсирующие постоянно.

В Ю-Сахалинск приехали поздно вечером, было совсем уже темно. Нам не повезло с погодой, особенно первые два дня, почти не переставая дул сильный штормовой ветер и лил холодный дождь. Я в Ю-Сахалинске был впервые, хотелось, как можно лучше ознакомиться с городом, но плохая погода нарушала все мои планы. С нами, помнится, в Ю-Сахалинск приехали наши бухгалтер и главбух, кажется они приехали отдыхать на турбазу по путёвке на праздничные дни. Чувствовалось, что они в этом городе люди бывалые, знали все ходы и выходы. Благодаря им, мы добрались, с горем пополам до какой-то гостиницы барачного типа, совершенно неприметной, без вывески, находящейся на территории городского парка, вблизи антенного поля, как потом выяснилось. Всё это время продолжал дуть сильный ветер и лить осенний дождь. Пока мы бродили по окраин парка в полной темноте в поисках запропастившейся гостиницы, где когда-то, кто-то из наших спутниц имел случай останавливаться на ночлег, мы промокли с ног до головы, шлёпая по невидимым сплошным лужам под непрекращающимся ни на минутку холодным дождём и ужасно озябли.

 К счастью, свободных мест в гостинице было больше, чем достаточно и на этом наши мучения закончились. Следующий день (шестого ноября) у меня был исключительно насыщен до пределе, что называется. Сначала на выставке, где нес с Воротниковым и художника - корейца по национальности -сфотографировал фотокорреспондент областной газеты, которая вышла на следующий день. На выставке за свою картину я получил диплом третьей степени. Были награждены различными дипломами и подарками и некоторые курсанты нашей изо студии. Во второй половине дня я решил всё-таки посмотреть город, несмотря на ужасную погоду. Побродив немного по городу, побывал в областном Краеведческом музе, расположенном в интереснейшем здании японской архитектуры. А вечером присутствовал на открытии нового, современной архитектуры, южно-сахалинского Дворца пионеров. "Вот, - думал я, - не дом, а целый дворец отгрохали для детворы". Это был нестоящий дворец: светлый, просторный, современный, с множеством комнат и залов для работы различных кружков творчестве. Во дворце свой концертный и кинозалы.

Не смотря на плохую погоду, на открытии Дворца пионеров собралось много народа: горожан и гостей города. Были представители от многие предприятий и организаций, вся администрация города и области во главе с тогдашним первым секретарём партии Леоновым и, конечно же, было очень много детворы разного возраста.

Меня, видимо принимая за фотокорреспондента всюду пропускали вперёд и я проходил везде беспрепятственно в числе первых. Остальные проходили по пригласительным билетам или по удостоверениям. Одет я был как обычно. На мне была китайская, из болоньи, куртка, купленная ещё в Ленинграде перед отъездом на Сахалин. По тем временам дефицитная модная вещь. На голове был чёрный суконный берет. Не груди висел футляр с фотоаппаратом. Так что за фотокорреспондента центрально газеты мог запросто сойти. Погода не благоприятствовала, но я всё-таки решил фотографировать. Пусть для памяти будут хоть плохие снимки чем не будет никаких.
При открытии дворца я сделал несколько фотоснимков, в том числе один -в концертном зале, где в заключение праздника, силами школьников был дан первый концерт художественной, самодеятельности. На другой день после октябрьских праздников мы с Воротниковым уехали к себе в Невельск. Потом мне несколько раз, по разным причинам, приходилось бывать в Ю-Сахалинске по несколько дней, так что я его хорошо изучил. Особенно мне нравилось бывать в его небольшом, но уютном городском парке с его детской железной дорогой, игровыми площадками, стадионом, прудом с небольшой дамбой. Кстати, в этом пруду во время каникул, утонул курсант нашего радиотехнического отделения.

Я любил подолгу бродить в дикой части парка за прудом, где было прохладней и воздух был чище, душа отдыхала от суеты. Не помню в каком году, мне довелось отдыхать по путёвке в туркомплексе "Горный воздух", расположенного у подножий сахалинских трамплинов высоко в сопках. Каждый раз приходилось подниматься наверх после посещения города, из-за чего многие опаздывали на обед или ужин. Однажды в пасмурный, туманный день, спустившись с сопки вниз, я обратил внимание на красивее здание стоящее особняком среди большого пространства огороженного металлической решеткой-забором. На территории чисто, аккуратно, клумбы с цветами, кусты роз, декоративные кусты и деревья кругом между сосен, посыпанные песком ухоженные дорожки.

Открылись ворота и с территории выехала большая чёрная машина-"чайка". Всё это меня заинтриговало и я решил пробраться на территорию и пофотографировать немного. Здание было оригинальное, не похожее на все остальные и ландшафт необычный для здешние мест. Дальнейшее получилось примерно так, как это было в Пицунде на даче Правительства Грузии. Оказалось, что я "забрёл нечаянно" на резиденцию самого Первого секретаря обкома Леонова. Всё обошлось благополучно и на этот раз.

Ещё в один приезд в областной центр мне пришлось несколько дней жить в двухэтажной гостинице для военных, что на центральной площади города, рядом с Исполкомом и Обкомом. Напротив (через площадь) главпочтамта. Останавливался иногда и у своих друзей закончившие заочное отделение РТО. В общей сложности мне довелось побывать в Ю-Сахалинеке дней сорок.

22.

Но вернёмся в Невельск. Как я уже сказал, работать было значительно легче во втором своём учебном году и до зимней сессии у заочников, казалось, время пролетело быстро. Во время сессий каждый учебный год приходилось крутиться "как белка в колесе" - с утра и до ночи, не выходя с учебного корпуса, разве только чтоб перекусить. Читая обзорные лекции заочникам, я сначала обратил внимание на ту пользу, которую они дают в освоении знаний. Поняв и поверив в эффективность, я начал применять "метод обзорных лекций с последующим закреплением знаний" - как я его для себя назвал - и на дневном отделении. И действительно, как правило, заочники приезжают на сессии не имея ни одной или почти ни одной выполненной контрольной работы, а прослушав обзорную лекцию по той или другой теме, на заочное отделение для проверки поступают сразу целые пачки выполненных контрольных работ -только успевай проверять. Сами заочники говорили, что самим им не разобраться - нужно много времени, а после ваших Николай Николаевич, лекций становится сразу всё просто и легко. Прослушаешь лекцию и тут же, по горячим следам, садишься и за несколько минут делаешь контрольную или две.
Суть моего метода обучения на дневном отделении была в следующем.

Весь материал по годовой программе я разбиваю на ряд циклов по раздел лам. Например, материал по теоретической электротехнике разбивается на разделы: постоянный ток, переменный однофазный ток, трёх фазный ток, комплексный метод расчёта цепей переменного тока, несинусоидальный ток и так далее. На каждый раздел я даю подряд, без опроса, обзорные лекции. Фактически это обычные (без сокращений), лекции с подробным изложением по каждому параграфу, но без остановок на опрос и закрепление - быстро.
 
Когда весь раздел законспектирован курсантами, начинаю закрепление материала по всему разделу, для чего применяю перекрёстный опрос без выставления оценок, решаем задачи, повторяем непонятное, плохо усвоенное. Заканчивается изучение раздела контрольной работой по карточкам с выставлением оценок в журнал. Карточки составляются таким образом, что без знания материала хотя бы по одному параграфу темы, на все вопросы не ответить. Всё увязано между собой, а угадать невозможно и у всех все разное.

На обзорные лекции приходится (отводится) примерно одна треть всего времени отводимого при обычном (классическом) методе обучения. Ещё одна треть времени отводится на закрепление и контрольный опрос. Последнюю треть времени я оставляю в резерве для подготовки к экзамену, на конец года, когда проводится закрепление знаний по всему курсу теоретической электротехники или по другим предметам. Бывают всегда непредвиденные обстоятельства, срывы занятий из-за каких-то авралов, отсутствия света, в результате чего вовремя не сварился обед и т.п.
 
Армии поблизости нет поэтому чуть-что в городе, выручают курсанты нашего училища. Загорелся бамбук или торфяник, лес тушить - посылают курсантов, снежные завалы, лавины разгребать, кого-то, где-то спасать, картошку копать и т. д. - посылают курсантов, так что резерв времени перед экзаменами всегда необходим.

Оказалось, что мой метод обзорных лекций с последующим закреплением материала эффективен во всех отношениях:
 
1) Улучшилась усвояемость, улучшились знания, повысились успеваемость.
2) Увеличилась заинтересованность, любовь к изучаемым предметам.
3) Увеличилась накопляемость оценок, следовательно средние за четверть, полугодие оценки выставлялись более объективно. Каждый курсант элементарно мог определиться и повысить свою успеваемость.
4) Занятия, особенно при закреплении материала по всему разделу, становились игрой. Курсанты перестали бояться и стесняться отвечать неверно и принимали активность, зная, что оценка не будет поставлен в журнал.
5) Мне, как преподавателю, самому интересней стало работать.

Правда, трудности возникли в том плане, что приходилось затрачивать больше энергии, чем прежде. Ведь теперь за одну пару учебных часов приходилось давать столько материала, что при классическом методе преподавания давался за пять - шесть пар занятии. Следовательно требовалась более тщательная подготовка к каждой обзорной лекции, а это возможно, когда имеете уже большой запас знаний, который может быть (у всех по разному) только через несколько лет преподавания данного предмета. У меня это получилось на второй год, но было тяжеловато. Дальше было всё было легче и легче с каждым годом. В первый год преподавания методом обзорных лекций мне пришлось "создавать" много программных карточек. Литературы по программному обучению, а тем более перфокарт, оборудования ещё не было, приходилось карточки с программным опросом знаний создавать самим.

23.

Как и в первый год, вся жизнь, в основном, проходила в работе, но только стало больше свободного времени. Однажды мне удалось даже побывать на рыбалке. В пятницу после занятий (было это в октябре) я зашёл в кабинет начальника РТО. Мало ли что нужно, в чём понадоблюсь пока не ушёл домой. Нестеренко предложил поехать с ним на рыбалку, аж на край о. Сахалина, за последний посёлок на юге. Всё что касается нового, меня всегда интересует и хочется посмотреть своими глазами. Предложение меня сразу заинтересовало. Прокатиться на грузовике по побережью от Невельска до Шебунино и дальше в пограничную зону было сверх мечтаний.
С нами должны поехать человек шесть курсантов из старших курсов. Я спросил зачем так много людей поедет на рыбалку, оказалось, что ловить рыбу будем сетью, метров двадцать длиной. Развеемся, отдохнем, наварим ух и наедимся в волю, и с собой привезём для начальства. С начальством договорился, пропуск в загранзону имеется. Я согласился. Меня прельстил сам процесс. Хотелось совершить что-либо из рада вон выходящее. Ведь предстояло целый день провести на природе у моря, поесть вдоволь ушицы из свежей горбуши. На сборы было мало времени. Дома я переоделся в спортивный костюм, прихватил маленький (банный) чемоданчик с "кое чем" и подошел к, так называемому, преподавательскому дому, где жили семьи администрации и некоторых преподавателей связанных либо с профсоюзами, либо с парторганизацией, либо с другими общественными организациями. Во двор дома возле ждавшей нас машины уже толпились курсанты, делая необходимы погрузки: большой кастрюли (выварки), ведра, брезент, фуфайки и сапоги и само орудие лова - рыболовную сеть метра два шириной с палками для держания на концах. В кузове машины уже были мешок картошки, лук, хлеб - все, что необходимо для ухи.

Е. Нестеренко, оказалось, брал с собой свою жену, ещё довольно молодую и очень симпатичную блондинку. Она была детским врачом, как и её муж, была простой в обращении. На место прибыли уже ночью. Пока мы ехали погода испортилась, с моря, как назло, начал дуть сильный ветер, надвигался шторм. Нельзя было терять ни минуты времени, так как ветер всё усиливался и мог сорвать наше мероприятие. Машина остановилась возле небольшой речушки впадающей в море и спокойно текущее среди прибрежного песка откуда то из распадка. Таких речушек, чуть меньших - чуть больших можно встретить вдоль побережья чуть ли не на каждом километре. Думалось, какая там может быть рыба - узкие, мелкие? Я раньше не знал, что во время нереста, что бывает два раза в год: в мае и в сентябре-октябре, рыба идёт вот в такие речки. Причём, каждая идёт в свою, где она родилась. К тому же, когда ветер с моря на берег нагоняет волны это облегчает рыбе заходить в речку и двигаться не мелководье.

Видимо, в этом месте рыбачить приезжали и другие. Неподалеку от береговой черт стоял небольшой деревянный домик, где можно было и отдохнуть укрывшись от ветра и от дождя, обсушиться и обогреться, сварить уху, спокойно покушать. Не мешкая, мы разгрузились. Несколько человек во главе с Нестеренко сразу же, взяв орудие лова, пошли ловить рыбу в речке, а с оставшимися двумя курсантами и супругой нашего начальника, занесли всё имущество в дом и тут же, наведя порядок стали готовиться к варке ухи.

В домике была плита, были несколько топчанов (лежаков) , но запаса дров не было, пришлось курсантов послать за дровами (мы взяли с собой только пару мешков угля) не растопку. В реке половить как следует нам не пришлось. Завели сеть всего пару раз и выловили штук шесть горбушин, как на дороге появился мотоцикл с коляской с рыбнадзором. Нам запретили ловить сетью в реке и чуть было не отобрали сеть, хорошо вмешалась супруга начальника, вместе с Нестеренко, удалось уладить скандал, видимо, кроме выловленных горбуш мы лишились и пару бутылок водки. Нам разрешили ловить рыбу сетью, но только в море. Нам ничего не оставалось, как только выполнять. Хорошо еще, что у берега было сравнительно мелко и глубина нарастала постепенно, так что при вытянутой сетке во всю её длину, двум курсантам находящихся у ее конца, приходилось заходить в воду по грудь.

Было немного жутковато ловить в бушующем море рыбу в полной темноте. Были видны лишь белые, пенящиеся гребни волн с шипением наползавших на песчаный берег. Волнение уже было бала четыре, а ветер продолжал усиливаться. С трудом преодолевая силу ветра спинами, курсанты заходили по грудь в море и начинали натянутую сеть (её дальний конец) приближать к берегу, волоча грузила по дну, описывая дугу, в ту или другую сторону. Затем оба конца вытаскивали сеть на берег и смотрели, что поймали. К сожалению, горбуша почти не попадалась, видимо от того, что мы ловили далеко от дельты реки, а может глубина была недостаточна для рыбы.

Но нет худа без добра, о котором мы нисколько не пожалели, а наоборот были безумно рады. Каждый раз нам попадались крабы. Не очень большие (сахалинские). Но по несколько штук каждый раз. Не прошло и часа, как все имеющиеся у нас мешки и посудины были набиты крабами. Пока я с несколькими курсантами продолжали "рыбачить”, Нестеренко с женой и двумя курсантами взялись за работу - варить крабов.

Нас позвали, когда все было готово и стол накрыт. Все работали в поте лица и поработали на славу, пора и честь знать. Усталые, но довольные, возбужденные, мы уселись в тесный круг за трапезу. "Педагогический наш совет" решил, что официально употреблять спиртное курсантам не разрешим, но правильно поступим, если сделаем вид, что не замечаем, что ребята тоже "не лыком шиты", лишь бы они лыко вязали. Все поехавшие с нами курсанты уже отслужившие в армии, кажется, двое уже были женаты. Тем более в выходной день, вне стен училища и под нашим контролем, под нашу ответственность. Глупо был требовать от них не пить совсем, выпивая самим. Здесь не было младших и стерших по званию, по положению, не было преподавателей и курсантов были все равны, дружный коллектив был, была одна семья, но не было панибратства. Выпивали, закусывал и, пели и песни, обжирались крабами. Кажется, я впервые в своей жизни ел крабов. Сначала ели с жадностью, проглатывая куски целого, со специфическим ароматом, слегка сладковатое еще горячего мяса, а выдираемого из толстых клешней. Казалось, что никогда не насытится, так было вкусно. Но уже через полчаса, когда было съедено несколько ведер варенных крабов, наелись до тошноты, казалось на всю жизнь. Интересно отметить, что крабы варят в морской воде, тогда они становятся вкусней.
За стенами дома продолжал свирепствовать ветер, завывая в щелях между досок, срывая песок с холмиков и бросая в окошко, а внутри дома было уютно и тепло. После сытной еды напились чаю. Сначала много пели, смеялись шутили, вспоминали смешные случаи из жизни, рассказывали анекдоты, затем постепенно разомлели, уморились от веселья, постепенно, затихли и уже под утро, кто где, уснули. С вечера (как сели за стол) договорились между собой курсанты, когда кто заступает на вахту (сторожить по часу). Дружба дружбой, а служба-службой - говорит пословица. Условились, что поспим часика четыре, а затем, после завтрака, ещё половим крабов, если погода позволит, с тем чтобы можно было привезти крабов в училище для заказчиков. Дело в том, что от наловленных ночью крабов остались ножки да рожки - съели почти всех, как-никак орава приличная, сильно проголодались, к тому же хорошо шло под закусь.

Странно, но о шофёре, водителе грузовика, убей меня бог, ничего не помню. Кажется, он привез нас и тут же уехал обратно домой, с условием, что вернется за нами на другой день после обеда. Хорошо помню, что в Невельск мы возвратились часов в шесть вечера на другой день. Отдых с ловлей крабов получился как нельзя лучше. Без эксцессов и неприятностей, если не считать случай с рыбнадзором. К утру ветер утих, появилось солнце. Мы вновь взялись ловить крабов, которые теперь лезть в сеть не желали. Отзывается, что они любят вылезать на мелководье по ночам, а то и на берег, особенно тогда, когда сильный ветер дует с моря на берег и сильное волнение и следовательно, у берега скапливается рыба и всё, чем можно поживиться. Днём крабы, обычно, уходят на глубину, где их можно достать разве что глубоководным тралом. Так что можно считать, что нам крупно повезло и с временем и с погодой. Тем не менее, мы наловили достаточно крабов и рыбы (днём в сеть стала попадаться и горбуша) и себе на обед и привезли домой. Всё, что привезли в основном раздали преподавателям и жителям "преподавательского дома". Я не захотел брать себе, не хотелось с ней возиться. Тогда я ещё жил один в обще житии, поэтому свежая рыба, крабы для меня были помехой, если не обузой. Когда и где мне с ней было возиться? В комнате у меня не было ни на чём, ни в чём варить или жарить, да откровенно говоря, неохота было что-либо затевать.

26.

За девять лет работы на Сахалине мне приходилось рыбачить еще несколько раз. Один раз помнится мы всей семьей пошли на рыбалку с удочкой. Сыну, к этому времени было уже лет пять, значит это было году в семьдесят третьем. Мне хотелось, чтобы он сам попробовал поймать рыбку. Рыбалка была неудачной, попадались одни бычки и другая мелкота, которые я срезу выпускал обратно в речку. Александру было интересно смотреть, он смеялся и визжал от восторга. Для него маленькая рыбёшке казалась огромной и в своих ручонках он не мог удержать, рыбки выскальзывали на траву и прыгая ныряли в воду. Когда Александру было годика три мы ходили с ним в южный распадок отдыхать на природе (я с малых лет стремился привить ему любовь к природе, поэтому при каждой возможности брал его с собой в сопки, в распадки - на природу) и ловили рыбок в горной речушке прям целлофановым мешком. В сахалинских горных речках много водится разной форели и подкаменки. Многие речки, весной полноводные, бурные, ревущие и пенящиеся, переворачивающие не своём пути огромные валуны, летам пересыхают почти полностью. Остаются только небольшие озерца под обрывами, где весной - были выбиты, вымыты глубокие колдобины и куда не попадает солнце.

 Обычно вся рыбка и оседает в таких омутках. Достаточно зачерпнуть целлофановым мешком и с десяток небольших рыбок оказываются в мешке. Ребёнку одно удовольствие - безопасно и интересно, а самое главное быстро и срезу много. Немного поиграет и мы снова выливаем воду вместе с рыбками и ловим новых. Я Александру постоянно пытался внушить, что всё живое нельзя убивать, что все животные: звери, птицы, рыбы хотят жить, как и люди нельзя же мучить, издеваться над ними. Уничтожать надо только паразитов: комаров, мух, клопов, тараканов - так как они приносят только вред, разносят болезни и заразу.

Еще запомнилась одна, последняя на Сахалине, рыбалка весной семьдесят пятого года. Как раз шла горбуша не нерест. Предварительно Люба мне сообщила, что на работе ей предложили поехать в пятницу после работы, на выходные дни, на рыбалку на Анивский перевал. Дело было, кажется, в конце мая, начале июня, занятия подходили к концу и я решил поехать. Всего, вместе с нами ехало человек десять. Маленький автобус, человек на пятнадцать шустро домчал нас по бетонке до того места, где мы свернули на грунтовую дорогу и от моря повернули в сторону сопок вдоль речушки вытекающей из распадка. Автобус сильно подпрыгивал не рытвинах, перекачивался с боку на бок, поскрипывая и урча. Мы въехали в живописный распадок и начали в взбираться на сопку. Солнце село, когда мы были на вершине сопки. Ещё не много проехав, мы свернули с дороги к речушки. По своей наивности, я думал, что ловить рыбу будем, как обычно, на удочки и взял с собой удочку. Если бы я знал, что все собирались ловить рыбу, как браконьеры "кошками", я бы не поехал. Но назад дороги небыло, пришлось рыбачить вместе со всеми.

Не уходить же на ночь глядя пешком обратно, да ещё с ребёнком. Правда, непосредственного участия в ловле рыбы я не принимал, но был соучастником. На нас с Любой возложили задание - заготовить побольше сухих дров, наломать веток, нарубить дров, чтобы хватило на всю ночь, распалить костёр, начистить картошки и прочее. Остальные, разбившись по парам, разошлись по реке ловить рыбу. Одни вниз, другие вверх по реке. Наш Саша бегал то к одним, то к другим смотреть как у них идут дела. Не успели мы ещё наломать достаточно дров для костра, как появились первые словленные рыбины-горбы были (самцы). Тут же их стали разделывать, резать на большие куски. Минут через двадцать после нашего приезда не место, уже горел костёр, а ещё минут через тридцать мы сидели всей компанией в сумерках возле костре пили водку и обжирались ухой из свежей красной рыбы. Что мы при этом испытывали -сплошное удовольствие, блаженство. Между разговорами, не заметили, как опорожнили первое ведро ухи, поставили варить ещё ведро. Пока уха варилась, все снова пошли на речку. Как я потом понял, главное была не уха, а икра, ради которой собственно и приехали. С каждой рыбины добывалось до полкило икры и срезу же обрабатывалась и закладывалась в отдельное ведро. После хорошей порции спиртного и после того, как мы одолели всей компанией второе ведро вареной рыбы, меня потянуло на сон и я решил лучше будет если мы пойдем спать в автобус, тем более, что начал накрапывать дождь - погода явно портилась не глазах. Всей семьёй мы ушли спать, остальные остались у костра, дров мы заготовили достаточно для того, чтобы хватило до утра.

Проснулись от шума. Оказалось за окнами автобуса лил сильный дождь, поэтому все прибежали в автобус, притащив с собой ещё полная эмалированное ведро только что сваренной ухи. Решили, что на день здесь оставаться нет смысла. По всему было видно, что дождь зарядил на долго. Главное, ради чего сюда приезжали, сделано - можно и домой пока дорога не раскисла от дождя. Решили - выпьем ещё на дорожку, покушаем и в обратный путь. Как бы не застрять в сопках, в непогоду на перевале, кто знает, что может дорогу размыть так, что не проехать или ещё что. Решили тому, кто за рулем больше водки не наливать. Ему оставили – выпьет, когда приедем. Теперь трапезничали в пропахшем бензином автобусе, романтики было значительно меньше, чем вчера, возле журящее речки, в сумерках теплого вечера. За автобусом шумел теплый по летнему дождь, озеленяя лес и кусты, окружающие автобус, стуча по крыше. Была предрассветная пора, еще хотелось спать, болела голова, то ли от того, что много выпили, то ли надышался бензинового аромата, пропитавшего автобус. Вскоре все снова оживились, как вчера гуляние не прекращалось ни на минуту. Тем временем дождь все усиливался, нужно было трогаться в путь. Наши опасения были оправданы. Не успели мы выехать на дорогу, как стало ясно. Что больше задерживаться нельзя было ни на минуту. Дорогу пересекало тысячи водяных потоков, небольшие речушки на глазах превращались в полноводные речки, с шумом и ревом катящиеся с сопок в распадок. Трудно взбираться по извилистой дороге автобусу в гору, но еще трудней и опаснее спускаться с горы в сильный дождь, по размокшей, размытой местами, скользкой дороге, рискуя сорваться с тормозов или сползти юзом в пропасть. Вся надежда на тормоза, да на счастье и еще на профессионализм водителя. Ко всему прочему и видимость очень неважная, плохо просматриваются повороты. Хоть я и был подвыпившим, все же порой становилось жутко. В такие моменты хмель улетучивается из головы моментально. Не так я боялся за себя, как за сына – ему едва исполнилось семь лет. В душе я уже жалел, что согласился ехать.

Чем ближе к распадку мы спускались, тем более возникала опасность либо перевернуться, либо застрять.  Потоки воды размыли дорогу так, что наш автобус качался и прыгал, ударяясь осями о грунт, норовя опрокинуться на бок или засесть на днище. Можно себе представить каково было водителю. Он бедный сидел наверное весь вспотевший с обезумевшими от ужаса. Слезящимися от напряжения глазами. Всем было явно не до шуток – сидели вцепившись в поручни передних кресел. Ехали не разговаривая, все были напряжены. Один Сашко безмятежно посапывал у мамы на коленях.

Но, как говорится, хорошо то, что хорошо кончается. Еще часок и мы ехали по своему любимому, родному городу.
Когда выехали не твёрдую дорогу из распадка, почувствовали облегчение, кончилась свистопляска, кончились наши стрехи, все расслабились и снова оживились. Расставались счастливые, довольные поездкой, отдыхом. Благодарили организаторов за полученное незабываемое наслаждение и удовольствие от общения с природой.

27.

После напряжённого учебного года, летней сессии всё показалось земным раем. Не Сахалине очень много уголков, мест среди диковинной природы, полных экзотики, которые с полным основанием можно называть райскими уголками. Место, где мы ловили рыбу, одно из таких. Где-то высоко в сопках, на перевале, среди зарослей, обвитых лимонником, высокой и густой сахалинской гречихи, течёт горная речушка. Вода в речка чистая, холодная даже летом. Глубиной в широких местах по щиколотку - дно видно. В такой речушке видно, как горбуша или кета идёт против течения нереститься. Удивительно как только она добирается на такую высоту против течения. И так каждый год - весной идёт горбуша, о осенью - кета. Можно, зайдя в реку, ловить прямо руками или большим целлофановым мешком. Горбылей, которые самсы без икры, стараются не ловить, разве что для ухи или вялить, сушить впрок или коптить на зиму. Браконьеры ловят рыбу прямо кошками (самодельными трезубыми крючками из стальной толстой проволоки), где каждый крюк повёрнут относительно другого на сто двадцать градусов. Стоя не берегу, бросают кошку на длинном капроновом шнуре не другой берег в воду и тянут к себе по дну, то замедляя, то ускоряя движение в зависимости от наличия скопления рыбы в реке. Во время движения, кошка впивается хоть одним крючком в рыбу, за что угодно и вместе с рыбой кошку вытаскивают. Далее процесс ловли повторяется.

Вообще, нужно сказать, что я не причисляю себя к любителям рыбной ловли и отдаю предпочтение тихой охоте - собиранию грибов. Меня удивляло, что на Сахалине люди не собирали грибы. Сначала я думал, что здесь они не растут. За все прожитые на Сахалине годы я не видел, чтобы на городском рынке торговали грибами. Но оказалось, что в лесах на сопках здесь растет много хороших грибов. Жаль, что совершенно случайно я это узнал только перед самим моим отъездом не материк - летом семьдесят пятого годе. То, что люди на Сахалине не собирают грибы, предпочитая ловить рыбу объясняется, на мой взгляд, просто. За грибами нужно лазить по сопкам и растут они не везде, нужно знать места. Проще и не так утомительно ловить рыбу. Здесь рыбный край, кругом море, тысячи рек и речушек, было бы желание, а рыба есть.

28.

Между Невельском и Горнозаводском, в живописном местечке, между сопок, в летнем лагере для детей дошкольного возраста отдыхали дети детского сада, в котором был наш сын. В родительский день, в один из выходных дней, мы с Любой поехали навестить своего сыночка. Приехали мы не вовремя - был послеобеденный "мёртвый" час, дети спали. В ожидании мы посидеть в тени и приглядели в стороне лагеря сопку. Только углубились в лес, как нам стели попадаться грибы. Не какие-нибудь там сыроежки или лисички, а нестоящие боровики, да все один к одному, как подрумяненные в печи булки с коричневым верхом шляпки. Поднимаясь по склону сопки и вижу сначала один, затем еще и ещё - хоть косой коси, так много грибов. Рвёшь один, а в глаза уже бросился второй и третий и т.д.

Как будто кто специально расставляет. Такого я ещё не видел и больше неверно не увижу. Не прошло и полчаса, а нем уже некуда девать грибы - всё, что можно было: сумки, целлофановые мешки и даже подстилку, не которой собирались отдыхать, - заполнили грибами. А им всё не было конца - они всюду, куда кинешь взгляд. Нельзя объять необъятное, хочешь не хочешь, пришлось смириться, что всех грибов всё равно не унести. Не меня, как на страстного грибнике, напела настоящая ”грибная лихорадка". За девять лет я не только не ел грибницы, но и не видел их. Я так соскучился по настоящему грибному лесу, по тихой охоте, что увидев грибы в лесу, пришел в азарт, меня одолела детское озорство - я визжал и орал от радости и от восторга, увидев очередной гриб, прыгал, как пантере вниз с сопки если видел гриб внизу. Во время одного из таких прыжков у меня, от напряжения, даже лопнул брючной ремень, что несколько убавило мой пыл - так можно и ноги поломать. Набрав грибов, спустились к лагерю - должны были ребята встать после сна. Взяли Сашу и пошли не пляж к морю. Там много народа, родители с детьми. Все удивляются, охают, ахают, хвалят нас, похоже было, что все впервые видели здесь грибы. Хорошо, что были и знакомые с училища - секретарь комсомольской организации Ливановский со своей семьёй и ещё некоторые, так сказать свидетели нашей удачливой охоты. Мы подарили Ливановским несколько грибов. Дело в том, что их девочке ходила вместе с нашим сыном в одну группу в детском саду и дружили. Нашему Саше очень нравилась Ливантовская и он предложил ей взять грибы в подарок. К сожалению, через день я уехал в Ленинград в отпуск по делам кооператива и мне не пришлось как следует поесть грибов. Правда, вечером, после нашего прибытия от Сашки и не следующий день, мы с Любой и соседями обжирались грибницей с молоденькой картошкой. Грибы и варили и жарили. Вот только не сообразили насушить, поэтому, как только я уехал стало некому их есть и почти половине собранных грибов пришлось Любе выбросить.

29.

Теперь несколько строк об неприятных инцидентах с моим участием. Таких событий было несколько, но расскажу о самых неприятных для меня. Первый инцидент произошёл во время моего первого (и последнего) дежурства по училищу месяца через полтора-два как я только приехал не Сахалин. Все преподаватели мужчины должны были в порядке очереди дежурить по училищу - сутки следить чтобы строго выполнялся режим дня от подъёма до отбоя. В ночное время на дежурного возлагалась обязанность проверять посты, караулы, дневальные службы - всё как в военном флоте. При отсутствии начальнике училища, его функции берёт на себя дежурный по училищу. Кроме того некоторых преподавателей-мужчин и командиров рот назначали начальниками курсантского патруля для несения патрульной службы в вечернее время. Помимо всего прочего всем преподавателям приходилось в порядке очередности, дежурить на вечерних самоподготовках.

Конечно же, моё назначение дежурным по училищу было ещё преждевременным, хоть и говорило о доверии. Во-первых, я еще не вполне освоился, не знал всех тонкостей в распорядке дня, ещё многих сотрудников и преподавателей не то, что не знал по фамилии, но не видел их в лицо и где их искать в случае чего. Многие наверняка ещё не знали и не видели меня, как работники училища так и курсанты, но во-вторых и, пожалуй, главное. Видимо, администрации как следует захотелось испытать меня на прочность, так как назначили меня дежурным в самый тяжёлый день (тяжёлые сутки с вечери в воскресенье до вечера в понедельник).

Что касается выполнения распорядка дня, здесь прошло всё благополучно и "первый блин не получился комом", дежурство прошло четко, без сбоев. В воскресенье, после отбоя, я, как это требовалось по инструкции, пошёл проверять посты, помещения и несение дежурно-вахтенной службы, чистоту и порядок. Проходя по ул. Ленина, увидел пьяного курсанта. Решил его задержать. Оказалось, что он не один - с ним ещё три курсанта. Сначала меня уговаривали отпустить их товарище. Затем, пользуясь темнотой и тем, что я их не знаю, решили освободиться силой. И это им удалось. Один тянул задержанного в одну сторон от меня, другой оттягивал меня, а третий, разбежавшись, разорвал нашу цепь.

Тут же они все разбежались в резные стороны. Я решил преследовать того, кого задержал - пьяного. В полной темноте споткнулся через беръерчик и упал на газон. Падая, выронил карманный фонарик "жучек", привезённый из Ленинграда. При падении сильно ушиб колено, но не смотря на адскую боль продолжил преследование. Убегавший заскочил в спальный корпус механического отделения (в тот самый, в котором я ночевал в первую ночь после приезда в училище). Вскочил и я туда, прислушался, хлопнула дверь где-то на последнем этаже. Влетел по лестничным маршам не последний этаж. В коридоре никого, темно и полная тишина. Дневальный, встретивший меня, хотел было доложить (во время развода суточного караула нас представили, вернее меня представили всем), но, зная, что правду он все равно не скажет, а будет лишь отнимать впустую время, я не стел его выслушивать (сказал только - потом!) и быстро пошел по коридору, прислушиваясь где, в каком кубрике услышу шум. Дойдя до щита с набором выключателей света в кубриках (к этому времени дневальный зажёг ночной свет в коридоре), быстро, по несколько выключателей одновременно, включил их. Где-то лопнула перегоревшая лампочке. Зашёл в кубрик, в котором была чуть слышна возня и говорок. Все лежат, как будто спят. Прошёлся вдоль коек, стоявших в два ряда.

 Я не ошибся кубриком. Возле одной койки не стояли ботинки и не было обмундирования на спинке кровати, ни на тумбочки, ни на табурете (банке). Я сдёрнул одеяло со "спящего". Под ним лежал курсант в полном обмундировании и в ботинках. Подошёл дежурный по роте, доложился. Видимо, тоже хотел заступиться, но быстро сориентировался, только спросил -в чём курсант провинился. Уточнив все интересующие меня вопросы относительно нарушителя дисциплины и порядка, я удалился по своим делам.

 Утром, как и требовалось, о случившемся доложил начальнику училища Полковникову. Я всего мог ожидать, но такой реакции от начальника не ожидал. Как выяснилось моим докладом дело и кончилось, провинившегося даже не вызвали для беседы, не говоря уже, что он заслуживал наказания. Не выявлялись и его помощники-освободители. Одним словом не проводилась никакая воспитательная работа. Более тоге, все мои служебные рвения и старения оказались неуместными. Я оказался в дураках - чуть ли не виноватым. Ларчик открывался просто - Полковников преподавал на этом отделении, поэтому всячески выгораживал своих. Три отделения училища, как я уж говорил, постоянно между собой соревновались во всем.

Я не мог стерпеть и, дорожа своей честью и авторитетом ленинградца, написал тут же рапорт, на имя начальника училища, где твёрдо навсегда отказался от дежурства по училищу. С тех пор меня назначали только начальником патрульной службы.


(продолжение следует)