Встречи

  Живя в Петербурге всю жизнь, я не могу похвастаться тем, что на каждом шагу и повсюду встречала на улицах города знаменитых людей: артистов, музыкантов, писателей, ученых с мировым именем и политиков – нет, этого не было, но согласитесь, что с этими людьми встречи возможны, ведь, по сути, мы - соседи.  И всё-таки были случаи, были, вот как-то раз в моей квартире оказался персонаж культового рассказа Николая Васильевича Гоголя – Нос майора Ковалёва. И как он только забрёл в Купчино?!  А на углу Невского и улицы Рубинштейна я нос к носу столкнулась с Алисой Фрейндлих, но не актрисой, а просто маленькой пожилой женщиной. Хотелось помочь ей донести сумку… А на Владимирском, на углу с Колокольной повстречался мне «Андерсен» - актёр Мигицко, и если бы рядом оказались озорные мальчишки из 60-х, то они обязательно закричали бы: «Дяденька, достань воробышка!» А как- то раз на Невском, у собора Святой Екатерины, где художники продают свои работы, подошла ко мне  несравненная Светлана Крючкова со своим маленьким «рыжиком». Она подошла к моему мольберту и некоторое время рассматривала работы, но не купила… были непростые 90-е…  А как-то раз на Литейном, там, где под арку вход в музей Анны Ахматовой, встретился мне трогательный исполнитель романсов - Олег Погудин. Он мечтательно шёл по тротуару, никого не замечая…   На улице Алтайской в морозный солнечный день в обычной телефонной будке, громко разговаривал народный артист СССР Игорь Дмитриев. На нем была модная дублёнка и роскошная пыжиковая шапка… С кем он так эмоционально разговаривал тогда… в 70-х? А уже в 2000-х на этой же улице бежал в куртке нараспашку любимец телезрителей, главный герой телесериала «Улицы разбитых фонарей» - Сергей Нилов. А на Невском: на троллейбусной остановке, на углу Марата, стоял, в надвинутой на лоб кепке, в больших тёмных очках, кутаясь в кашне, великий артист Николай Трофимов. Казалось бы – человек невидимка, но нет, люди узнавали его и по-доброму улыбались. А когда-то давным-давно в конце 60-х бегали со мной в одном дворе, всё на той же Алтайской улице, никому тогда не известные БГ и «Старый рокер»…

                Довлатов

Тогда в середине 70-х, я совершенно не знала, кто такой Довлатов, да и откуда мне, студентке Политеха, было знать о нем – я не вращалась ни в литературных, ни журналистских кругах, только лишь читала, модные тогда, среди интеллигенции, толстые литературные журналы такие как: Иностранка, Нева, Звезда, Аврора, Юность и другие. Я даже особенно не придавала значения тому, что в «Сайгоне» собирается какая-то модная андеграудная тусовка. В этом кафе варили хороший кофе и были вкусные пирожки – вот и вся причина, которая заставляла меня иногда зайти в кофейню на углу Невского и Владимирского.

Тот день я, почему-то, запомнила хорошо. Я ушла с занятий и гуляла по городу, очень сильно болела голова. Я думала, что у меня очень низкое давление. 90/50-такое намерила мне как-то мама моей подруги – врач. Она же дала и лекарство от сильной головной боли, предупредив – не злоупотреблять! Вот я и пошла в «Сайгон» - выпить кофе, чтобы взбодриться. Заказала двойной маленький. Состояние мое ухудшалось, и боль становилась невыносимой: перед глазами поплыл туман – всё сузилось до узкого коридора. Но я хорошо запомнила, как открылась дверь, и в кафе вошел большой небритый человек, с гривой черных волос. Я очень тогда поразилась тому, что он был в халате, подпоясанным кушаком и в домашних шлепанцах на голую ногу. Он взял кофе, какой-то волосато-бородатый завсегдатай подошел к нему, и они о чем-то говорили. Этот мужчина в халате то и дело хватался за голову и даже стонал, и я подумала, что он страдает так же, как и я. У меня была упаковка пенталгина - шесть больших твердых таблеток в маленькой бумажной упаковке. Я вытащила одну, несмотря на страшную горечь, разжевала её и запила крепким кофе… Женщина, стоящая напротив, спросила: « Девушка, сколько Вам лет?» « Девятнадцать»,- ответила я. « Это - очень сильные таблетки – их выписывают при болях раковым больным! Это – наркотик! Откуда они у Вас?», - она с сожалением смотрела на меня, но боль покидала меня стремительно, голова прояснялась, и расширялось пространство: - «Мне выписал врач, при сильных болях…» Я оглядела зал – мужчины не было, а за стеклом витрины кафе проплыла взлохмаченная голова и халат… Я не успела дать ему спасительную таблетку…

О Довлатове тогда заговорили все, жил он в Нью-Йорке, но и здесь, на родине, его стали печатать, и вышли первые сборники его рассказов. Я купила «Чемодан» С обложки на меня глядело, как будто, знакомое лицо…Книжку я прочитала сразу и всю. Мне было понятно и близко всё, о чем писал этот человек и, может быть, понятно и то, о чем он не писал, а только создал атмосферу времени. Точно могу сказать, что в душе остался «след» и надолго.

Когда пришла весть о смерти писателя, то подробности случившегося: умер на улице от сердечного приступа, не дождавшись помощи, заставили меня еще раз вглядеться в лицо на обложке книги … И только тогда я поняла, что ему опять не успели дать спасительную таблетку…

                Ассисяй

    В середине семидесятых произошёл со мной интересный случай. Одевалась я тогда до предела лаконично: черные брюки и черный бадлон в облипочку, сразу добавлю, что соблазнительного для мужчин в моём облике не было ничего. Такие важные объекты созерцания как бедра и грудь начисто отсутствовали в моей фигуре, похожа я была на чёрный гвоздик и только светло русые волосы разнообразили гамму цвета. Я сама не любила ни свои длинные руки, ни ноги, и мне хотелось иметь их покороче, что, впрочем, было невозможно, как вы сами понимаете.
   В метро было много народа, и я, ухватившись за перекладину, устало висела на одной руке, покачиваясь вместе с вагоном. Я заметила, что на меня, как будто украдкой, смотрит молодой мужчина, стоявший у двери. Он выглядел необычно: большие светлые глаза, чуть навыкате, крупный нос с горбинкой, вьющиеся чёрные волосы по плечи, но даже не во внешности дело, а присутствовала в нём какая-то, страшащая меня, харизма. Когда я поймала его взгляд, стало как-то не по себе, но он продолжал смотреть меня, теперь уже просто пристально, не стесняясь, рассматривал. Потом, вдруг, стал пробираться, расталкивая пассажиров, когда он очутился рядом, то сразу заговорил со мной:
- Девушка, я хочу пригласить Вас заниматься пантомимой в моей студии. Приходите в среду в семь вечера в Д.К. Ленсовета. Я Вас буду ждать.
Я растерянно смотрела на него и не знала, что сказать.
- Придёте?! – Спросил он, явно рассчитывая на утвердительный ответ.
- Приду, - не очень уверенно ответила я.
Поезд подъезжал к Техноложке, и он вышел, а я поехала дальше…
Я думала… и думала… и думала…  Что-то тогда напугало меня в нём… и  я не пришла, в назначенное время, в студию пантомимы… Славы Полунина…

                Углов

Сейчас в больницах подолгу не лежат, а тогда, в советские времена, обследование больного длилось три недели, наверное поэтому, все больницы имели библиотеку и я, как частый пациент, всегда была посетителем  храма просвещения. Тогда, в военном госпитале на Суворовском проспекте, мне попалась книга Фёдора Углова «Сердце хирурга». Эта автобиографическая книга перевернула тогда моё сознание, я стала смотреть на жизнь совсем  под другим углом и внутренне окрепла духом. Впоследствии, благодаря заочному знакомству с этим гениальным человеком, я не один раз равнялась на силу его убеждения и радость бытия. Эта книга помогла мне жить и выжить. Мне было 20, кода я прочла эту книгу, а автору на тот момент было 74 года.
Прошло почти 30 лет и, случайно, в учительской, я увидела стопку новых одинаковых книг для библиотеки. Бумага упаковки была разорвана и на корешке я увидела надпись: «Фёдор Углов «Сердце хирурга»» – это была та самая книга! Я взяла одну – по сути - украла, но стыдно мне не было. Перечитала…  Фёдору Григорьевичу Углову было тогда уже 100 лет, а он ещё работал, он оперировал больных! Я преклоняюсь перед этим человеком!
В те годы, я дважды в неделю бывала в Комарово,  на конюшне: у моего ученика были тренировки по конному спорту. Иногда я присутствовала на занятиях, но чаще просто прогуливалась по поселку. И, вдруг, совершенно случайно, я узнаю, что зелёная дача напротив конного комплекса – дача Фёдора Углова…
… Мне навстречу шли два пожилых мужчины, в одном из них я узнала Фёдора Григорьевича, он шёл, опираясь на руку другого. Когда мы поравнялись, я приостановилась и поздоровалась, он тоже поздоровался и  на какое-то мгновение наши взгляды встретились и замерли… В моей машине лежала его книга, как же мне хотелось попросить его её подписать, но я не решилась…  Той же весной его не стало – ему было 104 года. Царствие ему небесное…  Какой Человек!

               
                Гранин

Кто же в наше время не читал Даниила Гранина?! Герои его книг были нашими кумирами, как, собственно, и сам писатель.
В этот дом на Малой Посадской я попала не случайно – здесь жила моя ученица - очаровательная пятиклассница. Когда я в первый раз пришла по адресу, на фасаде дома меня поразило количество мемориальных досок – не ожидала, что буду работать в таком интересном доме. В этом здании жили поэты Михаил Дудин и Сергей Орлов. По этому же адресу проживал и известный сказочник Евгений Шварц.
Прабабушка пятиклашки, ровесница моей мамы, рассказала мне немного про этот дом и про то, как её муж, профессор Военно Медицинской Академии, получил здесь когда-то квартиру. Она же сказала мне, что в их подъезде, этажом выше, живёт Даниил Гранин. Не подумайте только, что я поднялась и позвонила в дверь писателя, чтобы сказать: - «Здрасте, я — ваша тётя»!» Нет, конечно! Но мне было очень приятно ходить по тем же ступенькам, ездить в том же лифте и открывать ту же самую парадную дверь. А мимолётная и совершенно случайная встреча в подъезде всё-таки была.
Тот день был лёгким, потому, что удача сопутствовала мне в мелочах. Я проехала без пробок из Купчино на Петроградку и припарковалась прямо у арки Писательского дома, уже это само по себе из разряда фантастики: пробки преследуют нас повсюду, да и найти парковку в центре города дело непростое.  А через полтора часа я уже спускалась вниз по лестнице после урока, и, вдруг, дверь на улицу распахнулась передо мной: мужчина в чёрном придерживал дверь, а к подъезду подходил Даниил Александрович. Увидев меня, он поздоровался, и улыбнулся так, как будто мы были соседями долгие годы, я поздоровалась с ним и улыбнулась тоже. Он пропустил меня, дверь закрылась, на асфальт падали жёлтые листья, лучи солнца пронизывали двор и наполняли меня тёплым светом. Я ехала домой в каком-то особенном состоянии... Люблю такие встречи, они дарят мне непередаваемое ощущение близости и сопричастности к чему-то очень хорошему, доброму и важному…