Разве боги горшки обжигают? Глава 5

                Пятая глава.


                Встреча с Татьяной.



Гость старика внимательно читал распечатку перевода старинной книги. Читал и не верил своим глазам, тому, что сообщалось в подготовленной для него информации.

Что миром правят совсем не те, кто стоит у руля официальной власти, ему было известно давно. Не младенец, научился разбираться в политической конъюнктуре. Но то, что в числе этих тайных кукловодов значилась его мать, поверить не мог.

Его суровая, немногословная, всегда словно находящаяся в своем внутреннем мире мать просто не могла быть той, о ком говорил старик. Жившая на грани нищеты, гнувшая всю молодость спину на швейной фабрике для того, чтобы заработать на кусок хлеба, она не могла быть одной из богатейших женщин планеты.

И все-таки документ недвусмысленно давал понять, что старик прав.

-- Она не сразу узнала о своем предназначении. Лишь когда политика в стране изменилась, мы смогли наконец найти потомков одной в давние времена очень известной фамилии. Ваша матушка из их числа. И лишь она прониклась пониманием той судьбы, которая была уготована ей изначально.   Не каждый способен так мгновенно вникнуть в ситуацию. К сожалению, вы не являетесь ее кровным ребенком. Хотя вас она воспитала правильно. Прискорбно, что она ушла так неожиданно. У нас была с ней договоренность, что она представит кровных потомков, которые продолжат ее дело…

-- У нее были братья, племянники…

-- Кровное родство, так повелось издревле, передается только по материнской линии. С вашей матушкой у нас была договоренность, -- повторил старик, -- что она представит своих кровных потомков. Теперь это не так трудно сделать. Выносить, в крайнем случае, может и посторонняя женщина. Для этого было санкционировано создание частной клиники. В глубинке, подальше от любопытных глаз. Знаю, что дело завертелось. Был наработан положительный опыт. Но что было потом, неизвестно. Вы, как опытный человек, должны продолжить дело матери. Хотя многого вам все равно не успеть. А в это время будет подрастать смена.

-- Ну вот, кажется, я все сказал, -- констатировал старик. – Вам необходимо найти этого ребенка. Ему должно быть где-то от восьми до десяти лет. Ваша матушка не оставила координат его нахождения. Так что придется вам самому провести расследование, негласное.


-- Вот черт, -- выругалась я, когда второй раз подряд подвернулась нога, непривычная к обуви на высокой шпильке. Около щиколотки стала на глазах набухать опухоль. Все, со шпильками можно распрощаться на продолжительное время.

Пришлось разуться и босиком возвращаться в гостиницу. Накрылось медным тазом мое желание побывать в клинике в качестве пациентки.

Я надеялась встретиться с Татьяной Хлебниковой. Теплилась надежда, что она человек порядочный и поможет    мне в поисках Ольги.

Николай Семенович, после того, как я его приободрила, рассказав о подслушанном разговоре, несколько ожил и даже вознамерился провести собственное расследование, допросив с пристрастием Марью Федоровну. Еле его отговорила. Не хватало еще, чтобы и старика куда-нибудь упекли. Много ли ему надо? В конце концов, пришли к компромиссному решению: Николай Семенович будет играть роль убитого горем отца, принимать участие от Марьи Федоровны и как-нибудь исподволь выяснять, что же той нужно во всей этой истории, что она конкретно ищет. Но так, чтобы эта дама ничего не заподозрила.

Старик рьяно взялся за дело. И на том, слава Богу. Теперь у него есть цель продолжать жить, а мне стало спокойнее за него.

И вот в моем плане первый же блин получился  комом. Не выдержала стиль богатой и избалованной куклы. Подвели ноги. Кто мне поверит в клинике, когда явлюсь туда босиком и с туфлями в руках.

Нога в щиколотке заметно опухла и начала болеть. Привлекать излишнее внимание к своей персоне в непосредственной близости от клиники не хотелось, да и не время пока. Потому сделала вид, что таким образом прогуливаюсь по скверу. Пришлось пожалеть, что бездумно отпустила такси. Сейчас бы не пришлось придумывать  способы возвращения в
гостиницу. Но того, что сделано, уже не изменить. На мой звонок диспетчеру такси там ответили, что машина прибудет в ближайшие час-полтора. Раньше машин не предвидится.

       Сквер постепенно перешел в липовую аллею, которая тянулась параллельно новому, недавно проложенному шоссе, вплоть до железнодорожного вокзала. В прошлый свой приезд я здесь не была, потому решила восполнить сей пробел и осмотреть окрестности. Не хромать же, в самом деле, босиком через центр города.

       Аллея оказалась довольно продолжительной. Незаметно со стороны, противоположной шоссе, появились древние, покосившиеся домишки, откровенные развалюхи, за ними угадывались железнодорожные пути.

      Места были довольно пустынны. По крайней мере, за все время пути в этот утренний час мне не встретился ни один прохожий. Случись что, никто не поможет.

      Я отчаянная трусиха. И потому, чем дальше шла, вернее, еле-еле хромала, тем больше себя накручивала. Попадись сейчас навстречу какой-нибудь хулиган, и ведь не убегу, и отпора дать не смогу. А на мне дорогие шмотки и побрякушки, одолженные  у Надежды. И о чем я думала, когда повернула в эту сторону?

      Тут, словно притянутые  страхом, стали сбываться мои самые ужасные предположения. Из подворотни одной из развалюх, вросшей в землю по самые подоконники, выползла фигура старушонки, замотанной в драную шаль. На руках у нее постанывал укутанный в тряпье младенец.

      Старушонка перехватила младенчика поудобнее, отчего он пискнул громче.

     -- Цыц, заморыш, -- прошипела бабка злобно, -- щас придем на место, там будешь ныть…

      Через минуту из этой же хибары показалась еще одна фигура с младенцем. Эта, бодрым шагом, потряхивая кулек с младенцем, направилась в другую сторону. В ее облике мне показалось что-то смутно знакомое. Я даже не поняла сразу, что. Но вот фигура повернулась. И я ее сразу узнала. Да это же Свиристелка.

       Я чуть не окликнула ее. Но вовремя вспомнила, что я сейчас изображаю совсем другого человека. А Свиристелка вдруг сама затронула меня, хотя я и постаралась скрыться в кустах.

      -- Эй, дамочка! Вы бы не бродили тут без дела в одиночку. А то можете кое-чего не досчитаться. Идите за мной, я вас выведу к вокзалу, сами заплутаетесь, -- предложила она и перекинула кулек с младенцем на другую руку.

      -- Ну что уставилась, дитя не видела? Пошли, -- и первая свернула в проулок. А я заковыляла за ней. Свиристелке я верила, что она мне ничего не сделает. Через несколько шагов она довольно бесцеремонно дернула меня за сарай. Я хотела уже возмутиться, но моя спутница приложила палец к губам:

       -- Т-с-с, сейчас пройдут…

      Действительно, мгновение спустя мимо прошел небезызвестный мне Синтик, таща за руку рыхлую, крупную бабу, видно, на сносях.

      --Куда это они? – поинтересовалась я, когда угроза быть увиденными, миновала.

     -- Известно, куда, к повитухе. Эта дура приехала с Украины, здесь, на рынке работает. Вот ее хозяин и наградил ребятенком. А он ей нужен? У нее дома осталось своих двое. Ну,  Синтик и договорился с ней, что она отдаст ребенка…

       -- Странные у вас здесь порядки. Рядом клиника. Женщины годами лечатся, ждут того, чтобы родить ребенка, а не получится, так хотя бы усыновить. А тут бросают уже готового…-- подивилась я увиденному.

     -- Вы, видать, из тех, что в клинику бегают, -- пренебрежительно протянула Свиристелка, -- небось, ждете здоровенького, красивенького. Вам ведь такие страшненькие, не по нутру.

      Она неожиданно откинула с головки ребенка простынку. Под ней скрывалось сморщенное личико старичка, ассиметричное, страшненькое из-за расщелины «заячьей» губы.

       -- Такие дефекты сейчас очень удачно исправляются, -- попыталась я возразить.

       -- Да ладно. Никому он не нужен. Инвалид, поживет с недельку, и то ладно. Мамаша его хотела сразу придушить, но Синтик ей косуху за этого уродца дал. Теперь мы ее будем по электричкам  отрабатывать, -- равнодушно ответила Свиристелка. Потом добавила:

      -- А вам туда идти надо. За этим домом уже привокзальная площадь. Только туфли наденьте. У нас не любят, когда женщина босиком ходит. А то примут за проститутку. Прощайте.

       Девушка с ребенком мгновенно исчезла из виду, словно провалилась сквозь землю. А я вышла из проулка почти рядом с игровым залом, подарившим мне в прошлый раз щенка.

     Туфли я надевать не стала. Все равно не смогу устоять на каблуках.

      Водитель такси, оглядев меня с ног до головы, оценил мою платежеспособность и заломил за проезд двойную цену. Но мне было все равно. Лишь бы добраться до гостиницы, доковылять до комнаты и прекратить эту пытку.

       Весь день я лежала на диване с перебинтованной ногой. Боль была, но не такая, чтобы поднимать тревогу. Зато мыслям моим не было удержу.

      Как же так получается, что почти на виду у властей под крышей клиники творятся дела, далекие от закона. И тут же под носом у милиции процветает преступный промысел детьми. Неужели никто ничего не видит и не знает?

       А куда смотрит милиция? Те, кому по роду деятельности положено следить  за соблюдением закона и охранять граждан от преступных посягательств.

      Или местной власти выгодно, чтобы эта тема не была в поле зрения общественности?  Неужели и чиновники имеют свою тугую копеечку со всех этих безобразий?

       Весь следующий день я лежала без дела и изнывала от невозможности продолжить свои изыскания.

      Надежда дважды появлялась в моем номере. И оба раза в образе связной. По моей просьбе она побывала в пиццерии, сделала заказ на доставку пиццы Николаю Семеновичу и передала мою записку. Затем Надежда наведалась в клинику и выяснила, что Татьяна  заступит в смену  только завтра.

     Потом в номер нетерпеливо постучали. Я в недоумении попыталась подняться с дивана, но поняла, что доковылять до двери не в силах, крикнула, чтобы входили, попутно гадая, кто бы это мог быть. О моем пребывании здесь известно очень узкому кругу лиц, а посторонним здесь делать нечего.

      Спустя мгновение мои сомнения были разрешены, потому что на пороге комнаты появилась Даша с коробкой пиццы.

      -- Я, кажется, не заказывала, -- начала я. Но девушка меня перебила:

      -- Подарок. Ваш знакомый дедок, тот, что третьего дня с вами встретился, сегодня решил вам презент преподнести.

      -- Даша, ну какой же он дедок? Староват, конечно,  но еще энергичный мужчина…

     -- Ну-ну, вам виднее, -- усмехнулась молодая нахалка.

     -- Дарья, не хами. Давай коробку. Что Николай Семенович еще передал?

    -- Ой, подумаешь. Уж и пошутить нельзя. Вот записка.

     Поблагодарив девушку, я вскрыла конверт.

     Николай Семенович подробно и обстоятельно описывал свою очередную встречу с Марьей Федоровной. Я обратила внимание, что в письме появились элементы юмора. Значит, старик ожил, он уже воспринимает все происходящее с долей скепсиса и уверенностью, что все, в конце концов, станет хорошо.

     Кастелянша (так Николай Семенович теперь стал называть свою знакомую) на этот раз явилась к нему как в свою собственную квартиру. Сразу у  порога обулась в тапочки, чего прежде никогда не делала. Вооружилась тряпками, салфетками и моющими средствами и пошла шнырять по всем углам.

        Раньше Николай Семенович никогда не замечал за Марьей Федоровной такого рвения. Теперь с внутренней неприязнью смотрел за манипуляциями своей бывшей приятельницы. Та чистила мебель, надраивала полы, просачивалась во все кладовки и закутки. И при этом не переставала сыпать поучениями и советами.

      -- Зачем тебе теперь, Николай, эти хоромы. Одна пыль и запустение. Только пауков и тараканов разводить…  Давай, мы тебе эту квартиру разменяем на однокомнатную с хорошей доплатой…

      -- Не мне это решать, Маша. У Олюни есть дети. Им и думать, что делать с квартирой. Это их наследство. Оно и достанется дочерям Ольги…

      -- Да у твоей Олюни, царство ей небесное, денег на счетах куры не клюют. Хватит ее девкам денег.

     Николай Семенович чуть не закричал от такого святотатства. Желать царства небесного живому человеку. Потому пропустил  еще одну фразу, которая его могла бы заинтересовать.

      -- Нечего господские хоромы занимать. Скоро новое начальство нагрянет. Наследник объявился на клинику. Мы уж думали, что она нам, работникам, по справедливости отойдет. А теперь известие пришло, что новая метла появится. Могут профиль клиники поменять. Вот горе-то…

       Тут Николай Семенович уловил некоторые нотки сожаления и действительно печали. Но в следующий момент его бывшая приятельница продолжила свои сетования:

      -- Вот я и подумала. Что тебе, Николай, в таких царских палатах отдыхать да паутину собирать. Здесь мы поселим новое руководство, оно будет справедливо, а тебе клиника выделит квартиру поменьше…

      -- Маша, ты никак не поймешь. Эта квартира является частной собственностью  Ольги. Она принадлежит… -- он на мгновение запнулся, потом поправился, -- принадлежала моей дочери. Теперь она перейдет по праву ее детям. О какой передаче ее начальству ты говоришь? Причем здесь новое начальство и Ольгина квартира? Как они могут пересечься?

      Марья Федоровна вскинула на него наивные голубые глазки:

      -- Ну и что? Кто узнает, что это ее собственность? Эта квартира сейчас нужна нам. Мы здесь живем. Нам надо умаслить новое начальство. Николай, ты что, не понимаешь? Ты же одной ногой в могиле. Много ли  тебе надо?  А нам еще жить и жить. Так что, договорились? Я все вещи перенесу в ту квартиру, что на первом этаже…

      -- Это что, в дворницкую? А Степаныча куда? – Николай Семенович впервые видел Марью такой деятельно-настойчивой.

      -- Этого-то? Да в деревню, чтоб не позорил нас своим сизым носом…

     -- Ну, он-то и не позорил. Вон как чисто вокруг. Кого же на его место?

     -- А что искать? Ты и займешь его место. Помахать метлой с утреца, оно и полезно, и в радость. И о печалях забудешь…

     -- Все-то ты предусмотрела, Марья Федоровна, всех по местам расставила. А мнения моего спросила, хочу ли я менять свой образ жизни? – Николай Семенович с интересом смотрел на эту женщину, которая некоторое время назад ему даже нравилась своим напором, умением мгновенно решать любые проблемы. И вот теперь он оказался непосредственным объектом ее напора. И даже растерялся на какой-то миг.

      -- А чего тебя спрашивать? Ты свое отжил. Или вторую жизнь решил купить?  Нечего небо коптить. И о наследстве не заикайся. Никто тебе не поможет. Есть у меня знакомые юристы, задним числом все оформят. Все документы подготовят. Не хочешь подобру, вылетишь отсюда, в чем мать родила.

       -- Не много ли на себя берешь, Маша?

      -- В самый раз. Это ты, старый пень, забыл, что здесь ты никто, и пора бросать свои замашки министерские. Что тебе скажут, то и выполняй.

       Кабанова теперь не прикидывалась доброй знакомой. С силой швырнув старика, она продолжила обыск уже без опаски.

       -- Куда эта дрянь спрятала документы?  Мне  необходимо подстраховаться…

       -- А ты у нее спроси, -- предложил Николай Семенович, на мгновение забыв, что он должен прикидываться, будто верит в гибель дочери.

       Марья Федоровна мгновенно вскинула на него свои прозрачно-голубые глаза, которые только что метали молнии, а тут опять стали безмятежно наивными:

       -- Ты что мелешь, старый пень? Как я спрошу, если  она руки на себя наложила? Ты что-то знаешь? Ну-ка, выкладывай. Что тебе эта твоя жиличка наболтала?

     Николай Семенович тут же в душе обозвал себя самым последним дураком. Нашел с кем тягаться.

     -- Да что ты, Маша, это я так. Ведь пока нет доказательств, что Олюня погибла. Тело же не нашли.

      -- И то, правда. Но над предложением подумай. И долго не тяни. Это пока предлагаем хороший обмен. Протянешь время, ни с чем останешься. Пока пакуй вещи…

     Кастелянша убыла восвояси, оставив Николая Семеновича в тяжелом раздумье. Что делать дальше? То, что угрозы его знакомой не надуманные, он уже понял.

       Меня в этом письме заинтересовала информация о том, что клиника переходит новому  владельцу. Возможно, именно это послужило причиной исчезновения Ольги. Значит, надо узнать, кому она принадлежала раньше. Нет, надо, просто необходимо, познакомиться с кем-нибудь, знающим всю кухню возникновения клиники. Жаль, что я пока прикована к постели. Но это позволяет мне более спокойно подумать над ситуацией.

       На следующее утро меня навестила хозяйка гостиницы. Это стало своего рода ритуалом. Она рассказывала о новостях, связанных  с клиникой, которые щедро приносили ей знакомые. Обычно, это чисто бытовые сплетни. Но на этот раз случилось кое-что из ряда вон выходящее.

       Лицо Надежды просто сияло от предвкушения предстоящего разговора. Она была уверена, что принесенная новость меня точно заинтересует.

      -- Ну, Ксения Андреевна, не поверите. Такое дело. Марья с ума сойдет.

     -- Что случилось?

      -- Что случилось? Такое, что замолчать не получится…  Вчера один из ее племянников, ну, тот, что в ГИБДД работает, может, знаете, белесый такой… -- рассказчица глянула на меня в надежде, что вдруг я вспомнила. Меня родственники Марьи Федоровны  интересовали в данный момент меньше всего.  Но чтобы не свести на нет эффект предстоящего сообщения, я сделала вид, что меня эта тема очень заинтересовала.

       -- Что-то такое припоминаю. Так что там случилось?

      -- В общем, он в очередной раз поехал в Белоруссию за машиной. У нас некоторые продолжают заниматься перегоном иномарок из Европы. Так вот этот тоже говорил, что у него такой бизнес побочный – перегонять машины от границы в центральные области страны. И вот он в очередной раз отпросился и поехал к соседям. А там попал в аварию, разбился насмерть. Марья тут же отправила своих прихвостней за телом. Но им его не отдали. Словом, там какой-то серьезный криминал. Сегодня Марья сама двинула.

      -- А что за криминал? – информация меня заинтересовала.

     -- Ой, не хочу, чтобы от меня эта информация вышла. Но вы, я думаю,  не из болтливых. А то Марья со свету сживет, -- вроде поопасалась Надежда, потом желание поделиться только что  полученной информацией пересилило чувство самосохранения:

      -- Там такое дело. Оказывается, наши гаишники там давно разбоем занимались. Ну, тамошние менты долго пасли эту банду, готовились. Когда узнали, что опять к ним приехали с целью ограбления инкассаторской машины, пошли на таран грабителей. Одного убили, других забрали… Резонанс в нашей области будет серьезный. Чьи-то головы должны полететь. Неужели Марья  усидит?

       -- Да что она, заговоренная? Или какое слово знает приворотное, что ее убрать нельзя? – возмутилась я.

       Моя собеседница усмехнулась:

       -- Ну, слово не слово, а вот компромату на все вышестоящее руководство в свое время нарыла. А теперь ими манипулирует.



     Все в городе замерли в ожидании дальнейшего развития событий. Но Кабанова лица не уронила. Привезла гроб с разбившимся племянником, обставила весь процесс похорон по высшему разряду, словно и не разбойника провожают в последний путь, а какого-то чиновника высокого ранга. Ее не смутило даже то, что попрощаться с коллегой не пришел никто из его службы. По городу пролетел слух, что областное руководство запретило своим служащим присутствовать на панихиде. Но этот слух сразу же поспешили опровергнуть. Хотя суть от этого не изменилась. Покойного хоронили в гражданке, без обычных для такого случая почестей.

      Впрочем, некоторые из руководителей, памятуя о подковерном могуществе Марьи Федоровны, под покровом ночи побывали у гроба покойного и выразили свои соболезнования родным. Об этом говорили шепотом и с оглядкой.

       Венков и корзин цветов было несчетное множество. Словно не бандит погиб, а какой-то высокопоставленный сановник.

      Путь к кладбищу проходил мимо гостиницы, потому я поневоле стала свидетелем процессии. Судя по тому, сколько городских жителей пришли проводить покойного и выразить свои соболезнования родным и, в первую очередь, обычной сестре-хозяйке частной клиники, спрут мздоимства и коррупции опутал большую часть чиновничества.

      Я наблюдала из окна за процессией и невольно услышала некоторые разговоры, которые произносились негромко, но в расчете на то, что их услышит кто-нибудь из приближенных всесильной Кабанихи.  В основном,  произносили обычные в таких случаях фразы -- «как живой лежит», «ему бы жить да жить, а он вон что удумал»,  «Господь прибирает к себе самых лучших» и так далее. А мне хотелось им крикнуть: о чем сожалеете? Останься он в живых, сколько бы таких гробов оказалось в других домах, сколько таких процессий пошло бы по улицам других городов? Зачем лицемерить? Он убийца и получил по заслугам. Но я не могла себе позволить такую выходку и поняла, что многие, произнося избитые фразы соболезнований, просто  стараются избежать проблем.

         Мне нужно найти Ольгу и понять, что стало причиной ее исчезновения и чем, конкретно мне, может угрожать неповиновение какой-то там сестре-хозяйке клиники. Какова ее реальная сила и кто ее поддерживает?

       Помпезными были и поминки по усопшему. Но мне, конечно, на этом действе присутствовать не пришлось, да не очень-то и хотелось. Потому что нечего поминать убийцу, да и нет желания выслушивать льстивые славословия в адрес поминаемого и его покровительницы.

       О том, что происходило дальше, мне рассказала вездесущая и всезнающая Надежда. Оказывается, хотя тело отдали родным для похорон, но следствие не прекращено. Более того, один из нападавших попал в руки милиции, правда, тяжелораненым, но он может свидетельствовать о  прошлых делах, в том числе и тех, где фигурирует Марья Федоровна. Следственные действия не прекращаются, дело предполагают довести до логического конца.

       В эти дни Надежда смогла встретиться и договориться с Татьяной Хлебниковой. Гостинице всегда нужны дополнительные рабочие руки. Сейчас как раз такая ситуация.  Татьяна и раньше не отказывалась помочь и подзаработать.


     Татьяна меня сразу же огорошила.

     -- Зря вы так открыто ходите. Я бы вам не советовала этого делать. Понимаю, вы надеетесь, что изменили внешний вид и вас никто не узнает. Но Марья Федоровна не простой человек. Она всех видит насквозь.  А вы, судя по всему,  происходящее воспринимаете как игру. А все достаточно серьезно и опасно, -- предупредила она.

      -- Но как вы меня узнали? Ведь другие… -- удивилась я.

      -- Вообще-то я наблюдательная. И потом, я с вами давно знакома. Это вы меня не узнали. А я вас запомнила еще с первого вашего посещения клиники. Я тогда с Ольгой Николаевной работала, была ее медсестрой. Это потом меня Кабаниха перебросила в хирургию, -- пояснила Таня. — Так что вы хотели узнать?

      -- В прошлый раз я выяснила, что Ольга Николаевна по какой-то причине не угодила Марье, вот ее куда-то и отправили…

       -- Это обычная схема действий Марьи Федоровны, -- усмехнулась Танюша. – Видали, кто у нее в помощниках? Талант у тетки. Всех в кулаке держит…

       -- Как бы узнать, где сейчас Ольга?

       -- Узнать недолго, попасть туда сложно, -- предупредила Таня.

       -- И вот еще что. Марья Федоровна какие-то документы все разыскивает. Решила даже выселить из Ольгиной квартиры ее отца, отправить в дворницкую.

       -- Вот дрянь. На эти дела наглости у нее хватает. А что касается документов… Действительно, ищет. Что-то такое, что поможет ей клинику к рукам прибрать. Какое-то дело. Но какое? Она  столько  здесь всякого наворотила…

       Я вдруг вспомнила отрывок из письма Ольгиного отца.

       -- Таня, Николай Семенович мне писал о том, что приезжает наследник владельца клиники. Что-то  известно об этом?

       -- Смутно. В основном, все нынешние работники пришли уже позже, Марьей наняты. Старых она разогнала. Но кое-какие разговоры шли. Вроде бы у владельца прямых наследников не было. И обычным способом родить не получалось. Вот он и создал клинику…

       -- И у него получился наследник?

       -- Не знаю. Ольга Николаевна  была классным специалистом. У нее свои методики были разработаны. Да и привлекала она в клинику талантливых людей. На первых порах здесь было интересно. Я попала в медсестры к Ольге Николаевне с легкой руки Кабанихи. Той хотелось все знать, своих прихлебателей на ключевые посты поставить. Но к тому времени разговоров о владельце клиники уже не велось. Вроде как ничего не получилось, и он отступился. Хотя, -- тут Таня рассмеялась, -- была у нас одна дамочка, просто умора. Вся в брюликах, сама как сморчок, но желала вырастить несколько своих клонов. Где только такие сведения получают? Ей, видите ли, они нужны для того, чтобы донорские органы под рукой были. Уж очень ей жить вечно хочется. Денег много, решила, что и жизнь продлевать бесконечно сможет. Когда объяснили ей, что другим занимаемся, потребовала вырастить с помощью эко несколько детей…

       -- Ну и как? Сделали?

       -- Смеетесь? Ольга Николаевна очень корректно послала ее по известному адресу. Правда, появились слухи, что эта чумичка договорилась с Кабанихой. А вот был еще один случай. Другая старуха возжелала для своего сыночка наследника. И даже указала женщину, которая должна быть донором. И прикиньте, это была не его жена. Та узнала как-то об этом, явилась в клинику, устроила скандал, требовала уничтожить эмбрионы.  Ну и впоследствии добилась своего. Думаю, не без помощи Кабанихи. Та ради денег на любую подлость пойти готова.

       -- Вот гадина.

       -- Еще какая. Так что у нас здесь такой гадюшник, в который без страховки соваться опасно.