Сиреневый Онегин

Невидимый мир двоится в мерцаниях зримой частоты. Более убедителен для простых смертных сиреневый мир. Образы, населяющие это пространство, ближе нашему восприятию. Запомнился мне Онегин. В сиреневом свечении он даже более невесом, но такой же франт. Никогда не спорит с Татьяной Лариной, во всем ей угождает. Жалеет ли о былых ошибках в прошлом в зримом мире – так ставить вопрос нельзя. Он и ранее был противоречив, да и  сейчас не блещет постоянством. И все, что случилось, как Онегин это понимает – цепь испытаний ради Высшего Смысла. Заботятся ли об Онегине там, например, ангелы? В этом нет нужды. Все наставления Онегин сходу отвергает, что не означает, что он не испытывает влияния. Мысленно относясь к доброму бесплотному воинству, Онегин направляет все движения души к свету. Храбро соперничая со своей исправленной природой сознания, он перешел границу опосредованности действия. Не оставляя в порывах любви землю, в памяти образов Онегин свободен от резких оценок. Он – сгусток правды. Как вырваться из оков торжества справедливости, Онегину неведомо. Быть всюду, брать терпение у своей негативной биографии, раствориться в любви ко всем – это все не стало отягощать вечное в страдании. Он обновил мир, устремляясь к созиданию красоты. Когда теперь в карете духа, Онегин направляется в вихри прошлых жизней, уже нет стеснения, страха сделать наоборот, по-другому, иначе по отношению к себе. Чтобы мечтать шире возможностей, он делает только то, что нравится. Озабоченность судом совести проходит, и отрастают крылья. После чего, его не остановить в средоточии чести уже не совсем человека, его даже невозможно заметить в порывах  дуновения сиреневого мира.