Любовь

ЛЮБОВЬ

 

Юхан Стенмарк родился в пятьдесят втором году на самом севере Швеции в крошечном городе, название которого переводится с саамского как Санный След. С октября по май запорошенный сухим блестящим снегом городок незатейливо жалуется на строгую, требовательную зиму -  поскрипывает, как дверь в гостеприимном деревенском доме, трещит, как огонь в работящей печке. Краснобокие белоголовые дома в освещении круглосуточно работающих фонарей выглядят модниками, хоть и очень неохотно надевают на себя рекламные щиты и прочие современные урбоукрашения. Закованные в ледовую броню деревья от порывов ветра звенят ветками, как лошади колокольчиками, а под фонарями, притворяясь диковинными  насекомыми, увлеченно летают всякие искрящиеся снежные мелочи. Небо цвета маренго, опротестовывая северную сдержанность, переходящую в скуку, иногда самовозгорается. И несмотря на то, что местные жители не отличаются особой тягой к знаниям, латинское название северного сияния - Aurora Borealis - горожане запоминают с самого детства.
 

Где-нибудь к середине июня Ботнический залив окончательно освобождается ото льда, и наступает краткое, но пронзительно светлое лето. Спешно зацветают острова архипелага, шумно машут перистой листвой крепкие  березы - белокожие, многоглазые, с черным саамским прищуром. По нежно-розовому небу изредка прохаживается белооблачный обоз, и свежий молочный воздух утоляет жажду лучше воды. Пожалуй, только прожорливые комары слегка портят общее удовольствие. Спокойствие характеров и событий не позволяют жизни меняться, но это никого не огорчает - скорее наоборот.
 

Впрочем, полвека назад, сообщение о появлении на свет Юхана Стенмарка вызвало среди обитателей Санного Следа заметное оживление. Об этом узнал каждый из сорока девяти тысяч девятиста девяносто девяти жителей города - потому что Юхану посчастливилось родиться пятидесятитысячным горожанином. На первой странице местной газеты напечатали их семейную фотографию, а от муниципалитета родителям подарили красивую керамическую тарелку с городским пейзажем и большую оленью шкуру. Так что Юхан с самого детства ощущал собственную исключительность - хоть ему и приходилось прятать это чувство за стенами родного дома, носить его как приватную пижаму. По социальным нормам Санного Следа публичная демонстрация собственного - пусть даже заслуженного! - превосходства  считалась верхом неприличия. В почете были такие добродетели, как скромность, немногословность и трудолюбие. Последнее было для Юхана совершенно естественным, первые два давались с трудом, и их все время приходилось изображать, лавируя волей.


Юхан  никогда не сидел без дела. В детстве не хулиганил, хорошо учился, помогал родителям по дому, ходил с отцом и старшим братом на охоту. И очень любил свой дисциплинированный холодный край. Организовывал для одноклассников походы в окрестные леса, знал всех северных птиц и запросто мог изобразить, как поет какой-нибудь крохаль, оляпка или утка-гнилушка. Подзаработав как-то летом на сборе морошки, купил дорогой бинокль для наблюдения за птицами. Мама закатила глаза и хлопнула в ладоши - мол, безумные же деньги! - но на самом деле ей нравился поступок сына, и втайне она тоже считала, что ее мальчик не такой, как  остальные дети...


В соответствии с известным правилом личность, считающая себя избранной, должна стремиться в столицу – и  после окончания гимназии Юхан отправился в Стокгольм, где поступил на естественный факультет педагогического института. Столица, прятавшаяся до этого в небольшом экране чуть пузатого телевизора, поразила его размахом  и цветом. На первом курсе Юхан столицы побаивался. На втором - страстно ее полюбил. На третьем - разочаровался. В конце учебы ему казалось, что огромный город стирает его о свои адреса, как ученический ластик. Дома у него был почти почетный титул, его часто узнавали на улице незнакомые люди. Здесь же он иногда сам себя не узнавал - ловил собственное отражение в случайном зеркале и с грустью думал, что ничто не выделяет его из толпы, и никто в этом мегамуравейнике не обращает на него никакого внимания...
 

В общем, получив профессию педагога-естественника, Юхан твердо решил вернуться домой. Правда, столичный диплом показался ему недостаточно солидным трофеем. Помимо него Юхан решил привезти в Санный След столичную жену и сделал предложение однокурснице Тине. Красавицей Тину можно было назвать с большой натяжкой, но зато в каждом ее шаге и жесте чувствовалась раскрепощенность, которая обычно взращивается только на самых центральных улицах главного города государства.


Их отношения, завязавшиеся еще в начале учебы,  к четвертому курсу как-то незаметно успели приобрести ту ровность, по которой в Санном Следу узнавалось среднестатистическое семейное благополучие. И хотя где-то в глубине души Тина и понимала, что Юхану не хватает блеска и лоска, но с ним ей было намного удобнее, чем со скользко-отполированными столичными типами. К тому же она хотела детей, а Юхан решительно заявил, что потомством обзаведется только на родине - там, где ему не нужно предварительно латать тылы и где у него есть личный номер! Нет, не номер регистрации в органах налогообложения, который присваивают каждому шведскому новорожденному, а нечто особенное! Обязывающее его совершить что-нибудь выдающееся на благо городка, поставившего на нем печать избранности.


Поразмышляв для вида около недели, Тина начала паковать чемоданы.  Будучи житейски-обыденным, столичный антураж особой ценности для нее не имел. Будущее же интригующе поскрипывало, как рассыпчатый северный снег, который, тая, никогда не превращается в грязь...


Их обоих взяли в самую большую в городе школу - целых двести пятьдесят учеников с четвертого по одиннадцатый классы. Юхан увлекся работой искренне, преподавал с душой, охотно брал всевозможные дополнительные нагрузки, занимался с проблемными детьми, со временем даже закончив для этого специальные курсы по психологии подростков. Тина относилась к работе более формально. К тому же  за десять  лет у них родились четверо детей. Тинина мечта о материнстве была поставлена на поток, а за те непродолжительные периоды, когда она возвращалась к работе, вникнуть в профессию по-настоящему она как-то не успевала. Когда же дети подросли, стали воспитывать друг друга и требовали меньше ее внимания - было поздно, стереотип труда уже сформировался. "За меня Юхан старается", - оправдывалась она на каких-нибудь школьных посиделках.


Муж действительно работал за двоих и не только в школе. Он первым развернул в городе кампанию по улучшению состояния окружающей среды. Разнообразные эко-движения набирали обороты по всей стране. С учетом невысокой плотности населения и обширных лесных массивов экологическое положение северных областей было не самым бедственным, но и здесь многое  можно было усовершенствовать. У них в районе, к примеру, располагались два промышленных гиганта: целлюлозно-бумажный комбинат и сталелитейный завод. Их трубы иногда дымили так безжалостно, что небо с раскраской радужной форели превращалось в бурую чешую салаки горячего копчения... Юхан с учениками инициировал несколько акций под общим девизом "Сделаем наш край чистым". Поначалу эта деятельность была похожа на внеклассную работу, но масштаб ее рос, и со временем им удалось привлечь внимание муниципалитета. Мэр выделил им кое-какие средства, школьники начали выпускать собственную газету, в которой печатали популярные статьи на экологические темы, интервью с ответственными лицами и отчеты о собственных делах.


Искренне восхищавшаяся энтузиазмом мужа Тина настояла на том, чтобы Юхан съездил в Стокгольм и поговорил с ее кузеном Биргером, который в то время руководил общественной организацией "Экология и демократия".


Биргер с интересом выслушал рассказ об их проектах, глубокомысленно заметил, что человечество спасется только в том случае, если научит молодое поколение жить и мыслить по-новому, после чего сам предложил организовать в далеком северном городке филиал их сильной и богатой организации. Дело сладилось споро и скоро, и Юхан возглавил местное отделение "Эко и демо". По уставу организация имела право содержать освобожденного руководителя, но Юхан сам не захотел бросать школу, без особых усилий совмещая обе работы.
 

Новое общественное объединение быстро приобрело популярность среди жителей Санного Следа. Сначала в организацию вступали школьники-старшеклассники, потом их родители. И уже через год бюджет "Эко и демо", благодаря членским взносам и шефской помощи столичного центра, составлял весьма внушительную сумму. При этом вся финансовая деятельность организации была прозрачна и безупречна, как хрусталь. Юхан расходовал средства разумно, предпочитая разнообразные экологические проекты, за участие в которых школьникам выплачивались небольшие суммы.


- Дети должны с детства понимать, что любое экологическое мероприятие прежде всего выгодно! Они должны твердо знать, что если кто-то выбросит на берег канистру с остатками моторного масла, то он за это обязательно заплатит государству штраф! А государство израсходует эти деньги по назначению - проследит, чтобы канистра оказалась на заводе вторичной переработки или, в крайнем случае, на специально оборудованной свалке! А так как мы с вами, к счастью, живем в демократической стране, то наша организация и берет на себя эту государственную  функцию! - убежденно объяснял Юхан. "Брать  на себя государственную функцию" ему лично было чрезвычайно приятно.


За семнадцать лет своего существования северное отделение "Эко и демо" действительно сделало много хорошего. Особенно Юхан гордился тем, что им удалось добиться присвоения статуса национального парка одному из близлежащих островов. В прошлых веках в сезон путины на этом острове селились рыбаки, ставившие в море сети на салаку, которая тогда была  стратегическим продуктом питания, и благополучие местных жителей напрямую зависело от улова. Теперь же остров постепенно приходил в запустение. Юхан еще с детства любил приезжать сюда летом на небольшом катере, и ему было грустно наблюдать, как под прессом времени и невостребованности оседают бывшие рыбацкие хижины, как сутулится стройная часовенка, из последних сил удерживая себя в ребрах бревен...


Он долго и упорно писал в самые разнообразные инстанции, собирал подписи "в защиту исторического наследия северного края" и, в конце концов, добился признания ценности этой территории. После того как остров объявили национальным парком, Юхан оформил самого себя официальным смотрителем. Все отлично устроилось - "парк" мог функционировать только летом, когда школа закрывалась на каникулы, и времени у Юхана было достаточно. Он с увлечением правил часовню и обессиленные домики. Строгал, пилил, рубил, выкорчевывал, строил специальные мостки для перехода по болотистым участкам, прокладывал экскурсионные тропинки в березовом лесу и сосновом бору, которые пристроились с разных сторон острова. Кстати, деньги, которые он  - исполняя государственную функцию! - сам себе платил, в почасовом выражении были такими же, как и те суммы, которые получали за свои акции ребята. Этот факт Юхан всегда с особой настойчивостью подчеркивал в отчетах...


В общем, все складывалось как надо. И иногда, после пары бокалов крепкого пива Юхан мог даже  открыто заявить об этом Тине:


- Может, я, конечно, и не легендарный герой своего края. Может, я так и не совершу ни одного настоящего подвига. Но жизнь я сделал крепкую и достойную! И разместил ее в единственно правильном месте!!!


Тина с ним всегда соглашалась.




А как-то летом в конце девяностых с совершенно неожиданным предложением Юхану позвонил кузен жены Биргер, который теперь был большим человеком в департаменте природоохраны. Он спросил Юхана, не хочет ли тот поехать в Россию и прочитать там лекцию о демократии, экологии и школьном образовании.


- Россия сейчас переживает сложный реорганизационный период, - объяснял ему Биргер. - Русские поняли, что авторитарная система преподавания себя изжила, но что делать дальше не представляют. И им крайне необходим наш положительный опыт! К тому же там чудовищное положение с экологией. А материальное - и того хуже. Это мы здесь уже понимаем, что экология - это прежде всего образ жизни и разумное потребление. А они там ничего еще не понимают! И нужно попытаться  это им объяснить! В общем, мы подумали и решили, что лучшего кандидата для этой миссии, чем ты, не  найти во всей Швеции! - На этих словах Юхан приглушенно вздохнул. А еще ему понравилось слово "миссия". Биргер между тем продолжал: - Ты же и педагог, и эколог, и демократ в самом широком смысле! Два месяца у тебя в запасе, мероприятие намечено на середину сентября. Подготовишь лекцию на четыре часа - общие сведения о шведской концепции школьного образования, принципы содержательного обучения, то есть основы демократии на экологическом материале. Кое-что из практических примеров - ваши акции, опыт работы руководителем общественной организации в небольшом населенном пункте. Словом, ты и сам лучше меня знаешь, о чем тут можно говорить.


- Ну, в общем, кое-какой опыт у меня, конечно, имеется, - согласился Юхан.


- Русские хотят провести это как общую для Северо-Запада кампанию. Начало и окончание проекта в Петербурге, а между ними другие города региона, всего пять лекций. Тебе дадут шведоговорящего переводчика, перемещаться будете на машине с русским водителем, жить в гостиницах. Не пять звезд, конечно, но условия вполне сносные, я специально  интересовался. В общей сложности мероприятие займет дней десять. И гонорар, между прочим, весьма приличный, из фонда поддержки международных экопроектов...



Сразу же после состоявшегося разговора Юхан бросился писать текст своего будущего выступления.


"Вот уже больше двадцати лет я работаю рядовым школьным учителем-естественником. Кроме этого я принимаю самое активное участие в деятельности общественной организации "Экология и демократия", а в летнее время совмещаю это с работой смотрителя небольшого, но очень красивого национального парка, расположенного на одном из островов Северного архипелага... С самого начала я хочу сказать, что приехал сюда не для того, чтобы давать  вам рекомендации по вопросам экологии или воспитания молодежи.  Для этого нужно хорошо знать вашу ситуацию, а этим я похвастаться не могу. Я просто хочу рассказать вам о нашем опыте. Мы многого добились, но я не стану утверждать, что все наши проблемы решены раз и навсегда, поэтому я очень надеюсь, что наш семинар пройдет в форме  взаимоинтересного диалога, который  обогатит и наш, и ваш опыт,  поможет  более полно увидеть проблемы, актуальные для наших стран..."


Юхан просидел за компьютером до глубокой ночи. Текст получался убедительным, содержательным и  демократичным. Ему нравилось над ним работать, и, чтобы поскорей продолжить творчество, на следующий день он пришел из школы непривычно рано, отменив все, что удалось отменить. «Министерство экологии поручило мне очень ответственную миссию! Я еду в Россию с лекциями о шведской модели формирования демократического и экологического сознания!» - объяснял Юхан коллегам и ученикам. В масштабе Санного Следа это казалось таким весомым, что "лектору" даже простили открыто зазвучавшую в его голосе гордость. А семидесятипятилетний почтальон и по совместительству информатор "Эко и демо" Абель Закриссон в связи с этим известием вспомнил рассказ своего отца о том, как в 1917 году по узкоколейке в Финляндию через их северный край проезжал вождь мирового пролетариата Владимир Ленин...


Два месяца до поездки прошли в странном темпе - словно грандиозность предстоящего мероприятия сбила время с ритма, и Юхану казалось, что оно то застывает неповоротливой совой, то летит куда-то со свистом, на манер стремительного стрижа.


В тот момент, когда Юхан вышел в переполненный зал аэропорта Пулково, у него в последний раз случился хронологический столбняк. Преодолеть оцепенение ему помогло собственное имя, надвигавшееся на него форматом А4. Лист держала в руках невысокая серьезная женщина с монументальной прической. Ее сопровождали двое мужчин - молодой человек в очках и с рыжей бородкой и небритый, слегка примятый дядя лет пятидесяти. Юхан подошел к ним, улыбнулся и узнавающе кивнул.


- Добро пожаловать, - произнес молодой человек по-шведски, - меня зовут Александр, я ваш переводчик. Это Наталья Леонидовна, руководитель отдела народного образования, а это Виктор, наш водитель.


Наталья Леонидовна протянула Юхану чуть дрожавшую руку и, усердно артикулируя, сообщила по-английски, что  рада видеть его в своем городе. Виктор, схватив чемоданы, быстро пошел на улицу. Переводчик спросил, хорошо ли прошел полет. Без особого, кстати, интереса.


Машина громко дребезжала, ехала быстро, но в салон успевали заглядывать мощные дома.


- Это самая большая улица? Невский проспект? - поинтересовался Юхан.


- Нет, проспект называется Московским. Но это действительно самая длинная улица в городе. В этой части Московского архитектура в основном современная, а старые дома сохранились ближе к центру. Кстати, завтра мы вам покажем все достопримечательности Санкт-Петербурга.


В общей интонации переводчика Юхана что-то настораживало, но по-шведски Александр говорил безупречно, с грамматической стройностью и без акцента.


- А как случилось, что вы так хорошо знаете  шведский? - спросил Юхан. - У вас есть родственники в Швеции?


Усмехнувшись, Александр ответил, что все его родственники по большей части живут в Москве, Америке и Израиле, а шведский он выучил в университете, это его профессия.


- И вы постоянно переводите?


- Перевожу, если есть что. А вообще-то я пишу исследовательскую работу, сравнительный анализ произведений Стриндберга и Достоевского.


О Достоевском Юхану было известно, что тот написал роман "Преступление и наказание". Стриндберга когда-то проходили в гимназии. Юхан пытался  выкроить из  двух этих фактов какую-нибудь ответную фразу, но у него ничего не получалось. В голове почему-то  завертелась назойливая мысль о том, что вся его родня испокон веков жила в Санном Следу или где-нибудь поблизости. Помолчав, Юхан наконец произнес:


- Я тоже в свободное от основной работы время занимаюсь исследованиями. Изучаю птиц, гнездящихся на севере Швеции!


Наталья Леонидовна, сидевшая рядом с водителем, прервала их беседу предложением обсудить программу завтрашнего дня. Юхан мгновенно сосредоточился и серьезным голосом сообщил, что намерен явиться на место проведения семинара заблаговременно - для того, чтобы, во-первых, проверить исправность проектора и видео - он сообщал о необходимой технике по факсу - а во-вторых, чтобы проникнуться атмосферой и настроиться на соответствующую волну. Произнесенный пассаж получился довольно  долгим, Юхан посмотрел на переводчика. Александр же, убедившись, что швед действительно взял паузу, без запинки произнес длинную  фразу на русском. "Ну конечно... Стриндберг... Достоевский..," - рассеянно подумал Юхан.



Гостиница оказалась мощным полукруглым зданием, на крыше которого было написано: "Mocквa".


- Мокба, - прочитал Юхан вслух и поинтересовался: - А что это значит по-русски?


- По-русски это значит Москва, столица нашей необъятной родины, - ответил Александр, усмехнувшись. - Это не латинские, а русские буквы, они читаются по-другому...


Юхан решил, что переводчик ему не нравится. Как человек.



Ночью он долго не мог уснуть. В номере было душно, откуда-то снизу доносилось осатанелое диско. Предстоящая лекция начала вдруг казаться чем-то страшным и сложным, вроде медицинской операции. За два месяца подготовки Юхан продумал текст до последней интонационной детали, много раз  проверял его при помощи таймера, точно знал, как и какими словами он объявит два маленьких перерыва и один большой, заменяющий обед, во время которого участники будут пить кофе с бутербродами. Он даже попытался спрогнозировать вопросы и заготовил несколько общих фраз, которыми можно будет манипулировать в ответах. Теперь же, листая в уме воображаемые страницы текста, Юхан думал, что слова слишком примитивны, что ему не удастся удержать внимание аудитории, что его вообще не поймут... И что Александру с этим его странным - то непроницаемым, то насмешливым выражением лица - вряд ли удастся правильно передать дружественный эмоциональный окрас лекции. А доброжелательность, между прочим, есть самое важное условие развития в коллективе демократических отношений...


Сомнения, ворочавшие Юхана с боку на бок, прервал телефонный звонок. Ядовито-зеленые цифры настенных электронных часов показывали без пяти два. Юхан снял трубку, хрипло и вопросительно сказал "хэлло".


- Добрый вечер, - произнес на другом конце провода манерный женский голос по-английски, - может быть, гость из Швеции хочет встретиться с красивой русской девушкой? С целью приятно провести вечер?..


"Гость из Швеции" растерялся и слегка онемел. "Красивая русская девушка" продолжала что-то курлыкать в трубку.


"Это общество действительно  нездорово! - заключил Юхан, стряхнув наконец замешательство. - Им нужно срочно развивать педагогику определения ценностей! Так что какой бы банальной моя лекция ни была - она  пойдет им на пользу!"


- Гудбай! - сердито сказал Юхан "красивой девушке"  и повесил трубку. Потом плотно закрыл балконную дверь, проверил входной замок, перестелил сбившуюся простынь, улегся и наконец уснул.




Водитель Виктор, забравший Юхана из гостиницы в половине девятого утра, ехал по переполненным улицам быстро, нахально и часто сигналил другим машинам. Ремень безопасности на пассажирском сидении не пристегивался. На каком-то повороте их остановил человек в униформе. Виктор, заговорив с милиционером жалобно и ласково, почему-то стал повторять слова "гринпис" и "шеф". Юхан вообще-то знал, что существует  международная организация, которая называется "Green Рeace", но в мягкой Швеции она была не очень популярна, так как практиковала слишком радикальные методы достижения результата... Впрочем, в России ведь другие буквы и другие звуки, "Мокба" оказывается Москвой, и вполне вероятно, что "шеф" у них означает совсем не начальника, а "гринпис" не имеет никакого отношения к экологическим экстремистам... К тому же полицейский Виктора отпустил, взял под козырек, заглянул в салон и улыбнулся Юхану. Вполне демократично...


А еще через несколько минут они приехали в совершенно недемократичное по виду здание, которое демократично называлось Дворцом Труда.


- Вот здесь мы и будем проводить нашу лекцию! - радостно сообщила Юхану встретившая их у входа Наталья Леонидовна. - До начала еще минут сорок, так что вы вполне успеете и проверить технику, и привыкнуть к обстановке.


Лектор слегка обескураженно смотрел по сторонам. По широкой лестнице с реками-перилами и низкими - для торжественного шага - ступенями шли серьезные женщины. Огромные в золотых кудрявых рамах зеркала отражали их строгие костюмы и непростые прически. Юхан поймал в зеркале свои голубые джинсы и клетчатую рубашку, из расстегнутого ворота которой выглядывала белая футболка. Так одевались все шведские учителя, независимо от пола. Это было удобно и демократично. Юхан посмотрел на Александра. На том был серый костюм и неброский, но явно шелковый галстук. Иезуитски тонкая оправа очков прятала ироничный взгляд. Юхан почувствовал, как внутри у него образуется опасная смесь из волнения и раздражения.


- Российские учителя народ очень ответственный. А к мероприятиям, вроде нашего, они вообще относятся с истерическим почтением. Стараются выбрать место попрезентабельнее и одеться понаряднее... - как бы безадресно произнес переводчик.


Юхан посмотрел на него с сомнением. Александр, видимо, пытался как-то его приободрить - это было по-дружески. Но с другой стороны, Юхану не нравилось, что его так просто раскусили.


- Мы собираемся говорить о демократии! - со значением сообщил шведский гость. - А для подлинной демократии так называемые условия не имеют значения. Демократическое сознание может с равным успехом существовать и в правительственной приемной, и в скромном крестьянском доме...


Зал, в котором Юхан собирался обо всем этом говорить, был похож на музыкальный салон царского дворца в социалистической аранжировке. На невысокой сцене стояла кафедра для оратора и стол со стульями для - как объяснила Наталья Леонидовна - "президиума". Слушатели сидели рядами на обитых красным бархатом витиеватых креслах с белыми спинками. На стенах висели большие зеркала, а потолок украшала лепнина с рельефными музами, змеевидными лирами и щекастыми, чем-то похожими на нахохлившихся воробьев херувимами.


Пока руководительница отдела народного образования официально открывала мероприятие, Юхан сидел в президиуме.


"Дорогие друзья, мы рады приветствовать вас на нашей конференции, посвященной вопросам реформирования школьного образования. Под реформами я прежде всего имею в виду назревшую и требующую безотлагательного решения потребность экологизации и демократизации учебного процесса, в результате которого мы должны воспитать у наших детей принципиально новое сознание... Сегодня нам с вами предоставляется возможность прослушать лекцию Юхана Стенмарка, нашего гостя из Швеции, выдающегося педагога и ученого..."


Александр шепотом переводил произносившиеся с трибуны слова. Слово "ученый" заставило Юхана задуматься. Конечно, в каком-то смысле это было преувеличением - он не может называться настоящим ученым, у него нет опубликованных трудов. Ведь статьи о птицах, которые много раз печатались в "Новостях Санного Следа" не считаются? Или считаются? Но с другой стороны, он действительно изучает северную природу, может говорить о ней часами, - и выходит, что с этой точки зрения титул вполне заслужен...


Эти рассуждения отвлекли Юхана от вступительной речи, и лишь нестройные аплодисменты, под которые Наталья Леонидовна покидала трибуну, заставили его встрепенуться и понять, что пришел его час. Юхан занял место за кафедральной стойкой, тихонько крякнул, пробуя голос, и в волнении начал:


"Вот уже больше двадцати лет я работаю рядовым школьным учителем-естественником. Кроме этого я принимаю самое активное участие в деятельности общественной организации "Экология и демократия", а в летнее время совмещаю это с работой смотрителя небольшого, но очень красивого национального парка, расположенного на одном из островов Северного архипелага..."


Тревога рассеялась быстро - как дымок от стартового пистолета, и уже минут через пятнадцать Юхан улыбался, говорил уверенно, длинными интонационно четкими отрывками. Александр держал темп и хорошо справлялся с переводом, несмотря на то, что в русских фразах явно отсутствовал эмоциональный колорит оригинала.


Слушателей было человек шестьдесят, одни женщины. Все сидели смирно, слушали внимательно и усердно писали в тетрадках.   


«Им же, наверное, неудобно писать на коленях», - подумал Юхан где-то в начале третьего часа выступления, когда окончательно освоился в роли лектора и прекратил во время перевода мысленно ощупывать начало своей следующей фразы. В Швеции на подобных мероприятиях вообще никто ничего не пишет – каждому участнику выдается папка с предварительно подобранным реферативным материалом. Юхан подготовил такую информационную памятку и для российского семинара, а в департаменте природоохраны ее даже перевели на русский и отправили в Петербург по факсу. Но Наталья Леонидовна сказала, что у нее возникли сложности с копировальной техникой, и поэтому материалы передадут участникам позже, после конференции. Юхан своевременно сообщил об этом слушательницам, но они все равно конспектировали каждое его слово. Даже то, что ему самому казалось совершенно неважным, например, цвета школьных контейнеров для мусора: зеленый - для пищевых отходов, желтый - для бумаги, красный - для батареек и прочих опасных вещей... Ведь главное для педагога - понять, что детей нужно с самого младшего возраста учить потреблять эффективно и следить за тем, что происходит с отходами потребления! А цвета мусоросборников при этом не имеют никакого значения!


Но вообще, ощущение оттого, что шестьдесят человек сидят и скрупулезно записывают его текст, действовало на Юхана как-то противоречиво. С одной стороны, это его раздражало - это же было признаком старой, изжившей себя педагогики учительского диктата, против которой он всегда так энергично выступал! Учителя нового поколения давно признали, что задача школы заключается не в том, чтобы транслировать детям фактические знания. Информационное поле за последние десятилетия стало таким обширным, что научить всему просто невозможно. Кроме того, человечество начинает осознавать, что истины, долгое время казавшиеся абсолютными,  на самом деле не так уж безупречны. Поэтому молодым не нужно оглядываться на авторитеты, они не должны сидеть и под диктовку записывать отцовские догмы. Гораздо важнее, чтобы они, выслушав отцов, попытались определить собственное отношение к опыту старших. Но если ученик, слушая учителя, пишет, то на анализ собственного мнения у него уже не хватает физических возможностей...


Юхан твердо верил в школу свободной мысли. Но высокоскоростная сосредоточенность, с которой русские женщины записывали его слова, доставляла ему некое слегка щекотное удовольствие.  В самом начале лекции он предупредил участниц, что они могут в любой момент перебивать его вопросами, и был действительно готов к тому, что время от времени ему придется давать какие-нибудь дополнительные объяснения, но женщины, казалось, видели свою задачу в том, чтобы увековечить на бумаге как можно больше, по возможности, все, что произносил лектор... Юхану Стенмарку это нравилось. Несмотря на то, что это противоречило демократической педагогике, которой он посвятил свою жизнь...


В конце мероприятия Юхан настоял на "диалоге со слушателями", предложив публике задать вопросы или просто высказать свое мнение. Во-первых, ему на самом деле было интересно, как русские восприняли материал. А во-вторых, он уже рассказал все, что хотел -  на перевод ушло меньше времени, чем предполагалось при подготовке. После объявления "диалога" повисла пауза, но Юхан молчал и приглашающе улыбался. Наталья Леонидовна отправила в зал из президиума требовательный и немного гневный взгляд. В конце концов молодая симпатичная девушка, явно преодолевая робость, поднялась и спросила, во всех ли школах Швеции отказались от традиционных парт и используют круглые столы, за которыми все дети сидят лицом друг к другу - ну как на фотографиях, которые им показывал господин Стенмарк. Юхан ответил, что кое-где еще сохранилась старая меблировка, но заверил, что в стране "делается все для создания демократичных и комфортных условий обучения".


- Еще вопросы, комментарии, - призывно воскликнул Юхан по-шведски, потом выбросил вперед руки и добавил по-русски: - Пашалуста! - Публика умиленно заулыбалась, а пожилая женщина с красиво, как в довоенном кино уложенными седыми волосами, не вставая с места, спросила:


- А сколько у вас в стране получает  педагог с сорокапятилетним стажем?


- Да и вообще, сколько учитель получает? - негромко повторили сразу несколько голосов.  Наталья Леонидовна посмотрела на коллег очень сердито, покачала головой, но погасить в глазах собственный интерес к заданному вопросу не смогла.


Юхан же немного растерялся. Он не привык к тому, чтобы публично рассуждать о зарплате. Но если попытаться подумать обобщенно, то, пожалуй, можно сказать, что труд шведского учителя оплачивается незаслуженно низко.


- Назвать какую-то конкретную цифру я не смогу, - произнес лектор. Потом хитро улыбнулся и продолжил: - Но шансов стать миллионером у шведского учителя нет. Ведь для того, чтобы получить профессию педагога, нужно четыре года учиться. А если сравнить зарплату дипломированного учителя с тем, что получают представители других специальностей длительного обучения - юристов, скажем, или инженеров, - то учитель рискует оказаться на самом последнем месте...


- А у нас учитель получает двадцать пять долларов в месяц, - грустно отозвалась из зала та же седоволосая женщина.


- Это переводить необязательно, - шепотом сообщила Наталья Леонидовна Александру, но тот уже успел повторить сказанное по-шведски. Юхан растерялся. То есть он, конечно, слышал, что российская экономика нестабильна, но не настолько же, чтобы учителю платили двадцать пять долларов в  месяц! И потом как это увязать - двадцать пять долларов и все эти золотые зеркала, и президиум, и туфли на высоких каблуках? У Тины тоже есть одна пара нарядной обуви, она надевала ее в прошлом году на свадьбу племянника, а потом у нее три дня болели ноги. И эти их костюмы с прическами... Это все - на двадцать пять долларов?.. Что же ему ответить?
 

Наталья Леонидовна, "прочитав" замешательство шведа, пришла на помощь:


- Дорогие друзья! - произнесла она с итоговой торжественностью. - У вас  наверняка осталось много вопросов, но я надеюсь, что господин Стенмарк приезжает к нам не в последний раз и что впереди у нас много интересных встреч, на которых мы сможем продолжить начавшийся разговор. А сейчас наше время приближается к концу, и я хочу от вашего лица поблагодарить господина Стенмарка за интересное выступление и на память о нашем семинаре подарить ему книгу о Санкт-Петербурге.


Юхан принял подарок, прижал его к сердцу и проникновенно произнес заготовленное заключительное слово:


- На прощанье я хочу рассказать вам одну индийскую притчу о пяти слепцах. Однажды пятерых старцев привели в некую комнату и предложили  отгадать, что за предмет в ней находится. Каждый из них подошел к предмету со своей стороны, потрогал его, понюхал, погладил. И вскоре каждый был точно уверен, что знает ответ. "Это кирпичная стена, я чувствую пальцами шершавый раствор и крепость глины", - решил первый. "Нет, это мраморная колонна, я могу обхватить ее руками", - возразил второй. "Это веревка, которую раскачивает ветер", - сообщил третий. "Да нет же, это ковер-самолет, он вот-вот унесется в небо, я едва удерживаю его на земле", - заявил четвертый. А пятый был абсолютно уверен, что в руках у него извивается огромный питон. Будь у них зрячие глаза, они бы поняли, как далеки их ответы от истины. Умей они слушать друг друга, они могли бы догадаться, что перед ними - слон! Но они не могли видеть и не умели слушать. Они - это мы с вами! Ни один из нас не может утверждать, что ему или ей известна абсолютная истина. Поэтому давайте слушать друг друга! Давайте слушать наших детей! Ведь именно им придется, исправляя ошибки всех предыдущих поколений, строить на нашей маленькой планете лучший мир!..


Юхану хлопали так долго и громко, что ему вспомнился спектакль в Стокгольмской опере, куда как-то в студенческие годы его и Тину пригласили Биргер с женой...


По окончании семинара планировалась экскурсия по городу, после которой Юхану предоставлялось, как сказала Наталья Леонидовна, "свободное время", а следующим утром они с Виктором и Александром должны были отправиться в Выборг.


Санкт-Петербург был чем-то похож на Стокгольм - только  сильнее и как-то нахальнее. А может, Юхану так казалось, потому что малоразговорчивый Виктор ездил быстро и дерзко, и этот непривычный с неожиданными торможениями темп, в котором за окном автомобиля бегали мощные улицы и площади, повергал Юхана в некое хронологически-географическое замешательство. Ему казалось, что он в режиме ускоренного воспроизводства смотрит фильм о чем-то великом и малопонятном. Александр время от времени что-то рассказывал, они останавливались то у терракотовых маяков, то у голубого монастыря необыкновенно женского изящества, то у строгой ограды, за которой сквозь живейшую зелень просматривались  беломраморные фигуры прошлого. 


Потом они оказались у Медного Всадника. Александр говорил о Петре Великом и Карле ХII. Слушая вполуха, Юхан рассматривал  змею, ползавшую по граниту извилистого пьедестала, по-ослиному торчавшие листья лаврового венка, указующую длань императора и копыта его скакуна. Царь на вздыбленном коне производил на Юхана неприятное впечатление - он подавлял, в нем не было ничего демократического! И хотя Юхан понимал, что это история, что к прошлому нельзя примерять критерии современности, но сделать с собой  ничего не мог - каменный правитель его раздражал. Не нравился он ему - и все тут!


Юхан посмотрел на расположенный за памятником собор с огромной золотой головой. Это было красивое сильное здание, но оно чем-то напоминало старинный чернильный прибор, который он видел в музее Дроттнинхольма, куда они как-то ездили с ребятами на экскурсию. Юхан вдруг вспомнил, с каким увлечением участницы семинара записывали его лекцию. «Нужно отредактировать текст, сделать его весомее что ли... Уж если они так старательно конспектируют, то пусть каждое слово будет действительно важным и значимым», - ответственно подумал шведский лектор, усаживаясь в автомобиль, который, рванув с места, помчался строго в направлении, указанном недемократическим императором.


"И еще внешний вид! - продолжил  рассуждения Юхан. - Может, здесь не принято ходить на официальные мероприятия в джинсах? Ему лично все равно, он, как известно, демократ. Но это не значит, что демократу нужно нарушать социальные традиции страны, которая так тепло его принимает..."


- Александр, скажите, а у вас в России пиджак и галстук являются более привычной одеждой для семинаров, вроде нашего? - осторожно поинтересовался Юхан у переводчика.


- Трудно сказать, - ответил Александр, - в нашем  случае, строгая одежда не обязательна. Вы же рассказываете о демократизации общества и иллюстрируете ваши слова вашим же внешним видом. А если говорить вообще, то в России любят... - Александр помедлил, подбирая слова, - любят определенную внешнюю солидность, вес что ли...


"Солидность, вес..." - повторил про себя Юхан, а вслух сказал:


- Я как-то  об этой стороне совсем не подумал. Думал, мы будем много ездить, жить на чемоданах, посещать обычные школы. Поэтому у меня с собой только полуспортивные вещи. Может,  имеет смысл заехать в какой-нибудь магазин мужской одежды, чтобы я мог купить что-нибудь более подходящее для... - Юхан хотел сказать "солидности", но сказал: ...атмосферы? Ведь впереди еще целых четыре семинара!


- Да без проблем, - ответил Александр, - тут совсем рядом Гостиный Двор. Это самый большой и старый универмаг города, сам по себе достопримечательность...


Войдя в Гостиный с Невского, Юхан решительно направился к нарядной двери, на которой было написано "Галерея Моды". У входа в универмаг толпилось множество народа, а за дверью галереи оказалось прохладно и безлюдно, тихо звучала классическая музыка, и лишь кое-где вдоль стильных в пастельных тонах стен  висели какие-то, скорее декоративные, костюмы и платья. Юхан в легком замешательстве оглянулся назад, надеясь увидеть Александра. Переводчик появился - с кислой миной. 


- Господин говорит по-английски? - растягивая слова, спросила растянутая в длину девушка в длинном до пят, но почти прозрачном одеянии сложного фасона, сквозь которое просматривалось условное нижнее белье.


- Yes, - ответил Юхан хрипло. Александр скептически смотрел по сторонам.


- Вы желаете подобрать что-нибудь из одежды? Меня зовут Рита, я консультант по дизайну и могу вам помочь. В нашем бутике представлены эксклюзивные, штучные модели ведущих зарубежных и отечественных модельеров, так что мы можем удовлетворить самый взыскательный вкус.


Юхан собрался было поинтересоваться насчет уровня цен и наличия скидок на какой-либо  товар. В Швеции такой вопрос прозвучал бы нормально даже в самом дорогом магазине, но Юхан замешкался и спросить почему-то не решился. Вместо этого он произнес:


- Ээ... Меня интересует... ээ демократический пиджак, который можно носить с джинсами... Ну может, еще однотонная рубашка... или две... и подходящий галстук.


- У господина есть особые пристрастия к торговым маркам? Может быть, Хуго Босс? Лапидус? Гуччи? - продолжала тянуть слова консультант-Рита. 


Юхан растерянно пожал плечами. Александр вдруг лениво и немного недовольно сказал продавщице что-то  по-русски - какую-то длинную фразу, в которой Юхану удалось расслышать собственную фамилию. В ответ девушка послушно улыбнулась и скрылась за  зеркальной дверью.


- Я сказал ей, что вы известный в Швеции дизайнер, который в следующем месяце открывает собственный бутик в центре Парижа. Что сюда вы приехали с частным визитом, что ваш багаж задерживается, и поэтому вам срочно необходимы перечисленные вещи. И что вы принципиально не платите большие деньги за раскрученные, но отнюдь не гениальные имена конкурентов. Так что самое дорогое они предлагать не будут... - Александр немного помолчал, потом улыбнулся и добавил: - Вы же вроде сами говорили, что среди шведских учителей миллионеры не встречаются.


Юхан снова растерялся. С одной стороны, разговор с этой фифой был на самом деле неуютным - и Александра стоило поблагодарить за помощь и находчивость. А с другой стороны, Юхану казалось, что в этом пассаже присутствует скрытый элемент то ли иронии, то ли насмешки... Особенно во фразе про учителей-миллионеров... 


"А вообще, надо же! Сочинил, будто я сам дизайнер!.." - удивленно подумал Юхан, прекратив искать подвох в действиях переводчика. «Дизайнер одежды!» Применительно к нынешнему Юхану звучало это, конечно, совершенно абсурдно. "Ну а вдруг обстоятельства моей жизни могли сложиться как-нибудь так, что в результате я действительно оказался бы дизайнером? Или артистом? Или крупным политиком?.." - рассуждал про себя Юхан, пытаясь одновременно определить собственное отношение к утраченным возможностям.


Выкатив элегантную тележку, в салон вернулась продавщица. На тележке висели три пиджака и несколько рубашек с галстуками. Недавние рассуждения о пусть и несостоявшихся, но потенциях, как ни странно, придали Юхану уверенности. Он бодро отправился в примерочную, где без особых колебаний выбрал темно-синий полуспортивный пиджак и две рубашки разных оттенков серого. А барышня Рита, которая после разговора с Александром стала вести себя чуть-чуть энергичнее, помогла ему выбрать подходящий по цвету галстук.


- Сколько это стоит? - спросил Юхан как бы между прочим, уже после того, как сообщил, что намерен купить отобранные вещи. Вообще-то ценой он всегда интересовался в первую очередь. Но в обратном порядке тоже, оказывается, что-то было! А можно было вообще не спросить о деньгах!.. Но на это Юхана Стенмарка все же не хватило.


- Пиджак от российского модельера Чилихина стоит триста пятьдесят долларов, рубашки по семьдесят пять, галстук пятьдесят. Всего пятьсот пятьдесят долларов. Ваш охранник сказал, что сейчас вы не хотите тратить реально большие деньги, - проворковала длинная и прозрачная Рита.


В душе у Юхана снова зазвучала какофония эмоций. Она думает, что у него есть охранник! Александр! С его Стриндбергом и Достоевским! Но пятьсот пятьдесят долларов! Пять с половиной тысяч крон! Это же огромные деньги! Реально огромные, очень реально! Неужели для нее они нереально маленькие? А ему еще придется как-то объяснять свое мотовство Тине! В Швеции, конечно, тоже можно найти магазины, где продаются вещи по таким ценам, и даже дороже. Но их семья делает покупки в демократичных универмагах, на распродажах...


- Кстати, - протянула Рита. Силы, казалось, снова ее оставляют. - Я чуть не забыла... Каждому клиенту, который делает в нашем бутике покупку на сумму свыше пятисот долларов, мы предоставляем талон на одно бесплатное посещение модного салона красоты, где вы можете по вашему усмотрению выбрать либо стрижку, либо стандартный комплекс услуг косметолога или визажиста. Вот, пожалуйста! - Вместе с кредитной картой, которой Юхан расплатился за почитаемую в России "солидность", Рита протянула ему пригласительный билет в парикмахерскую.


Юхан посмотрел на себя в зеркало. Он стригся две недели назад у Петры, Тининой приятельницы и матери его ученика. Конечно, можно было бы пойти и сделать новую прическу, хуже от этого не станет... К тому же бесплатно! Но Юхан вдруг вспомнил одну дурацкую историю из своей молодости.


Как-то на четвертом курсе Юхану попалось газетное объявление - выпускники школы парикмахеров приглашали желающих молодых людей бесплатно подстричься в качестве моделей для дипломных работ. По вечерам Юхан подрабатывал официантом в маленьком кафе, но денег ему все равно вечно не хватало, поэтому он обрадовался возможности сэкономить на стрижке и в нужный час пришел по указанному в газете адресу. Еще и Тину с собой захватил. Сначала было замечательным - его классно подстригла приветливая девица, уложила волосы каким-то кремами, так что в результате Юхан сам себе очень понравился.  Но тут выяснилось, что  девице нужно "защитить" свою работу. А для этого облагоображенному Юхану вместе с другими "моделями" придется выйти на сцену и несколько раз профланировать перед приемной комиссией, показав стрижку с разных сторон. Отказываться было поздно. Остальными "моделями" были в основном дети и подростки. Жюри состояло из напомаженных женщин и женоподобных мужчин. В зале сидели друзья выпускников и Тина. При демонстрации каждой новой работы  включалась специально отобранная парикмахером музыкальная тема, которая должна была отражать дизайнерскую идею. Когда на сцену вышел Юхан, зазвучало что-то агрессивное со словами "I`m too sexy for your body..." Публика хлопала, Тина смеялась, Юхану хотелось провалиться сквозь землю, но он отчаянно штопал это желание улыбкой. Потом он споткнулся и чуть не упал...


- Нет, спасибо, у меня сейчас нет необходимости посещать парикмахерскую, - ответил Юхан Рите. Прозвучало это немного высокомерно. Продавщица пожала плечами, спрятала пригласительный билет куда-то в стол, механически улыбнулась Юхану на прощанье и снова впала в свою томную дрему.


Вечером в гостинице Юхан собрался позвонить домой. Набрал половину цифр номера, но, увидев на кресле большой нарядный пакет из "Галереи Моды", испугался и резко бросил трубку на рычаг. И почти тут же - под грузом впечатлений - уснул как убитый.


На втором семинаре в Выборге народу собралось еще больше, чем на первом - человек семьдесят-восемьдесят. Мероприятие проводилось во Дворце культуры. Дворец культуры был скромнее, чем Дворец труда, зеркал и золота здесь было намного меньше, но ораторская кафедра и стол президиума, казалось, перекочевали сюда прямиком из предыдущего зала.


Вооруженный первым опытом и пиджаком от "известного российского модельера", Юхан волновался немного меньше. За три часа дороги он мысленно внес в текст выступления кое-какие коррективы. Решил, к примеру, представляться не рядовым школьным учителем, а - более обтекаемо - педагогом. Не смотрителем, а хранителем национального парка - ведь поселение на острове это же музей под открытым небом, а работник музея с полномочиями Юхана - это уже не просто смотритель, это хранитель, у хранителя статус выше... Фразу "принимаю самое активное участие в деятельности общественной организации "Экология и демократия" Юхан заменил на "являюсь руководителем северного отделения общественной организации "Экология и демократия"...


Произнося слова обновленной презентации, Юхан украдкой посмотрел на переводчика, но Александр перевел новую редакцию текста, не моргнув глазом.


В остальном же второй семинар прошел почти так же, как первый. Вопросы участники задавали чуть более активно, но тема зарплаты снова прозвучала. Финальная притча об индийских слепцах снова вызвала бурные овации. Юхан снова почувствовал удовлетворение от сделанного. Во второй раз чувство удовлетворения было даже более глубоким, чем в первый.


После окончания семинара местные женщины-организаторы пригласили его в отдел народного образования на "скромный, по-домашнему, маленький банкет". Юхан с восторгом принял приглашение. Во-первых, это была экономия на ужине - хоть какая-то, но компенсация расходов, вызванных его недавним покупательским припадком. Во-вторых, ему было любопытно, что подают на русском "домашнем" празднике. Поить по идее должны водкой. А кормить, наверное, чем-нибудь особенным, чисто русским.


Банкет сервировался на двух составленных вместе письменных столах в кабинете руководительницы. Она, кстати, была очень похожа на Наталью Леонидовну, и внешностью, и начальственным поведением. И звали ее тоже Наталья, только не Леонидовна, а как-то иначе, отчества Юхан так и не запомнил. 


Застолье началось с того, что выборгская Наталья позвонила своей питерской тезке и долго выражала признательность за "оказанную честь принять шведского лектора". Александр переводил разговор, Юхан слушал и думал, что в Швеции никто не обращается к начальству так высокопарно. Это же недемократично!.. Но с другой стороны, благодарили-то за "честь" принять его, Юхана Стенмарка! И не шведы, а русские. Значит, здесь действительно нуждаются в его знаниях и опыте! Значит, можно смело гордиться тем, что его работа заслуживает таких ярких, выразительных слов! И  ради этого единственного случая позволить легкое отступление от демократической социальной нормы...


На русском банкете шведскому гостю предлагались водка, сок, соленые огурцы, маринованные грибы, квашеная капуста, соблазнительно румяные пирожки и разложенные веером непривычно толстые кусочки сыра и колбасы. Помимо Натальи, за стол уселись пятеро ее коллег, одни женщины. 


- В России дамы обычно не наливают себе алкоголь. Это делают мужчины. Так что хозяином party придется быть вам. Следите, чтобы у всех были полные рюмки! - негромко сообщил Юхану Александр.


В каком-то смысле это тоже было недемократичным. Здесь даже чувствовался намек на половое неравенство. Но "хозяин party" звучало, в этом была определенная "солидность"!.. И Юхан с удовольствием взял на себя эту роль.


Первый тост подняли за сотрудничество, второй за школу, третий за экологию. После третьего все слегка расслабились. Громкая общезастольная беседа распалась на отдельные быстрые, но тихие разговоры.  Юхан ел с аппетитом, все время подкладывая себе на тарелку то хрустящую с клюквенными глазками капусту, то соблазнительно пахнущую колбасу, то скользкие и неподдающиеся, но очень вкусные грибочки.


Женщины по очереди обращались к Юхану с выражениями восторгов по поводу его родины. "Какие вы молодцы! Вы столького добились! Нам об этом можно только мечтать! Но вы же понимаете, у нас совсем другое экономическое положение... Мы вам не завидуем, нет! У нас тоже есть заслуженные учителя, мастера своего дела... Просто вы должны знать, что вы молодцы!"


Подогретый водкой Юхан млел. В голове у него шумело, шум напоминал приглушенные овации. Хотелось поблагодарить этих милых женщин как-нибудь очень выразительно. Недемократично. И еще сказать им, что в Швеции действительно хорошо! Даже еще лучше, чем им кажется!..


Они заговорили об экологических проблемах маленьких городов. Начальственная Наталья рассказала, что в подвале их дома без разрешения жильцов разместили небольшую лако-красочную фабрику, и теперь в подъезде всегда пахнет какими-то растворителями. "Вот как с ними можно бороться?" - поинтересовалась она у опытного шведского борца.


- Нужно написать письмо мэру! - решительно заявил Юхан. - Нужно организовать демонстрацию протеста! Однажды мы, например, развернули кампанию по запрещению использования  свинцовых красок для катеров и лодок. Я дошел до генерального директора концерна "Акро-Нобель"! А "Акро-Нобель" это даже не местный мини-завод! Это транснациональный гигант! Но я добился результата!.. Мы добились...


Русские женщины, слушая, качали головами. В их добрых усталых глазах читался транснациональный восторг и местный скепсис...


- Так приятно было с вами пообщаться! - вздохнула в конце застолья Наталья.

- Жаль только, что вы так быстро уезжаете, а то мы бы вам детей наших показали. Знаете, какие у нас замечательные дети! У нас школы нищие, любая техника - страшный дефицит, а ученики все равно  призовые места на предметных олимпиадах  занимают! И в Питере, и даже в Москве! Жаль, очень жаль, что вы не смогли поприсутствовать на каком-нибудь открытом уроке!..


- Мне тоже жаль, - искренне согласился Юхан, - Но, к сожалению, времени у меня действительно мало. Завтра я уже должен ехать в город Peskoff...

Он посмотрел в окно. На дремучей тополиной ветке сидела стайка воробьев и ответственного вида ворона. "Мне нравится эта страна, - подумал Юхан, - Тут, конечно,  многое по-другому, не так, как дома... Но в целом мне здесь нравится..."



Переночевав в маленькой гостинице, следующим утром они направились в сторону Пскова. По опыту дороги до Выборга Юхан знал, что Александр предпочитает в машине молчать, а  Виктор любит слушать русское диско. Кстати, к шальной езде водителя швед кое-как привык, так что от размышлений о предстоящей лекции опасная дорога его почти не отвлекала.

"Мне кажется, в России уделяют большое внимание точности  определений", - думал Юхан. Вспомнил, что, беседуя в перерыве с одной учительницей биологии, он говорил "приспособление", а она - "аккомодация". А еще кто-то сказал "вторая сигнальная система", имея в виду "речь"...

"Я должен усовершенствовать текст! Еще раз тщательно его проверить и использовать только научную терминологию!" - решил Юхан.

Кстати, когда он предложил участникам выборгского семинара спрашивать или комментировать, одна молодая женщина задала ему вопрос на фактические знания - спросила, определили ли ученые, какую роль в экосистеме играют особи-квартиранты, то есть те, которые, эксплуатируя других, не наносят им вреда, вроде рыбы-прилипалы. Но "нахлебничество" или "квартиранство" она назвала каким-то мудреным словом, то ли "комментаризм", то ли "коммонсаризм". Юхан даже не сразу сообразил, о чем шла речь.

- Александр, вы случайно не помните, какой термин использовала женщина, которая спрашивала о рыбах-прилипалах? - поинтересовался Юхан у дремавшего на переднем сиденье переводчика.

- Ну что вы, - зевнул Александр, - я никогда не запоминаю то, что перевожу. Я работаю только на оперативной памяти, без перспективы, и уже через полчаса в моей голове пусто. То есть там, конечно, может что-нибудь осесть, но это должна быть информация, которая интересна мне лично...

На следующий день, прямо перед началом третьего семинара, Юхан неожиданно вспомнил, что переводчик работает только на "оперативной" памяти. Вспомнил - и дерзнул представиться президентом общественной организации и директором национального парка.

Обогащенный научной терминологией семинар прошел на ура. Слушатели усердно писали. Финальные аплодисменты раскачивали сцену зала заседаний псковского Дворца профсоюзов, как энергичный морской ветер - романтический галиот. У Юхана даже голова закружилась. Руководительница местного отдела народного образования в наипроникновеннейшей манере произнесла официальные слова, вручила сувениры, но публика расходилась неохотно. К лектору то и дело подходили какие-то люди, благодарили за "интересную встречу", желали успехов, спрашивали о Швеции и выражали восторги.

В этот раз среди слушателей попадались мужчины - человек шесть на примерно пятьдесят женщин. Один из них подошел к Юхану самым последним, представился Сергеем Алексеевым, протянул напечатанную по-русски визитную карточку и с помощью Александра пригласил шведа "на чашку чая" к себе домой.

- Что, прямо сейчас? - удивился Юхан.

- Ну конечно! А чего тянуть! - ответил Сергей. - Я спрашивал у Тамары Петровны из отдела образования. Она сказала, что мероприятие официально закончено, что вы сейчас либо пойдете на экскурсию по Псковскому кремлю, либо  просто будете гулять по улицам. Так на город мы с вами можем посмотреть по дороге ко мне! А потом придем домой, сядем за стол, чайку попьем или чего покрепче! Поговорим! Мы же с вами коллеги, нам будет о чем побеседовать...

Юхан растерялся - в Швеции не принято приглашать и ходить в гости к малознакомым людям. Но ему стало любопытно. Он посмотрел на Александра и спросил, может ли тот пойти к Сергею вместе с ним.
 
- Я прошу прощения, но по договору мне оплачивают работу только на семинаре, - произнес переводчик. - Впрочем, дело даже не в этом. Будь мы в любом другом месте, я бы с радостью помог вам пообщаться. Но в Пскове у меня живет друг, мы с ним договорились заранее и встречаемся через час. - Как-то слишком формально извинившись, Александр пожал плечами и повторил сказанное по-русски.

- А ничего страшного! - ответил ему Сергей Алексеев. - Мой сын уже четыре года учит английский в школе, так что мы и без вас как-нибудь поймем друг друга. Я точно знаю, что если у людей общее дело - то они и язык общий сумеют найти!
 
Условились, что Сергей отправится  с Юханом к себе, а Александр на обратном пути от своего друга заедет за шведом  по указанному адресу, и они вместе вернутся в гостиницу.

Дорога до дома российского коллеги оказалась непростой. Сначала они минут двадцать простояли на остановке. Потом, когда автобус наконец появился, едва в него втиснулись. Самостоятельно Юхан ни за что бы не сообразил, как себя нужно вести в такой ситуации, но Сергей его подталкивал, дергал, тянул за рукав - и Юхан понял, что нужно быть активным. В салоне он даже попытался отвоевать пространство, слегка орудуя локтями.

Сергей время от времени повторял: "Транспорт... проблем... " Потом что-то по-русски и снова: "Транспорт... проблем..." Многочисленные попутчики смотрели на Юхана очень внимательно. Несколько раз ему наступали на ноги. Он пытался улыбаться, но человек, ловивший его улыбку, тут же отводил свой пристальный взгляд. Юхан никак не мог понять, демократично это или нет.
 
За окном автобуса мелькали синева и зелень, старинный красный кирпич, белые стены и золотые купола. Сергей что-то рассказывал. Громко, внятно, медленно, по нескольку раз повторяя одно и то же слово. Но Юхан все равно ничего не понимал.

Минут через сорок они наконец добрались до места. Это была окраина города, спальный район, застроенный однотипными многоэтажками.

- Вот здесь я и живу! - сообщил Сергей, пропуская Юхана в небольшую темную прихожую.

По тону швед понял, что ему сказали что-то вроде традиционного "добро пожаловать!" И словно подтвердив его догадку, откуда-то сбоку выскочила огромная темпераментная собака, которая начала с визгом прыгать до потолка, выражая тем самым всяческое жизнелюбие и гостеприимство.

Сергей громко закричал на пса и попытался ударить его ботинком. Юхан  же испуганно попятился к двери – разглядев, что собака - это запрещенный в Швеции боевой ротвейлер.

Кое-как справившись с собачьим восторгом и затолкав пса в какую-то комнату, хозяин оглянулся на гостя, подфутболил ему стоптанные тапочки и сказал:

- Ну что ты, Юхан, прям как неродной! Давай проходи, чувствуй себя, как дома.

Юхан догадывался, что сказанное тоже имело отношение к гостеприимству, но ему показалось, что прозвучало это как-то сердито что-ли...  Впрочем, может, у русского языка вообще такая интонация, кто его знает...

Говорящего по-английски сына дома не оказалось. Сергей провел Юхана на кухню. Там было тесно, но как-то специфически уютно - немного беспорядочно и совсем не по-шведски. На подоконнике за белой тюлевой занавеской прятались комнатные цветы в разнокалиберных горшках, из большой треснувшей глиняной вазы, стоявшей на холодильнике, торчали натуральной величины пластмассовые подсолнухи. Кухонная мебель из сосны, не новая, но причудливая, вся в каких-то струганных загогулинах. У окна обитый гобеленом угловой диванчик и покрытый клетчатой клеенкой стол.

- Давай присаживайся! - велел Сергей и даже слегка подтолкнул Юхана к дивану - ну чтоб тот точно понял, куда нужно садиться.

Юхан осторожно присел. Бесцеремонно открыв дверь лапой, в кухне появилась собака. Осмотрелась по сторонам, подошла к своей миске, понюхала еду, фыркнула. А потом, заискивающе заглянув в глаза Юхану, полезла под стол, где благополучно улеглась гостю прямо на ноги. Гость при этом окаменел.

- Ну ладно, черт с тобой, лежи охраняй! Хотя невоспитанная  ты у нас все- таки псина! - добродушно прокомментировал поведение собаки Сергей, одновременно вынимая из холодильника водку, колбасу, соленые огурцы, капусту и еще какие-то банки. Он расставил на столе тарелки, вилки, рюмки, нарезал колбасу и разложил ее на блюде уже знакомым Юхану веером. Положил бумажные салфетки и приглашающе выбросил руки в стороны:

- Ну давай, начнем! Давай за Россию и Швецию! За дружбу, так сказать, между народами!

С перепугу Юхан опрокинул первую рюмку залпом.

- А вот это по-нашему! - одобряюще похлопал его по плечу Сергей и тут же налил по второй.

После третьей Юхан почувствовал себя немного свободнее. Собака, которая по-прежнему лежала на его ногах, больше не казалась ему такой страшной и тяжелой. Колбаса была очень вкусной. Сергей что-то рассказывал по-русски, Юхан узнавал кое-какие слова: "экономика", например, или "бизнес", а еще фамилию российского президента.

После пятой рюмки Сергей принес из комнаты гитару, фотоальбом и толстый русско-английский словарь.

- Ты вообще петь любишь? - поинтересовался хозяин у гостя. Гость, хоть и понимал, что у него что-то спрашивают, но в ответ только беспомощно улыбался.

- Так, ну-ка подожди! Щас мы с тобой во всем разберемся! - заявил Сергей. Потом полистал словарь, выписал что-то на салфетку, выразительно прочитал: "Юхан, ю лав синг?" - и для пущей наглядности показал на гитару.

Вопрос швед понял. Проблема заключалась в том, что он не знал, как на него отвечать. На праздничных застольях Юхан пел в общем хоре коротенькие заздравные песни, но самостоятельно даже гимн Швеции не решился бы исполнить - слух  был слабоват.

- I don`t know... Maybe... so-so... with others... - ответил он после небольшого раздумья. Слова Сергей не узнал, но по слегка скептическому выражению лица гостя  понял, что солировать тот не собирается.

- Тогда я сам сейчас спою тебе песню! Моего любимого автора - Высоцкого. Слышал, наверное? Он и за границей широко известен, его на все языки мира перевели...

Располагающе прозвучал первый гитарный аккорд. "... А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты..."  - с чувством пел Сергей. У него   хорошо получалось - ритмично, искренне и убедительно.

На втором припеве Юхан узнал слово "нейтральный". Потом вспомнил, что в России, как оказалось, "нейтральной" называют его родину, Швецию.

"Так может, эта песня нам и посвящается?" - подумал швед. Он старательно  вслушивался в текст, но ни одного знакомого слова больше не услышал.

"Впрочем, неважно - нам или вам! - в конце концов решил Юхан. - Главное, что он поет о чем-то хорошем, это и так  понятно!"

После громкого финала  Сергей отложил гитару в сторону и взял в руки фотоальбом.

- Смотри, Юхан, это моя работа. Ну, моя арбайтен. Видишь, почти как у тебя в твоем парке. Красиво, да?

На снимках были роскошные пейзажи, деревья в снегу и зелени, блестящая река, случайно пролившаяся на землю из голубого неба.

- Is it national park? - спросил Юхан. Потом вспомнил, что Сергей несколько раз повторял, что они коллеги, и добавил: - Are уou director of this national park?

- Ну не директор, а инспектор, - ответил Сергей. - Это, между прочим, тоже ответственная должность! Инспектор рыбнадзора! Подожди, щас  я посмотрю, как это будет на твоем тарабарском языке. - Сергей начал листать словарь:

- А, вот! Ну так и будет: инспектор, прям точно как по-русски. Инспектор фиш! А директора у нас и вообще нет.

От слова "директор" Юхану на мгновение стало неуютно. Но где-то под столом шевельнулась собака, и ощущение дискомфорта каким-то странным образом исчезло. Кстати, пес уже казался Юхану созданием милейшим, добрейшим и, главное, очень теплым.  Юхан даже дал ему кусок колбасы, почесал за ухом и поговорил с ним по-шведски.

- To be exact I am also something like an inspector. Not director. - Неожиданно для самого себя признался Сергею Юхан и для наглядности даже ударил себя в грудь:  - I am also an inspector!

- Ну я ж тебе сразу сказал, что мы коллеги! - обрадовался Сергей. - И за это надо срочно выпить!

После того, как они решительно опрокинули еще по полной рюмке, Сергей спросил:

- Слушай, а какое у тебя оружие? Табельное оружие? Ну, как же это... вот... ган, чтобы браконьеров отстреливать? Ну пиф-паф!

Юхан недоуменно захлопал глазами.

- Ну вот смотри в словаре - gan, оружие, - настаивал Сергей, - чтобы kill этих, смотри,  браконьеров... Нет тут такого слова... Ну пусть будет преступников... вот криминал. Ганг килл криминал?

Юхан хлопал глазами еще недоуменнее.

- Ладно, сейчас я тебе свое покажу. Тогда ты сразу поймешь. У меня очень классная пушка!

Сергей ушел куда-то вглубь квартиры и через пару минут вернулся, держа в руках завернутый в старую тряпку настоящий боевой пистолет.

- Вот видишь, - Сергей с гордостью протянул оружие шведу. Тот инстинктивно отшатнулся. Внизу нервно вздрогнула собака. Юхан окончательно растерялся. При чем здесь пистолет? Да еще настоящий! Сергей же, прищурив гордый веселый глаз, целился в ворону, беззаботно отдыхавшую на ветке за окном. Юхан не понимал, что происходит,  и от этого его охватил едкий страх.

В следующую минуту в квартиру резко позвонили. Бросив оружие, Сергей пошел открывать. Вскоре из прихожей донесся разговор. Сначала просто приглушенный гул, но уже через минуту выделился высокий женский голос. Женщина была явно очень сердита, но пыталась это скрыть. Сокрытие ей удавалось плохо - не помещаясь в шепоте, эмоции отчаянно хотели зазвучать на полную мощность. Сергей бормотал в ответ что-то быстрое, но иногда переходил на крик... Под столом сидела боевая собака. На диванчике лежал боевой пистолет. Юхан был абсолютно парализован страхом...

- Да ты просто чокнутый! -  говорила Сергею в коридоре жена. -  Ну как же так можно? Привести домой иностранца! Просто так взять и привести, без предупреждения! В квартире неделю не пылесосили! На кухне черт знает что творится! В холодильнике пусто! Чем ты его угощал? Огурцами с колбасой? Так эта банка была неудачная! Я же тебе говорила! Хоть бы додумался новую открыть, что ли! Ты как был дурень еще в школе, так и остался! Мне надо было за Лешку Мальцева замуж выходить, а с тобой всегда один вечный позор! Да отстань ты от меня! Что "все в порядке"? Что в порядке? Что Оль? А они теперь у себя в газетах напишут, что в России живут дикие люди! И будут правы! Потому что ты действительно дикий!

- Да брось ты, Оль, брось! - отвечал ей муж. - Мы с ним отлично посидели. Классный парень, я тебе говорю. Я на него как посмотрел, так сразу понял - классный парень! Главное - свой! В доску! Даром, что президент  и директор!

- О господи, только президентов мне здесь не хватало! - восклицала Оля. - Ты, ей богу, сумасшедший! Тебе уже ничего не поможет!

- Так ведь он нормальный президент! Нор-маль-ный! Водку пьет совершенно по-русски! Понимаешь ты это или нет? Он демократический президент! Он на этой своей лекции три часа про демократию долдонил! Это тебе не эти придурки из телевизора!..

- Ой, я не могу больше! Я сама с ума с тобой сойду! А заранее нельзя было сообщить, что собираешься приводить в дом президента? Чтоб я хоть убраться успела, а? Чтоб хоть раз все как у людей было, а? Гостей ведь по-человечески принимать надо! Особенно президентов...

"Президент" в это время сидел на кухне  и из всех сил пытался совладать со страхом. Страх превращался в мелкую дрожь - на  дрожь реагировал ротвейлер - ротвейлер подозрительно рычал - и от его рычания "президенту" становилось еще страшнее...

В дверь вдруг снова резко позвонили. Осторожно привстав, Юхан выглянул в окно - второй этаж… не очень высокий... Потом бросил решительный взгляд на пистолет, но ничего кинематографического, к счастью, совершить не успел, потому что из коридора донесся спокойный голос Александра.


Сергей, прощаясь с новым другом, обнимал его крепко и долго, несколько раз на протяжении объятья пытаясь взбить Юхана, как подушку... Симпатичная молодая женщина смотрела на них и скованно улыбалась.


У подъезда Юхана и Александра ждала новенькая белоснежная «ауди». За рулем сидел молодой мужчина с открытым приветливым лицом.

- Это Юхан, шведский лектор, а это мой друг Никита, мы вместе в армии служили, - представил Александр, после чего бывшие армейские друзья продолжили прерванную беседу, а шведский лектор уставился в окно.

По дороге они несколько раз останавливались у строгих старинных зданий. Ненадолго отрываясь от разговора с Александром, Никита переходил на хороший английский и рассказывал им обоим какие-то любопытные исторические подробности. Юхан слушал с интересом, но странное дело - уже через несколько минут не мог вспомнить ни слова, из того, о чем ему только что говорили.

"Наверное, это и называется оперативной памятью, - рассеянно думал шведский лектор. - ... Или, может, это называется "склероз"? Надо проверить, что я помню, а что забыл..."

Нарядная машина летела по улицам, как ласточка. Новенькая кожа автомобильных сидений ехидно поскрипывала.

"Свой «сааб» я покупал в девяносто первом году, шестнадцатого июня, - вздохнул Юхан, - Так что с памятью  вроде пока  порядок..."

Прощаясь в холле гостиницы, Никита и Александр сначала как-то церемониально били друг друга по рукам, как будто в ладоши хлопали, а потом обнимались. Между прочим, точно так же, как Юхан с Сергеем.

Взяв ключи от своих комнат, Юхан и Александр позвонили от дежурной Виктору и еще раз сверили время завтрашнего отъезда. Следующий семинар проводился в Новгороде, и им предстояла дорога длинною почти в целый день.

По пути к лифту они, не сговариваясь, заглянули в приоткрытую дверь ресторана.  В зале не было ни души, два молодых официанта за стойкой бара лениво играли в карты.

- Вы голодны? - спросил Александр.

- Не очень. У вас в России вкусная колбаса, и едите вы ее такими большими кусками, что она вполне заменяет горячую еду, - ответил Юхан. Потом помолчал и добавил: - Но я, пожалуй, что-нибудь выпил бы...

Жители Санного Следа испокон веков относились к спиртному не очень строго - север же все-таки, холодно. Пили часто, но спивались редко, а даже если и спивались, то почти никогда не дебоширили - темперамента не хватало. Юхан предпочитал крепкое пиво, но по какому-нибудь особенному поводу мог запросто самостоятельно осилить грамм пятьсот «Абсолюта». У Сергея они выпили пол-литровую бутылку на двоих -  внутренний ресурс еще не был исчерпан. А за последние дни впечатлений у Юхана было так много, что ему остро захотелось какой-нибудь разрядки.

- Александр, а давайте я вас приглашу на пиво или шнапс! - решительно предложил Юхан.
 
По условиям договора с департаментом природоохраны за эту программу лектору выплачивался солидный гонорар, но без дополнительного покрытия его личных командировочных расходов, которых, впрочем, было немного - завтраки входили в оплачиваемое работодателем гостиничное проживание, за транспорт и бутербродные обеды в дни семинаров отвечала принимающая сторона, и только за остальную еду нужно было платить из приватного кармана. Питание в России не было дорогим, но Юхан все равно тратил деньги по-спартански - особенно после разорительного посещения модного бутика. Но сейчас ему почему-то захотелось быть щедрым.

- Мы не будем долго сидеть, - вроде как уговаривал он Александра. - Завтра же у нас тяжелая дорога. Но на какие-нибудь полчаса расслабиться можно.

- Пойдемте, я ничего не имею против, - согласился переводчик. - За приглашение угостить, кстати, спасибо, но я вообще-то предпочитаю платить за себя сам. - В ответ Юхан развел руками - мол, было бы предложено - и настаивать на финансовой ответственности за их предстоящее возлияние не стал.

Официанты, обрадовавшись посетителям, вдвоем проводили их к  симпатичному столику напротив сцены, у окна. Ресторан отремонтировали совсем недавно, стены были выкрашены в сине-зеленые тона, столы покрыты синими льняными скатертями и украшены свернутыми конусом зелеными салфетками и живыми острыми астрами. Интерьер был вполне на уровне. Юхан с интересом осматривался по сторонам. Рестораны он посещал очень редко. Когда-то в студенчестве они, конечно, выходили в люди, но их развлекательные маршруты пролегали в основном по недорогим барам. Уже в Санном Следу они с Линой и детьми иногда обедали в пиццерии у железнодорожной станции - хозяйка была их приятельницей и всегда делала им скидки. А вот в таком настоящем ресторане с персональными официантами и льняными скатертями Юхан в последний раз был очень давно. Пожалуй, еще до того, как он купил свой «сааб».

Александр перевел ему меню. Немного поколебавшись, Юхан заказал бефстроганов и двести «Столичной». Александр от еды отказался и попросил принести нераспечатанную бутылку грузинского красного вина с непроизносимым названием. Рассмотрев доставленную бутылку, велел открыть ее и налить ему глоток. Попробовав, сдержанно кивнул официанту - мол, не то, чтобы я в восторге, но за неимением лучшего и это сойдет. Официант, кстати, вел себя послушно-почтительно. Юхан наблюдал за их действиями с любопытством. Он знал, как по правилам выбирают вино, но к вину как таковому был равнодушен - оно казалось ему кислым и невкусным, а значит, не заслуживало всех этих церемоний. Впрочем, надо признать, что у Александра все получилось очень  естественно, хоть он при этом и демонстрировал какое-то усталое достоинство...

Официант принес Юхану водку в маленьком графине.

- Ну что, за половину пути? - предложил Александр. - Вернее, даже за три пятых. Остался Новгород и заключительный Питер. Давайте за то, чтобы не сбавлять темп!

Тост был поднят в точном соответствии со шведской традицией - сначала они произнесли магическое застольное слово "sk;l", посмотрели друг другу в глаза, выпили и снова обменялись взглядами.

Юхан было заподозрил двойное дно во фразе "не сбавлять темп", но тут ему принесли огромную тарелку, украшенную невиданными фигурами, вырезанными из огурцов и помидоров, - и о своих подозрениях он забыл.

Водка оказалась крепкой и быстродействующей, уже после первой рюмки в голове у Юхана увлеченно захлопали крыльями целые стаи его любимых северных птиц. Он смотрел по сторонам и улыбался.

"Жаль, что здесь никого, кроме нас, нет! - думал швед. - Было бы интересно посмотреть, как отдыхают русские, как  ведут себя на людях..."

"Впрочем, черт их знает, - продолжал он уже через минуту, - говорят, тут у них полным полно бандитов и запросто можно попасть в перестрелку!.. Так что, может, и хорошо, что здесь никого нет - безопаснее!.."

Юхан вспомнил Сергея с его пистолетом. Теперь он понимал, что ничего плохого его новый знакомый совершать не собирался, пистолет скорее всего и заряжен-то не был, но пережитый страх заковал воспоминание в неудобную броню. Юхан даже не решился рассказать обо всем  Александру -  суховато сообщил, что они смотрели фотографии, а Сергей пел песни - и все. Александр, кстати, на подробностях и не настаивал.

"Переводит он, конечно, хорошо, - думал Юхан, - но как человек он немного сноб. Впрочем, оно и понятно - Достоевский, Стриндберг..."

В воображении Юхана вдруг четко нарисовалось здание музея Стриндберга на Дроттнинггатан в Стокгольме. Неподалеку от него кафе, в названии еще присутствует какая-то роза - то ли золотая, то ли пурпурная... Они с Тиной пили там кофе лет пять тому назад, когда ездили на юбилей тестя. Вся улица в этом месте вымощена цитатами из Стриндберга. В музей они тогда, конечно, не пошли, но афоризмы читали с интересом. Юхан сосредоточился и попытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что было выписано металлом по асфальту. Приободренная алкоголем память неожиданно мобилизовалась и предъявила Юхану начало фразы: "Убеждений нет, есть Божий закон выжить...", потом шел провал, а в конце - "...нужно жертвовать честью". Между "убеждениями" и "честью" было что-то еще, какая-то связка, но какая именно, Юхан вспомнить не мог, как ни старался.

В зале зажгли дополнительный верхний свет, помещение заиграло нарядными яркими красками. Юхан с Александром вели не очень упругий разговор о школе. Шведу вдруг захотелось сказать что-нибудь эдакое... светское, что ли. Чтоб стало понятно, что он тоже не так прост, как кажется.

- Изменение убеждений процесс очень сложный, - произнес он. - Но я верю в успех. Верю, что человечество образумится и начнет мыслить по-новому... - Юхан выдержал паузу и как бы между прочим добавил: - Хотя ваш любимый автор утверждал, что убеждений вообще нет, а есть только «Божий закон выжить», но для того, чтобы выжить, часто нужно жертвовать честью...

В это время на сцену поднялись двое музыкантов. Один включил синтезатор, другой стучал по микрофону, настраивая громкость. Юхан на них отвлекся.
 
- Мой любимый автор говорил немного иначе, - ответил между тем Александр. - Он говорил, что только бедняки, борясь за выживание, вынуждены жертвовать честью. А остальные могут при желании выкрутиться...

"Точно, там на асфальте как раз про бедняков и было написано, - вспомнил швед и расстроился. - "Все мы в определенном смысле бедняки", - подумал он и уже собрался было озвучить собственную мысль, оставив за собой последнее слово, но тут произошло нечто особенное!

Со сцены громко зазвучала страстная мелодия, и из боковой двери в зал заплыла танцевальная пара в нереальных одеждах. На молодом человеке был черный фрак. На девушке - огромное боа из белого лебяжьего пуха и расшитое блестками розовое платье, длинное, но с обнажающими ноги змеевидными разрезами. Танцоры были совсем молодыми, лет по пятнадцать-шестнадцать. Их еще детские лица покрывал толстый слой грима. В такт музыке двигались тонкие угольно черные брови юноши, а приклеенные кукольно-длинные ресницы девушки роняли трепетные ритмичные тени на ее густо нарумяненные щеки.

Танцевали они очень хорошо. Но слишком близко от единственных посетителей ресторана, прямо у столика. Получалось, что танец предназначался персонально им. Юхану от этого было как-то неловко. Александр же спокойно наблюдал за парой.

- Может, это какая-нибудь репетиция? - поинтересовался швед.

- Да нет, это что-то вроде шоу,- ответил Александр, - наемные танцоры, развлекающие публику. Жиголо и жиголетта. А у них здорово получается, да?  Профессионалы, наверное...

- А за это нужно платить дополнительно? - у Юхана включилась  финансовая бдительность.

- Не знаю, посмотрим, когда счет принесут. Если шоу будет выделено специальной строкой, придется платить. Если нет, то на наше усмотрение. В крайнем случае "пожертвуем честью"...



Весь следующий день по дороге в Новгород Юхан дремал. На последнем семинаре ему показалось, что совершенствовать текст больше не нужно – за ораторской кафедрой в Пскове он почувствовал ту азартную легкость, с которой обычно проводил уроки на любимые темы в любимых классах. То есть любимых классов у него, конечно, не было! У учителя-демократа их в принципе быть не может. Но ведь случается же, что одна группа учеников активнее другой...

Когда он засыпал, ему снилась рваная российская дорога, которая превращалась сначала в волнообразное лебяжье боа, потом в подвижную жгуче-черную бровь грустного клоуна, а потом снова в дорогу - с караулом из коварных пней и нежных березок. Дорога бежала стремительно, но как-то вдруг остановилась, и Юхан разглядел на влажной земле свернутые трубочкой сто рублей, которые вчера ему пришлось заплатить за шоу лауреатов какого-то престижного конкурса...

К Новгороду они подъехали около пяти вечера. Долго искали улицу, на которой располагался отдел народного образования, там их должны были ждать местные организаторы. Когда до нужного адреса оставалось всего несколько кварталов, их громкий, но быстрый автомобиль неожиданно вздрогнул и остановился. Виктор нажимал на рычаги, дергал за провода, заглядывал всюду, куда можно было заглянуть, - но автомобиль, по-ослиному упрямясь, ехать дальше отказывался.

- Как вы думаете, это серьезная поломка? - спросил Юхан у Александра.

- Не знаю, - ответил тот, - странно, что мы вообще успели проехать так много. Я предполагал, что машина сломается еще где-нибудь в Выборге.

- Что же нам делать? - озабоченно поинтересовался швед.

Александр, поговорив с шофером, сообщил:

- Мы с вами сейчас возьмем самые необходимые вещи и пойдем пешком. Тут, судя по всему, недалеко, минут десять-пятнадцать. Виктор попробует остановить какого-нибудь доброго человека и отбуксировать машину на ближайшую ремонтную станцию. А вечером мы встретимся в гостинице. Она называется "Волхов" и должна быть где-то в центре...

Юхан и Александр еще вынимали из машины свои вещи, а "добрый человек" уже успел остановиться. Виктор, заговорив с ним по-свойски, пару раз кивнул в сторону Юхана. Шведу показалось, что он снова услышал что-то похожее на "гринпис" и "шеф". Ну, шеф - это и в России начальник, - теперь Юхан знал это точно. "А насчет "гринпис" надо как-нибудь спросить у Александра", - подумал он. Александр же, слушая разговор водителя, хитро и  явно одобрительно улыбался.

В отделе народного образования их встретила усталая серьезная женщина лет сорока пяти. Она пожала Юхану руку, сказала "Wellcome to Nоvgorod" и заговорила по-русски с Александром.

- Вроде бы все в порядке, зал они подобрали хороший - в каком-то центре социальных инициатив, примерно сто мест. Участников будет человек шестьдесят-семьдесят. А еще удачно, что здесь все рядом - гостиница в пяти минутах ходьбы, место семинара тоже примерно столько же, но в другую сторону, - перевел  Юхану Александр. - А еще Марина Сергеевна спрашивает, хотите ли вы есть.

По опыту предыдущих семинаров Юхан знал, что если русские спрашивают, хочет ли он есть, это значит, что они намереваются заплатить за утоление его голода. Из хозяйской любезности. Отказываться в такой ситуации неумно. И потом он действительно изрядно проголодался. Бутербродов, купленных перед отъездом в буфете псковской гостиницы, оказалось маловато. К тому же одним он угостил Виктора. Александру тоже предлагалось, но тот отказался - купил гамбургер в придорожном «Макдональдсе» где-то на полпути.

- Я бы с удовольствием съел что-нибудь горячее, - ответил Юхан. Марина Сергеевна снова быстро заговорила о чем-то с Александром, и в  ее речи Юхан дважды расслышал слово "администрация".

- Нужно немного пройтись, тут недалеко, буквально на соседней улице. – Как-то непонятно перевел Александр.

Они втроем вышли из здания. Через несколько метров Марина Сергеевна, встретив знакомую, приостановилась и заговорила с ней. Юхану показалось, что она снова произнесла слово "администрация".

Из общения с учителями Петербурга, Выборга и Пскова Юхан уже усвоил, что администрацией в России называют власть. От нее все зависит, и ее все ругают, потому что она никому не дает денег.

- Мне послышалось, или речь каким-то образом  касается администрации? - спросил Юхан у Александра.

- Нет, Юхан, вам ничего не послышалось. Речь действительно идет об администрации. Именно туда мы с вами и направляемся.

- Мы? - удивился шведский лектор. - А зачем?

- А затем, чтобы встретится с ее главой. С главой администрации. Будем три часа обсуждать актуальные проблемы школьного образования.

Юхан растерялся. В Швеции он, конечно, бывал на приемах у самых разных чиновников,  в том числе и министерского уровня. Но чтоб вот так без подготовки, с дороги, не продумав вопросы... И потом, что они могут обсуждать? О российской школе Юхан знает слишком мало. О шведской так просто не расскажешь. Да и потом у них нет унифицированной системы, школы очень  отличаются друг от друга. Он может рассказать только о своей. Но это ведь достаточно специфичный опыт - преподавать в небольшом городе...

"А здесь они "небольшим" называют Новгород! Где проживает четыреста тысяч народу! - недоумевал про себя Юхан. - И вообще все здесь как-то навыворот. Зовут незнакомых людей в гости и пугают их оружием! Не считают нужным предупреждать о визите к мэру!.. А он и одет-то по-походному, не солидно..."

Где-то между невысокими современными домами неожиданно блеснула река и показалась мощная крепостная стена.

"Новгород это же известное историческое место, - вспомнил вдруг Юхан. - Когда-то здешние земли были шведскими, викинги строили на них крепости...  А через тысячу лет сюда приехал он, Юхан Стенмарк..."

Эта параллель показалась Юхану совершенно удивительной. Он представил, как будет рассказывать о своей поездке ученикам, коллегам и знакомым. В "Новостях", наверное, статью об этом напечатают. Даже не наверное - наверняка напечатают! С фотографией, на которой будет он и мэр Новгорода!

От мысли о снимке Юхан вздрогнул - фотоаппарат! Он же остался в машине! Надо что-нибудь придумать! Встречу с мэром нужно во что бы то ни стало запечатлеть на пленке!

- Александр, скажите, а мы не могли бы как-нибудь найти Виктора? - осторожно начал Юхан.

- Сейчас? - удивился Александр. - А для чего?

- Дело в том, что я бы хотел взять из машины свой фотоаппарат.

- Но мы же договорились встретиться с ним позже, вечером, в гостинице. Он привезет туда все наши вещи. Пофотографируете завтра после семинара. На завтра, кстати, и погоду обещали солнечную, - ответил Александр.

- Понимаете, я бы хотел пофотографировать сейчас, в администрации... Снять нашу встречу с мэром, - с набирающей обороты решительностью произнес Юхан.

- С каким мэром? - успел удивиться Александр и только потом сообразил. А сообразив, остановился, посмотрел Юхану в глаза и заговорил каким-то не своим, очень искренним тоном: - Юхан, простите меня, ради бога! Я вас очень прошу, не сердитесь! И не подумайте, что я сознательно вас разыграл! Я всего лишь неудачно пошутил! У меня иногда бывают переборы. Просто дорога была такой утомительной, и мне показалось, что самое страшное, что с нами сейчас могло бы случиться - это если бы нас отправили на встречу с каким-нибудь скучным надутым индюком, вроде мэра...

- А при чем здесь тогда администрация? - тихо спросил Юхан.

- Там хорошая и недорогая столовая. Марина Сергеевна великодушно предложила нас туда проводить и накормить горячей едой!

- И все? - спросил Юхан, пытаясь улыбнуться.

- И все! - виновато ответил Александр. - Встречи с официальными лицами всегда назначаются заблаговременно. Если бы у нас было что-нибудь такое в программе, мы бы знали об этом с самого начала...

Юхан похлопал Александра по плечу и сказал, что "он понимает, что нет проблем, что все о;кей..." Он старался улыбаться, но в глубине души чувствовал нечто, отдаленно напомнившее ему прогулку по подиуму после бесплатной стрижки.


"Скучный надутый индюк!.. Про мэра! - думал Юхан через полчаса, пережевывая мягкие мелкие косточки рыбы, тушеной в морковке. - Им не демократии, а общей культуре надо поучиться! А еще носится со своим Стриндбергом и Достоевским!.."


На следующий день, представляясь участникам новгородского семинара, Юхан назвал себя президентом, директором и - не педагогом, а "просветителем". Назло Александру.

В целом же все и в этот раз прошло хорошо. У него спросили, сколько сотрудников работает в возглавляемом им национальном парке. Сосредоточившись, Юхан вспомнил, что летнюю практику на острове проходят почти все старшеклассники его школы. То есть больше пятидесяти ребят. И примерно треть из них - энтузиасты-активисты.

- Точные данные я назвать не могу, - уклончиво ответил Юхан, - мы часто привлекаем людей по разовому найму. Ну, в среднем, может быть, человек двадцать - двадцать пять...

А к финальным аплодисментам он уже даже привык.



Возвращение в Петербург на не до конца отремонтированной машине было непривычно медленным. Виктор часто останавливался и проверял двигатель. И то ли от сбившейся скорости, то ли от вида по-утиному выныривавших из-за деревьев мрачновато-коричневых деревенских домов Юхану стало грустно.

"Завтрашний семинар последний, - думал он, глядя за окно. - А послезавтра вечером я уже буду дома..."

В Санном Следу у него накопилось много дел. Подготовка к русскому проекту заставила Юхана временно отложить некоторые из его привычных обязанностей. В результате остров был немного запущен. Юхан, к примеру, так и не привел в порядок маленькую поляну, где почти сохранился круг, выложенный каменными горками. В девятнадцатом веке в центре каждой груды камней возвышался деревянный шест. Между шестами вывешивались на просушку рыбацкие сети. Сети тогда плелись из льна вручную, и это был очень ценный капитал... Юхан собирался восстановить поляну - сложить должным образом камни, вытесать шесты, заказать имитацию старых сетей, - чтобы можно было удивить посетителей живой картинкой из прошлого... А еще неплохо было бы успеть подкрасить катер, положить новую гидроизоляцию в подвале их дома и поменять проводку противопожарной сигнализации на мансардном этаже. Сейчас все эти заботы почему-то не вызывали в душе у Юхана ни малейшего воодушевления.

Он вспомнил, что собирался поискать в России наборы технического инструмента. Ему Кристер Мартинссон посоветовал, сосед через два дома, у которого сын женился на русской женщине из Мурманска. Он говорил, что в России такие наборы стоят дешево - не то, что в Швеции. В Швеции  они стоят дорого. Примерно столько же, сколько демократический пиджак в галерее моды...
 
Приехав в уже знакомую гостиницу, Юхан первым делом отправился в бизнес-центр и послал по электронной почте коротенькое сообщение Тине: мол, все хорошо, скоро возвращаюсь. Можно было, конечно, позвонить из номера, но он убедил себя, что это очень дорого.

В холле отеля  шла сложная жизнь. В креслах скучали крепкие молодые люди с автоматически внимательными глазами. В переливающемся огнями ресторане бабочками-капустницами летали юркие официанты. В подвал с вывеской «Ночной клуб «Сахара» то и дело направлялись девушки - такие призывно-яркие, что взгляд от них отрывался с большим трудом. Одна из них, кстати, отреагировала на внимание Юхана - улыбнулась и помахала ему рукой. Юхан испуганно отвел взгляд в сторону.

У себя в номере он лишь присел на кровать - и почти сразу же уснул, подкошенный незаметно подступившей усталостью энтузиаста-кочевника.

Ему снилось крепкое темное бревно дуба-топляка, которое безуспешно пытался подточить тонконогий остроносый  комар.

В комнате в это время вовсю звонил телефон. От его долгого заливистого визга Юхан даже на секунду проснулся. Но размять сознание ему так и не удалось, он снова уснул - и звонки в конце концов прекратились.


Последний семинар тоже проводился среди муз и амуров во Дворце труда.

- Но в этот раз мы пригласили учителей из районов, - объясняла Юхану старая знакомая Наталья Леонидовна. - Эта категория наших специалистов сейчас в самом сложном положении. У тех, кто живет в городе, есть хоть какой-то доступ к новинкам педагогической мысли: они могут обратиться непосредственно к нам, во многих школах появляется интернет. А деревенские живут далеко, до методических кабинетов им не добраться, вот и получается, что в районах ничего не меняется целыми десятилетиями...

«Это, наверное, правда, - думал Юхан. -  Даже наверняка правда». Но только внешне деревенские учителя ничем не отличались от своих городских коллег - те же прически, те же строго-нарядные костюмы. Юхану даже казалось, что некоторых он уже где-то встречал. Это ощущение впервые возникло у него еще в Новгороде, и он тогда поделился им с Александром.

- Это абсолютно нормально, - ответил переводчик. - Несколько лет назад я подрабатывал гидом. Так у меня уже после пятой группы сложилось впечатление, что в Россию все время ездят одни и те же шведы...


Представляясь публике на заключительном семинаре, Юхан обтекаемо сообщил, что, помимо осуществления педагогической и общественной деятельности, также является сотрудником дирекции национального парка. На сцене в президиуме Наталья Леонидовна одобрительно кивала головой.

Грусть от приближающегося конца "проекта" как-то незаметно погасила в голосе лектора былой азарт. Оригинал и перевод уравнялись в интонации - получалось солидно и почти без эмоций.  Женщины слушали с уважением, а в конце никто не решился задать традиционный вопрос про зарплату.

Однако Юхану показалось, что хлопали в этот раз сдержаннее и расходились быстрее. Его это немного расстроило.

- Вы знаете, Юхан, такая подача материала мне лично показалась еще интереснее, чем на первом семинаре! - авторитетно заявила ему Наталья Леонидовна. - Присутствует явный рост, и текст стал глубже. Вы полностью овладели спецификой чтения лекций для нашей аудитории... Но чувствуется, что вы немного устали, - в голосе ответственной за народное образование жалейкой зазвучало сострадание. - Это и неудивительно - вы же совершили настоящий подвиг! Мыслимое ли дело - такая нагрузка и за такое короткое время! Здесь нужна выносливость викингов!..

В ответ на комплименты и сочувствие Юхан благодарно улыбался. И, отказываясь признавать собственное огорчение оттого, что нужно возвращаться домой, думал: "Я, наверное, действительно немного устал... просто устал, даже с викингами это случается..."


После семинара Юхан решил походить пешком, посмотреть на город. Но подробной, со вкусом прогулки не получилось - он шел медленно, а Невский бежал быстро, и Юхану не нравилось это несоответствие. К тому же непривычно низкое, плотно заселенное тучами небо, казалось, вот-вот уронит одну из них прямо  Юхану на голову. Съев кусок пиццы в каком-то fast-food-кафе, он вернулся в гостиницу.

В номере включил телевизор и  попытался  понять, о чем говорят с российского экрана. Поймал несколько слов: фонд, президент, кредит и финансы. С внезапной радостью узнал словосочетание schkolnаje аbrazаvanije, о котором рассуждал солидного вида мужчина... А потом ему показали прогноз погоды из космоса - голубые реки под музыку побежали к синим морям, из зелени выныривали коричневые горы, а на экране мелькали непонятные буквы и понятные цифры: от - 2 до + 30.

О жесть подоконника вкрадчиво постучал дождь.

"Уже двадцать четвертое сентября, - рассеянно думал Юхан, - дома скоро начнутся заморозки..."

Он вдруг вспомнил длинноногих девушек, исчезавших вчера за дверью ночного клуба «Сахара». В «Сахаре», наверное, и вправду ослепительно и жарко - на многих из них были солнцезащитные очки...   И тот звонок среди ночи с предложением познакомиться...  Кстати, вчера, кажется, тоже кто-то звонил, он что-то слышал сквозь сон. Или не слышал... В душе у Юхана что-то разворачивалось, медленно и беспокойно.

Электронные часы на стене показывали 20:50. Юхан вспомнил, что в девять договорился встретиться в фойе с Александром, чтобы забрать у него фактуру за его услуги. Зачем-то повязав галстук и надев пиджак, Юхан вышел из номера. 

Переводчика внизу еще не было. Юхан подошел к лотку с сувенирами. Рядом с матрешками, платками, деревянными ложками, шкатулками, буденовками и янтарными бусами лежали презервативы. Стоимостью 1 USD. В странном порыве, Юхан вдруг ловко вытащил из бумажника доллар, протянул его продавцу и угловато цапнул с прилавка одну упаковку. Это произошло так быстро, что он даже понять себя не успел. Зато заметил, что презервативы называются «Visit».   

Минут через пять вернулось сбежавшее благоразумие. Спрятанная в кармане пиджака покупка излучала какое-то постыдное тепло. "Поднимусь к себе и сразу выброшу", - думал Юхан, прохаживаясь по холлу. Упаковка в кармане тихо, но раздражающе шелестела.

Чтобы отвлечься от этого звука и обдумывания своего странного поступка, Юхан решил переключить мысли на что-нибудь другое. На Александра, к примеру. За десять дней Юхан к нему, в общем, привык - и к его манере разговаривать, и к своеобразному юмору. И потом Александр был  хорошим специалистом. Во время перерывов некоторые участники пытались поговорить с лектором по-английски, но Юхан почти ничего не понимал. Александр же прекрасно владел терминологией, переводил быстро и длинными отрывками, так что языкового барьера между лектором и слушателями практически не было.

"Но ведь ему и платят не так, как учителям", - подумал Юхан. В департаменте велели взять у переводчика фактуру из расчета сто долларов за день семинара и пятьдесят за день переезда. В последствии деньги будут перечислены на счет Александра в Швеции.

"С одной стороны, хорошо, что его труд оценивают по заслугам, - рассуждал Юхан. - Но с другой стороны, он зарабатывает за день столько же, сколько школьный учитель за четыре месяца!.." Получалось как-то несправедливо. Недемократично... Впрочем, сумму определял не он, а сектор поддержки международных экопроектов при департаменте. То есть шведское государство. А это значит, что цифры имеют под собой реальную базу, а не берутся с потолка. Значит, щедрость обоснована. И, как гражданину демократического государства, Юхану было приятно ощущать и себя лично немного благодетелем...

Александр появился с опозданием минут на пятнадцать. Отдал Юхану бумагу и поблагодарил за то, что тот "рискнул приехать в Россию, обеспечив таким образом его халтурой". Юхан в ответ сказал спасибо Александру и заверил его, что и  в следующий свой визит - если таковой состоится - он  будет работать только с ним... А потом швед снова совершил то, что заранее не планировал. Спросил вдруг, не могут ли они вместе выпить по случаю завершения большого и сложного дела - махнув при этом рукой куда-то в сторону "Сахары".

- А запросто! - ответил Александр. - Пойдемте! К тому же клуб этот - наиживописнейший гадюшник. Так что там будет интересно.

В полумраке "Сахары" мерцали стекло и никель. Девушка с едва прикрытой грудью и в набедренной повязке принесла им меню. От еды они оба отказались, Юхан заказал бутылку "Столичной" ("Заберу с собой, если всю не выпью"), Александр – бокал драй-мартини.

Выпив первую рюмку залпом, швед осмотрелся по сторонам. Аншлага не наблюдалось, к тому же было плохо видно - столики осторожно освещались откуда-то снизу так, что разглядеть  можно было только ноги, руки и бокалы, лица же исчезали в темноте. Время от времени, заглушая музыку, по помещению разносился женский смех.

- Вы  бывали здесь раньше? - спросил Юхан у Александра.

- Один раз, со шведским журналистом, который готовил репортаж о российской преступности.

Юхан выпил еще рюмку. Вибрирующей походкой на сцену в центре зала вышла девушка в туфлях на высоких каблуках, чулках и черном кожаном купальнике.

- Вам нравится стриптиз? - поинтересовался Александр.

Юхан задумался. Неуверенно пожал плечами. Теоретически стриптиз ему не нравился. Но практически он его никогда не видел. Впрочем, отвечать ему не пришлось - зазвучала громкая чувственная музыка, и разговаривать стало невозможно. Юхан снова выпил.

Девушка вертелась вокруг металлического шеста, приседала, наклонялась, ложилась на пол и выбрасывала вверх ноги. Юхан внимательно наблюдал за происходящим. "Интересно, это стоит дороже, чем шоу лауреатов конкурса бальных танцев?" – подумал он. Потом заметил, что туфли у нее с очень острыми каблуками, а она  при этом так энергично дергает ногами, что легко может пораниться. "Интересно, а больничные ей в этом случае оплатят? Какой профсоюз?.." А когда девушка сбросила с себя бюстгальтер, Юхан вдруг почувствовал, как в кармане у него зашелестел презерватив...

Откровенно признаться самому себе в намерении использовать "Visit" по прямому назначению Юхан не мог. Но он почему-то вспомнил книжку инструкций для скаутов-новичков. Помимо всего прочего, там были советы, как скауту вести себя в условиях дикой природы. В условиях дикой природы нужно внимательно осмотреться и выбрать наиболее безопасное место для стоянки - чтобы поблизости не было ни болота, ни следов пребывания лесных зверей...  И самое главное - расспросить об особенностях  местности жителей близлежащих населенных пунктов.

Когда стриптизерша ушла на перекур, Юхан с невинным видом начал:

- Александр, вы много общаетесь со шведами, которые занимаются в России бизнесом или просто часто сюда приезжают. Скажите, ведь случается же, что между шведским мужчиной и русской женщиной возникают... отношения.

- Конечно, случается, - с готовностью подтвердил Александр.

- И... как эти отношения обычно развиваются?.. Я имею в виду... какие у них возникают проблемы... Чем все заканчивается?.. Мне просто интересно. Любопытство и больше ничего. За эти десять дней я понял, что у нас много общего, но есть и различия... Вот я и подумал, если возникает такая ситуация, то... то что из этого в результате может получиться?

- Да что угодно может получиться, - ответил Александр, - по-разному, канона нет. У меня был один знакомый, ваш соотечественник, он долгое время работал в питерском представительстве «Вольво». Так вот он завел серьезный роман с русской женщиной, автогонщицей к тому же. И скрывал от нее, что женат. Их отношения длились около двух лет, а потом ей стало известно, что в Швеции у него семья.

- И что дальше? - с тревогой спросил Юхан.


- А дальше она приехала к офису «Вольво» на своем гоночном автомобиле, подождала, пока он выйдет на улицу, и устроила на него настоящее сафари! Гоняла его по двору как какое-нибудь африканское парнокопытное.

- А он?

- А он бегал-бегал, а потом споткнулся и упал. Очнулся - гипс. И две недели в больнице с вывихом лодыжки. При чем без медицинской страховки, он ее не продлил вовремя...

- Какой ужас! - воскликнул Юхан. Мимо их столика прошел продавец русских сувениров. Узнав недавнего покупателя, он ему по-приятельски улыбнулся и подмигнул. Юхан опустил взгляд под стол.

В одежде Александра что-то запищало. Вытащив из кармана пейджер, он прочел сообщение и извиняющимся тоном сказал:

- К сожалению, мне нужно идти. Сафари мне, пожалуй, не угрожает, но скандалиоза гарантируется - если я немедленно не поеду домой.

- Конечно-конечно. Я, кстати, тоже пойду. А то самолет завтра рано... Стриптиз мне не нравится. А водку я возьму с собой в качестве русского сувенира, - ответил  Юхан и тщательно завинтил металлическую пробку на бутылке «Столичной». Расплатившись каждый за себя, они направились к выходу.

У лифта попрощались, без особой энергии пожав друг другу руки. Юхан подумал, что, если бы Александр не рассказал ему историю об автогонщице, их расставанье было бы более теплым. По крайней мере, с его стороны.


Вернувшись в номер, Юхан обнаружил, что разгулявшийся дождь отчаянно стучит в окно, изображая сложную музыку африканских барабанщиков. Ту самую, под которую по телевизору показывают сафари на  парнокопытных...

Фонари и стремительные автомобильные огни за окном стараниями дождя превращались в огненно-красные и бело-лунные кляксы. Юхан снял трубку телефона, неожиданно решив позвонить домой. Но, набрав половину длинного номера, снова, как и в свой первый русский вечер, передумал. "Не стоит тратить деньги. Мейл я послал, так что Тина знает, что все в порядке. Завтра около двенадцати я буду в аэропорту Стокгольма. Там пересяду на самолет до Лулео и уже в шесть вечера окажусь на месте. А на послезавтра, кажется, назначена встреча с матерью Ленни Блумгрена. Нужно выяснить, что там у них происходит, а то мальчишка в последнее время стал много прогуливать..."

Остро, как сирена, зазвонил телефон. Юхан вздрогнул, застыл и только после пятого звонка отважился произнести хрипловатое и немного растянутое "хэлло".

- Здравствуйте, это Юхан Стенмарк? - спросил слегка дрожащий женский голос по-английски.

- Да, - ответил Юхан испуганно.

- Извините меня, - продолжили на другом конце провода. - Вы, пожалуйста, только слушайте меня и все. Вам не нужно отвечать... Я знаю, что вы и не можете ничего ответить. И это нормально. Но я, я должна сказать вам об этом.

Девушка говорила по-английски с сильным акцентом, интонация прыгала, но Юхан все понимал.

- Меня зовут Светлана. Я работаю в отделе образования методистом. И я пришла на ваш первый семинар. Могла не приходить, потому у меня сейчас  отпуск. Но так получилось, Наталья Леонидовна попросила. И там... я увидела вас и поняла, что вы... что вы очень хороший человек... У вас такие добрые глаза! Как у одного артиста. Его фамилия Гарин, он играл короля в фильме "Золушка". Вы, наверное, не видели... Это советский фильм, очень старый... На семинаре вы так хорошо обо всем рассказывали! Это тоже было похоже на кино... или театр... А потом я взяла у Натальи Леонидовны вашу программу. Там было написано, что второй семинар в Выборге. Я купила билет на электричку и поехала в Выборг. Оттуда на автобусе в Псков. Потом в Новгород... А сегодня была на  последнем... Я не жалею. Каждый раз я слышала что-то новое... И, если бы вы проводили еще пять семинаров, я снова пришла бы на все! Потому что вы необыкновенный человек! Искренний, честный, вы любите детей и природу...

Юхан слушал и смотрел в окно. Отраженные огни играли на стекле жгучими красками, отдаленно напоминая Aurora Borealis, то самое северное сияние, латинское название которого жители Санного Следа запоминают с самого детства.

- Мне от вас ничего не нужно, я просто хочу, чтобы вы знали, что вы очень хороший человек, - продолжала Светлана. Потом она помолчала и, вздохнув, перешла на русский: - Мне действительно совсем ничего не нужно. Ведь я могла бы подойти к вам как-нибудь в перерыве, заговорить, познакомиться... Дело не в этом. Я прекрасно понимаю, что между нами ничего не может быть. А если так, то не имеет значения, знакомы мы или нет... Но когда я смотрела на вас, слушала... я чувствовала, что счастлива. Это было такое... очень простое счастье. Как одуванчик...  - Помолчав, она снова перешла на английский: - Вот и все. Я только хотела, чтобы вы это знали.  До свидания, удачи вам во всем... - и не дав паузе затянуться, Светлана повесила трубку.

Она сидела у окна в маленькой аккуратной кухне. На столе лежал исписанный английскими словами двойной листок в линейку. На подоконнике стоял большой кактус, и его длинные колючки ловили отражения желтых уличных звезд.

Юхан смотрел в окно. На темном стекле появлялись яркие желтые пятна. Через какое-то время они становились белыми, а потом исчезали. Как одуванчики на его острове.

2002