Есть ли

Осень вошла в меня порывисто, накрыла с головой. Она требовала крови. И новых жертв. Крови цвета каберне. Каберне во мне.
Я хотела подарить тебе георгины. Кровавые языки звезд. С мягким пушистым букетом, ароматом его обожженная, ждала тебя в темноте парадной сырой твоей. Губы пряча в лепестках ласковых, придумывала, что скажу тебе, как смотреть буду на тебя.
Двери хлопают, люди ходят взад и вперед, туда и сюда. Незнакомцы. Чужие. Смотрят, ничего про меня не знают, про женщину с георгинами во тьме.
Я знала, что ты не выйдешь. Не пройдешь случайно. Позвонить в звонок не хватало смелости. Хватало страха. Устелить путь твой, порог твой георгинами. Зажечь. Выйдешь, пройдешь по цветам. Босыми ступнями их поцелуешь. Меня по языкам пламени цветочным узнаешь. Вспомнишь. Заскучаешь.
Ступеньки, ступеньки. Шепот шагов моих, молчания моего крик. Дверь в парадной хлопнула, стуком прогнала меня, сказала «Не возвращайся никогда».
Побежала. Мчусь по улице, глазами домов преследуемая. Встану на канале, буду в воду имя твое ронять. Мыслями образ твой гладить, ласкать. Дыхание осени. Ледяные пальцы. Запах мокрой листвы и дождя. Ничего не есть. Думать о тебе. Вспоминать.
В квартире твоей пахло краской и кофе. По окнам женщины развешаны. Обнаженные кудрявые. Безглазые, безлицые. Будто ее одну рисуешь. Красноротую, с ногами-водорослями. Неуловимую, тихую, как течение реки обтекаемую. Снова и снова рождаешь. Убиваешь и воскрешаешь. Я ее ненавижу и люблю. Целуя губы твои, целую ее.
Я когда тебя увидела, поняла: ты мне суд небесный на земле. Ты отпустишь грехи мои. Простишь. Дашь руки мне свои целовать. Молитву мою выслушаешь. Ты – любовь. Через тебя с ангелами разговаривать, с Богом чаи распивать.
Ты - поэт-безумец. Голубые глаза – холодные льдинки. Твои глаза. Острые, разящие осколки стекла. Сердце мое проткнули. Теперь в одиночестве этого города слово «вечность» собирать. Не спать. В небо смотреть. Ветром стать.
Не смотреть, жмуриться. Отворачиваться. На ощупь тебя узнавать.
Тело твое – каменный стан, крепость, китайская стена. Мне с оружием ее не взять. Веревками, пытками, ремнями, наручниками, прутами раскаленными. Не победить. В битве неравной погибнуть. Готова.  Тело твое – неприступное, героическое, как Ленинград.
Море твоих ДНК во мне, на мне. Вокруг меня. Светлячками кружатся. Каплями с неба падают. Ртом ловлю. И не дышу. В себе намертво, наглухо консервирую.
В кармане пульсирует телефон. Как сердце. Приливает кровь к вискам. Имя твое. В папке сообщений горит маяком в темноте этого города. Ты нашел мой след георгиновый. Героиновый. Эхо меня.
- Где ты?
- Пусть качает на волнах, на дно роняет, и снова к звездам. Ночь. Высоко-высоко. Перетекая из воды в небо. Приди.
Глаза мои. Смотрят вверх. Ловят каменные лица лепнины старинных зданий. Нервные ухмылки города. Этот город стал кладбищем историй. В нем больше нет ни одного места, которое не наводит воспоминания. Он – бордель. Огромная простыня. Ложе для встреч, расставаний, прощаний, любви и ненависти.
Глаза мои. Коньячные. Плавить будут тебя. Будешь дымиться, растекаться. Из твердого в жидкое. Из жидкого в газообразного. Осядешь крошечными капельками на моих очках.
А я ворую твою музыку. Ворую твои мысли. Пыль с твоей одежды. Тебя ворую, разворовываю. На крупицы. Преступница и бесстыдница.  Я должна быть наказана, черной краской измазана, по листу белому выволочена, выстегана, расхлестана, размазана. Буду, исчезну. Грязной кляксой в книге твоей жизни.
- Скоро буду, - отвечает палач и любовник.
Я тебя предвкушаю.
Нас давно нет. Мы сбежали из истории, которая уже кончилась. Где-то прочитанная, кем-то придуманная. Без начала и без конца. Отрывок песни какой-то. Ненавязчивый мотив. Пара нот, несколько мазков. Нас уже ничего не спасет. Нам вкололи смертельный вирус, а противоядия не существует. Имя ему меланхолия. Имя ему апокалипсис. Все стремится к нулю. Обреченные на счастье лишены права страдать.
- Назрел вопрос! Есть ли жизнь на Марсе, а любовь на Земле?
Жду тебя. Ветром укутанная. Запахом воды сытая. По тебе голодная. Дайте мне пистолет, и я готова убить любого, кто встанет на твоем пути ко мне. 
Приди. Поцелуй меня, пока не рассвело. Самый темный час перед рассветом. Самый сладкий час перед рассветом. Самый страшный час перед рассветом.
В западне твоего плаща очутилась. Облако запаха, крепость тела твоего, руки теплые сухие, сильные. Смотришь, ранишь, пронизываешь. Не улыбаешься. В ночи растворяешься, в музыку превращаешься. Слезы из глаз моих святостью своей выжимаешь. Как икона. Пришел. Явился. Из мыслей моих сплелся, из мечтаний реализовался.
Из волос моих спутанных имя свое выколупываешь, как катком по мне мощью своей прокатываешься. Молчишь на реку смотришь. Меня вдыхаешь, высасываешь. Мы так тяжело больны.
- Есть, - отвечает палач и любовник.