Улов

В деревне Хмель Новгородской губернии проживал мальчик под именем Архип. Наименования, что деревни, что мальчика оказывали малозначимое влияние на его существование, в отличие, скажем, от устоявшегося годами слияния с первым жизни иных обитателей деревни. Благообразно отдавшись на волю провидения, население Хмеля с недюжинным усердием следовало пагубной страсти к спиртным напиткам. Отчего вытворяло зачастую бог весть что. Впрочем, значительного вклада в суть событий повествования эти обстоятельства не внесли, отчего и не достойны большего раскрытия взору читателя.
Архип имел живой мальчишеский ум, посещал, хоть и не старательно, сельский класс образования, и выполнял различные обязанности по дому. В большей же части своего досуга он отдавался ловле рыбы, в чем находил некоторое успокоение душе и немалую прибыль к семейному столу.
Надо отдать ему должное, Архип рыбу ловил умело и, зачастую, мог обойти в этом опытных рыбаков, пожалуй, даже, и всей губернии. За что не раз был из зависти битым и лишенным улова. Однако, в назидаемой ему пинками недругов науке степенности, он не спешил преуспеть и, по-прежнему, ежедневно отправлялся с длинным удилищем в путь по местным водоемам.
Такой ход жизни вполне мог бы довести Архипа до совершеннолетия и возвести его до статуса взрослого рыбака, обладающего законным правом выделяться собственной удалью. Но с некоторых пор Архип обнаружил препятствие в извлечении из-под воды водоплавающих.
Начался разлад Архипа с рыбами в безветренный вечер мая, когда погода благоволит всяким начинаниям. Преисполненный намерения надергать карпа или щуки, Архип закинул нить с грузилом в воду и пристроился тут же гроссмейстерским взглядом к водной глади, ожидаючи клева. Поплавок из шишки дрожал в серебристой ряби пруда, не подавая никаких признаков подводного движения.
Архип повел удилищем в сторону и ощутил натяжение. Послав короткую молитву всевышнему, мальчик поднатужился и вытащил на божий свет… сапог. Обыкновенный кожаный сапог, коему на вид было не более года срока.
Архип освободил крючок и вновь послал тот на свидание с пучеглазой рыбой, однако следующим уловом стала солдатская портянка, в недрах которой рыбаком была обнаружена жирная улитка. Житейский опыт мальчика увязал портянку и сапог в единое целое.
Не уличенный доселе в излишней чувствительности, Архип все же дрогнул от вполне законной мысли о том, что, закинув удочку в третий раз, может вытащить наружу и владельца извлеченных вещей.
Сочтя происшедшее за знак свыше, мальчик окрестил грудь знамением, смотал удочку и отправился к дому. Портянку он брезгливо пнул в пруд, а сапог прихватил в качестве платы за понесенные страдания безвинного сердца.
На следующий день Архип предпринял поход к излучине реки Жужилка, где намеревался отыграться за прошлую неудачу и добыть к столу не менее четверти пуда рыбы. Однако уловом на сей раз стали лишь покрытая ржой керосиновая лампа и исподнее неизвестной крестьянки, предположительно пышных форм.
Пренебрегая стучащимися в грудь мальчика сомнениями, он исправно следовал устоявшимся привычкам и после того еще несколько дней кряду отправлялся на ловлю рыбы по знакомым ему окрестным местам. Но к пущему разочарованию Архипа его добычей становились вполне различные вещи, минуя рыбы. Так, например, Архип стал владельцем карманных часов с гравировкой «Очагу моего сердца», кожаной портупеи дрянного производства и картуза с ломанным козырьком.
Иного упомянутая цепь событий вовсе бы выбила из колеи, но Архип был малым отнюдь не робкого десятка. Надежда, не покидающая его пылкого юного сердца, подсказала ему вероятность отыграться за прежние промахи и оставить навязчивую судьбу в дураках.
Прикинувшись хворым на руку, он затаился на несколько дней от походов к водоемам, решив сменить собственный образ и нагрянуть разом позднее к просторам соседней деревни, где он ранее не рыбачил.
Архип самолично остриг себе волосы, сменил обувку и вывернул наизнанку рубаху. По мнению мальчика, отражавшаяся в воде кадки физиономия, совершенно различалась с прежним Архипом, а, значит, имела перспективу начать промысел с чистого листа.
Однако хитроумный план мальчика не оправдал возложенных на него надежд. Архип с завистью смотрел на бородатого крестьянина, снимавшего с крючка карася, когда на его удилище болталась очередная тряпка, служившая неведанным земным потребностям прежнего хозяина.
Снова и снова бросал Архип в воду то крючок, то сеть, то с криком прыгал туда сам, в отчаянье надеясь изловить рыбу хоть ртом. Все напрасно. Рыба словно от чумы бежала прочь. Лишь темный угол деревенского овина полнился разной дрянью, сносимой туда Архипом и орошаемой его беззвучными слезами.
Укрывшись с теменем одеялом, украдкою в ночи Архип заговаривал русалок снять с него проклятие безрыбия, а по утру отбивал лбом поклоны в красном углу богу. Ничто не спасало, а домочадцы пуще прежнего насмехались над его злосчастием. Тяжелым роком висели над ним видения толп ершей, окуней, щук, плотвы и уклеек, прогуливающихся по городским мостовым в вытащенных им сапогах, платках и сарафанах, и машущих ему плавниками. И Архип рычал от бессилия отвести это наваждение.
В один прекрасный день мальчик отрекся от намерений вернуться к ловле рыбы. С легким сердцем он переломил удилище об колено, вытащил из тайника в овине подводные трофеи и, разложив их в ряд у дороги из деревни, прилег рядом.
Идущие после жатвы с поля бабы, с любопытством оглядели высохшее серостью тряпье.
- Это ж мой платок! – воскликнула баба с бородавкой на подбородке, выхватив блеклую разноцветную тряпку подле ног Архипа.
Другая узнала кожаный ремень супруга и понеслась, на радости вопя, к дому.
Архип, самодовольно улыбаясь, предложил повнимательнее осмотреть прочее добро. После чего из кучи на траве исчезли подштанники, порванное на спине платье и ковш с гнутой медной ручкой.
Разнесенная по деревне весть привела к выставке горе-рыбака иных обитателей поселения. Некоторые утопшие вещи также воссоединились с прежними хозяевами. На следующий день к развалу подтянулись и жители окрестных деревень. Наживы ради вещи не брали, боясь прогневать бога. Но свое прихватывали с удовольствием, не взирая на мало презентабельный вид.
Улов Архипа, скопленный в прежних попытках вытащить рыбу, оказался настолько велик, что выставка его продолжалась не менее декады, во время которой объявился даже изрядно пьяный поручик, отыскавший, наконец, подаренные ему дамой сердца часы с гравировкой. Даму, одарившую его, впрочем, он так и не вспомнил, зато от души несколько раз прикладывался целовать в губы Архипа, непременно, занюхивая после этого его волосами.
Окрыленный признанием нечаянных заслуг народом, Архип смастерил новое удилище и отправился прочесывать водоемы с целью извлечь из них еще пуще добра, которое еще совсем недавно именовал хламом. Вытягивая раз за разом серпы, башмаки, косынки и прочую продукцию, он более не сетовал на судьбу, а, напротив, ликовал и бережно выкладывал ее на берег. В свободное время Архип даже чинил некоторые вещи с тем, чтобы впоследствии представить их в наилучшем свете.
Молва народная и увлеченность Архипа завели того на промысел за пределы родной губернии, а там и далее. Признавая в нем дар божий, рыбаки боролись за право отвоевать Архипа в попутчики для поиска клада и легкой поживы на борту своих лодок.
Миновали годы, как простыл и след Архипа в родной деревне. То и дело доносились, правда, до порога родительского дома слухи, что, мол, служит он теперь на больших кораблях и самим императором отмечен, так как отыскал в пруду царского села брошь императрицы. Завистники, при том, говаривали, что дар сей Архипу достался на беду его и, ни коим образом, им не заслужен.
Мы же судить о том не можем. Надеемся лишь на то, что Архип не вытащит из воды какого-нибудь морского черта или забытого правителя, которые людей вместо себя под воду загонят. А утопшие подштанники пускай ищет, ведь кто-то и этим будет счастлив.