Человек, которому нравилось быть грустным 14

В бегстве иногда присутствует героизм, пусть и в небольших пропорциях. Потому что иногда для того, чтобы решиться уйти, нужно затратить массу сил. А если не решишься, то будешь страдать. Слабые в основном выбирают этот вариант, сильные решают проблему, а такие, как Валентин, борются со своими одолевающими желаниями, толком и не зная, что же они ищут.
Книжник не мог сказать, чего он ждёт от жизни, какие у него планы на следующие годы. Он просто решил довериться случаю, уничтожив прежнюю жизнь. В этом был героизм, освобождение от гнёта повседневности, которая убивала в нём остатки личности. Работа, дом, брань с женой, далёкие друзья, которые жили и дышали всем тем, что он искренне ненавидел. Его жизнь перестала быть жизнью, превратившись в распорядок. И чтобы разорвать эти путы, он собрал всю свою волю, и воплотил мечту в жизнь.
Но была и обратная сторона этого бегства, отнюдь не героическая, потому что бежать приходилось от самого себя, своих неразрешённых противоречий. И где бы географически не находился Валентин, как далеко бы не пытался уехать из восковой столицы, его прошлое не давало построить настоящее на своих обломках. И чем больше мужчина искал, тем больше погружался в пучину грусти, ставшей, как это ни парадоксально, его новым утешением, где не было ни времени, ни целей, ни больших событий, а только созерцание, изучение и рефлексия. В такой среде мужчине комфортнее жить, когда отсутствует содержание у каждодневного существования.
Но в абсолютном вакууме жить невозможно, и тогда книжник задался создать сообщество людей, готовых помогать друг другу, воплотив в реальность все свои нереализованные идеалы, которым просто не находилось времени в прежней жизни. Теперь он мог быть добрым, щедрым, заботиться о ближних, и притом быть недосягаемым для своей поломанной судьбы, с которой мужчина спорил изо всех сил. 
Тогда-то и появились они, став поворотным моментом всей его жизни. Притом что их образ, выстроенный под сердцем у Валентина, продуманный и обласканный, не был точен и слабо соотносился с ними реальными. И чем больше становился этот разрыв, тем болезненнее мужчина тянулся к ним.
В кафе, куда они пришли после больницы, было очень людно, не смотря на будний день и откровенно рабочее время. Компашки молодежи за столиками, шумные и беспечные, раздражали книжника, и первой мыслью было покинуть заведение. Но Люся юркнула к свободному столику в углу, не дожидаясь, пока остальные пройдут за ней, быстро стянула с себя куртку и залезла на стул. Её заметил молодой парнишка лет двадцати, который обратил внимание остальной компании на ребёнка, сказав что-то «вот так и надо, по-свойски». Ребята рассмеялись, и девочка, заметив, что её рассматривают, улыбнулась. И только после этого за столик сели книжник и Юля.
- Быстрая ты – отметил книжник, который всё больше раздражался от шума и обилия посетителей. Потерявшие интерес к девочке соседи стали неприлично громко обсуждать отношение знакомой пары, не стесняя себя в словах. Но его спутникам было хоть бы хны, они уже приняли меню из рук официанта и стали его с интересом изучать. Обстоятельства оказались сильнее меня, подумал Валентин, и чтобы как-то переключиться, взял в руки свободное меню и углубился в чтение. «Какие дурацкие названия! Было же нормальное кафе раньше», - всё продолжал негодовать мужчина, хотя в заведении всё осталось как прежде, и посетителей в нём всегда было много из-за невысоких цен, и меню не изменилось ни на букву.
- О, я хочу такой десерт! – воскликнула девочка. – И такой. Можно я два десерта закажу?
- Конечно – сказал книжник. – Только смотри, переешь, бока вырастут, будешь толстая ходить.
- Я не буду толстая, потому что не каждый раз по три раза ем – как ни в чём не бывало парировала девочка, а Валентин от такого ответа помрачнел ещё больше.
Юля ничего не говорила, даже не реагировала на дочку, которая вслух читала меню, предлагая маме заказать что-то. Лишь когда к ней обращались напрямую, кивала или качала головой в ответ. Когда официант подошёл принимать заказ, дочка, даже не спрашивая подтверждения, сделала заказ за мать. И та впоследствии, как можно было понять, была не против, и ела с аппетитом.
- Мы не будем жить у вас бесплатно – после долгого молчания вдруг воскликнула девочка. – Мы вам заплатим, у нас осталось немного денег. И будем зарабатывать и вам отдавать часть. Станем квартирантами, да?
- Ну да… То есть нет – книжник потерялся от такого внезапного поворота. – Вы можете пожить у меня бесплатно.
- Бесплатно мы не можем – полным решимости голосом отрезала Люся.
- Ладно, тогда я готов пустить вас к себе за 500 рублей в месяц.
- Это слишком мало! Так нечестно!
- Ну почему же не честно? У твоей мамы вместе с пенсией есть льготы. Вот вместе с ними и получается 500 рублей в месяц.
- Ну… - девочка задумалась. Внезапно в разговор вступила мать.
- Вы хотите нас пустить, потому что у вас нет женщины? – за соседним столиком люди обернулись, в кафе стало заметно тише. Вряд ли кто-то услышал, о чём шла речь, но натужный громкий голос Юли прозвучал как гром в этих стенах. Валентин же подумал, что это из-за её фразы, будто он предложил что-то непристойное.
- Нет, у меня есть жена. Вы с ней сегодня познакомитесь – начал он, а потом тихо прибавил. – Бывшая жена. Но она со мной не живёт, приехала навестить только.
Любопытные взгляды кололи как иглы, раздражение от этого многократно усилилось, сидеть в кафе дальше было невыносимо. Спасало только то, что по обыкновению парочка ела быстро, не смакуя еду. К тому моменту уже успели принести десерт, и они уже доедали из тарелки, готовясь приступить к сладкому. Валентин не выдержал, и, сказав, что ему надо отойти, быстро прошёл через заполненную залу, мимо столиков особо любопытных компаний, и с облегчением выдохнул, оказавшись за дверьми туалета.
Раньше такого не случалось. Ну а чего ещё можно было ожидать? У нас в стране каждый, кто говорит с дефектом, или ещё чего имеет нестандартного, становится объектом нездорового внимания со стороны. Какое им дело? Зачем они следили за их разговором? Книжник прокручивал в голове все эти мысли, вынимая бумажные полотенца и с силой комкая их в руке. Как ни странно, от этого становилось легче. «Раз уж я решил связаться с необычными людьми, значит, я должен спокойнее реагировать на придурков. Что теперь, из-за них в кафе не ходить? Закрыться дома и бегать перебежками? Ну уж нет»», - сказал мужчина себе. Да, ему достаточно быстро удалось собраться, взять себя в руки, войдя в состояние отрешённой невозмутимости, в которой он всегда чувствовал себя комфортно. Я здесь, в себе, а это всё там, и так незначимо, буднично…
Дверь в туалет открылась, и зашёл, слегка пошатываясь, тот самый молодой парень, что с особым любопытством разглядывал их. Он будто нарочно пришёл в уборную именно сейчас, чтобы столкнуться тут с книжником. Ничем хорошим эта ситуация кончится не могла.
- Слыш – пьяным голосом изрыгнул он. – А чё с твоей девахой такое? Она чё, в аварию попала?
Да, этот паренёк целенаправленно пришёл сюда пообщаться, или оскорбить, или затеять драку. В глазах у него читалось не любопытство, а какой-то примитивный глум в пьяном угаре. Нет, он хотел посмеяться.
- … или тебе только такие дают?
Хладнокровно, без лишних эмоций, легко и непринуждённо Валентин сделал шаг навстречу этому существу, как он уже окрестил пьяного недочеловека, потом другой, сближаясь. И на третий шаг пошёл вперёд с ударом точно в челюсть, так, как его учили в молодости в секции бокса. Пьяное тело рухнуло одномоментно, открытый рот и выпученные глаза придали омерзения и без того неприятному образу.
- Тут тебе и место – бегло бросил Валентин, затем быстро вышел за дверь, к столикам, и, нервно подозвав официанта, затребовал счёт, говоря, что очень спешит. А потом принялся поторапливать своих спутников, которые, оказывается, только-только принялись доедать десерт.
- Зачем так спешить? – недоуменно-обиженно возмутилась Люся.
- Надо так. Потом всё объясню.
Работники кафе, как назло, работали медленно, сказывалась аномальная заполненность зала и нетерпение книжника. Если бы в эту же секунду ему принесли счёт, тут же взяли у него деньги и с улыбкой проводили до дверей, он всё равно бы посчитал, что в заведении работают ни на что не годные лентяи.
Но, как это всегда случается, спешка не помогла избежать неприятностей. С руганью, шатаясь из туалета вывалился избитый, чем обратил на себя внимание всех посетителей кафе. Валентин изумился, он со всей силы попал ему точно в челюсть, что должно усыпить не очень крупного мужчину минут на пять. А этот пришёл в себя через две.
- Эта гнида меня ударила! – указывая пальцем куда-то в пространство, кричал он. Невозможно было понять, на кого же пьяный указывает. За его столиком всполошились, к нему подошли, стали расспрашивать, а он только разъяренно мычал про гниду.
- Быстро собираемся и идём – скомандовал Валентин, когда официант принёс счёт и принял оплату. Стоило им только дойти до двери, буквально на ходу натягивая шапки и застёгиваясь, как сзади раздались пьяные голоса.
- Эй, стой!
- Иди сюда!
- А ну-ка задержись, уважаемый!
Никто не остановился. Волнение мужчины передалось его спутницам, они чувствовали, что сейчас назревают разборки, участниками которых суждено стать им. На улице холод сразу ударил в лицо после тёплых стен заполненной кафешки, абсолютно не весенний холод. Но он не остановил преследователей, которые повыскакивали в свитерах и футболках, и неуклюже кинулись к книжнику.
- Э, я кому сказал! Стоять!
Четверо. Почему-то без побитого. Самый горячий сразу бросился вперёд, не собираясь разговаривать. Валентин обернулся, излучая спокойствие, смотря на подбородок уже замахивающегося буяна. И в нужным момент просто увернулся от удара, по-боксёрски уйдя за соперника. Тот упал на заледеневший снег, попытался встать, но спьяну не справился со своим телом и опять упал. Остальные, увидев такую картину, приблизиться не рискнули, а только причитали что-то малоразборчивое.
Наконец он поднялся.
- Ты за что Коляна ударил? – воскликнул пьяница, уже не так агрессивно. Естественно, бросаться в атаку теперь уже ему не хотелось.
- За его длинный язык – спокойно ответил книжник, взял своих спутников за руки и пошёл прочь.
- Э, стой! Чё, зассал, да? – слышалось позади, но ни один из этой компании не рискнул бы сделать что-то, кроме сотрясаний воздуха из перегарной пасти со слегка заплетающимся языком.
Удаляясь от кафе, ещё долго все хранили молчание, пока не подошли к автобусной остановке. Там мужчина невольно остановился, понимая, что поговорить всё-таки нужно, и с нажимом сказал:
- Поехали ко мне – а после паузы добавил – Можете сходить забрать ваши вещи, а после поедем.
- У нас всё с собой всегда – возразила Люся, указывая на свой школьный рюкзак и на мамину сумку.
- Как же вы так жить можете… Тогда поехали ко мне. Там моя жена, как раз с ней познакомитесь, расскажите, кто вы.
Мандраж после стычки всё никак не проходил, холодный воздух казался гуще и тяжелее. Но подошедший длинный автобус, растворив свои двери, стал разделителем между неприятными событиями и будущим. Когда спутники вошли в него, на душе у Валентина стало легче, он расслабился и с улыбкой стал смотреть в окно, на прохожих, машины, дома. А на соседнем сидении мать с дочкой смотрели на него, настороженно, но с восхищением.