Портрет дяди Фрэнка

Глава семейства Ньюманов устало вздохнул, повел взглядом поверх телеграммы и изрек:
- К нам едет дядя Фрэнк.
- О! - радостно воскликнула его жена, - Мой развеселый братец сподобился наконец-то!
- Мама, а я нарисовала зомби!
- Мэгги, очень красиво, не мешай, пожалуйста!
- Ма, а кто это такой — дядя Фрэнк? - прищурившись, спросил старший сын Ньюманов по имени Бобби.
- Воплощенный кошмар наяву, - сердито буркнул отец.
- Роджер, ну ладно тебе! Он милейший человек. Бывший бизнесмен, сейчас ударился в религию и по воскресеньям распевает госпелы в церкви.
- Мама, а дядя Фрэнк — негр?
- С чего ты решила? - опешила мать.
Бобби захохотал и показал сестренке язык:
- Ну ты и дура, Мэгги!
- Госпелы поют только негры, - с незыблемой уверенностью в голосе сообщила Мэгги. - Значит, дядя Фрэнк — негр.
Все семейство, не зная, что ответить, сначала замерло, а потом каждый рассмеялся на свой лад.
- Ладно, - буркнул Роджер Ньюман. - Пусть приезжает. Поселим его в гараже.

Старый, но сохранивший остатки былого достоинства «Форд» дяди Фрэнка стоял около гаража Ньюманов уже третий день. За это время брат Паулы успел выпить тридцать шесть банок пива, слопать десять фунтов сосисок, уничтожить пять пицц и бесследно убрать два фунта бекона. Роджер ходил чернее тучи, и даже благочестивые христианские гимны в исполнении Фрэнка не умиротворяли его.
Мэгги каждый день вываливала на дядюшку целые альбомы своих зарисовок, среди которых преобладали мистические: скелеты, привидения, вампиры и зомби.
Бобби тайком сливал пиво из банок Фрэнка и потом поглощал его, сидя на чердаке.
Паула щебетала и порхала вокруг милого братца, всячески стараясь его порадовать: в семье Холмсуортов этот толстяк с рождения был любимцем.
Одним словом, в доме воплотилась идиллия.
Только одно странное обстоятельство немного тревожило Паулу: сразу после приезда Фрэнка она перестала находить нужные ей вещи на привычных местах. То нож для чистки картофеля вдруг окажется в шкафу с полотенцами, то бутылка с оливковым маслом перекочует на стиральную машину, то расческа вывалится из посудомойки. Хозяйка грешила на братца: тот слыл известным шутником. Впрочем, иногда предметы исчезали и появлялись в отсутствие Фрэнка, например, когда он ездил за пивом. И это заставляло задуматься. Но Паула по природе своей была весела и наивна, а оттого бесстрашна, да и заморочками не страдала.
До поры, пока однажды вечером, когда за окном шел проливной дождь, и ветки старого дуба тревожно стучали в окна второго этажа, Бобби не подошел к матери со странным предметом в руке.
- Ма, смотри, - сказал он каким-то неестественным голосом.
- Что это у тебя?
- Это было игрушечным медведем. Я вчера купил его в подарок Клариссе Нолан, а сегодня... Если это учудила Мэгги, то даже и не знаю, что я с ней сделаю.
Паула взяла в руки то, что дал ей Бобби. Уж на плюшевого мишку это точно было не похоже. Разодранный на тонкие полосы кусок материи, покрытый какой-то засохшей субстанцией коричневого цвета. Из центра торчал пучок толстых ниток, похожий на кишки. Пуговицы, изображавшие глаза, оказались на противоположных краях тряпки. На одном из лоскутов болталась бирка с надписью «The Doll Peddlar, Little Rock, AR».
- Это точно не Мэгги, - с отвращением сморщившись, Паула отдала лохмотья Бобби. - Она, конечно, немного чокнулась со своими монстрами и призраками, но в порче игрушек ее никто еще не уличал. Да еще и не ей принадлежащих. Кроме того, она вечерами занята в своем «творческом кабинете». Изводит очередную тонну акрила на несомненный шедевр.
- Тогда резонный вопрос, ма: а кто же это?
- Не имею даже представления, - внезапно севшим голосом произнесла Паула. - Знаешь, сынок...
- Знаю, ма. После приезда дяди Фрэнка у меня бесследно исчезли: кассета с последним альбомом «Умного ужа», пукающий фонтан и открывалка для пицц. А если серьезно, то мне по ночам страшно. В моей комнате как будто кто-то есть. Кроме меня, разумеется.
- Ты сейчас правду говоришь?
- Да, - кивнул Бобби. - И это напрягает. Но фигня, я справлюсь.
- Ты справишься... - вздохнула Паула. - Ты всегда справляешься... Мой супер-герой!
И она обняла Бобби так, как обнимала его лет пять назад, еще такого наивного, немного пухленького и безумно милого... «У него тоже пропадают вещи, - подумала Паула. - Он пытается шутить, никогда не скажет, что на самом деле исчезло, но все и так ясно. У него та же проблема».
Через ночь после этого разговора Паула очень долго не могла заснуть. Дом, еще недавно бывший таким родным и уютным, превращался во что-то чужое, мрачное и пугающее. Даже солнце днем светило в окна как-то по-другому. Паула переворачивалась с одного бока на другой, перекладывала подушку, но все без толку. Сна не было.
Тикали часы, поскрипывали деревянные балки.
Обычные звуки обычного дома. Вроде бы. Но что-то было не так.
Паула прислушалась к ритму этих звуков, и ей начало казаться, что они складываются в какой-то неразборчивый речитатив. Будто кто-то невероятно низким голосом пытается читать рэп.
Что-то звякнуло. Потом послышался глухой удар.
Паула съежилась и укрылась одеялом с головой. И то ли от духоты, то ли от детской уверенности, что так безопаснее, она заснула.
Утром она встала с больной головой и дрожью в пальцах. Яичница с беконом подгорела, кофе убежал. Все валилось из рук.
После завтрака, когда все собрались разбредаться по своим делам, Мэгги вдруг схватила чайную ложку и с силой постучала ей по кофейнику.
- Прошу минуточку внимания! Я приглашаю всех в мой творческий кабинет на презентацию моего нового произведения. Тема и название пока сюрприз.
Все переглянулись. Способность девочки к живописи давно уже не удивляла никого, кто был знаком с семьей Ньюманов. И, кстати сказать, порой у Мэгги рождались действительно стоящие работы. Поэтому приглашение было принято, и юная художница с гордостью сорвала белую завесу с мольберта.
- Мэган Ньюман с гордостью представляет... Портрет Фрэнка Холмсуорта!
- Ого! - присвистнул Бобби. - Сестра, ты превзошла сама себя!
- Прекрасно! - выдохнула Паула!
- Ну прямо как живой, - буркнул Роджер.
- Вот это да! - радостно воскликнул Фрэнк. - Вот это супер! Спасибо, Мэгги!
Портрет и вправду был хорош. Сходство казалось поразительным. Дядя Фрэнк был изображен улыбчивым, самодовольным и лоснящимся. Он восседал за массивным столом и в глазах его лукаво блестели два легких мазка белил, отчего казалось, что лысеющий мужчина на картине вот-вот захохочет во все горло.
Мэгги собрала заслуженные похвалы и комплименты, а также обещание полфунта мороженого от Фрэнка.

Через полчаса Холмсуорт и Паула сидели в гостиной и пили чай.
- Она у вас и впрямь талант, - искренне сказал Фрэнк. - Для девяти-то лет, да такие шедевры!
- Так она больше ничем заниматься не хочет, - со вздохом ответила Паула. - Целыми днями только и делает, что переводит краски.
- Ну почему же переводит... - застенчиво улыбнулся Фрэнк. - Честно говоря, мне казалось, что я не очень достоин того, чтобы быть увековеченным на портрете... Но у Мэгги получилось, черт возьми, а?
- О, да... - Паула задумчиво посмотрела куда-то сквозь стену.
- Тебя что-то беспокоит, сестренка?
- Знаешь, Фрэнки... С недавнего времени мне начало казаться... Впрочем, ладно. Лучше спой мне старый гимн «Наш Бог всемогущий».
- Не хочешь говорить, так и не надо, - кивнул Фрэнк. Он, к слову сказать, никогда не был занудой и не лез в чужие дела. - А гимн спою. Хорошая песня, мне самому нравится.

Ночью Пауле опять не спалось. И снова от страха. По всему дому ей слышались шаги. Тяжелые скрипучие, внезапно перемещавшие свою поступь с верхнего этажа на нижний, с большого крыла в коридор... Будь Паула героиней фильма ужасов, она несомненно пошла бы проверить, что за чудище разгуливает по ночам по ее жилищу. Но Паула была обычная женщина, эмоциональная и живая, поэтому она пряталась под одеялом и молилась.
Уснула она лишь к утру, когда с фермы Хадсонов послышались бравурные вопли петухов.
Впрочем, день прошел вполне обычно. Но за ужином...
- Вам не кажется, что кто-то ходит наверху? - вдруг спросил Бобби, откладывая в сторону свою вилку.
- С чего ты взял? - сердито спросил Роджер.
- Прислушайтесь...
И вправду, наверху что-то как будто постукивало.
- Это в моем кабинете, - сказала Мэгги. - Я пойду проверю.
- Только вместе со мной, - отрезал отец.
- И со мной, - добавил Бобби.
- Нет, одна, - отрицательно помотала головой девочка. - Там у меня начата новая работа, я пока не хочу ее никому показывать.
- Ладно, - со вздохом согласился Роджер. - Но ты сразу зови нас, если что.
- Нет проблем, - подмигнула Мэгги.
Легкие шаги наверху смолкли, но внезапно их сменил отчаянный, режущий уши вопль.
- Нет!!! Господи, что это? Уберите это!!! Нет, нет, нет!!! Уберите это, умоляю!!! О, Господи, это не я!!!
- М.. Мэгги? -  неожиданно хрипло шепнула Паула.

Роджер взлетел по лестнице вверх и распахнул дверь в мастерскую Мэгги. Первое, что он увидел — забившуюся в угол дочь, судорожно дергавшуюся и показывающую пальцем куда-то на стену. Роджер перевел взгляд туда, куда показывал бледный трясущийся палец Мэгги.
- Силы Небесные... - только и выдохнул он.
Полотно, еще вчера изображавшее жизнерадостного дядю Фрэнка, сегодня изменилось до неузнаваемости. Вместо добродушного толстяка с портрета смотрел жуткий, невообразимый урод. Огромная голова цвета протухшего до осклизлости мяса с глазами где-то у подбородка, обрамленная стекающими по щекам синими каплями,  синие же руки с пальцами, похожими на растаявший на солнце пластилин.
- Боже, что это? Кто это? - задыхающимся голосом забормотала Паула. - Девочка моя...
- Откуда? Как? Мой портрет... - невнятно лепетал Фрэнк.
Внезапно дверь в кабинет с жутким стуком захлопнулась. Со стен начал стекаться какой-то туман.
- Мамочка, что это? - опять завизжала Мэгги.
- Спокойно, - дрожащим голосом призвал Роджер. - Сейчас я открою дверь...
Но это оказалось ему не под силу. Семья была заперта в комнате.
Что-то заскрипело, и мерзкая фигура на портрете будто бы начала шевелиться.
- Портрет! - завопила Паула.
Хлопок! И лампочка в люстре взорвалась и погасла. Только тусклый свет фонарей с улицы неровно и зловеще рисовал предметы в комнате.
Молчание, разрезаемое непонятным и противным скрипом.
Зеленовато-белесый туман со стен.
Плотный, дрожащий воздух.
Чувство омерзения, жути и безысходности.
- Гори в аду! - вдруг заорал Бобби и подскочил к портрету. В его руке что-то темнело.
Послышался хруст и треск. Краска и холст.
С портрета что-то брызнуло, попав Бобби прямо в лицо. Но подросток с остервенением продолжал резать и рвать картину маленьким складным ножом.
И вдруг стало светлеть. Затих одуряющий скрип. Ушло напряжение, спала пелена ужаса.
Через минуту Бобби, задыхаясь, ударил раму с остатками изодранного холста кулаком.
То, что вчера было портретом, теперь лежало на полу в виде мелких клочков.
И только звук тяжелого дыхания пятерых человек.

- Налей-ка мне лучше скотча, - попросил Фрэнк.
- А я, пожалуй, хлопну водки, - сказал Роджер. - Фрэнки, хочешь? Настоящая, русская...
- Нет, спасибо... Так что же это было? Бобби, ты сегодня спас мир.
- Я читал об этом в одной книжке, - сказал юноша. - Есть поверье, что иногда в человека вселяется демон. Как расплата за грехи прошлого. Обычно пристает к счастливым и радостным людям. С виду безвредный, но призванный сатаной не допустить попадания души в рай. Ведь одержимый не достоин Царствия Божьего. И только если найдется воплощение этого человека в еще более радостном и счастливом образе, демон может перепутать и вселиться в портрет. Только картина — непрочное пристанище для духа, поэтому он постоянно выходит из нее и творит свои дьявольские штуки в реальном мире. Главное — уничтожить портрет, пока демон в нем. Тогда он сгинет обратно в царство дьявола, и человек освободится...
- Значит, теперь я в высшей степени твой должник, - вздохнул Фрэнк, залпом выпив виски. - Да, грешил-то я не очень свирепо, так, мелкие шалости... Но часто. Думал, спасу себя служением в церкви, а оно вот как вышло... Кстати, а как называется та книжка, в которой ты это вычитал?
- Да книжечка-то коротенькая совсем. Называется «Портрет дяди Фрэнка».