Только музыка вечна

Иммигрантам, конечно, непросто, особенно в первые десять лет. Но постепенно все утрясается, все как-то устраиваются, бывает что даже неплохо. А некоторые уезжают обратно, хотя там жизнь, пожалуй, сложнее. И всё же там врач был врачом, учитель учителем, инженер инженером... А приехав сюда, все становятся таксистами, или пекут булки. Потом уже, освоив вторую профессию, устраиваются слесарями, бухгалтерами, электриками, словом, выбиваются в люди. 

Не у всех, конечно, получается. Многое зависит от человека и от везения тоже. Одному нашему знакомому не повезло. Он теперь работает сторожем в детском саду. А когда-то был директором мебельной фабрики. В смутные времена его сняли с должности, потом перебрался с семьей в Канаду. Он заметно постарел, голова поседела, а во рту у него золотые зубы, свидетельство былого благополучия, ни одного белого – сплошной металл. Ну и дети в садике бегают к нему с орехами, просят, чтобы разгрыз. Он прямо не знает, как от них отвертеться...       

В нашем доме работает уборщик, иммигрант из Союза. То ли грузин, то ли осетин, может чеченец, не знаю, а похож и на тех и на других. И еще на Чарли Чаплина. Маленького роста, щуплый, с большими печальными глазами. И усики под носом. Он обычно подметает в гараже и у дома. А суперинтенданты, или короче, суперы, у нас были русские, супруги из Казахстана, кандидаты биологических наук. Но что-то в последнее время я перестала их замечать и зайдя по какому-то делу в офис, увидела там вместо русской – черную даму, которая сказала, что теперь она у нас супер. Спустившись в гараж, я встретила Чарли с метлой. До этого мы не общались с ним, не было случая. Я поздоровалась с ним по-русски. Он, встрепенувшись, поднял голову.
– Вы не знаете, что с теми, прежними, суперами, – спросила я, – почему их не видно?
– А их сняли, – уныло ответил он, – уже месяца два будет.
– Что вы говорите! Жаль, мне oни нравились, и в доме был порядок. За что же их сняли, не знаете?
– А за что снимают? – вздохнул Чарли. – Не поладили с менеджером, тот назначил своих, из Южной Африки...
– Так менеджер тоже черный?
– Нет, белый, но жил там какое-то время, – и после паузы добавил. – Всё временно в этом мире, сегодня один у власти, завтра другой...
– Всё временно, – согласилась я, отметив про себя перцепцию власти в образе супера, – и мы все временны, ничего нет вечного...   
– Только музыка вечна! – произнес он вдруг, выпрямившись и вскинув голову. Потом снова согнулся и продолжил мести пол.
 
Я так удивилась, что выронила ключи из рук. Совсем не ожидала это услышать. Может, Чарли с метлой – музыкант? Может он играл когда-то на скрипке или виолончели где-то у себя на Кавказе, в оркестре... Вот кому крупно не повезло, вместо скрипки – метла. А что делать? Жить как-то ведь надо...