Тебе надо накачать руки. Опыт служения - Випассана

На Випассане, кроме людей, которые сидят на курсе (их называют «студенты», предполагается, что они медитируют по 10 часов в день) есть еще служащие - персонал, который работает (в основном, на кухне). Впечатлений от сидения на Випассане в сети можно найти целое море, а о служении практически ничего нет. В сентябре 2015 года, в Подмосковье, было мое четвертое служение. И оно немного отличалось от всех предыдущих.

Сначала все шло хорошо, т.е. как обычно. Я, студентом, отсидела курс Випассаны. В последний день, когда все только начали разговаривать, ко мне как всегда подошла женщина-учительжизни. В этот раз ею оказалась пожилая тетя. Тетя грозно посмотрела на меня исподлобья и сказала: «Только без обид!», а потом традиционно начала меня учить. Новым для меня стал только последний пункт ее заповедей: «Тебе надо подкачать руки!», – сказала тетя. Я подумала, боже, ну что за бред…
И тут началось!

На другой день я вместе с Ирой помыла уличные туалеты и душ, переехала в домик для служащих и легла на кровать. Был день, сияло солнце, рядом стирала стиральная машинка. И вдруг она стала как-то странно фыркать. Я нехотя сползла с кровати и заметила, как что-то красное проглядывает в щели пластика внизу агрегата. Оттуда поднимался легкий дымок и шел недвусмысленный запах. «****ец», – подумала я и стала искать, где выключить стиралку. И не нашла! Задней частью она была замурована под раковину. Тут с соседней кровати поднялась Лена, женщина в возрасте из Питера. Она недавно приехала, провела в поезде ночь и поэтому устала. «Наверно, надо кого-то позвать», – сказала Лена. Тут стоит, кстати, заметить, что домик для служащих у нас деревянный.

Я выскочила наружу и кинулась к стоящему в 50 метрах мужскому домику для служащих. «Ребята-ребята», – жалобно прокричала я в пространство. Домик был пуст. Тогда я бросилась на кухню, это еще метров 100-150. На кухне было полно народу. Почему-то я подошла к пенсионерке Саше и сказала: «У нас горит стиральная машинка». «Где?» – спросила Саша. – «У нас, в домике для служащих». Саша молчала. Тогда я добавила: «Я не шучу».
 
Потом мы все (Саша где-то нашла парней) бросились к домику. Я по пути сдернула со стены мужского домика огнетушитель (он оказался тяжелый) и со словами: «Давайте фигакнем ее из огнетушителя», – ворвалась в дверь. «Не надо, – сказал неприметный чувак, который тоже сидел с нами на курсе, – а то только грязь разведем». Парень уже развернул машинку и теперь аккуратно, почти с нежностью, поливал пламя из стеклянного стаканчика. «Тут уже все», – добавил он. И действительно, пожар потух.
 
Жутко воняло горелым пластиком. По полу расползалась грязная лужа. Оказалось, что Спасителя вызвала Лена из Питера. Пока я вела переговоры на кухне, она вышла на крыльцо и во всю глоту заорала: «Пожар!». Чувак сидел совсем рядом, в вагончике, и сразу прибежал на крик. «Надо было кричать «ПОЖАР», – скала он мне, – а не «ребята-ребята»». Я пошла относить на место тяжелый огнетушитель. В тот момент я еще не вспомнила про пожелание тетеньки учителяжизни.

На другой день после пожара стиральной машинки был заезд основного народу. Приехало как обычно около 100 человек. Все шло хорошо. Двое парней в одних трусах натягивали в женских спальнях потолки, мы спешно убирали за ними мусор, приехавшие женщины тем временем с чемоданами и рюкзаками гуляли по территории. Но к вечеру мы всех заселили. И тут исчезло электричество.
Я сидела на кухне и чистила свеклу, стремительно темнело, близилось время общего собрания.
- Кто знает Нину? - спросил Спаситель нас от пожара, которого звали Александром.
- Я знаю, - сказала я. – Это молодая девочка с челкой.
- Она будет менеджером на курсе?
- Раз ты говоришь, значит будет.
- А может, это какая-то другая Нина?
- Нина – редкое имя. Вряд ли сразу две Нины приехали служить.

Дочистив свеклу, я вышла наружу, сразу наткнулась на Нину и поняла, что у нее нет челки. Но она все равно стала менеджером-переводчиком на курсе.

На другой день, как это принято в 4 утра, мы проснулись практически в полной темноте. На кухне горели два фонаря. Это менеджер центра Сергей завел маленький генератор. Оказалось, что проблема с электричеством наша, локальная, и ее невозможно устранить без привлечения специалистов из специальной государственной конторы. В кухонной полутьме казалось, что служащих очень много, хотя по факту это было не так. В первое утро все усиленно работали.

- Масло надо большими кусками нарезать! - громогласно командовала Ирина. Масло, подтаявшее за ночь, вообще не нарезалось, ни большими кусками, ни маленькими, оно липло к ножу и к пальцам. Я налила кипятку себе и Андрею (который мыл посуду), зажгла свечку-таблетку и села за стол. Со свечкой у меня получилось как-то не очень, в нее попала спичка, и загорелся не только фитиль, а весь стеарин вообще. Я смотрела на это пламя и вспоминала стиральную машинку. «Наверно, надо бы потушить», - сказала Настя. Я взяла с мойки мокрую тряпку и бросила ее на свечку. Тряпка тоже загорелась. Теперь мы смотрели на пламя вместе с Настей. В руках у нее был чайник. Вдруг тряпка потухла. «Это ты полила?» - спросила я Настю. «Нет», - ответила та. Я подняла тряпку, отодвинула потухшую свечку - в клеенке красовалась ровная круглая дыра. Я допила чай, а потом пришел Сергей и сказал, что надо резать капусту.

Учителем на курсе был Йорген. Йоргена все знают, потому что он считается российским учителем и приезжает к нам из года в год уже давно. Это худой высокий рыжий немец-орнитолог, шестидесяти с небольшим лет, который в обычной своей жизни живет с женой в Канаде и любит наблюдать у себя в саду за птицами.

Вечером каждого дня учитель обычно уделяет немного времени служащим. Спрашивает, как прошел день, хорошо ли едят студенты и что будет на обед завтра. Но вечером нашего первого дня, вместо всего этого, Йорген сказал: «Что происходит? Ведь можно же, наверно, что-то сделать?!». Его грозный вопрос Нина перевела мягко, едва слышно. Нам-то казалось, что все более-менее в порядке: свет в ключевых местах есть и вода тоже. А на государственную контору никто повлиять не может. Если они сказали, что починят электричество в течение трех дней, то, может быть, так и будет. Ведь мы живем в лучшей стране на свете.

И тут выяснилось, что у нашего учителя в комнате, кроме электричества, нет воды, не спускает унитаз и еще в этот день мы забыли его вовремя покормить.

Государственная контора не спешила. Йорген с синим ведром утром приходил на кухню за кипятком. Однажды я заметила, как он сунул себе под мышку пару батонов хлеба.

На второй день везде начала пропадать вода, потому что без нормального электричества невозможно было запустить основной насос, качающий из скважины, и приходилось пользоваться запасным колодцем. На 100 человек этого колодца не хватало. Настя отказывалась резать пополам немытые бананы. Я при каждой возможности начала наполнять водой тазики про запас. К вечеру третьего дня света стало гораздо больше, но он мигал. Для окончательной починки не хватало какой-то важной профессиональной детали, которую пока никак не могли достать.

Утром пятого дня, без десяти четыре утра, я опять проснулись в полной темноте. Не работал даже маленький генератор. Шумел только дождь, и вода лилась только с неба. Я умылась из чайника.

Через 10 минут Нина принесла гонг. Она только что разбудила студентов. Нина была в дождевике и с фонарем-налобником. Мне надо было через 20 минут дать еще один гонг, и я стала искать дождевик, потому что, для битья в гонг, стоя под зонтиком, нужна третья рука, которой у меня не было. Впрочем, дождевика у меня тоже не было. Тогда я решила, что пойду так, в ветровке, открыла дверь - и выяснилось, что дождь кончился.

Этим утром на кухне было темно и пусто. Я нашла удлинитель, воткнула вилки, образовалась уже привычная полутьма. «Наверно, Сергей запустил генератор, - подумала я, - и теперь чинит воду». Из задумчивости меня вывел Йорген, учитель как-то внезапно выплыл на свет и теперь что-то спрашивал у меня про воду, по-английски. «Ноу вотэ», - сказала я. Он опять что-то переспросил. «Наверно, опять про воду, - подумала я и повторила: «Ноу вотэ». «Гууд», - ответил Йорген. «Ноу гуууд», - зачем-то сказала я. Йорген засмеялся: «Ноу гууд, ноу гуд». И ушел. Потом на кухню пришли ребята. Оказалось, что учитель их разбудил, чтобы шли чинить воду.

Вечером пятого дня ценой героических усилий двух Сергеев и их помощников появилось стабильное электричество, и у нас началась светлая половина курса. Все студенты дожили до нее в целости и сохранности, никто не уехал. Более того, никто даже не жаловался на бытовые неудобства:  у них был обет молчания, плюс большинство приехавших толком не знали, куда едут, и думали, что так оно и должно быть.

Утром шестого дня, нарезая салат, я с удивлением заметила в пекинской капусте маленького зеленого червячка. «Да, - сказала Алина, - они там и раньше попадались». «Ага, - подумала я, – сколько всего интересного съели студенты, пока я резала капусту и все остальное при плохом освещении?».

Хотя на еду до сих пор тоже никто не жаловался. Наверно, это вообще был один из самых вкусных курсов, потому что девчонки то и дело пекли пироги, оладушки или делали котлеты из остатков недоеденной студентами еды. Почти каждый день недоеденной оставалась утренняя каша. Кто-то еще до курса привез много сливы и наши два повара (Юля и Оля), «чтобы слива не испортилась», каждое утро пехали ее в кашу. Каша получалась кисловатой. Сами доблестные поварихи эту кашу не ели, зато потом с удовольствием ели пироги, оладушки и котлеты из нее...

Когда я служила в первый раз (также в Подмосковье только 2 года назад) менеджером кухни у нас была Надежда. Есть правило: служащие едят после студентов. В тот курс студенты ели очень хорошо, служащим еды стабильно не хватало, а Надежда ратовала за экономию. Таким образом, мы всю дорогу ели хлеб, яблоки с Мишиной дачи и позавчерашний рис.

На седьмой день за чаем с вкусной оладушкой я почему-то вспомнила Надежду.
«Ты спала, или была на лекции?» – спросила меня повар Юля, когда я вечером зашла на кухню. «Я спала на лекции», - ответила я и увидела новую женщину, которая, очевидно, пока меня не было, приехала служить.
«Здравствуйте!» – сказала я радостно. На Випассане я всегда почему-то очень приветливая. «Здравствуйте!» - ответила женщина, тоже очень радостно. «А я вас знаю!» – добавила она вдруг. Я пригляделась к женщине и тоже ее узнала: это была та самая Надежда.

Когда заканчивается очередной курс Випассаны, студентам включают лекцию о пользе служения. О пользе служения для них самих. Мы так устроены, что ничего не хотим делать без такой пользы. У меня тоже есть моя личная польза. О ней ничего не говорится в лекции, но эта польза очень простая: здесь я чувствую себя нужной и чувствую, что я есть. После каждого отсиженого курса ко мне всегда подходит какая-нибудь женщина учительжизни. И в каждое служение обязательно находится какая-нибудь девочка, или несколько девочек, которые мне говорят, что я не так режу картошку (марковку, перец, капусту и т.д., ненужное зачеркнуть) и добавляют: лучше иди отсюда, лучше мы тут без тебя. В эти моменты я проваливаюсь в свою обычную жизнь, где очень многое без меня. Тогда я начинаю наблюдать дыхание, наблюдать ощущения, прошу показать мне, как нужно резать (марковку, перец, капусту и т.д., ненужное зачеркнуть), восхищаюсь педагогическим талантом объяснятелей и служу дальше.

А с Надеждой на этот раз все было хорошо! За эти два года она здорово изменилась.

29.09.2015.