Глава 2

Спускаясь по ступенькам с девятого этажа, я насвистывал какую-то мелодийку и совершенно не обращал внимания ни на что вокруг. Дракончик шарфом обернулся вокруг моей шеи и спал. На седьмом этаже я вдруг споткнулся и, обернувшись, увидел, что там, где я прошел, остался разноцветный след. На серой, пыльной лестнице как будто пролили радужную краску. Следы моих кроссовок постепенно растекались, превращались в обширные пятна. Черно-белый мир приобретал цвет.
Я шел, оставляя за собой радужный след. Выйдя из подъезда, я обнаружил, что на улице совсем тоскливо и люди все хмурые-прехмурые, и небо затянуто свинцовыми тучами. Противная погода почти смогла выбить из моей головы всю радость, но не тут-то было. Я брел непонятно куда, оставляя за собой цветные отпечатки, люди шарахались от меня, как от чумного, косились с плохо прикрытой злобой, но никто не мог спастись. Каждый человек, рядом с которым я проходил, преображался на глазах, одежда, серая и невзрачная, ставала цветастой и веселой, хмурые лица ставали радостными, люди поднимали взгляд, смотрели на мир с задором. Каждый «зараженный» человек также заражал остальных, за ними тоже тянулись разноцветные следы. Я провел рукой по стене серой девятиэтажки, и на пальцах осталась серая пыль, под налетом обыденности оказался лазурный с переливами цвет. Я дунул на пальцы, и с ладони вспорхнула бабочка, огненным бликом прочертила воздух, и, сев на стену другого дома, будто зажгла его. Казалось, город не устоит перед этой «чумой», все вокруг вмиг ставало веселым и красивым, серость уступала феерии красок. На балконах уже цвели цветы и плелся виноград. По дроге уже вовсю сновали цветные машины, а на обочине начинала расти трава. Город оживал с невероятной скоростью, казалось, он только этого момента и ждал. Идя по дороге, я свернул во двор между домами, здесь была разбита клумба с пёстрыми цветами, в центре стояло совсем маленькое деревце. Я подошел к нему и провел рукой по стволу, оно сразу потянулось вверх, раскинуло вширь свои ветви и распустило листья. Я следил за все удаляющейся верхушкой дерева, и мой взгляд уперся в хмурое тяжелое небо. Ну, нет, так нельзя!
-Разве можно быть таким хмурым в столь прекрасный день? – крикнул я и засмеялся. – Ану перестань держать солнышко взвперти!
Тучи разошлись, обнажив прекрасное синее небо и лучезарное солнце, радостно засиявшее над головами людей. Свет его, теплый и приветливый, не оставлял места унынию, сжигая весь серый налет. На душе было легко и радостно, вокруг гоняли и смеялись дети, выращивали цветы или играли на газоне во дворе. Прекрасный день! Я закрыл глаза. И внезапно оказался полностью отрезан от мира. Меня как будто окунули в бочку со смолой, ни намека на свет – сплошная темнота вокруг и ни звука. Я перестал ощущать тело. Ни звуков, ни света, ни запахов или даже вкусов, ничего. Так, наверное, чувствует себя мертвец. Не могу сказать, сколько времени я провел в таком состоянии, время потеряло любой смысл для меня. Вечность – это страшная вещь. Бесконечно короткий миг, который никогда не кончится. Вечность – это Никогда, Ничто во всех измерениях, спектрах, в любом из миров. Для Вечности нет никаких законов и правил. И Ничего вокруг нет, вообще. Даже того самого «вокруг». Вот что такое Пустота. Если бы это ворвалось в наш мир, он бы исчез, навсегда пропал. Бесконечности, Пустоты не существует, и это лишь подтверждает, что их природа именно такова. Мысли стеклянными шарами катались в пустоте, сталкиваясь и разбиваясь. Их было очень сложно ловить. Прошло несколько столетий ил пара секунд, и я вдруг очнулся. Я буквально ворвался в мир, все звуки, запахи и ощущения вихрем закрутились и бросились ко мне. Я оказался в серой тюремной камере. Кроме меня в ней сидели еще двое заключенных. Они с презрением и отвращением глазели на мою пеструю одежду. Я отчаянно пытался остановить карусель, закрутившуюся у меня в голове, схватившись за голову, я оперся о стену. Ощущение чего-то твердого и устойчивого немного успокоило головокружение, я с недоумением стал озираться.
-Что я здесь делаю? – прохрипел я.
-Что делаю? – передразнил меня один.
-Он еще спрашивает!? Каков нахал! – заорал другой.
-Нахал! Точно нахал! – завизжал первый, брызжа слюной. – Посеял раздор, смутил народ!!! Да на виселицу тебя, падаль, к стенке! Нахал! – он заходился в каком-то отвратительном припадке, корчась и хрипя, скалил зубы и пищал. Второй оборвал это звонкой пощечиной.
-Точно говоришь – к стенке! – сказал он.
-В чисто поле выведут, лицом к стенке поставят, да пулю в лоб пустят, – сказал я со смешком.
-Ты нам пошути тут!!! – заверещал, взвившись, первый. – Мы тебе мигом горлышко-то перегрызем, - и в подтверждение показал острые желтые зубы.
-Исчезните, убогие, – сказал я, и они мигом пропали, превратившись в крыс.
Я услышал странный стук и подумал, что это идет надзиратель, стуча дубинкой по прутьям. Так и оказалось. Около решетчатой двери моей камеры стоял свирепого вида детина с тупым лицом. Он открыл камеру и проорал:
-На выход, с вещами! Быстро!
Я осмотрел свою койку и не найдя вещей, о которых он говорил, я встал и вальяжно прошествовал по камере. На бедре у мужика была кобура с Макаровым, лучше его не злить. Возле него я случайно споткнулся, но заботливый конвоир поддержал меня ударом дубинки сверху вниз. Из глаз посыпались искры, но зато я обзавелся «вещами». Сразу же за первым поворотом коридора к нам присоединился еще один конвоир. Эти ребята оказались с юморком…
-Это ж надо, в таком мелком мальчишке, и столько наглости! – Присвистнул один. – Нарушить запрет Самого! В народе и раздор посеять, лишить людей простого житейского счастья, одурачить бедных, и все за один день! А ведь молодое поколение – наше будущее, наша надежда! Куда мир катится?!
-И не говори! За такое вообще убивать надо, - со злобой прошипел другой. Они обменялись нехорошими взглядами. – Что за черт?!
Это был сигнал и тот, что шел за мной вдруг сильно ударил меня по спине. В глазах потемнело, от удара меня бросило вперед, и, в попытке удержатся на ногах, я сделал пять быстрых шагов. Зря я не упал…
-Стой! Куда, мразь?! – с ненавистью проорал тот, что остался у меня за спиной.
Тот, что стоял спереди от души ударил меня под дых. Удар вышиб из моих легких весь воздух. Я упал на пол, а сверху посыпались удары. Били они по голове, по ребрам, ногам и рукам. Удары сыпались один за другим, я пытался закрывать голову, но это получалось плохо. Наконец они, с явным трудом успокоившись, они потащили меня по полу за руки.
-Я ему кисть перебил! – с довольной ухмылкой проговорил первый, задыхаясь от радости. – И ребро сломал.
-А я ему нос сломал, ребро и ногу! – радостно гаркнул  второй как собака, уставшая от игры. А затем спросил у меня, - Ты, что, мразь, думал, сможешь убежать?! Может, ты и сейчас хочешь убежать?
-Конечно! Вприпрыжку на одной ноге. – прохрипел я.
Последовал удар по голове, и я потерял сознание. И очнулся я только в зале заседания суда, на кушетке. Возле меня хлопотал доктор, с презрением поглядывая на две радостные рожи конвоиров.  В виду моего состояния мне было позволено лежать на жесткой, неудобной кушетке. Зал заседания суда был круглым большим помещением с высоким потолком. Трибуны для зрителей были заполнены крысиной внешности людьми в серой одежде и с серыми лицами. Ни одного окна и только одна дверь. Рядом со мной на лаве подсудимых сидело трое юношей в разноцветной одежде. Люди шумели и тыкали в нас пальцами. Несмотря на многочисленные побои, ребята держались ровно, и без страха смотрели на окружающих. На лаве присяжных сидели странные существа: голова и конечности были человеческие, хоть и опухшие, а вот вместо тела были старомодные мешочки-кошельки. Их мелкие глазки жадно блестели. Место судьи занимала… огромная двуглавая курица с зеленым оперением на головах и нежно-розовым на теле и крыльях. Нелепое существо прилагало невероятно много усилий, для того чтобы быть похожим на орла, над ним работали самые лучшие гримеры и косметологи, но курица оставалась курицей.
   Секретарь – престарелый, толстый боров, пробасил:
- Встать, суд идет! Слушается дело гражданина, имя которого произносить в присутствии почтенной публики было бы преступно! По данным разведки он был шпионом США, Ирака, Японии и Плутона. Он в течении месяца тайно вывозил наши тайные разработки по изготовлению лучшей в мире лапши «Правда», которая, кстати говоря, при длине в десять сантиметров идеально ложится на ваши ушные раковины. Так вот этот беспринципный и вероломный человек практически сумел сорвать выпуск лапши новой длинны и конфигурации! Это настоящий прорыв в отечественной нано технологии! Благодаря нашим доблестным правоохранителям подсудимый был задержан во время попытки свергнуть власть путем революции. У него нашли десять килограмм секретных материалов!
   Услышав последние слова секретаря, недоразумение, занимавшее судейское кресло, вдруг провизжало на два голоса:
-Утопить через повешенье, вчера же!!! Каждого из этих троих, особенно того четвертого!
   Народ аплодировал стоя! Такого справедливого и зрелищного суда! Преступник получил поделом!
     Я сидел в кабинете врача и говорил с ним о моих новых друзьях.
-Звери! – сказал он. – Отборные животные, им лишь бы людей мучить! И ведь каждый из этих идиотов, зрителей, любят их, наивно полагают, что будут защищены от всего и всегда.
-Точно звери, а в частности – крысы. Каждый верит в них до того момента, пока не наступит на мозоль какому-то Толстобрюхому и тот натравит на него этих псов. – сказал я. – Ох и отделали меня! – я скривился и посмотрел на свою кисть, перетянутую какой-то хитрой врачебной штукой, эта же штука покрывала ногу и торс. Рука совсем перестала болеть.
-Не бойся, совсем скоро, буквально вечером ты будешь относительно целым и здоровым. Если, конечно, ты не станешь много болтать со своими друзьями. Они парни с юморком, сам знаешь.
-А толку-то? Меня ведь все равно казнят в срочном порядке!
-Эти идиоты целый день будут думать, как же исполнить такое оригинальное указание Самого, а потом еще вечер спорить – повесить или утопить. Когда же они определятся, то приведут приговор в действие на рассвете, когда все спят, чтобы никто не узнал, что они нарушили указ Самого. У тебя, по меньшей мере, двое суток для того, чтобы сделать ноги.
    В дверь ударили ногой и прокричали:
-Ану, морда врачебная, кончай шаманить! Выводи преступника!
На костылях, что дал мне врач я мог кое-как ходить. Как ни странно, но тело мое уже почти не болело, просто слушалось плохо. Я выходил из кабинета и тут же последовал первый удар. Правда, ударила меня как бы дверь, а конвоиры, охнув, заботливо подхватили меня под руки. Один из них, сильно ткнув меня под ребра, отобрал у меня костыли, случайно ударив ими по ноге.
-Крысы убогие, - с презрением сказал я, и тут же получил удар в челюсть. Так началось наше удивительное путешествие по хмурым коридорам к моей камере. По пути я, конечно,  два раза попытался убежать, но доблестные подонки жестоко пресекали любые поползновения.
-Не убежишь, падаль! – рявкнул один из конвоиров после второй «попытки».
-Купи себе медальку, служивый, - с трудом произнес я, следя за тем, как изо рта течет струя крови. Новая зуботычина вырубила меня.
      Очнулся я только на подходе к камере. Один из сопровождающих опустил меня, открыл дверь, а второй зашвырнул внутрь, как тряпку. Я больно ударился о бетонный пол, из глаз посыпались искры, оправившись от удара, дополз до койки и уснул.