Круг замкнулся. Глава 60

  ГЛАВА 60

   РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК.
   «КАКОВО ОКО, ТАКОВ И ЧЕЛОВЕК»

   Между Куриловым и Богомоловым постепенно установилась та атмосфера, когда люди начинают понимать друг друга с полуслова. И вот уже сам Андрей Васильевич рассказывает о себе с присущим ему легким юмором и теплотой. Так завязалось это знакомство, по нынешним меркам очень необычное, знакомство руководителя фирмы с простым вахтером, занимающим одну из низших ступенек в служебной иерархии.
Вот и сегодня они сидят в кабинете Курилова и беседуют.
   — Людям должно быть хорошо!— сказал Курилов.
   — Да, это так, вы правы, Андрей Васильевич,— ответил Богомолов.
   — Были бы у меня возможности, я бы каждому помог…   
   — Это хорошее желание. Дай Бог, чтобы у каждого было такое!
   — А я к религии отношусь без интереса.
   — Любовь к людям и светлое состояние вашей души уже хорошо. Многие  считают себя принадлежащими к Православию, а фактически…— вскинув голову, с улыбкой отвечал Виктор Николаевич.— Я тут наблюдал, как вы обращаетесь с людьми, что делаете для них, как хотите создать добрый коллектив. И могу с уверенностью сказать — такие люди, как вы, сейчас большая редкость!
   — Ну, что вы, Виктор Николаевич, не преувеличивайте. Я не идеал. Просто делаю то, что привык. Так, наверное, воспитали. А недостатков и у меня хватает…
   — У вас?
   — Да, у меня! Что же касается коллектива, то я вас уверяю,— большинство людей у нас хороших, только они сами не догадываются, и им никто об этом не говорил, как сказал один мудрый человек.
   — Очень интересная и правильная мысль! 
   — Я рад, что мы мыслим в одном направлении,— протягивая руку для пожатия, сказал Курилов.
   — Только я считаю, что через религию путь короче. Нужно заниматься духовным воспитанием людей.
   — Да, чтобы не было духовного беспредела, чтобы он не пожрал все хорошее и доброе из нашего прошлого, чтобы не воцарилось развращение во всех аспектах жизни. Но я сомневаюсь, а скорее просто не верю, что религия здесь может помочь.
   — У религии есть двухтысячелетний опыт воспитания людей. И даже сейчас, после стольких лет отлучения церкви от такой роли, сейчас, когда золотой телец в сознании многих людей затмил все и вся, когда, как вы правильно говорите, может наступить темный беспредел, мы все же видим верующих людей разных специальностей и уровня образованности на всех общественных ступеньках, от самых простых до занимающих высокое положение, которыеотличаются порядочностью, нравственной жизнью и работоспособностью. Но их, конечно, еще недостаточно…
   — Да, я как раз хотел об этом сказать. Есть ведь и другие примеры, и эти люди тоже считают себя верующими.
   — Вы совершенно правы. Конъюнктурность была всегда и, к сожалению, есть теперь. Всегда и везде были люди, подстраивающиеся под ситуацию, обстоятельства, диктуемые условия. Однако согласитесь, хороших людей больше!
   — Конечно, больше! Но позвольте мне остаться при своем мнении.
   — Само собой! Только напоследок одно скажу. Когда уходят одни учителя или хозяева, на их место приходят другие. И не факт, что последние лучше прежних.
   — Да, не факт…
   — Почему я говорю о Православии? Ведь Россия и вся культура наша растут из него. Нельзя зрелое дерево отрывать от корневой системы и пересаживать на иную почву, думая, что там ему будет лучше. Не от корней нужно отрывать, а улучшить их питание. Тем более теперь, когда многие спят и видят,  как бы завладеть нашими сырьевыми ресурсами. А нужна ли им при этом Россия? Думаю, что нет!
   — Ваши рассуждения интересны, Виктор Николаевич, и заставляют задуматься. Но в отношении религии и ее роли в жизни вы меня пока не убедили,— ответил Куриллов.   
   — Андрей Васильевич, вы очень умный и добрый человек, сердце ваше полно любви к людям. Бог живет в вашем сердце, а это — самое главное! Если бы все были похожи на вас, у нас в России многое было бы по-другому. Что же касается религии, то у каждого человека путь к Богу свой. У меня он такой, а у другого может быть иным.
   — Вы слишком хорошего обо мне мнения, Виктор Николаевич,— смущенно улыбнулся Курилов.— Насчет же собственного пути человека — полностью согласен… Сейчас же
прошу меня простить — неотложные дела. А разговор мы с вами обязательно продол-жим…
   Они пожали друг другу руки и вернулись каждый к своим обязанностям. Курилов сел за телефон, решая свои ежедневные дела. А Богомолов спустился в вахтерскую, где его по просьбе Андрея Васильевича все это время подменял комендант здания, и стал встречать людей, приветствуя их и выдавая ключи арендаторам. Было время рабочей активности, и люди поднимались и спускались по лестнице, шли и шли мимо окошка вахтера, обмениваясь с ним улыбками и приветствиями, как с добрым и старым знакомым. Как будто не было на улице двадцатипятиградусного мороза.

   Через день, в Рождественский сочельник у церкви сидели трое нищих — две жен-щины лет пятидесяти и парень в инвалидной коляске. Было холодно, и нищие были одеты основательно — в валенки, теплые пальто и полушубки, головы женщин были укутаны шалями, а у парня-инвалида ушанка была завязана под подбородком.
   Когда Богомолов с Куриловым, которого он пригласил на службу, подошли ко вхо-ду, время близилось ко всенощной и нищие все чаще говорили: «С Праздником!» и наклонялись, чтобы выбрать из миски или коробки мелочь и бумажные десятки. Среди прочих, подававших милостыню, был мужчина в черном драповом пальто и кепке с наушниками. Он поочередно положил каждому нищему, видимо, все, что у него было в карманах: инвалиду рублей семь мелочью и обеим женщинам по десять рублей: одной — монетой, а другой — бумажкой. После чего, сняв кепку, прошел в калитку церковной ограды и стал креститься на икону, висевшую над входом в храм.— О! Тебе даже «золотой» дали!— услышал он голос парня-инвалида.
   — Повезло,— со смешком ответила нищая.
   — А мне вот мелочь досталась…
   — Да, не густо…
   — Я думал, он богатый, а оказалось — беднота!— громко заявил инвалид и сплюнул в сторону улицы.
   Курилову стало не по себе, но Виктор Николаевич, взяв его под руку, повел к храму…
   В храме было уже много людей, ожидающих начала службы. Горели свечи, тихо звучали песнопения, лики с икон взыскующе взирали на прихожан — вся атмосфера создавала молитвенное настроение. Люди, купив свечи и подав, по надобности, требы, проходили далее на свободные места в храме. Время пролетело незаметно, и в положенный час началась всенощная.   
   Когда священники, продолжая службу, встали между входом в храм и аналоем с иконой Рождества Христова, открылась дверь, и вошел высокий темноволосый парень в дубленке, с барсеткой и шапкой в руке. Он, медленно и почтительно повернувшись лицом к священникам и крестясь, прошел к аналою. Прихожане стояли плотно, осво-бодив только узкий проход в центре храма. Парень не прошел дальше, где было сво-боднее, а, решив остаться у аналоя, втерся в ряды людей, оттеснив рядом стоящих своей широкой спиной. Если бы он обернулся назад, то увидел бы, что мужчина и женщина невысокого роста буквально касались лицами его спины. Но он не обернулся. И никто ничего ему не сказал…
   Всенощная шла своим чередом. Но вот началось какое-то движение людей. Курилов подумал, что кто-то должен пройти и сделал движение к стенке.
   — Освободите проход для батюшки,— строго сказала рядом стоящая женщина в длин-ном пальто и вязаной шапке.
   Андрей еще плотнее прижался к стенке.
   — Да не стойте вы тут! Идите вперед!— выговорила ему женщина и показала рукой, куда Курилову нужно переместиться.   
   Андрей продвинулся к центральному проходу, и в это время мимо него прошел священнослужитель, совершая движения кадилом. Дым окутал Курилова, и запах ладана произвел приятное действие на него. Все перемещения немного отдалили Богомолова и Курилова друг от друга. Заметив смущение на лице последнего, Виктор Николаевич протиснулся к нему.
   — Как вы?— спросил он.
   — Да, ничего… Но есть некоторые моменты…
   — Некоторые моменты везде есть,— сказал Богомолов.
   — И в церкви?
   — Потом поговорим, мы мешаем.
   После всенощной Курилов, когда подвозил Богомолова домой, снова задал свой вопрос.
   — Понимаете, Андрей Васильевич, мы ежедневно имеем дело с десятками, сотнями положительных, добрых и отзывчивых людей, воспринимая это, как должное. А обраща-ем внимание, как правило, только на негативные моменты. Ибо к добру, к норме, к хорошему люди быстро привыкают, в отличие от иных проявлений, которые задевают нас, даже если не относятся непосредственно к нам.
   — Вы правы, но я думал, что в церкви все должно быть иначе…
   — В церкви, Андрей Васильевич, те же люди. Конечно, там больше спокойных, доб-рых, позитивных. Однако не всякий, пришедший туда, по-настоящему верующий. И даже считающие себя таковыми — на самом деле не все являются православными христиа-нами. Многие ходят в церковь по праздникам, так как это принято делать. Другие, соблюдая ритуалы, не постигают основ Православия. Верующий человек не поступит так, как тот нищий, парень с барсеткой или отругавшая вас женщина. Но еще раз повторюсь — правильное и доброе поведение мы не замечаем, считая его естествен-ным.
   — Так, может, в церкви и вовсе нет по-настоящему верующих людей?
   — Ну что вы, есть и много! Просто это открывается при общении, взаимодействии, а не благодаря каким-то внешним признакам. К тому же, верующие, как правило, сми-ренны и скромны.
   — В ваших словах, Виктор Николаевич, есть логика,— отметил Курилов, подруливая к подъезду Богомолова.— Я думаю, мы еще продолжим этот разговор. Спокойной вам ночи и хорошо провести Рождество!
   — Благодарю, Андрей Васильевич, за то, что подвезли и за пожелание! И вам хо-рошо отдохнуть и порадоваться в этот светлый день!— сказал Богомолов, выходя из машины.
   — Ну, что вы, Виктор Николаевич! Я завтра на работу, дела не ждут…
   — Так теперь ведь Рождество — официальный праздничный день?
   — То официальный, а я буду работать неофициально, но для пользы дела! — ска-зал, улыбаясь, Курилов.   
   — Это ваше право, только в такие дни…
   — Разве не достаточно, что мы отстояли всенощную?.. Виктор Николаевич, я пока не понимаю, почему должен завтра не работать, если работаю по выходным. Буду с вашей помощью разбираться в этом, но пока не пойму, не изменю своих ритмов. Не обижайтесь! С праздником вас и всего доброго!   
   — Храни вас Господь!— ответил Виктор Николаевич.
   Направляясь к подъезду, он внутренне помолился за Курилова. Несмотря на все заблуждения того, Богомолов чувствовал симпатию к этому энергичному и искреннему человеку.

   Придя на работу, Курилов поделился своими впечатлениями о посещении церкви с комендантом Николаевым.
   — Ты знаешь, Александр Данилович, а мне понравилось. Там умеют создать молит-венную атмосферу. Образа, свечи, песнопения и курения — все это производит опре-деленное воздействие. А совместные молитвы и чувство общности — то, чего так не хватает сейчас людям!
   — Я во все это не верю, Андрей Васильевич!
   — Что это ты так взъерепенился?
   — Я не взъерепенился…  Извини, если сказал эмоционально… Просто не верю и все.
   — Почему?— допытывался Курилов.
   — Один знакомый говорил: в документальном фильме показывали, как еще в прошлом веке монахи вырыли подземный ход между двумя монастырями, стоявшими на противо-положных берегах реки. Все бы ничего, да только один монастырь был мужской, а другой — женский.
   — И что? Может, они сделали его для хозяйственных нужд, чтобы не переправлять-ся на лодках?
   —  Так ведь монахам вообще не разрешено общаться с противоположным полом! А они этот ход выложили обтесанным камнем, наверное, чтобы с комфортом ходить друг к другу в гости.
   — Ты это о чем?..
   — О чем? Да все о том же!..— ухмыльнулся Николаев.— А татуировки на теле свя-щенника-киноактера Офлористина! А двое пьяненьких семинаристов после выпускных экзаменов, позволивших себе очень скабрезно выражаться в маршрутке! И заметь, Андрей Васильевич, уж это я своими ушами слышал и своими глазами видел!
   — Ты как будто готовился к этому разговору. Вон сколько всего вывалил…
   — Скажешь тоже, готовился… Просто наболело. Лезут изо всех сил эти православ-ные!— Николаев от напряжения даже побагровел.
   — Ты знаешь, я хоть и не религиозный человек, а стало как-то не по себе от   твоих слов.
   — Ну, извини, если что не так!
   — Да, нет. Говори, что думаешь, это твое право. Но помни, люди скажут: каков человек, то он и видит. Есть даже поговорка такая: «Каково око, таков и человек». И еще, когда кто-то учится водить машину, он пристальное внимание обращает, прежде всего, на тех, кто хорошо рулит, чтобы правильно это делать. Но он также смотрит и на тех, кто плохо управляет машиной и попадает в аварию, чтобы научить-ся, как не нужно водить. Машины и у тех, и у других одни, и правила дорожного движения общие, а результаты разные. Все зависит от человека. Каков он — таковы и дела его. Я вчера понял одну вещь — хорошие и дурные люди есть везде. Просто где-то одних больше, а других меньше, и наоборот. Все зависит как раз от духовного состояния. Так вот в церкви оно лучше, чем в мире.
   — Ну, не знаю, не знаю…— неуверенно проговорил Николаев.
   — А ты знай, когда начальство говорит!— дружелюбно пошутил Курилов и перевел разговор на другую тему.

© Шафран Яков Наумович, 2015