Александр Зиновьев -автор теории человека-государс

   АЛЕКСАНДР  ЗИНОВЬЕВ –
                АВТОР ТЕОРИИ  «ЧЕЛОВЕКА-ГОСУДАРСТВА»
            (Штрихи  к  коллективному портрету)
      Сегодня, на восьмом десятке лет жизни, я окончательно убедился, что этот замечательный мудрец  и  мыслитель нашего времени является для нас одним из воплощённых героев вечно живого предания о совершенном  Человеке. И вспоминается при этом единый в трёх ипостасях, первый в мировой истории  царь-жрец  города Урука Гильгамеш, первый известный по имени военачальник, первый политик и первый в мире философ, первый человеко-бог,  задумавшийся о бессмертии, жизни и смерти, сказавший вслух себе и миру: «Я ведь тоже умру!»   Вспоминается  шумеро-аккадский  герой-предок Гильгамеш (Бильгамес) – «видевший всё на свете» первый герой первого письменного  мифа, породившего множество других мифов и всю мировую литературу. Вспоминается Гильгамеш – шумерский бог, царь и герой, сын богини Нинсун, «Хозяйки диких коров» и солнечного бога Шамаша,   неустанного  жертвенного борца за истину и справедливость.
      Каждый раз, когда уходит от нас  в Вечность  очередной провидец и мыслитель, вспоминается  мне именно  это  вечно живое предание о рачительном  и мудром  правителе  города-государства.  Всё чаще  вспоминается  это  доисторическое предание  о Демиурге, который четыре тысячи лет  назад  первым сформулировал высокое предназначение  человека – его бескорыстное  и жертвенное служение своему роду, племени,  народу. Подлинное бессмертие  внезапно  смертного человека заключено   в его подвигах на благо людей –вот  основная  идея  любой Легенды о  Человеке, главная мысль  эпоса,  записанного  на глиняных табличках из Ниневии  придворным астрологом Син-леке-уннини в XIX  веке до нашей эры.
      Моё знакомство с  Александром Александровичем Зиновьевым состоялось  в одной из аудиторий Гуманитарного корпуса  МГУ  в середине декабря 2001 года. Поводом для нашей встречи послужило опубликованное 24 октября 2001 г. в областной газете «Подмосковье. Неделя»  открытое письмо руководителей движения «Русская община», адресованное выдающимся русским мыслителям второй половины ХХ века А Зиновьеву, А.Солженицыну, И Шафаревичу.  В  нём, в частности, говорилось: «Сумятица в  умах и душах становится губительной, и, не преодолев её, мы не сможем навести порядок в нашем русском доме.  Именно поэтому мы обратились к вам, старейшинам русского дела, за советом». Далее  шли 10 вопросов, обращённых к тем, кого в нашем народе зовут пророками.  В то время я являлся одним из руководителей «Русской общины»,   работал в Редакционно-издательском отделе  Университета Российской академии образования, занимался  публицистикой,  а посему на встречи с  тремя  мыслителями  эпохи  предстояло идти мне.   Первая   беседа с А.А  носила общий характер,  и касалась она, в основном,  самого актуального в то время «русского  вопроса»  –  возможно ли в сложившихся условиях хотя бы  локальное  сплочение  этнических русских через создание  региональных русских диаспор?  Насколько реально  объединение русских   накануне распада  России в условиях глубокого и затяжного духовно-нравственного кризиса? Сохранился ли   после 70 лет большевистского ига в русском народе    инстинкт самосохранения? Сколько  времени  должно ещё пройти, чтобы у  русских людей в условиях колонизированной России  наступили  необратимые изменения их генотипа?   Способен ли этот, внутренне разобщённый  и разделённый, не осознающий необходимость  своего спасительного единения, народ,    вообще  сохраниться на  планете?  Если да, то  какие срочные  меры  необходимо для этого   предпринять? И годится ли для  этого спасительного единения     повсеместная организация русских общин? Особенно в тех регионах России, где русские как титульная нация оказались во всех отношениях бесправными изгоями,  и «козлами отпущения» всех грехов (и социальных преступлений) коммунистического режима?
     Приблизительно  через месяц после первой нашей беседы, А.А.  отдал  мне в письменном виде  ответы на вопросы «Русской общины»,  которые  13 февраля 2002 года  были опубликованы  в газете «Подмосковье. Неделя». То, что осталось за рамками обсуждения  главной  темы, я использовал позже в качестве цитат и ссылок в своей публицистике. Так вышло, что обсуждая «русский вопрос», А.А. не мог не  коснуться  «тяжёлого  идейного  советского  наследия», которое  весьма негативно проявило себя после развала ССР  в  последнем десятилетии ХХ века. Одним из таких  губительных для единства  народа  «идейных наследий». А.А. считал  массовое политическое доносительство,  возникшее ещё в начале  20-х годов  в результате  проводимой тогда  повсеместной  «чекизации» рабочего класса (вербовки агентуры ЧК) в структуре ВСНХ под руководством Феликса Дзержинского. Тема массового политического извета  и определила все мои дальнейшие  визиты к А.А., на кафедру логики в Гуманитарный корпус МГУ.  К этому времени, к началу нового 2002 года, у меня уже была готова рукопись книги  о  политическом доносительстве в России  под условным названием «Смертельный извет».  Уже зная  особое  отношение А.А. к политическому  доносительству и то, что он сам   не  раз был его жертвой, я отдал А.А эту рукопись для  внимательного прочтения  в домашней обстановке.  Возвращая  её, А.А. сочувственно  заметил: «Книга нужная и своевременная, она  указывает ещё на один фактор нашего разобщения и взаимной подозрительности. Тема доносительства у нас  – негласно  табуированная, а посему  опубликовать эту книгу  может помочь  только чудо. И я от всей души желаю  Вам, чтобы оно случилось».  Пожелание А.А. сбылось ровно через год.  Весной  2003 года  издательство УРАО выпустило её  под названием «КАК ПРОДАТЬ БЛИЖНЕГО. Донос как способ существования». 
      Кроме природы политического извета в наших беседах была  затронута и тема природы власти, о которой А.А. имел своё личное, оригинальное мнение.  Причём  тотальное насилие власти над своими же гражданами он   воспринимал как трагическую неразрешимость, объяснял её проявлением  доисторической  антропофагии.     Многое из этических рассуждений А.А., касательно  природы власти,  я использовал в своих  трудах,  посвящённых  теме сакрализации   русского абсолютизма,    исторической  и социально-экономической нерентабельности  власти в ХХ веке и в эпоху глобализации. («Убiенiе  младенчика». (Легенда о Человеке) Сборник   исторических очерков, философских статей и эссе.2003-2015).   Та часть нашей первой беседы, которая  тогда не могла быть    опубликована,  вошла позднее   в мою Книгу Памяти, (глава  «Когда умрёт последний русский /А.А.Зиновьев о судьбе русского народа/»  –  «За Храмовой стеной»  М.,2013, с.50-55)
      В  характере А.А.Зиновьева  меня поражает удивительное сочетание  жертвенного альтруизма с  мудрой тактикой воина-аналитика, и то  исконно русское стремление познать непознаваемое, свершить  немыслимое и построить на земле «то, чего нет на свете» – Утопию. Как социолог  и   логик  А.А  прекрасно знал, что идеальное переустройство общества в принципе невозможно, однако призывал всех  гуманно мыслящих людей  не прекращать попыток создать  такое идеальное общество.  На этом  утопическом  стремлении  и держится  и этой мечтой  продолжает жить русская душа в мире, в котором, увы,  нет места для человеческой свободы и морали.  Эта  утопическая  и деятельная  целеустремлённость пытливого юноши из Чухломы явилась одной из  удивительных черт его характера  и, соответственно, она  легла в основу его замечательной   биографии. Это  почти подсознательное стремление  самому найти   золотые сады русской  Гипербореи помогло юному Зиновьеву совершить крутой маршрут от деревни Пахтино Чухломского уезда  Костромской губернии  до Нью-Йорка, Рио-де-Жанейро и Токио.   Утопические мечты о социальной справедливости помогли А.А.   своими глазами   увидеть весь  мир, взвесить и оценить его,   умом и сердцем подняться над ним, и стать провидцем и  «надмирным отщепенцем», автором теории человека-государства.  В  итоге    это помогло  ему    сформулировать   свою Науку о житии, которая,  по сути,  является учением о противостоянии  Личности жестоким законам социальности,  тотальному насилию разного рода демонов и монстров  власти.  Одной из ключевых формул   этой Науки  побеждать зло является призыв Зиновьева   проявлять  своё гражданское мужество и всегда в любых обстоятельствах давать отпор насилию: «Сопротивляйся насилию любыми доступными тебе средствами!» Этот призыв  великого мыслителя стал девизом всего моего творчества в новом тысячелетии.  Второй по значимости формулой, является его призыв сохранять при этом  своё нравственное здоровье: «Не прекращай находить   средства самосохранения в качестве нравственной личности в условиях крушения прежних моральных устоев». (Русская судьба, с.73, 61)
      А.А. презирал советское фарисейство и ханжество правящей элиты,  уважал в людях  интеллект и оригинальность  мышления, был предельно искренен в научных исследованиях и в оценках политических событий. Этим вполне объясним тот факт, что, уйдя из жизни, А.А. оставил после себя множество учеников и последователей в социологии и философии, создал свою научную школу.  Весьма требовательный к людям, он был предельно требователен  к себе. Мужество признаться в своих ошибках и заблуждениях, и не искать при этом себе оправданий – одно из самых редких для нашей эпохи свойств его натуры.    Для  всех  властей  философ и мыслитель  Зиновьев – идейный отщепенец, а для меня он – настоящий  патриот, инакомыслящий изгой  и любящий Родину её  верный  сын-возвращенец.  Для меня философ А.А.Зиновьев – это  глобально  инакомыслящий  русский человек   второй половины ХХ века, а его общая социология –  это толковник для  понимания и анализа  современности и  виртуальный путеводитель в грядущее  далёко.  Замечательный логик и пытливый наблюдатель-аналитик, он был генератором новых  идей  и перспективных гипотез. В каждой  его фразе  заложен глубокий смысл, целый философский пласт, требующий  отдельной  научной разработки, будь это  социологические рассуждения о достоинстве  человека  или молитва верующего безбожника. Он был  славным продолжателем  дела   великих мыслителей  Высокого Возрождения,  для которых главным  в жизни  было –  непрерывное   и   всеобщее обновления философии, упорное и прилежное   выявление заключенной в ней   единой и всеобщей Истины.   
        А.А. Зиновьев  всегда был неизменным славянофилом  и настоящим отчизнолюбом. Он  остро переживал развал  славянского мира. Тяжело, как и многие  его современники и единомышленники  переживал А.А. и развал СССР, когда, по словам А.И.Солженицына «За 2-3 коротких дня 1991 года  были обессмыслены  несколько веков русской истории». Именно всё происходящее в Югославии и бомбардировка  Сербии  подтолкнули  его,  всемирно известного писателя,   к возвращению (в 1999 году) в  советско-буржуазную Россию, чтобы продолжать свою неравную битву с Молохом власти и его тотальным насилием над человеком.  Этот факт ещё раз дополняет  биографию этого великого человека ещё одним знаменательным,  мужественным гражданским поступком, является  ярким свидетельством его бойцовского характера. До конца жизни Зиновьев,  примере собственного  опыта,  убеждал  последователей своего учения не бояться монстра власти, активно проявлять своё гражданское мужество, не отмалчиваться, всегда высказывать своё личное, частное мнение даже в случаях совсем безнадёжных и тупиковых. Молодым учёным он советовал никогда  не останавливаться,  не стоять на месте, всегда идти (и даже ползти) только вперёд.  А.А. выразил свою «философию жизни»  в послесловии  «Исповеди отщепенца», которая вкратце звучит для нас как завет: «Путь делателя добра  не имеет принципиального  конца. Этот путь может оборваться по независящим от человека причинам. Но это будет всего лишь конец жизни, но не конец пути» (с.499)   
      Тайна Зиновьева как личности  заключена  в самом  природном складе его характера.  Выходец из костромских крестьян-артельщиков, уроженец Чухломы – дремучей  русской глуши, он до конца  дней своих  сохранил в себе природную чистоту души, «примитивную» нравственность  и высокую мораль своих предков, гордую независимость их суждений, их мудрое и трезвое миропонимание. Вышедший из низов, он, благодаря только своим способностям, уму и талантам, упорному усердию в труде и науке, взошёл на высоты современной культуры и создал целую теорию человека-государства, способного жить и побеждать в мире тотального насилия. Сотворивший самого себя, А.А. Зиновьев,  как самодельный человек,  пошёл в одиночку против потока истории, бросил вызов советскому Левиафану и  достойно выиграл свою собственную  историческую битву с ним. Он выиграл битву и не погиб в этой неравной борьбе. Он совершил то, чего никому не удавалось сделать  до него.   Таким «самодельным», независимым и «надмирным»  человеком  был  до Зиновьева  только    Джордано Бруно,  который в Оксфорде  объявил себя «академиком без академии, сыном солнца и земли, профессором чистейшей и безвредной мудрости, филантропом  и  пробудителем спящих душ, смирителем горделивого  и лягающегося невежества». (Н.Грот  «Джордано  Бруно и пантеизм» СПб.1885).
      Такого рода духовно-интеллектуальных  битв и побед  в мировой истории не так уж и много, а в русской истории  и подавно. Феномен самодельного  человека-государства А.А.Зиновьева, как явления социального, а не психологического  будет всегда будоражить человеческие умы,  и вдохновлять их в свете его «новой религии»  и «Науки жития» на   создание   более гуманных общественных устройств.  В этом и есть главная тайна его  как личности.   
      Я стал интересоваться   философскими  и социологическими трудами  А.А.Зиновьева  приблизительно с 1996 года.  Но более  основательно  стал изучать их после  дефолта 1998 года, когда Россия   оказалась  под угрозой  полной  и окончательной оккупации  ТНК и Фининтерном  Большого Запада.  В его  прозаических и стихотворных произведениях  я  искал  в то время   ответы на волнующие меня вопросы. Такие   книги   А.А. Зиновьева,     как   «Без иллюзий (1979),  «Евангелие для Ивана» (1984), «Катастройка» (1989),  «Русский эксперимент» (1994), «Глобальный человейник (1997),  «Затея» (2000), «Русская судьба, исповедь отщепенца»(2000),  «Русская трагедия   Гибель утопии» (2002)   продолжают  и сегодня  будоражить мою мысль и плодотворно питать мою творческую энергию. В них тонко и глубоко психологично  описываются социально значимые аспекты жизни людей в советском  и буржуазном  обществе. В них наглядно  показано  качество социальных типов людей, ликвидность  «человеческого капитала»,   освещаются судьбоносные события и типичные для эпохи  великой Смуты  социальные  и асоциальные  явления. Из них, образцом такой  социальной  прозы  для меня, как человека пишущего,  является  книга «Зияющие высоты».  А   самой  понятной и близкой мне по духу,  является   его книга  «Русская судьба, исповедь отщепенца» (М., Центрополиграф, 2000), в которой  он честно и правдиво отразил и свою нелёгкую, полную испытаний,  жизнь и заодно сложные, трагические  судьбы сотен тысяч  русских людей.  Именно через эту книгу-исповедь  А.А. стал  мне  духовно и социально близким человеком.  В её   авторе   я почуял   родственную себе  душу, узрел в нём своеобразного  «двойника»  своего отца – Геннадия Ивановича Апостолова (1916-2004), который к тому времени  был ещё жив. Отец мой, боевой  участник Сталинградской битвы и кавалер Ордена Красной Звезды,   успел перед смертью  прочитать «Русскую  судьбу» А.А.Зиновьева,  и назвал  её  «самой честной и правдивой  книгой из всех прочитанных раньше   книг  о войне и мире, о наших победах и наших поражениях». Зиновьев  в своих социологических исследованиях решительно вышел  за рамки   традиционно сложившихся и/или внушённых взглядов на реальность.    Это помогло ему  сконструировать  такое  общество, где нормы морали и права  являлись бы и  средствами относительной защиты граждан Новой Утопии от самих законов социальности. (т.е. от самих себя), но и орудием     отмены  их действия и  полной нейтрализации   нерентабельной и  убыточной власти. Эти идеи помогли мне  относительно чётко сформулировать и найти методы и средства  психологической самозащиты мирных граждан от  всякого рода  насилия  властей, защиты материнства и детства  от  внутреннего и  международного терроризма –  протестные  «митинги   Молчания», «шествие убиенных младенчиков» и пр.
      Роль  А.А. Зиновьева в истории нашей страны  ещё   полностью не осознана нами, не взвешена и не определена должным образом.    А.А. как  видный учёный-логик, как честный свидетель своей эпохи внёс гораздо больший вклад в  Новую историю нашей страны, чем многие  профессиональные историки-политологи  и обществоведы.  Он дал нам  честную и нелицеприятную  оценку  всей советской  системы при  всех её правящих режимах, вскрыл  природу и причины    её исторической нерентабельности.  Для меня и для моих сверстников, детей войны,  А.А. Зиновьев является великим мыслителем и пророком моего постыдного  времени, эпохи позора, поражений и предательств, грабежа страны  и насилия властей  над своим народом.  Как историк Зиновьев развенчал многие  советские мифы и заблуждения. назвав  советскую историческую науку  «прилежной служанкой  коммунистической идеологии   и пропаганды». 
      Придавая Утопии  большое значение, он  продолжал до конца жизни оставаться в рамках новой социальной истории с её  «утопической»  идеей  создания  нового общественного мироустройства с его щадящим  механизмом управления. Подвергнув логическому анализу и критике все три  общественные системы – капитализм, коммунизм и либерализм, и найдя их  морально устаревшими, исторически и экономически нерентабельными, и даже губительными, он предложил  свой выход из социального тупика.  Для этого он вынес на обсуждение  свою многообещающую программу выхода за рамки жестких  и безнадёжно  статичных  законов социальности,  с их изощрённой беспощадностью и неотвратимостью. А.А впервые поставил вопрос об исторической и социально-экономической рентабельности и/или нерентабельности власти,  с её  перманентной войной со своим народом, этим  «неравным поединком  между  угнетающей идеологией и  угнетённой утопией».
      Приводя суждения самых разных мыслителей, находя в каждом из них нечто достойное изучения и использования,  он всегда подчеркивал свою независимость от любой из существующих научных  традиций.  В своих социологических исследованиях он вводит в оборот многие гуманитарные дисциплины и привносит свои новые понятия  и  положения в философию. 
      Особый смысл он придавал понятию humanitas (человечность, духовная культура), трактуя его как цель возрождения утраченной во времена Смуты былой и высокой  образованности, в которой должны сочетаться высокий уровень знания  и разносторонний практический опыт, развитое самосознание личности и её активная созидательная деятельность. Задачу воспитания и образования он видел в самосовершенствовании человека, призванного, по его убеждению, сражаться с земным злом «за справедливость, истину и честь».
      А.А. является и будет ещё долго являться властителем  дум   не только всего русского мира, но и   всего  просвещённого мирового сообщества. Особый интерес для людей всегда будет  представлять его особая  философская антропология, в  которой он сумел в реалиях  тотального насилия  обосновать  достоинство и свободу человека, как полновластного творца собственного «Я».   В своей «Науке о житии» он дал свой рецепт  сохранения этого высокого достоинства. Вбирая в себя всё, человек способен стать  чем угодно, преодолевая себя,  он всегда есть результат  собственных усилий.
      Сохраняя возможность  нового выбора, человек никогда не может быть  полностью исчерпан никакой формой своего  наличного бытия-жития в мире.  Человек поставлен Зиновьевым  в центр мира,  где центр  здесь и везде, но он  не обладает собственной особой (земной, небесной, ангельской) природой, ни смертностью, ни бессмертием, он должен сформировать себя сам, как «свободный и славный мастер».  Это для Зиновьева-философа  – самое главное.   И вид, и место, и ценность человека в иерархии  сущностей и ценностей определяются  его личным, свободным (и,  конечно же, ответственным) выбором  Он может подняться до звезд и ангелов, может опуститься и до звериного состояния. По мнению Зиновьева человек, не желающий  всю жизнь  учиться и приобретать  новые знания,  быстро стареет и неумолимо  деградирует. Продолжая гуманистическую традицию философов итальянского Возрождения, А.А.Зиновьев ставит в центр своего  внимания  свободу  выбора человека, как главное условие всякого деяния и его моральной оценки.
      Здесь Зиновьев ведёт  речь идет о новом понимании человеческой природы — как природы  «самостановящейся»,  вернее,  самоусовершенствующейся. Она предстает перед нами как результат самостоятельной  творческой, созидательной  деятельности  человека,  как итог постоянного процесса становления, самостоятельного, сознательного и ответственного выбора. «Божественность» человека — не в том, что он «создан по образу и подобию Божию», а в том, что   она нам  –  как и всякое человеческое совершенство –  не дана, а достижима.
      Человек должен сам творить себя. Он сам себе  должен быть  господином  и государством. «Идеальное общество нужно создавать в себе самом» – постоянно утверждал  выдающийся мыслитель Зиновьев. Только так можно сохранить свою личность и человеческое достоинство в условиях  агрессивного коллективизма и неистовства  всеохватывающей    коммунальности.
     Идеи философа Зиновьева будут актуальны всегда.  Они будут живы и актуальны до тех пор, пока  жива человеческая мысль, пока  будет в людях стремление построить на земле  общество  Правды и Справедливости, материк Благоденствия, пока живёт и не умирает в людях великая Легенда о совершенном  Человеке.  Социологическое учение Зиновьева будет живо даже  тогда, когда такое   справедливое общественное устройство с его  щадящим  механизмом  управления будет  людьми окончательно построено.  Ведь для  этого великого мыслителя и Учителя нравственности было главным не построить  этот «земной рай», а в том,  «как жить  в этом раю». («Иди на Голгофу»). Этот вечный вопрос «Как жить дальше?» будет актуален всегда и везде. Ратуя за Утопию,(«за то, чего нет на свете»), до конца  не веря в  её построение  на земле,  он всё-таки  советовал  своим последователям всегда идти вперёд и  не оставлять эту великую социальную Затею , которая рано или поздно  «явится началом нового цикла истории и крепкой основой  последующей эволюции  общества».
                Пойдут  в помол базальтовые  скалы
                Под жерновами духа  твоего –
                Иди вперёд, во что бы то ни стало,
                Иди вперёд,  и больше – ничего!

                Когда  твоё  дыханье прекратится,
                Исчезнет плоть, ты все равно иди!
                Душа взлетит как раненая птица –
                То будет смерть, но не конец пути...
                (Анатолий Апостолов. За храмовой стеной. Книга памяти. М.2013, с.74)

       О чём   в суете  повседневности и выживания на биологическом уровне   не успел я спросить А.А.?  О наших победах и поражениях. О силе и торжестве  зла. О полезных уроках из одержанных нами побед над силами зла.  Почему победители в итоге стали проигравшими?  Почему слово «победа»,  нужно заменить   словом «преодоление»? Что это нам, детям войны, даст? И что это даст нашим внукам? И есть ли   в  нашей истории такие  победы-поражения,  которые открывают   перед нами новые пути?.
      Я не успел  А.А. Зиновьеву задать, пожалуй, самый главный для меня вопрос: «НЕУЖЕЛИ  ВСЁ НАПРАСНО?». Этот вопрос всегда  мучил писателя-фронтовика Виктора Астафьева, автора  предельно честного и правдивого романа о войне «Прокляты и убиты», он мучил  и моего отца – ветерана войны и участника Сталинградской битвы, он  продолжает мучить  меня и многих моих ровесников –  детей войны. Неужели  всё напрасно? Неужели  напрасны были  мучения и жертвы трёх поколений  русских людей?
      И снова вспомнилось мне  древнее шумерское предание о боге, царе и герое Гильгамеше.   Неужели напрасными были все его подвиги? В поисках вечной жизни и рецепта вечной молодости для всех граждан  города-государства Урука, он  вместе со своим корабельщиком Уршанаби свершил множество  битв и  подвигов, а  волшебные плоды его  великой Победы, увы,  достались тем, над кем она была одержана.
                Для кого же, Уршанаби, трудились руки?
                Для кого же кровью истекает сердце?
                Себе самому не принёс я блага,
                Доставил благо  я  червю  земному!
Перевод Николая Гумилёва по подстрочнику ассириолога ВладимираШилейко.1918г.)
   
   2015-07-05