Как я лечила бессонницу

               
         Поверите, были времена в советское время, когда вырваться в отпуск было  безумно трудно.  Может, это только на моей работе?  Микробиологов на  плавбазах Дальморепродукта всегда не хватало. 

И в первый в своей жизни отпуск я вырвалась только на четвёртую путину.  Пропал интерес к жизни.  Заявление на отпуск всё не подписывали – не было замены.  А без проверки герметичности и стерильности консервов  база работать в море не имела право. 

Стократно  проклиная свою незаменимость, я, в конце концов,  придя на работу, стала кидаться  металлическими рыбными лотками прямо на  рабочем конвейере.  Начальство всполошилось не на шутку.  Я три года не видела лета.  Надо было отпускать меня немедленно. 

За лотками могли последовать другие предметы.  Ходить на работу не хотелось.  Организм жаждал фруктов, солнца и лета,  но путина рыбная всегда летом. Зимой четыре  месяца ремонт в доке.  А какие раньше зимой были фрукты, да ещё во Владивостоке?  Фактически никаких. 

Вопрос отпуска стоял ребром так долго и напряжённо,  что в начале октября мне, наконец, подъехала замена.  Меня бесило,  что это за отпуск -  фактически осенью!  Однако поехала.  Выбора не было. 

Дома  набросилась  на арбузы, дыни, ещё застала последние огурцы и помидоры.  После варёной кукурузы,  мой организм сдался  от нашествия незнакомой еды  и  отказался её принимать. 

Я заболела.  А тут уже и зима подкралась.  Полетели редкие, а потом и частые белые мухи.  Грусть-тоска.  Вот тебе и съездила в долгожданный отпуск!  Пошла я в наше Управление поплакаться.  Нельзя ли, мол,  на юга путёвочку  за честный  долгий труд заполучить? 

Там  подумали-подумали и говорят, что остались одни сибирские санатории на хозяйстве.  Что делать?  Отпуск за 3 года огромный, плюс отгулов за 12-часовой раб.день  полно.  Их надо как-то с пользой употребить.  А лечить мне было что.  Посменная  работа, т.е. неделю работаешь днём,  другую в ночь,  доведут кого угодно до бессонницы.   

А там в этом санатории как раз  лечили и эту напасть.  Я  приняла  предложение.  В первый за три года отпуск я отправилась зимой,  да ещё и в Сибирь.  С молодыми специалистами не шибко церемонились.  Как впоследствии оказалось, это был мой первый и последний  курорт  за государственный  счёт. 

В дальнейшей жизни я себе и этого не могла позволить.  И вот я в поезде и еду в Новосибирск,  а там ещё на автобусе недолго и я у цели желанного отдыха.  Первый раз на курорте.  Никаких  подвохов не ждёшь.  Ты молод и неопытен, не искушён так сказать  в  подводных  течениях  курортной жизни. 

Всё интересно,  потому как в первый раз.  Тебе всё равно, с кем тебя поселят.  Это в старости боишься  всяких  храпящих старух  с  наклонностями лунатика,  а в молодости вообще о таком не задумываешься. 

Поселили меня с женщиной лет пятидесяти в двухместный номер, прикрепили к определённому столу в столовой, объяснили режим дня, назначили лечебные процедуры и, … началась моя курортная жизнь. 

Вечером познакомилась с соседкой.  Женщина оказалась весьма общительной.  К ночи, как я предположила, её общение со мной должно было иссякнуть ввиду  биологических часов,  заложенных в нас природой.  Да не тут-то было. 

Вере Кузьминичне безумно захотелось рассказать в подробностях всю свою биографию и особенно тяжёлые её периоды.  До смерти мужа и наступившего тяжкого одиночества мы добрались где-то ближе к утру.  Перебить её в столь грустных воспоминаниях, я, конечно,  не посмела. 

Когда начало светать, Вера Кузьминична как-то резко повернулась на другой бок, и через пять минут раздалось её мерное похрапывание. Мне же в эту ночь заснуть вообще не пришлось.  Меня ждали процедуры для излечения бессонницы.

Кое-как дотянув до вечера, я вновь стала доверенным лицом моей соседки.  Она благополучно проспала до обеда, после чего, подкрепившись, бодро встала на лыжи и прекрасно провела время.  В палате появилась помолодевшая и краснощёкая. 

В следующую ночь я  выслушала историю великой любви Веры Кузьминичны. Суженный оказался прекрасным человеком.  Не раз он, стоя на коленях, преподносил Вере шикарные букеты  с  признаниями в искренней любви.  Вера с трепетом пересказывала лучшие моменты своей жизни. 

Заснуть в такие минуты могла только полная сволочь.  И я слушала. И сопереживала. Потом всё временами куда-то уплывало, и я проваливалась в тяжёлую дрёму.  Очнулась от громкого храпа  своей  соседки.  Её  тоже сморил тяжёлый сон. 

Насколько он был тяжёл,  понять меня могут те, кто лютой ненавистью ненавидит храпящих особ женского пола.  Почему женского?  Да мужикам, особенно близким, этот  недостаток зачастую прощают.  Большие они, а вот, если адские трели выдаёт с виду хрупкая женщина,  это как-то  раздражает.

Не вяжется миловидное личико с подкрашенными глазками и приятной причёской  с  теми звуками, которые она способна издавать  во время сна.  Короче, вторая ночь для меня стала не легче первой.

Не трудно представить себе тяжёлый утренний подъём для завтрака и процедур.  Бледная и скучная слонялась я по санаторию.  Мысль о приближающейся ночи вызывала тошноту. Попросить у администрации санатория другую комнату я не могла по причине молодости. 

К тому же я не могла предать Веру Кузьминичну, доверившую мне  почти всю свою жизнь.  О том, что впереди меня ждало продолжение многочисленных жизненных трагедий и приключений Веры Кузьминичны, я ничуть не сомневалась.  Так и продолжался мой долгожданный курортный отдых  под Новосибирском в компании общительной соседки.

 Изредка его нарушало ленивое ухаживание молодого соседа с соседнего стола.  Мы ходили гулять с ним вдоль зелёных сибирских елей, а по дороге он объяснял мне, что девушки должны выходить замуж.  Возможно, он имел в виду себя?  Я никак не реагировала на его ухаживания.  Мне просто хотелось спать. 

Когда жизнь Веры Кузьминичны  была мне изложена во всех подробностях, срок нашего пребывания на земле сибирской подошёл к концу.  Мы тепло попрощались.  Я с облегчением узнала, что еду домой на другом поезде.  Заняла плацкартную полку в вагоне, легла и мгновенно заснула.  Мне снилось, будто я  сбрасываю с себя какую-то тяжкую ношу. С тех пор мои страдания по поводу бессоницы поубавились. Они мне показались ничтожными по сравнению с той бессонницей, что я пережила в сибирском санатории.