Разве боги горшки обжигают? Глава 14

       
                Глава четырнадцатая.


                Вот те раз.И весь сказ...


Дверь с грохотом захлопнулась. Не удержавшись, я рухнула на пол. Меня только что самым постыдным образом проволокли от машины до какого-то входа. Потом скинули в какую-то яму, опять волокли некоторое время, пока не уперлись в дверь. И вот я здесь.

В свете тусклой лампочки в мою сторону, насколько я смогла рассмотреть через  ткань, окутавшую голову, тут же метнулась неясная тень. Она что-то пробормотала. Потом с моих глаз слетела повязка. Я с недоумением всмотрелась в  растрепанную, грузную старуху. И вдруг поняла, кто это. Бывает так. Видишь вроде бы незнакомого человека. Но вот какой-то жест, ужимка, мимолетное движение всколыхнут что-то в памяти. И ты уже твердо уверен, что знаешь его. А услужливая память тотчас же подсказывает, кто это.

Я поняла, что наконец-то нашла Ольгу.

-- Ксюша, ты все-таки докопалась. Я была уверена, что ты все распутаешь. Ты нашла документы? – тут же запричитала она.

-- Ольга, слава богу, ты жива и относительно здорова, -- я оглядела приятельницу и заметила, что ее объемы значительно уменьшились.

-- Ну, с чего ты взяла, что я относительно здорова? Ничего не относительно. Мне все пошло на пользу. Да и не собирался никто меня убивать и морить голодом, -- Ольга рассмеялась, -- по крайней мере, пока я еще могу нести золотые яйца.

-- А если серьезно? Почему ты здесь? В чем причина?

-- Ты, я так понимаю, не разгадала головоломку? Не нашла документы?

-- Нет, конечно. Я честно пыталась. Но тут начались какие-то заморочки. Так что пришлось отвлечься на другие дела. Я, вообще-то, до чего-то добралась. Но посмотреть то, что нашла, не успела… А потом меня схватили, и вот я здесь.

-- То есть, ты здесь не по своей воле?

-- Ольга, ты шутишь? Я что, по своей воле сюда приползла с мешком на голове и связанными руками? Кстати, развяжи их, пожалуйста. Я даже не знаю, где нахожусь. И уж тем более, не знаю, как отсюда выбраться. И что вообще с нами будет…

-- Ну, я-то знаю, что ждет меня потом, -- Ольга жестом показала, что с ней будет, -- вернее, догадываюсь. Но пока нужна здесь…

-- Ты тут вспоминала о документах. Может быть, ты просветишь меня на их счет, если уж мы с тобой встретились, -- предложила я.

-- Прости. Твоя правда. Тем более, что спешить, я так понимаю, нам пока некуда. Располагайся, -- предложила Ольга, жестом указав на дальний угол, где стоял широкий топчан, заваленный какими-то лохмотьями.

Начала она издалека.

Когда Ольга с девочками вырвалась из военного ада и добралась до родных, сразу поняла, что здесь она никому не нужна, вернее, ее появлению не рады. Мать с отцом уже не обладали  теми привилегиями и благосостоянием, как в былые времена. Жили в довольно скудных условиях, на мизерные пенсии. С ними вместе жила ее сестра, которая сразу дала понять, что не в восторге от приезда Ольги. Родственники хороши, когда приезжают с подарками, к тому же на недельку, не больше. А уж безработными, без денег и тем паче без жилья, они  и на фиг не нужны. Все это сестра сразу же выложила прибывшим. Родители попытались защитить права Ольги и внучек, но сестра жестко пресекла их, напомнив, что живут они в ее доме, а потому она решает, кого прописать, а кого нет. Ольга не стала осложнять жизнь родителей. Через день она перебралась на квартиру. Перед ней остро стал вопрос о том, где обосноваться, как жить дальше. Обзвонила кое-кого из бывших однокурсников, коллег по работе в столице. Вскоре отозвалась институтская подруга. С ней они в годы учебы жили вместе в общежитии. Она и предложила перебраться в центральные области, поближе к столице.

 Несмотря на близость к Москве, буквально в двухстах километрах от мегаполиса  многие районные больницы  просто вопили о потребности в ряде медицинских специальностей. Проблемой оставалось жилье для врачей. Но Ольга ухватилась за эту мизерную возможность хоть как-то устроить свою жизнь. Так она попала в районную больницу Малого Калинова. Вскоре жизнь стала налаживаться. Институтская приятельница подсуетилась, оповестила, кого нашла,  о проблемах Ольги.

Потом девчонки поступили учиться. Тут как раз пригодились давние связи институтской приятельницы. А потом один из бывших аспирантов ее научного руководителя предложил продолжить работу над закрытой прежде темой. Оказывается, какой-то денежный мешок решил спонсировать исследования. Скорее всего, сам был заинтересован в положительных результатах. И Ольга оказалась в клинике.

-- Знаешь, кто был этим заказчиком? – вдруг спросила Ольга и, не дожидаясь ответа, продолжила, -- тетя Липа с улицы Спокойной. Я ее сразу узнала. Она почти не изменилась. Чуть усохла, правда. Но как выглядела! Элегантная, самодостаточная, окруженная свитой. От нее пахло огромными деньгами.

-- Олимпиада Георгиевна   обсудила с каждым из претендентов на должность руководителя научной лаборатории представленные ими проекты. И выбрала тот, который подготовили мы с Гошей.

-- С Гошей? Это кто?

-- Гоша, это Игорь Анатольевич, бывший аспирант моего руководителя. Теперь он мой зять, -- усмехнулась Ольга. – Младшая втюрилась в него. И он тоже.  У него сейчас свое дело в Израиле. А я осталась здесь. Руководить этой клиникой. Олимпиада Георгиевна дала мне карт-бланш на все разработки. Построила суперсовременную лабораторию. Впрочем, это к делу не относится, -- прервала себя Ольга. – Так вот, когда Олимпиада Георгиевна убедилась, что клиника действует, исследования ведутся, появились первые положительные результаты, она сделала один заказ. Прости, если сейчас услышишь что-либо неприятное… Словом, она поручила мне разыскать тебя. Вернее, она знала, где ты обитаешь… Нет, не так. Она предложила мне завлечь тебя в клинику и сделать ряд анализов…

-- Зачем?

-- Ты слушай, не перебивай…

Ольга рассказала, как она  придумывала всевозможные варианты моего приглашения в клинику. И вдруг эта история с армией. Скорее всего, Олимпиада Георгиевна могла бы откупить Костю от службы. Но она решила: пусть служит, это ему пойдет на пользу.

-- Наверное, она была права. Служба действительно пошла сыну на пользу…

-- Думаю, она все же кое-где соломки подстелила… -- съехидничала приятельница.— Все же  родная кровь…

-- Как это? – у меня, как говорится, челюсть отвисла. Такого поворота событий я не ожидала. – Что ты несешь?

-- Не перебивай. Дай высказаться. Столько лет в себе держала. А сейчас, кто знает, сколько еще нам с тобой придется побыть вдвоем…

-- Не пугай меня…

-- Молчи. В общем, Олимпиада Георгиевна приказала проверить, есть ли между вами родственные узы. А потом, как бы это проще объяснить… Словом, я должна была изъять твои яйцеклетки, провести оплодотворение, а эмбрионы подсадить нескольким  подготовленным суррогатным матерям.

-- Для чего все это? Почему у меня?

Я кое-как сгруппировала вопросы и воспоминания тех месяцев и понемногу пришла в себя.

-- Ольга, ты открываешь мне такие вещи…

-- Может быть, не открыла бы. Если бы не нынешняя ситуация. Кто знает, не связано ли это с прошлыми событиями. Я уж думала, что все быльем поросло. Тогда много чего произошло. Суррогатные матери вынашивали детей. Потом начались несчастья… У одной не получилось, другую машина сбила, третья просто исчезла. Был, правда, еще запас эмбрионов. Его должны были подсадить… Впрочем, неважно…  Так вот,  это было время, когда  ты как раз ко мне приехала в очередной раз. Помнишь, надеюсь?

-- Ты хочешь сказать, что это ты осчастливила меня беременностью?

-- Фу, как глупо. Естественно, нет. Уж кому-кому, а мне лучше всех известно состояние твоего здоровья. Я была бы последним человеком, который мог с тобой такое сотворить. И, насколько знаю, Олимпиада Георгиевна тоже такого не планировала.

-- Но это случилось. Сколько я голову потом ломала, как умудрилась забеременеть. Прямо непорочное зачатие какое-то… Потом решила, что волнения с предстоящим призывом Костика в армию меня настолько выбили из колеи, что из памяти выпало буквально все… Так как же случилось?

-- Таню Хлебникову благодари. Она   допустила ошибку.  Когда готовили  суррогатных матерей, она была в отгуле. А когда вернулась, тут все и завертелось. Стечение непредвиденных обстоятельств.  А тут ты, к тебе внимание повышенное, все знали, что ты моя приятельница… Вот она и перепутала. Просто удивительно, как все удалось, без подготовки…-- Ольга покачала головой. – Как-то все спонтанно получилась, вопреки всему…

-- То есть, Танюшка стала причиной того, что у меня появилась Ирка? – я почувствовала, что нахожусь на грани истерики. Еще бы, узнать такое.

-- Не истери, -- пресекла меня Ольга. – Что случилось, то случилось. Я, когда ты оказалась  у меня, была просто в шоке. С твоей историей болезни, да еще и с состоянием здоровья выносить ребенка даже до такого срока, просто чудо. Было удивительным и то, что малышка оказалась такой живучей.  Потом я сообщила Олимпиаде Георгиевне о случившемся. Она как-то странно повела себя. Сказала, чтобы я отдала ребенка тебе и никому об этом не распространялась.

-- Действительно, как-то все странно. Просто в голове не укладывается, все, что я услышала…

-- Вот и у меня не укладывается… и, знаешь, почему-то этот наезд на клинику мне кажется неслучайным.

-- Что же будет?

-- Что будет, что будет… Узнаем. Я до этого дня была уверена, что все разъяснится, как только ты получишь документы…

-- Ольга, что за документы? Я от тебя уже в который раз слышу о них.

-- Это документальное подтверждение того, что я тебе сейчас сообщила…

-- Ну и что в них такого? Кому это интересно, кроме меня?

-- Не скажи, судя по всему, кому-то это очень интересно, -- Ольга тяжело опустилась на топчан.

-- Ох, что же с нами будет? – до меня стало потихоньку доходить, что ситуация у нас с Ольгой очень серьезная.

-- Интересуешься? Могу сказать. Меня, скорее всего,  отправят на круизный лайнер  призрак «Ла-Монада». Слышала о таком? Нет? Тогда поясню. Несколько лет назад в одной из южноазиатских стран был спущен на воду некий лайнер,  возможно не один, построенный вроде бы для увеселения власть имущих и прочих богатых бездельников. На деле это суперсовременный медицинский центр. Там работают самые талантливые, самые продвинутые специалисты. Меня тоже приглашали. Я отказалась. Теперь я попаду туда в другом качестве, -- Ольга вновь вскочила с топчана, начала кружить по помещению. – Так получилось, что я много знаю о нем. От кого, не скажу. Случайно узнала. Этот лайнер принадлежит международному преступному синдикату. Для виду лайнер действительно построен с невиданным размахом, оснащен самым современным оборудованием для  отдыха и  приятных путешествий вокруг земного шара. Но он не приписан ни к одному порту. Он заходит в крупные международные порты под разными названиями. Потом благополучно отчаливает и исчезает. Его поисками заняты серьезные силы за рубежом.  Потому что под этим прикрытием  вершатся чудовищные  преступления. Насколько я знаю, там производятся операции, скажем так, не всегда отвечающие нормам законов…

Ольга на мгновение остановилась у одного из столов, заставленных лабораторным оборудованием. На соседнем громоздились горы книг, стопки документов. Не было только компьютера. Представляю, каково Ольге без него. Она сама признавалась, что без него она, как без рук.

-- Да, мне придется там работать. А знаешь, что там делают? Нет? Там многим богатеньким Буратинкам помогают сохранять их драгоценное здоровье. А их не менее богатеньким Мальвинкам личико реставрируют, ну и все остальное. А  чтобы  заменить изношенные органы, ищут доноров по всему миру. Если есть деньги, о морали не думают.

-- А я тогда куда? На органы? – горько пошутила я.

-- Не обольщайся, -- жестко отрезала приятельница. – С твоим здоровьем тебя где-нибудь просто прикопают. Им нужны молодые…

Ольга прекратила свой бег по кругу, села рядом со мной, обняла за плечи.   

-- Прости, подруга, что втянула тебя в этот ад, -- она вздохнула, -- знала ведь, что все бессмысленно…

-- Давай, не будем падать духом!

-- Давай! – согласилась Ольга.

-- А ты, как я поняла, не очень-то удивилась, когда я сказала о твоем родстве с Олимпиадой Георгиевной…

-- Что-то такое я уже слышала. В прошлом году, в горах. Там один намекал на свое отцовство…

-- Это Магомед-Али, что ли?

-- И это тебе известно?

-- Ой, господи! Да он еще в годы нашего детства такие слухи распускал…

-- Как интересно. А почему я ничего этого не знала? – разговор меня отвлек от печальных размышлений.

-- Олимпиада Георгиевна мне это рассказала, когда просила о… ну, в общем, о ребенке.

-- Не об этом надо сейчас думать, а о том, как выбраться отсюда, -- я с сожалением вспомнила свои усилия избежать встреч с Алексеем и его охраной. Где там сейчас Валерий Яковлевич?

Я кратко рассказала Ольге о событиях последних дней.

-- Странно, кому пришло в голову тягаться с законным владельцем, -- покачала головой Ольга. – По документам все переходит наследнику. Я еще понимаю потуги нашей Кабанихи завладеть клиникой и моим имуществом. Но и она не потянет на борьбу за наследство. Это здесь, на местном уровне, она крутая, окружила себя прихлебателями. Расставила свою родню на престижные должности. Но за пределами района она уже почти никто. А за пределами области – вообще ноль. Но раз уж ведет себя так смело, значит, чувствует за плечами поддержку. Я ведь не для красного словца вспомнила о лайнере. Подслушала случайно, что меня планируют туда переправить. Не в качестве свободного специалиста, понятное дело… У Кабанихи таких связей нет. Она больше по местному контингенту работает. Это теперь у меня глаза открылись, а раньше она очень хорошо  их умела замазывать. И про аборты, и про суррогатных матерей, и про продажу детей, и про подлоги…  Только здесь, в заточении поняла. А что сделаешь? Сама взрастила…

Ольга села на топчан, на мгновение задумалась.

-- Как все переплелось. Сколько лет прошло, а то, что когда-то случилось, до сих пор откликается.

Я тоже задумалась. Все свалившееся на меня требовало осмысления и систематизации сведений.

Ладно. Я согласна, что являюсь родственницей Липы. Хотя, каким образом? Своих родителей я почитаю, и все годы даже не сомневалась в том, что они мои родители. Был случай, когда мне требовалось прямое переливание крови, и мои родители были моими донорами. Но что за инсинуации со стороны Магомеда-Али там, в  горах?  И Ольга тоже намекала…

Все странно и непонятно. Еще одно белое пятно, заморочка, которую необходимо решить.

Но сейчас меня больше волновало, кто стоит за нашим с Ольгой похищением. И что она говорила о детях, заказанных Липой. Значит, благодаря ей я обрела дочуру?  А остальные? В свете того, что я раскопала здесь, в Малом Калинове, у меня большие сомнения на счет их гибели.   Вернее, ранней гибели. Вполне возможно, что кто-то из них воспитывается теперь в семье, в свое время отвалившей за фиктивные роды очень приличную мзду Кабанихе.

 Вот кого следует потрясти на предмет сведений. Но мне она не по зубам. Меня она видит насквозь. Я еще только подумаю над тем, что сделать, а Кабаниха уже на несколько ходов  вперед все просчитывает. Нет, мне с ней не тягаться.

Для меня главное сейчас, чтобы ничего не случилось с Иркой. Хотя она под присмотром Зины. И мою помощницу по хозяйству никто не обманет. С тех пор, как она узнала о родстве дочуры с обожаемым хозяином, с головы мелкой вертихвостки не упадет ни волоска. И на том, слава богу. Может быть, и Алексей заехал в поселок. Зина вряд ли проговорится, а Ирка не знает, где я. Ну и пусть. Не будет знать, сам целее будет. А мы с Ольгой уж как-нибудь.  Может, выкрутимся.

Мы еще долго в тот день вспоминали радостные и не очень события из своей прошлой жизни. Часто перескакивали с одного на другое. Каждая пыталась заглушить тревожные мысли о  своем будущем. Но в редкие минуты перерывов в разговорах, прислушивались, не слышно ли шума извне. Но ничто не прерывало мертвой тишины нашего заточения. Так прошло довольно много времени. Хотя часов у нас не было, но по тому, что организм требовал воды и еды, а голову сковывала усталость, я предположила, что прошло уже больше суток. Мы ложились спать поочередно, чтобы нас не захватили врасплох.

Ольге коротать время  было проще. На столе высились стопы научной литературы. Она время от времени раскрывала то одну книгу, то другую, погружалась то ли в чтение, то ли в свои мысли. Я ее не отвлекала.

Мне заняться было нечем. В медицинской  литературе я ничего не смыслю, даже просто полистать книгу мне не интересно. Особенно, если есть картинки внутренних органов, которые напоминают мне о малоприятных событиях.

Случайно я обнаружила пачку писчей бумаги и несколько карандашей. Решила, раз уж появилось свободное время, изложить события последнего времени на бумаге. Возможно, систематизируя полученные сведения, я смогу понять, в какой оказалась ситуации. Почему  меня предала Таня. И является ли то, что случилось, предательством. Или это был тактический ход. Или я ничего не смыслю в людях.

Наверное, на вторые, а может быть, на третьи сутки, в дверь вдвинули канистру с водой, хлеб, вареную картошку. Мы не успели среагировать, как дверь захлопнулась.

Но уже то, что нам принесли еду, вселило надежду, что о нас, по крайней мере, не забыли.

-- Лучше бы забыли. Это все-таки было бы гуманнее. А так… ждать, когда отправят… -- Ольга вздохнула, -- одно успокаивает. Что-то у них там не срастается. Слышала краем уха, что они собирались уезжать еще неделю назад. Потом что-то случилось… Вот и меня отлучили от исследований, а Кабаниху от меня. Она ведь надеялась и дальше за мой счет решать свои дела…

Прошло еще два или три дня. Наши захватчики о себе известий не подавали.

У Ольги все валилось из рук. Она привыкла даже во время пленения быть с головой в работе. А тут вдруг образовался неожиданный вакуум. Это ее раздражало, выводило из себя.

Я старалась ей не докучать. Сидела себе на топчане и строчила листок за листком. Однажды Ольга не выдержала, взяла один из только что написанных, прочла, хмыкнула:

-- Прикольно. Особенно, о моем отце. Можно? – она протянула руку к исписанной стопке. У меня в первый момент в груди шевельнулась жаба жадности. Но потом разум ее охладил. Что плохого в том, что Ольга прочтет мой опус. Я ведь пишу для того, чтобы занять время и излагаю события, которые случились здесь со мной и совсем недавно.

Я пододвинула стопку исписанных листков:

-- Читай. Ты мой первый читатель, а, значит, и критик. Но не суди строго.

Ольга перелистнула несколько листков, потом начала читать с самого начала. Она изредка хмыкала, выражая то ли недоумение, то ли удовлетворение. Иногда  делала кое-какие замечания. Так, однажды она на полном серьезе поинтересовалась:

-- А что это ты нигде не упомянула, как доказывала мне, что у тебя, как у девы Марии непорочное зачатие? Что тебе ветром надуло?

-- Ну, что ты такое болтаешь? – возмутилась я, но тут же прикусила язык. Действительно, возникали у меня в связи с появлением дочуры такие мыслишки. Ими я поделилась тогда с Ольгой, которая, несмотря на трагичность ситуации, довольно язвительно рассмеялась, чувствительно постучала своим твердым пальцем по моему лбу, а другим покрутила у своего виска. Но время тогда было совсем не подходящим для проведения ассоциативных параллелей. Ну, я и забыла об этом. Это сейчас я могу вполне адекватно воспринять ту ситуацию.  А тогда? Не до того мне было.

Довольно долго нас никто не беспокоил. Первое время нам было не до анализа происходящего. Ольга критиковала мою писанину, требовала использовать специальные термины, обязательно ввести их в уста героини, изображавшей ее саму. Я как могла, отбивалась. Объясняла, что повествование веду от первого лица. И как дилетант просто не могу запутывать читателя всей этой научной галиматьей. Тем более, напомнила приятельнице, что сами мы разговариваем без всех этих выкрутасов…

-- Ага, тогда уж и нецензурную лексику введи. Что стесняться?

Тут уж я примолкла. Потому что Ольга отличалась крайней невоздержанностью на язык. И если цитировать ее реальную речь, пришлось бы через слово ставить многоточия…

Словом, по некоторым вопросам у нас с Ольгой назревали  довольно серьезные разногласия, которые способны были, при благоприятных условиях, перерасти в ссору.

Но в какой-то момент я заметила, что Ольга стала меньше внимания уделять написанному. Чаще подходила к двери, подолгу прислушивалась. Наконец удостоила и меня своим вниманием.

-- Знаешь, Ксюха, что-то мне страшно становится. Вокруг тишина. Ни звука. Раньше так не было. То меня постоянно теребили по всяким пустякам, а теперь даже еду не приносят. Может быть, о нас забыли? Но как же мы выберемся? Об этом подвале никто не знает. Если нас бросили здесь, для нас это равносильно смерти, -- Ольга пыталась говорить спокойно, но голос у нее изредка срывался, выдавая ее беспокойство. Глядя на нее, и я ощутила в душе панику. Действительно. Никто не знает, куда я подалась. Не хотела втягивать в это дело своих знакомых. В результате оказалась в западне.



Свиристелка вспомнила, как любовно погладила один из фрагментов узора Тася, когда рассказывала о подземелье, и решительно надавила на рисунок. Она ждала, что, как и в гараже, появится проем в стене. Но на этот раз сдвинулась в сторону часть цоколя под соседним окном. Вниз села удобная каменная лестница. И девушка без сомнений стала спускаться по ступенькам вниз. Таня последовала ее примеру. Потому что оставаться наверху было неразумно. В любой момент плита может стать на прежнее место и отрезать их друг от друга. И действительно, как только Свиристелка оказалась на последней ступеньке, сверху зашуршало, и проем, усыпанный звездами, исчез во тьме. Таня включила фонарик, взятый на всякий случай. Дрожащий лучик обежал стены, утонул во мраке прохода, вернулся назад, уперся в боковую дверь.

Таня мысленно представила расположение дома и поняла, что эта дверь ведет в гараж. Именно через нее вполне могли провести Ксению. Значит, надо идти туда, во мрак прохода. С ней согласилась и Свиристелка.

Они двигались почти на ощупь, изредка включая фонарик, чтобы сориентироваться. Однажды пришлось опять по ступенькам лестницы спуститься еще ниже метра на три. Таня с удивлением воспринимала все происходящее. Зачем Кабанихе такой переход, да еще подземный, если она и на поверхности чувствовала себя королевой, знающей, что ей нечего бояться. Или здесь у нее скрыто такое, чего не знают окружающие?

Путь их продолжался довольно долго. Если Свиристелка стремилась к концу путешествия в надежде обрести, наконец, долгожданный покой и чувство защищенности от внешних угроз, то Татьяна Хлебникова с каждым шагом становилась все настороженнее и тревожнее. Кто построил этот переход? Куда он ведет? Что ждет их в конце пути? Не окажется ли он западней? И все же, она шла вперед, не останавливаясь. Потому что в конце пути могла ожидать награда ее совести в облике живой и, она на это очень надеялась, невредимой Ксении.

Неожиданно они вышли в какой-то узкий колодец. Таня посветила фонариком. Вверх поднималась труба метров на пять, закрытая какой-то крышкой. Вниз уходила лесенка из скоб и терялась в темноте. Напротив была дверь с полустертой надписью. 

-- Это бомбоубежище на случай атомной войны. Судя по всему, строилось еще лет тридцать-сорок назад. А я-то думала, что это Кабаниха замутила такую грандиозную стройку, -- предположила она на вопросительный взгляд спутницы. – Тогда понятно, почему тебе Тася говорила и о продуктах, и о воде. Боюсь только, что использовалось это убежище не по назначению. Но, может быть, нам удастся найти здесь Ксению…

-- А мне бы только спрятаться, отдохнуть, чтобы никто не нашел… -- вздохнула Свиристелка.

К сожалению, ее надеждам не пришлось сбыться. Потому что мостик, перекинутый от одной двери к другой, вдруг стал подниматься, перегородив путь. Таня едва выключила фонарик. Снизу показался луч света, шарящий по стенам. Девушки отпрянули вглубь хода. По скобам вверх поднялся, судя по одежке, охранник. Он нес ведро, за плечами висел рюкзак. Нажав рычаг, он опустил мостик, но пошел не в сторону девушек, а открыл противоположную дверь. Закрывать ее ему было неудобно, и он оставил ее распахнутой. Татьяна проследила, как он скрылся в следующем помещении, и торопливо перебежала через мостик. Следом за ней кинулась и Свиристелка. За распахнутой дверью находилось что-то вроде тамбура с рядами шкафчиков с обмундированием.

-- Ну, точно, как я и думала, бункер  на случай атомной войны. Вон и одежда приготовлена, -- подтвердила свои предположения Таня шепотом. – Иди сюда. Подождем, когда этот вертухай назад пойдет.

Ждать пришлось довольно долго. Коля проснулся и завертелся, недовольный тугим свивальником. За последние дни он часто лежал голеньким на кровати и уже привык к свободе. Свиристелка, привычно облизав пустышку, сунула ему в ротик. Таня в очередной раз поежилась при этом от ощущения брезгливости. Но Свиристелку отговорить от этого она так и не смогла. Впрочем, сейчас было не лучшее время для чтения нравоучений. Потому что по  решетке загрохотали чьи-то шаги. Таня втиснула спутницу с ребенком в нишу за шкафами. В помещение через мостик прошли  двое, продолжая  разговор.

-- Уверен. Она сюда направилась с медсестрой. Нам пришлось долго следить за ними.

Свиристелка при звуках этого голоса задрожала крупной дрожью и только что не заорала от ужаса, мгновенно охватившего все ее существо. Хорошо, что Таня зажала ее в узком пространстве, иначе она бы выскочила из убежища.

-- Ну, что ж, идем, побеседуем с вашей пленницей. Боюсь, времени…-- закрывшаяся дверь оборвала его на полуфразе. Таня поняла, что мечта Свиристелки спрятаться от всех своих врагов и отсидеться здесь, рассыпалась как карточный домик. Но одновременно и ее надежда найти и освободить Ксению, оказалась под угрозой. Потому что одним из прошедших был как раз хороший знакомый Кабанихи, захвативший тогда ночью в раздевалке ее и Ксению.

-- Надо выбираться отсюда, -- шепотом предложила она своей помертвевшей от страха спутнице, -- отсидеться здесь не удастся.

Действительно, не удалось. Потому что опять загрохотала решетка мостика, теперь  уже под ногами нескольких человек. В дверь ввалились люди в камуфляже, с оружием в руках. Они, не останавливаясь, ринулись дальше. Пришедшие следом, остались в помещении, отрезая путь к отступлению. Еле слышно щелкнули выстрелы, раздались крики, потом все смолкло.

Несколько минут спустя из бункера вывели первого пленного, потом второго. Третий вырывался и ругался на ломаном языке, изображая  иностранца. Насколько поняла Таня, грозился привлечь внимание мировой общественности к  незаконному захвату иностранного гражданина. В ответ ему один из сопровождавших  на чистом английском заверил, что у того будет возможность это сделать.




         Мы с Ольгой сидели в комнате по своим углам, занимаясь уже привычным делом. Извне не доносилось ни звука. Такое впечатление, что кроме нас на всей планете нет ни одного живого существа.

        Неожиданно моя приятельница насторожилась, оторвалась от записей, потом приблизилась к двери. Теперь и я услышала с той стороны какой-то шорох. Потом дверь приоткрылась, в щель протиснулось ведро и мешок. В следующий момент дверь захлопнулась. Все. Это было как одно мгновение. Все наши надежды навалиться и не дать двери захлопнуться, рухнули. Мы просто оказались не готовы мгновенно сконцентрироваться на действии. И это промедление не замедлило сказаться. Наша охрана тоже не спит.

         Неудача нас просто сломила. Ольга опустилась на топчан, свесила руки между колен и заплакала. От безысходности. А я забегала по свободному пространству точно белка в колесе. Требовался выход накопившейся энергии. Иначе я могу просто взорваться. Но выхода не было. И от этого хотелось завыть диким зверем.

         И тут Ольга вновь преобразилась. Она вся подобралась, побежала к двери и прижалась к косяку. Я вначале удивленно на нее посмотрела. Потом услышала приглушенные голоса. Вновь щелчок замка. На этот раз дверь распахнулась. Но мы рано радовались.  В проеме появились три дула автоматов. Как завороженные мы смотрели в эти черные маленькие жерла, из которых в любой момент могли вырваться смертоносные пули. Потом разглядели их владельцев.

         Из троих вошедших мне знаком был лишь один. Его я видела дважды. Один раз в кабинете Ольги, когда подслушала разговор Кабановой с этим человеком, показавшимся мне тогда врачом, и второй раз  в раздевалке, когда я доставала документы.

         Верховодил всеми именно этот человек. Как я убедилась, он был знаком и Ольге.

        -- Что, думали сбежать? Не удастся. Мне нужно знать, чьи эмбрионы ты, тварь, хранила в своем сейфе? Кому они принадлежали? Почему подняла такой вой, когда увидела, что их нет? – вопросы сыпались градом. При этом на губах у спрашивающего змеилась злобная усмешка. Его оскал, этот шипящий голос кого-то мне напоминали. Не могла вспомнить кого, но это было что-то на грани узнавания.

       -- А ты? – тут его взор  обратился ко мне. – Что ты здесь вынюхивала? Что тебя связывает с клиникой? Почему ты вечно лезешь под ноги? Думаешь, получишь власть? Нет, умоешься соплями. Я найду этого щенка. И все будет в моих руках. Вся власть…

       Тут вопль его прервался на самой эпической ноте. Потому что за спинами этих троих появились люди в камуфляже. Они не стали церемониться и вступать в переговоры, а каждого приголубили ударами по голове и шее. За мгновение до этого я, едва увидев знакомые фигуры, рухнула вниз, толкнув Ольгу. Следом просвистели пули, гулким эхом бабахнули выстрелы.

       Обе мы отделались ушибами и царапинами. Камуфляжники заломили руки только что угрожавшим нам врагам. Причем их худосочный главный оказал яростное сопротивление, и даже в коридоре, когда его вели, были слышны его проклятья и угрозы, правда, уже на ломаном русском.

        Тут ко мне приблизился один из камуфляжников, стянул маску…

         Я взвыла от радости, облегчения и счастья:

        -- Валерий Яковлевич, дорогой, вы меня разыскали…  я же все время представляла себе, как вы придете и выручите меня…

        Тут мои нервы не выдержали, и слезы градом покатились из глаз, а все мое существо сотрясли рыдания. Весь страх, ужас ситуации стали выходить из меня с этими рыданиями.


      
        Таня и Свиристелка с ужасом смотрели, как через помещение, где они спрятались, провели сначала Сиплого и того, первого, наверное, охранника.   Затем протащили невзрачного вида мужчину в дорогом прикиде. Хорошо знакомого Тане, но совсем не знакомого Свиристелке. Впрочем, оно и к лучшему.

         А потом случилось невообразимое. В дверях показалась под руку с камуфляжником пропавшая докторша. Свиристелка вытаращила глаза, а Таня подалась вперед, чтобы выскочить. Но остановилась. Не стоило выдавать свое присутствие, пока все не прояснится. А вдруг понадобится  помощь.

        За этими размышлениями Таня пропустила главное. Следом за докторшей вышла Ксения, за ней шел мужчина в камуфляже, но без маски. И в нем Таня узнала начальника службы безопасности нового хозяина клиники. Он перед их с Ксенией похищением как раз выяснял, где может она находиться. Теперь узнал. И Таня поняла, что если Ксения ей не поверит и скажет, что Таня ее подставила, за свою жизнь она ломаного гроша не поставит.

        Когда все скрылись в переходе, шедший последним начальник службы безопасности, оглянулся на шкафы и произнес:

        -- Хватит прятаться. Все уже позади. Идите наверх, мы вас подвезем.

        Свиристелка чуть не закричала от страха, но Таня поняла, что таиться больше незачем. Все равно их местонахождение раскрыто.