Анорексичка

Холодное лезвие зловеще поблескивает на солнце. Я с зачарованием смотрю на мои худые ноги. О, Боже! Да они само совершенство! Тоненькие словно ножки паука, плетущего паутину. Ах, мой идел! Я даже совершенно не обращаю внимание на ожоги, которые я оставляю с помощью следов сигарет, или тонкие длинные порезы, покрытые корочкой крови. Это мое наказание. За срывы. Я слишком много жру! Вот и сейчас хочу вцепиться зубами в нежное мясо цыпленка. Нет! Нельзя! Это все дьявол-исскуситель! Я нет! Никогда! Отворачиваюсь...Хватаю лезвие и с криком вонзаю в себя. Да, больше боли! Вонзить до мяса, перерезать все сухожилия, нарисовать узоры на костях глубоко внутри... Да, резко разрезаю кожу. Моя кровь, красивая и алая, брызнула салютом во все стороны. Но и это не помогает. Рука тянется к этой мерзкой куринной ножке. Я кусаю себя за руку. Желудок просит еды. Бью по желудку. Каждый удар сопровождается тупой болью. Беру сигарету, зажигаю. Делаю затяг. Черт, не помогает! Раньше сигареты помогали. Со злостью тушу сишарету, прижав ее к шее. Я привыкла к этой боли. Чувствую запах горелой плоти, и от этого аппетит разгорелся сильнее. Я готова была вцепиться себе в шею и вгрызать каждую клеточку своей кожи. Ощутить вкус мяса...
Хватаю эту дурацкую ножку и с наслаждением жую. Чувствую аромат масла и чуть пригоревшего мяса. Я понимаю, что этот голод победил. Я ем...
А потом реву. Наношу порезы, глотаю слабительные пачками. Меня трясет. Я ненавижу себя! Я-слабак! Я бьюсь головой об стену.у меня начинается истерика - кружится голова и я кричу. Я проклинаю себя,начинают выдерать волосы, которые так уж и выпадают клоками. Затем бегу к унитазу и сую два пальца в рот. Ох, как я хотела бы добраться до желудка и вытащить его изнутри!
А потом навыносимо болят мои внутренности. Тело истощенно, и оно молит меня о смерти. Да и я готова сдохнуть. Все доконало! Я ненавижу! Себя, чертову грешнецу! Я- полный мусор, и как земля выносит меня, такую жируху?
Я отворачиваюсь к стене и чувствую горячую кровь, ползущую противной гуссеницей от лба до подбородка и опускающуяся на обожженную шею, тем самым нанося мне невыносимые муки. Больно было настолько, что хотелось здирать живьем кожу...