Желтый автобус. Глава 5

Ехать пришлось недолго. Во всех городах все дороги ведут к центру. Впереди меня спокойно ехал желтый автобус, в котором находились отверженные дети и уважаемый в обществе Макс. Парадокс. А еще я заметил, что Макс явно неровно дышит к той молодой воспитательнице Наташе. Просто, не знает с чего начать общение.
Автобус остановился около известного в городе ресторана. Я затормозил следом и увидел, что двери уже открылись и воспитательницы начали выводить детей. Наташа возилась с гидроцефалом, а Макс ей помогал. Он улыбался ей и что-то говорил, а Наташа серьезно ему отвечала. Они идеально подходили друг другу: высокий, неухоженный банкир, которому явно не хватало женских рук в доме и среднего роста воспитательница, с серьезным взглядом карих глаз и темными волосами до плеч. Было что-то притягательное и непосредственное в этих людях, которые вместе возились с больными детьми.
Я подошел к ним.
- Старичок, - обратился ко мне Макс, - Помоги Юлии Алексеевне, а то ей тяжело одной.
- Хорошо.
Я подошел к задней двери и принялся помогать коллеги Наташи. Юлия Алексеевна тяжко пыхтела, когда брала детей на руки и выносила из автобуса; некоторых, которые были не так плохи, как остальные, она брала за руку и выводила из автобуса. Время было предобеденное, но учитывая тот факт, что стояло воскресенье, народу было немного, а те прохожие, что шли по улице, удивленно смотрели в нашу сторону. Не каждый день увидишь такую пеструю толпу и такой автобус.
Когда все вышли из автобуса, Макс обратился к нам:
- Так, идем сейчас в это заведение.
- Куда? – удивленно спросила Наташа, - В это? А что мы там забыли?
- Управляющий его должник мой, - пояснил Макс, - Поедим, наберем еще с собой, все отлично.
- Ох, Максим Викторович, - буркнула себе под нос Юлия Алексеевна, тяжело вздыхая.
Макс держал дверь, а мы все спускались в цоколь. Открыли дверь, как тут же нарисовался конферансье.
- Извините, но мы закрыты на спецобслуживание, - и только после этих слов он заметил, что я держу за руку ребенка, да при том необычного.
Конферансье оглядел меня с головы до ног, а потом переключился на ребенка. То же самое сделал обслуживающий персонал в лице двух официантов и бармена, которые стояли за стойкой.
Положение спас Макс. Он зашел через минуту. У конферансье глаза на лоб полезли.
- Максим Викторович? – удивленно спросил хмырь, не веря своим глазам.
- Нет, - раздраженно произнес Макс, - Пушкин, который у тебя за стойкой стоит, - мой приятель явно имел в виду кудрявого бармена, - Не рад, что ли?
За стойкой появилась девушка-официантка лет восемнадцати.
- Что Вы, - принялся извиняться конферансье, - Очень рад. А эти люди с Вами?
- Ты что, дурак? – Макс, спросил весьма грубо, - С кем еще? Давай, накрывай на стол: тащи фруктовые салаты для детей, так что-нибудь поесть. А нам с женщинами закуски какие-нибудь легкие.
- Извините, Максим Викторович, Но Вы наверное не знали. Мы закрыты на спецобслуживание. Распоряжение Эдуарда Игоревича.
-  Не понял? Твой Эдик Игоревич забыл, как официанток в туалете трахал?
Глаза стоящей за стойкой официантки расширились от ужаса. После таких веских аргументов  конферансье сдался.
- Давай, тащи на стол все, что я сказал, да побыстрее, - Макс подошел к стойке, - Налей мне «Чиваса», - обратился он к кудрявому бармену.
- Пятьдесят? – спросил тот.
- Сто.
Официант схватил бутылку и принялся наливать виски.
Столы были накрыты быстро. Потом пришлось снова повозиться с детьми, усадить их за стол, успокоить. Гидроцефала посадили рядом с Юлией Алексеевной,  которой предстояло его кормить. Наташа и Максим сели рядом. У молодой воспитательницы на руках был малыш в синем костюме.
Мне надо было ехать домой. Я хотел обратиться к Максу, но тот о чем-то снова разговаривал с Наташей. Она приложила ухо к груди малыша.
- Опять хрипит, - неутешительным голосом произнесла воспитательница.
Макс посадил малыша к себе на колени и тоже прислушался.
- Ага. От чего это у него?
- Нарушение дыхательного аппарата с рождения.
- Ясно.
- Макс, мне пора, - я наконец решился сказать.
- Уже? – Макс даже не посмотрел в мою сторону, будучи занятым ребенком.
- Да.
- Может, вечером заедешь? – Макс вернул ребенка Наташе.
- Во сколько?
- В часов девять-десять.
- Хорошо. Я заеду.
- Тогда, не прощаемся.
- Да. До свидания, - попрощался я с воспитательницами.
- До свидания, - ответили они.
Те из детей, кто мог говорить, тоже пролепетали мне «до свидания». Я ушел, ни к чему из еды не притронувшись.



 По пути домой, я получил смс от жены: «Дорогой, я поехала к маме. Буду завтра. Еда вся в холодильнике. Целую))))». Теперь дома точно нечем было заняться. Надо было ехать к Максу.
Я дождался девяти вечера, проведя время за телевизором. Макс должен был уже вернуться, так что я поехал в сторону его дома. В дороге я осмысливал увиденное с утра. Макс точно не имел какого-либо стороннего интереса, когда помогал людям, что было еще куда более странным. Прояснить все происходящие мог только разговор с Максом.
Я подъехал к новостройке и подошел к будке охранника. Дежурил уже другой, а не тот, что в тот  день, когда я приезжал сюда.
- Вы к кому? – спросил он, подозрительно глядя на меня.
- Я к Максиму, который в мансарде живет.
- Одну минуту, - охранник набрал номер по внутреннему телефону, - Алло, Максим Викторович? К Вам тут человек пришел. Да, хорошо, пропускаю. Проходите.
Я зашел в подъезд. Консьержка была на месте, но она ничего не сказала. Видимо, ее уже предупредили.
Верхний этаж дома был все также мрачен. Я постучался в дверь, но она была уже открыта. Я зашел.
Макс стоял в прихожей в той же футболке и джинсах, в которых был днем.
- Разувайся, проходи, - пригласил он меня, - Пить что-нибудь будешь?
- Не откажусь.
Комната была еще более неубранной, чем, когда я был в ней впервые. Кошки мирно дремали на диване.
- Что пить будешь? – сказал Макс, усаживаясь в кресло.
- Виски, пятьдесят.
- Какого?
- А какое есть?
- Дэниелс, лошадь, Ред лэйбл…
- Давай лейбл.
Макс подошел к столику и налил мне. Я принял стакан из его рук.
- О чем разговаривать будем? – поинтересовался Макс.
- Я говорил и с Юрой, и с Георгием Михайловичем. У тебя очень странная жизнь.
- С чего это? – Макс удивленно посмотрел на меня.
- Знаешь, не каждый человек так живет: имеет деньги, помогает людям. У меня порой складывается впечатление, что ты вообще не работаешь.
- Если ты имеешь в виду то, чем мне приходится заниматься, то это не работа. Переговоры, бумаги, свободный график и бабки. Я даже зарплату не получаю: беру сколько хочу и когда хочу. Настоящая работа это на стройке кайлом махать, трамвай водить, в больнице, как ты сегодня видел.
- Но не все же люди так работают, - с пренебрежением произнес я.
- А есть что-то еще? – Макс поставил стакан на столик.
- Есть магазины…
- Да, да,  - перебил меня мой собеседник, - Где ты по двенадцать часов сидишь на кассе, терпишь администратора, директора, чаще всего бабу в разводе, и ждешь, когда тебя кинут с зарплатой. Хорошая работа. Я не знаю, но, наверное, каждый о такой мечтает, - Макс рассмеялся.
- Но знаешь, - произнес я, откидываясь на спинку кресла, -  Не каждому дано учиться в Швейцарии.
- Вот и отлично. А что ты знаешь о Швейцарии?
- Мне достаточно посмотреть на тебя, чтобы все увидеть.
- Хахахаха, хочешь, расскажу тебе о Швейцарии? Поверь, тогда ты и вправду многое обо мне узнаешь.
- Уверен? – скептически заметил я.
- Более чем. Узнаешь больше, чем следя за мной, хахаха.
- Давай.
И Максим начал свое повествование.
Его отец всегда хотел, чтобы он продолжал его дело. Вот Макс и оказался в Швейцарии в свои восемнадцать лет. Ему предстояло обучаться банковскому делу в одном университете, где помимо банкиров обучали еще врачей, экономистов и дипломатов.
- Публика я там скажу не ахти, - Макс отпил из своего стакана, - Все какие-то душные, поговорить не с кем. Жили мы по несколько человек в больших комнатах. Со мной попались один немец и два австрийца. Я к тому моменту языки уже неплохо знал, но общаться с соседями все равно было не о чем. И самое главное – это учеба. Грузят по полной. Это здесь ты богатый, можешь в универе вообще не появляться. Все равно, ради имени папы тебе все ставят. Там такое не проканает.
- А русские с тобой учились? – спросил я.
- Нет. Только на экономическом, но у них и попроще с учебой, чем у нас, на банковском.
- Ясно. И что дальше?
А дальше Макс принялся рассказывать про соседнюю комнату. Там жили те, кто обучался на медиков. Всегда шумные, разговорчивые, они всех раздражали. Но больше всех выводил из себя один француз, который учился на хирурга. Он целыми часами играл на саксофоне.
- На чем? – удивленно спросил я, когда услышал из уст Макса эти слова.
- На саксофоне. С ним постоянно кто-нибудь воевал, с этим французом. А он чуть что, так сразу в драку. Его даже отчислять хотели, но не могли. Он только на отлично учился и уже практику в местных клиниках проходил. А еще он постоянно вылазил в город, чтобы с женщинами покутить. Понимаешь, в универе с женщинами все строго было. Одно из главных правил – никаких романов и посиделок.
- А что, с вами девушки не учились? – удивленно спросил я.
- Нет. Они отдельно.
- Ну, нифига себе.
- Вот так вот. Но этот француз, его Франсуа звали, все время все нарушал, но из-за его врачебного таланта его терпели.
- И что дальше? – рассказ Макса был более чем интересным.
А дальше, Макс как-то раз сидел во дворе перед университетом и что-то зубрил. Просто сидел под деревом и читал лекции, пока не услышал до боли знакомый звук саксофона своего соседа. Именно до боли, потому что Франсуа весьма хреново играл.
- Я подошел к нему и сказал: «Старичок, завязывай. Мне лекции учить надо», а он посмотрел на меня с головы до ног презрительно. Долго смотрел, а потом как двинет: «Да пошел ты, сынок богатого папочки из России», хахаха.
В общем, они с Максимом подрались.
- А с драками у нас тоже проблема, - Макс наполнил себе новый стакан, - Никаких драк, а то домой скорым самолетом улетишь. Хорошо, что нас никто не видел. Значит, подрались мы, и Франсуа встает с земли, нос вытирает. «Мужик, - говорит он мне, пойдем ко мне в комнату, выпьем». Я охренел и говорю: «Так-то нельзя», а он усмехнулся и снова позвал. Вот я и пошел.
У Франсуа в комнате творился полнейший бардак. На окне стоял музыкальны центр, а сама комната была обклеена плакатами рок-групп, Че Геварой и сценами из Библии. Более чем странно.
Франсуа оказался анархистом. Он вырос в семье фермеров из Южной Франции, и пока его родители корпели под солнцем, он проводил время в школьной библиотеки, где читал все подряд: Достоевского, Камю, Прудона и Евангелие.
- Он рассказывал мне о том, - Макс отпил из стакана, - Что люди превращаются в тварей. Деньги, потребление, успех; мир захватывают подонки и извращенцы; Власть зло, демократия – обман. Деньги стали мерилом всего. Аборты, убийства. «Люди должны жить в коммунах – учил он меня, - Там не будет денег. Кто-то будет возделывать землю и отправлять продукты в город, а из города будут приходить орудия труда, одежда, обувь».
Макс сдружился с Франсуа. С тех пор, он общался только с ним и участвовал во всех его проделках. Потом Франсуа закончил с отличием университет и уехал в Париж, чтобы работать хирургом.
- Как я понимаю, - заметил я, - Франсуа и есть тот врач, к которому ты мать Юры и сына Георгия Михайловича отправил.
- Так и есть. Я с ним в прошлом году виделся в Париже. Постарел он на лет пятнадцать. Жена у него красавица и две дочери. У них во Франции все как у нас, кроме педиков.  Безработица повальная.
- Ясно, - я решил пустить в ход тяжелую артиллерию, - Кстати, я заметил, что ты к Наташе-воспитательнице неровно дышишь.
Макс потупил взор.
- Есть такое.
- Так давай, дерзай. А то ты общаешься с ней, как будто у тебя женщины никогда не было.
Надо было видеть лицо Макса. Он то серел, то бледнел. Мне все стало ясно.
- Что, серьезно? – спросил.
- Знаешь, - извинительно произнес Макс, - Как-то не сложилось. Интересы другие были по жизни. Только ты ничего не подумай, я не этот самый.
- Я ничего не думаю. Так, все. Ты обязан с ней познакомиться. Давай, вперед. Я на следующей неделе с тобой увижусь и узнаю, что да как.
- Да, нельзя так, - возмутился Макс.
- Почему? Она тебе нравится, сделай так, чтобы и ты ей понравился. Сам говорил, что все эти границы между людьми, рожденные деньгами и предрассудками - зло.
- Я такого не говорил.
- Вот и хорошо. Ты только в этот интернат ездишь, или еще в какие-то места? – поинтересовался я.
- Во многие. Каждую неделю новое место. Но речь сейчас не об этом.
- Ты странный.
- Ничего подобного. Раз я занимаюсь любимым делом, пусть и странным для других, что в этом необычного?
- А что потом было, как ты в Россию вернулся?
- Ничего, - Макс откинулся на спинку кресла - Понял, что у нас ушли девяностые и стал бардак под прикрытием права и закона. Отец вскоре умер от инфаркта, и мне все перешло.
- А мать?
- Мать умерла, когда мне год был.
- Извини, я не знал.
- Ничего, - Макс снова наполнил свой стакан.
- И давно ты начал заниматься своим хобби? – спросил я, понимая, что уже пора домой.
- Это не хобби, - возмутился Макс, - Это жизнь. Жизнь для меня и тех людей, которые мне попадаются 
- Ладно, мне пора, - я встал, - Спасибо за выпивку и интересный рассказ.
В этот раз Макс проводил меня до прихожей.
- Ты заходи, - сказал он, протягивая руку, -  и просьба – никому не слова о том, чем я занимаюсь.
- Заметано. Обязательно зайду. Повторюсь – действуй в отношении Наташи.
- Хорошо, хорошо, иди уже.
Я вышел с ощущением того, что разговаривал с внеземным созданием.