Разве боги горшки обжигают? Глава 4

                Часть четвертая.


                Пиццерия, как средство общения.


Примерно в это  же время  в другом полушарии в древнем наследственном родовом имении встретились двое. В огромном кабинете, обставленном старинной  мебелью, с объемистым камином, над мраморной полкой которого был расположен парадный портрет какого-то предка хозяина в наряде двухсотлетней давности, было довольно темно. Лишь всполохи пламени бросали блики на ковер у камина и временами высвечивали лица собеседников.

У ног старшего  по возрасту расположились два величественных дога. Сейчас они выглядели как  ожившие сфинксы, карауля каждое движение только что вошедшего гостя. Хозяин нежно потрепал обоих по холкам, успокаивая. Те нехотя опустили  свои тяжелые  головы на мощные лапы. Движением руки хозяин пригласил гостя сесть в кресло напротив.

-- Вижу, вы удивлены, думаете, зачем это немощный старик позвал вас для приватной беседы, -- начал старший. Говоря так, он явно лукавил. Для своих почти ста он выглядел на удивление моложаво. Обычно ему больше семидесяти не давали.

Младший промолчал. Пригласивший его в свой загородный дом старик был хорошо известен в высшем свете. Причем, не только как один из богатейших людей планеты. Впрочем, точной оценки его богатств никто не знал. Такие люди предпочитают не афишировать  свои капиталы. Его слово до сих пор имеет огромный вес и в политических кругах старого и нового света, и в высшем обществе, куда так стремятся проникнуть нувориши последнего поколения и ряд современных политиков. Этот старик был чем-то вроде последнего могиканина прошлой эпохи.  Однако к его советам и рекомендациям старались прислушиваться все. Потому что уже не раз бывало так, что пренебрегший его пожеланиями оказывался низвергнутым в самый низ социальной пирамиды. И тут не помогало ни общественное мнение, ни капиталы, ни политическая конъюнктура. Будь ты трижды магнат или правитель государства, но  если впал в немилость, ничто не спасет.

-- Я давно наблюдаю за вами, юноша. Умны, работящи, видите перспективу, ну и не разбрасываетесь на безделушки. Хорошего сына воспитала ваша матушка. Я пригласил вас поговорить о ней, -- старик задумчиво поглядел на огонь, пошевелил полено кочергой. Потом, будто вспомнив о собеседнике, продолжил:

-- Ваша матушка была в некотором роде уникумом. Не имея достаточного образования, она поднялась до вершин власти, о которых мечтают многие нынешние скороспелки. Напилили денег, прихватили все, что плохо лежит, и уже решили, что все им подвластно. Глупцы. Что значат их миллионы, даже миллиарды, вложенные в бумажки, в золото, в спортивные клубы, недвижимость, что там они еще прикупают, -- старик пощелкал сухими падагричными пальцами, приглашая младшего продолжить перечень. Но тот игру не подхватил, пожал плечами и безразлично обронил:

-- А куда еще девать им свои капиталы? Создавать благотворительные организации, раздавать нищим? Жалко, они еще с миллионами не наигрались, не прочувствовали  вкуса настоящего богатства. Вот и тешатся друг перед другом – кто кого переплюнет в выдумке…

-- Хитер, как я погляжу. Не хотите свои мысли ни перед кем обнажать. Что ж, похвально. Не побоялись и мне наперекор идти. Хвалю.

-- Чего мне бояться? К власти я не рвусь, чужого не загребаю. Работаю в своей отрасли…

-- Таким вас мне и описывала ваша матушка. Я ведь не  для пустой болтовни пригласил вас  сюда. Есть серьезный разговор. Думаю, время прощупывания друг друга прошло. Перейдем к делу. Прошу к столу, -- старик проворно встал с кресла и, сопровождаемый догами, прошествовал, другого определения и не подберешь, к огромному письменному столу в дальнем конце комнаты. Молчаливый слуга включил освещение. Искры света заиграли на стеклах огромных книжных шкафов, на боках старинного глобуса и инкрустированном постаменте, в хрустальных письменных принадлежностях. Некоторым диссонансом на столе смотрелся лишь современный ноутбук, но только до тех пор, пока старик не открыл его. По тем уверенным движениям, которыми он стал быстро искать что-то в сети, было понятно, что этот атрибут на столе вполне уместен.

-- Не хочу быть голословным. Потому подготовил некоторую подборку документов, которые вам следует изучить. Но это потом. А пока давайте поговорим о другом. Я хочу понять, что вам известно о деятельности вашей матушки…

Молодой несколько смешался. Действительно, что ему было известно? До последнего времени он был уверен, что мать вполне устраивало положение мелкой предпринимательницы. Лишь когда ее не стало, он узнал, насколько широки и глубоки были ее интересы. Оказалось, они охватывали разные сферы современного бизнеса. При этом, и он это признавал, не всегда законные. Сейчас он входил в права наследования частями ее владений. И только теперь убедился, что многие из них находились в составе транснациональных корпораций, огромных конгломератов, определить истинных владельцев коих не представлялось возможным.

Выслушав предположения младшего, старший рассыпался скрипучим смехом.

-- Вы в принципе правильно определили принадлежность  собственности вашей матушки. А вам не приходилось задумываться, почему так случилось? Почему она не выпячивала свое богатство? Понимаю, можете возразить, что не до этого ей было. Но я отвечу, что она в любой момент могла исчезнуть из той страны и зажить свободной, обеспеченной жизнью. А она не захотела. Потому что кроме вкуса богатства есть еще более лакомый вкус – вкус безграничной власти. Не всем его дано ощутить, а тем более вкусить. Не все его могут оценить по достоинству. Но есть гурманы. Они ни за что не откажут себе в удовольствии попробовать именно этот деликатес. Но за него надо платить дорогую цену. Намного большую, чем все эти нажитые нечестным путем миллиарды…

-- А существует ли честный способ обогатиться? – негромко произнес младший. – Сколько ни изучай историю человечества, во все времена главным и основным способом обогащения был отъем собственности одними у других. Как бы это не пытались приукрасить и облагородить, но суть остается все та же – обворовывание, захват, грабеж…

Старик с любопытством поглядел на собеседника. Потом поинтересовался:

-- Неужели вы нашли иной путь обогащения? Поделитесь со стариком этим способом.

-- Мне ли давать вам советы. Я и сам занимаюсь тем же самым --  присваиваю часть труда своих работников… Но сейчас наступает век Интернета, там…

-- Неужели настолько наивны, что верите сказкам, рассказываемым в сетях? – несколько удивленно и даже разочарованно протянул старик. Он явно терял интерес к собеседнику.

-- Вот уж нет. В сетях идет интеллектуальное закабаление, раскручивание виртуальных капиталов. Но…

-- И там продолжается все то же самое. Такова уж природа человеческая. Обогащаться за счет других, более слабых, более совестливых… Пока они будут существовать на Земле, для нас, сильных мира сего, здесь будет рай. Но довольно упражняться в словоблудии. Ваше направление мыслей мне понятно. Перейдем к делу.

Старик захлопнул ноутбук и достал из стола довольно объемистую книгу в кожаном переплете с отделанными  металлом уголками.  Судя по состоянию переплета и тиснению кожи, очень старую.



-- Хотите знать мое мнение? Развели вас как последнюю лохушку, -- подытожила мой рассказ о поездке бескомпромиссная Зина. – Побоялись, что глубже копнете, вот и разыграли спектакль… с переодеваниями. Да еще щенка вам подсунули. И все так гладко…

Зина споро готовила обед, одновременно слушая мои стенания по поводу пережитого. У моих ног примостился новоприобретенный щенок. Моя собеседница, только взглянув на него, вынесла вердикт: бастард, незаконнорожденный, помесь.

На мой взгляд, так  обыкновенная такса. Ира  была в восторге от новой игрушки. Шарик ей уже поднадоел. Тем более, что он оказался редким строптивцем, заниматься хотел только своими делами и играть с моей дочурой принципиально не желал.

Зина Шарика терпела, кормила, но в остальном полностью игнорировала. Была верна своему мнению: имеешь деньги – приобрети дорогую элитную собаку и занимайся ею. А этим подзаборным шавкам место на помойке.

Так что и второму щенку от ее любви и внимания не отломилось ни кусочка. По поводу имени второго щенка Ирка особо не заморачивалась.

-- Мам, давай его Чейзиком назовем, -- предложила она. И я согласилась. Действительно, что мудрить.

Беспокоил меня Николай Семенович.  Как он там один, в полном неведении? Надо бы ему позвонить. Только как сделать так, чтобы не навредить? Я уверенности Зины в том, что все происшедшее со мной было подставой, не разделяла. Кому нужно попусту пугать или удалять без причин какую-то провинциалку от убитого горем старика?

Поразмыслив на досуге, решила не светиться и не  звонить ни из коттеджного поселка, ни из собственного дома. Впрочем, там и звонить было неоткуда. Строители развили такую бурную деятельность, словно им дрожжевую закваску добавили (хотя, думаю, в этом предположении есть свой резон), и теперь старый деревянный домишко на глазах преображался, вызывая зависть и недовольство окрестных обитателей. Но тут я уже ничего поделать не могла. Потому села в автобус и отправилась в райцентр. Оттуда и позвонила.

Старик был дома. Трубку снял сразу. Но на мой вопрос, все ли в порядке, безразлично ответил, что я ошиблась номером, и отключился.

Не ожидая такого поворота событий, я просто опешила. С чего это Николай Семенович на меня обиделся? Он же должен понимать, что я не по своей воле оказалась за пределами города и не смогла к нему вернуться. Да и втягивать старика во все эти разборки считала негуманным.

Потом в голове мелькнуло предположение: ведь Марья Федоровна в числе его близких знакомых. Уж не она ли наплела про меня небылиц старику?

Однако все последние события не проясняют того, где находится Ольга. Если она пока еще жива. И в чем основная причина ее исчезновения.

Я за чередой неприятностей как-то подзабыла о разговоре, подслушанном в кабинете главврача. А из него можно было понять, что Ольга жива и где-то удерживается. Значит, надо возвращаться обратно, успокоить и обнадежить старика и отыскать приятельницу.
Зина выразительно покрутила пальцем у виска, когда я попыталась ей объяснить, почему мне надо опять ехать в город и продолжать поиски Ольги. Потом, вздохнув, достала мобильник и набрала номер.

-- Надюш, привет, это Зина. Да, да, Всесвятова. Будь другом, пусти на постой мою знакомую. Да, все туда же. Как я? Да как. Ишачу. Сейчас полегче. А что было-о-о… Сама знаешь. Ну, давай. Пока. Сделай так, чтобы к ней внимание не привлекалось. Сама знаешь, как наши могут растрепать на весь свет и придумать то, чего никогда и не было. Да, я потом расскажу… Все, целую.

Зина отключила мобильник и выразительно глянула на меня.

-- Учтите, Ксения Андреевна, делаю это только из уважения к вам. Сейчас напишу адрес. Моя школьная подруга живет недалеко от клиники. Держит частную гостиницу. У нее есть определенные знакомства среди медперсонала. Женщина она твердая.  В любом случае, не подставит.

-- Спасибо, Зинуля. По гроб жизни буду благодарна…

-- Во-во, только и время сейчас о загробной жизни говорить, -- проворчала для порядка моя помощница по хозяйству, но было видно, что она довольна.

Зина далеко не красавица. Крепкая, сбитая, коренастая, с роскошной косой пшеничного цвета, которую она холит и лелеет. При малейшей возможности ее демонстрирует не только представителям мужской части населения, но и женской. От этого имеет много завистниц, которые периодически распускают сплетни о ее образе жизни и пороках. Зина в ответ некоторым из них откровенно гадит, отбивая кавалеров, что, естественно, любви со стороны женской части населения ей не добавляет.

Зина один момент неровно задышала в сторону моего приятеля Алексея Лепилова. А меня необоснованно причислила к числу своих потенциальных соперниц. Но мы это недоразумение очень быстро разрулили. Тем более, что Алексей смог так вывернуться из амурных сетей Зины, что, в конце концов, она стала одной из его воздыхательниц без перспективы дальнейшего продвижения действий. Да и меня она довольно скоро исключила из числа соперниц.

А потому через некоторое время мы с ней вполне сдружились,  и я частенько оставляю свою дочь на ее попечение. Своих детей у Зины нет, но она не тушуется, тренирует свои воспитательные способности на соседских детях, а теперь, и на моей дочуре.

На следующее утро я решила провести некоторые манипуляции по изменению внешнего облика. Для этого договорилась с знакомой парикмахершей Наташей. Та покопалась в своем ежедневнике, с кем-то созвонилась, потом назначила мне время.

С тех пор, как побывала в Крыму, я стала более тщательно следить за своей прической. Волосы у меня не густые, но волнистые. Так что, всегда испытываю затруднение  в решении вопроса, как их лучше уложить.

Потому на мою просьбу существенно изменить прическу, Наташа долго и с сомнением разглядывала меня то в зеркале, то, отойдя, со стороны. Она уже настолько привыкла к тому, как я обычно выгляжу, что сразу не могла ничего предложить. Пришлось ей сообщить, что мне требуется кардинальная смена облика.

Наконец Наталья приняла решение. Пробормотав: -- Ну, глядите, потом не вините меня, -- защелкала ножницами над головой. А у меня в груди шевельнулась противная жаба. Стало жалко волос. Но я сама себя успокоила, что пройдет всего несколько месяцев, и обычный мой облик вновь вернется.

Затем Наташа нанесла краску на волосы. И мне пришлось вытерпеть некоторое время неприятное пощипывание кожи. В отличие  от прежних лет, когда боролась с сединой с помощью хны, на этот раз я доверилась опыту парикмахера.

Мое отражение в зеркале, превзошло все мои  самые смелые ожидания. На меня смотрела жгучая брюнетка с яркими зелеными глазами, опушенными черными  длинными ресницами. Коротко стриженные «под мальчика» волосы кое-где торчали этакими фривольными завитками. Если бы не кожа шеи, предательски выдающая возраст, я себе не дала бы больше трех десятков лет. Мне было очень лестно. Но, главное, меня такую ни одна собака не угадает. Совсем другой типаж.

Подобрав к случаю соответствующее одеяние, я на следующий день убыла в соседний райцентр. Оттуда уже открыто отправилась в Малый Калинов.

Водворение в город прошло вполне успешно. Приятельница Зины, роскошная блондинка с пышными формами и едва заметными темными усиками над полной, ярко напомаженной губой, оформила меня как свою родственницу. И даже паспорт представила на всякий случай, если кому-то вдруг вздумается документы посмотреть. Я глянула на довольно невзрачный снимок в паспорте и успокоила себя, что, на первый взгляд, сходство есть.

Надежда пообещала в ближайшее время свести меня с людьми, которые могут кое-что рассказать о клинике. А пока посоветовала никуда не соваться, вначале осмотреться…

Но меня беспокоил Николай Семенович. Как он там один? Как предупредить его, что я не забыла ни о нем, ни о его просьбе?

Я побродила по комнате, которую мне выделила Надежда, потом перебралась в гостиничный коридор, оттуда продефилировала в кафе. Думала, что в этот час здесь народу не будет, но коренным образом ошиблась в своих предположениях. Две официантки работали на предельных скоростях. Все столики были заняты.

Признаюсь. Я далеко не любитель посещения мест общественного питания. Так уж получилось. В молодости, в студенческие годы меня приглашали и в кафе, и в рестораны. Но, так сказать, мои поклонники, которые хотели пустить пыль в глаза. Я всегда полагалась на их опыт и обычно в общение с обслуживающим персоналом не вступала. В дальнейшем в девяностые, не самые обильные годы, получила довольно неприятный урок, после чего  предпочитаю больше в такие заведения не ходить. В одиночку. Очень уж болезненное воспоминание.

Это был тот период, когда зарплату не выплачивали по нескольку месяцев. Жили за счет собственных огородов. О нарядах даже речи не могло идти. Перелицовывали старые вещи, вязали что-то. Это сейчас вещь ручной вязки считается эксклюзивом. А в то время на их обладательниц смотрели свысока.

Однажды мне позвонила моя давняя приятельница. Когда-то на заре юности мы вместе работали в книжном магазине. Потом пути наши разошлись. Я поняла, что торговля не мое призвание, и продолжила учебу в пединституте.

Так вот, приятельница открывала новый филиал  торгового дома. Ей нужен был свой человек на подхвате. Пообщалась со мной и пригласила на работу. Сделку решено было отметить в ресторане областного центра. Город тогда словно только что проснулся от вековой спячки. В один миг открылись десятки магазинов, игорных заведений, а уж сколько выросло ресторанов, кафешек, забегаловок, не счесть. Так вот приятельница выбрала самый дорогой ресторан. Может быть, поразить хотела, а, скорее всего, не подумала о последствиях.

Я с тревогой поднялась по ступеням этого «Олимпика», гадая, узнаю ли приятельницу. Ведь не виделись больше десяти лет. Хотя та уверила меня, что в это время в ресторане никого постороннего не будет, и мы не разминемся.

На входе стоял важный секъюрити из жвачных. Ну, тех, что беспрестанно двигают челюстями и цедят слова, не разжимая зубов.

-- Чего тебе, тетка? Здесь не подают, -- бесцеремонно преградил он мне дорогу.

-- Меня здесь ждут. Мне назначила встречу Марина Опарнева.

-- Гы-гы-гы, -- заржал его напарник. – Дуй отсюда, попрошайка, будет Марина Аркадьевна с таким чмом общаться. На себя посмотри…-- последовали такие нецензурные эпитеты, что я просто развернулась и ушла. Там, где встречают человека только по внешней обертке, мне делать нечего. Наверное, потому я и не пробилась в жизни, что пасую перед хамством, подлостью, угодничеством. Но мне просто стало противно находиться в этом заведении.

Марина потом звонила, извинялась, что не вышла встретить меня, но я, поблагодарив за предложение, отказалась от работы. Если в этом обществе так относятся к обычному человеку, значит, оно глубоко больно. Его надо лечить, и начинать с детей. Чем я и занималась все последующие годы. И не жалею об этом.

Но тот случай сделал свое негативное дело. Я боюсь одна переступить порог любого более-менее востребованного заведения общественного питания. Почему-то всегда ожидаю проявлений хамства со стороны обслуги, а потому стараюсь обходить стороной такие места.

Убедившись, что столики заняты, а на меня никто не обращает никакого внимания, отправилась на улицу. Время еще рабочее, но на тротуарах, особенно в пешеходной части города, довольно оживленно.

По дороге заглянула в пиццерию. Есть теперь такие заведения и в наших местах. Удобная вещь, эти пиццерии. Неохота готовить самому -- заказал итальянский пирог на дом.  Правда, наши владельцы таких заведений всегда расширяют свой ассортимент за счет местной, привычной народу выпечки. Но и балуют хозяек. То бы мать семейства, прибежав с работы, хваталась за муку и дрожжи, на ходу обдумывая, что бы такое использовать для начинки. И вот уже работа на вечер  обеспечена. А теперь что? Заскочила в пиццерию или отдел кулинарии, схватила то, что уже приготовили другие. И, пожалуйста, семья сыта, а мать семейства может спокойно смотреть мыльную оперу.

Едва переступила порог пиццерии, ко мне подскочила хорошенькая девчушка лет шестнадцати с явным желанием не упустить посетителя без покупки.

-- Здравствуйте, как хорошо, что вы выбрали именно нашу пиццерию. У нас самый широкий выбор пицц, а еще… -- затараторила девчушка, но я ее быстро прервала:

-- Спасибо большое за теплый прием. С удовольствием отведаю вашу выпечку. Но скажи, вы доставляете заказы на дом?

-- Ну, конечно. Сразу же, как получим. У нас без задержек, как только позвонят…

-- А лично, не по телефону?

Девчушка энергично дунув сбоку, взбила над глазами свою челку, густую, идущую клином чуть ли не от затылка, и удивленно глянула на меня. Думая, что она не поняла вопроса, я заторопилась пояснить:

-- Понимаешь, мне надо отправить пиццу одному человеку и с ней письмо…

-- В чем проблема? Давайте письмо, говорите адрес и выбирайте пиццу,  -- девчонка махнула в сторону витрины, где действительно стояло десятка два итальянских пирогов. Я не поклонница зарубежных мучных изделий. Предпочитаю свой классический способ изготовления пирогов с традиционными местными начинками. Но стоящие в витрине круги теста были так мастерски украшены кусочками овощей, грибов, колбасы, сыра, что на мгновение залюбовалась. Мое созерцание витрины было прервано резким окриком:

-- Дарья, в чем проблема? Почему не обслуживаешь  покупателя? – в  проеме внутренней двери показалась полная, ярко-румяная женщина в поварской шапочке и белом переднике на объемистом животе.

-- Все в порядке, мама, -- Даша махнула матери и обернулась ко мне, -- так вы выбираете?

-- Да, вот ту, пожалуй, я бы взяла для подарка, -- я указала на самую большую пиццу, -- только ее желательно сейчас отвезти…

-- Нет проблем, давайте письмо, -- отчеканила Дарья. Ей, видимо, надоело общаться со столь медлительным покупателем.

Чтобы ее задобрить, я приняла решение попробовать здешнюю выпечку и этим решить проблему обеда. Идти в кафе не было смысла:

-- Дашенька, мне, пожалуйста, кусочек вон той пиццы, и, если можно, чашечку кофе…

-- Ща будет. Вам какой, у нас целый список, выбирайте.

Я заказала кофе со взбитыми сливками, не заморачиваясь заумными названиями, коих в меню было никак не меньше двух десятков. Сразу расплатилась и, устроившись за столиком у окна, набросала записку Николаю Семеновичу, в которой уведомила его, что о деле не забыла, занята им, но поменяла стиль расследования и нахожусь на нелегальном положении. Если появится возможность, просила его инкогнито побывать в пиццерии, из которой он получит пирог. Я буду ждать его ежедневно около шести вечера. В завершение советовала никому не распространяться о свидании, особенно его приятельнице Маше.

Письмо я сложила конвертиком и завязала узелком концы целлофанового пакета.

Дарья на эти мои манипуляции взирала со снисходительным недоумением, потом равнодушно хмыкнула:

-- Вы уж извините, но вашу любовную лирику читать мрак…

-- С чего ты решила, что это любовное послание?

-- Да уже с начала. «Дорогой… ну и так далее. Ладно, давайте, вручу лично в руки. А если не будет адресата, тогда куда пиццу деть?

-- Оставь под дверью. Но Николай Семенович уже пожилой господин, он никуда обычно не выходит. Если же откроют другие люди…

-- Да знаю, не первый раз, скажу, что адресом ошиблась.

-- Даша, я посижу здесь, подожду тебя…

-- Ноу проблем. Вот ваш кофе и пицца…

Дарья проворно  поставила передо мной белоснежную чашку с горкой густой пены, треугольник пирога, который при мне вырезала из стоящего в витрине круга, и, крикнув в заднюю дверь, -- мам, я по адресу, -- с коробкой выскочила на улицу, чуть не сбив с ног двоих посетителей.

Из внутреннего помещения тотчас же появилась уже знакомая мне толстуха и поплыла навстречу вошедшим. Те, воодушевленные моим довольным видом, тут же сделали заказ.

Видно, у меня сегодня рука легкая. Я еще не расправилась со своим куском пиццы, а кафешка оказалась переполненной посетителями. Хозяйка крутилась, в прямом смысле слова, как белка в колесе, поглядывая то на входную дверь, то на витрину, где на глазах испарялись заготовленные  пироги.

Наконец Дарья подкатила на своем велосипеде к дверям пиццерии, оценила обстановку и мигом подменила утомившуюся мамашу. Та отправилась печь новые пиццы, а Даша занялась посетителями.

Она изредка кидала на меня заинтересованные взгляды, но не подходила. Не до разговоров ей было. Словно мне в отместку посетители шли нескончаемым потоком. Делались заказы на дом, и Дарья разрывалась между прилавком и необходимостью везти товар по адресам.

В этот момент как-то незаметно ко мне за столик подсел пожилой господин в клетчатом кепи моды начала прошлого века, элегантном пуловере теплого светло-коричневого оттенка, с тростью в руке и трубкой в зубах. Костюм дополняли темные очки.

Я заметила, как ехидно ухмыльнулась Дарья, и внимательно к нему присмотрелась. И только тут поняла, что рядом со мной за столиком сидит отец Ольги.  Надо отдать ему должное, старик выглядел сейчас намного моложе своих лет.

Николай Семенович приспустил очки на кончик носа, подмигнул мне и водрузил их на прежнее место. Затем стал преувеличенно старательно раскуривать свою трубку, испросив на это мое разрешение.

Тут к нам подлетела Дарья и затараторила:

-- Ну вот, видите, все в порядке. Я же говорила…

Она принесла мне еще одну чашку кофе и кусок пиццы и заказ Николая Семеновича, сделанный им, видимо, еще до того, как он сел за мой столик.

-- Барышня уверена, что вы меня пригласили на свидание. Уж очень она смешлива, да и в глазах у нее чертенята пляшут. Я ей и подыграл, нарядился, как на светский раут, -- поделился своими наблюдениями Николай Семенович. – Я ведь, Ксюша, когда вы не вернулись, грешным делом подумал, что и с вами случилось что-то страшное. А потом пришла Маша и стала как-то странно выяснять, кем вы мне приходитесь. Хорошо, что мы заранее договорились, о чем говорить посторонним. Но, -- тут старик развел руки, -- боюсь, не поверила она. Все пыталась в ваших вещах  покопаться, только я на всякий случай документы спрятал.

Очень сокрушалась Маша, что не может узнать точный адрес и фамилию. Напридумывала целый короб небылиц. И что вы кольцо украли у кого-то из пациентов, и вроде бы, документы… Но я ни на минуту не поверил ей. Потому и на звонок не ответил. Не мог в тот момент говорить.

-- Я поняла…

-- Да и испугался, что, как и Олюню,  вас уничтожат…

-- Николай Семенович, голубчик, могу вас утешить. Я стала невольным свидетелем разговора, из которого узнала, что ваша дочь в тот момент была жива, но где-то удерживалась. Что-то она узнала такое, о чем не должна была. Вот ее и убрали, чтобы не мешала. А убивать вряд ли осмелятся. Клиника на ее методиках держится. Что они без Ольги? Пустое место.

-- Ох, не скажите. Когда дело касается больших денег, некоторые ни перед чем не остановятся. Но, судя по всему,  у Маши что-то пошло наперекосяк. Они-то думали, что владелицей клиники является моя дочь. А оказалось, что она подставное лицо. А истинный владелец где-то далеко. Теперь он прислал юристов, чтобы они оценили нынешние возможности клиники. И еще. Им нужны какие-то сведения чуть ли не десятилетней давности. Вот за ними Маша и охотится. Думает поторговаться за клинику. За достоверность сведений не ручаюсь. Возможно, все это она выложила мне специально, чтобы я уведомил вас, Ксюша. Вам решать, что стоит внимания.

Николай Семенович вновь окинул меня заинтересованным взглядом, потом покачал головой.

-- Если бы не эта стрекоза, что за прилавком, никогда бы не поверил, что это вы. Изменения разительные. И очень вас красят. Эх, если бы  мне лет так …дцать сбросить, уж и приударил бы я за вами… -- старик рассмеялся и похлопал меня по руке своей сухой и горячей ладонью.

-- Спасибо за комплемент. Но по-другому и нельзя. Иначе узнают, а тогда, сами знаете… Николай Семенович, у вас нет никаких предположений в отношении переданного мне ключа? Возможно, разгадка этой истории находится там?

-- Что я могу сказать? Олюня меня в свои дела не посвящала. Скорее всего, этот шкафчик расположен где-то в клинике. Дочь нигде не бывала кроме работы.

-- Что ж, будем искать. Клиника мне не по зубам. Оттуда меня очень настойчиво попросили. Значит, надо искать помощников среди медперсонала. Не все же продались Марье. Думаю, найдутся там и порядочные.

-- Только где их найти и как отличить?—с горечью произнес старик.

Мы договорились о способе связи и о том, как ее будем поддерживать.