Всё тайное становится явным...

Братья Глущенко

Мне было 17 лет, когда я первый раз закурила, в тайне от родителей и подруг, начала и... Продолжалось всё это двадцать лет. Плохо, конечно, я это только теперь понимаю... Плохо для организма, для здоровья, последствия налицо... Но тогда, в семнадцать, было всё весело и забавно. Почему никто не остановил, да потому, что никто из родных, да и близких подруг, даже и не подозревал об этом. А я почувствовала себя вполне взрослой!
Успешно закончив среднюю школу, с одного маху поступила в театральный институт, стала самостоятельной, появились деньги, стипендия отличника, повышенная, пятьдесят шесть рублей двадцать пять копеек. Папу всегда веселили именно эти двадцать пять копеек, он просил их у меня на сигареты, якобы ему именно их и не хватает. Шутил, конечно. Было приятно осознавать, что ты помогаешь семье. Я большую часть стипендии отдавала маме, у нас так было принято в семье, но заначки удавалось делать, там на завтраки, походы в «Лягушатник», такое популярное кафе-мороженное на Невском проспекте было, на кино и..., увы, сигареты, вернее, папиросы, я начинала с беломора.
Надо отметить, что закурила я совершенно случайно, внезапно, если можно так сказать. Никогда к этому не стремясь, относясь с отвращением к сигаретно-папиросному дыму, я однажды прикурила беламорину и... понеслось. А было это так. Нас на первом курсе, всех без исключения, отправляли на картошку в отстающие колхозы и совхозы для помощи в сборе урожая. И мы не преминули испытать это чудесное, просто сказочное время, на себе. Спали в бараках, еду готовили сами, по очереди. Работали много, дружно, но и отдыхали вечерами весело, концерты давали для местного населения знатные, за что премированы были ежевечерне свежими натуральными молочными продуктами, домашними и вкусными.
Но, ближе к делу. Наш мастер, отправляя нас в колхоз, старосте курса поручил подготовить сценарий для будущего капустника на тему «колхозные будни», и максимально его отрепетировать. А для этого, к нам была привезена фотокамера, по тем временам, необыкновенная роскошь! Ну, сценарий написали быстро, распределили роли, и давай репетировать. Мне досталась самая банальная роль, почти что «кушать подано», а хотелось сыграть роль «учётчика» или даже «бригадира». Но для актрисы и той, и другой роли самой главной сверхзадачей было «умение курить», и даже, "смачно затягиваться"! Одну «актрису» попробовали, другую..., но никто не может закурить не закашлявшись, а уж о затягивании даже и речи не идёт. А мне уж больно хочется роль бригадира получить, я возьми, да и скажи, что давно курю, преимущественно папиросы «Казбек», и затягиваюсь залихватски! Ну как тут не закуришь, когда так хочется получить одну из лучших ролей, да и по сценарию это было задумано.
«Режиссёры» (а их образовалось несколько) сразу же схватились за меня, как бы, вдруг, «увидели», можно сказать, без пробы, так, "по харизме", с "первого взгляда разглядели», что я на роль бригадира подхожу, и как же они сразу же этого не заметили? И что тут поделаешь, искусство требует жертв! Я сказала себе, не бойся, прорвёмся, всего один раз и надо-то будет закурить, и затянуться можно не глубоко, а так, чуть-чуть, никто и не увидит, прорвёмся, не в первой.
- Внимание. Мотор! - рявкнула «помощник режиссёра».
А у меня сердце ушло в пятки, и где-то там так предательски стучит, аж в голову отдаёт. И только одна мысль гложет, что нельзя себя выдать, нельзя провалиться. Пресвятая Дева, помоги! Я, правда, залихватски раскрыла пачку папирос «Казбек», достала кусочек ватки, дунула в пустой конец папиросы, потом легко просунула в него ватку, как-будто бы этим занималась всю жизнь, ловко зажгла спичку, потому, что не раз наблюдала за папой и с удовольствием смотрела на его «священнодействия», а зрительная память у меня превосходная всегда была, и есть, и... И от страха закурила..., прямо затянулась, и я это понимаю. И совсем не падаю в обморок, так, голова слегка кружится и чуть подташнивает, чувствую.
Один из режиссёров говорит «стоп», и машет мне рукой, мол, подойди, я скорректирую твои действия, мол, всё хорошо, только, вот, тут бы надо бы так, мол, и так. Чуть пьяной походкой я отправилась в сторону режиссёра, а сама иду и думаю, только бы не упасть, ноги-то слегка трясутся, норовят подкоситься.
Дошла, стою, голова слегка кружится, хочется пить, во рту всё пересохло, но молчу, выдавить не то, что слово, звук не в моих силах. А он, режиссёр, молчит и покачивает ногой из стороны в сторону, как бы размышляет. Ну, чувствую, что от этого покачивания меня вообще «развезёт», и тут все мигом узнают, что я солгала, курить не умею, и вообще первый раз держала в зубах папиросу. Из всех сил выбиваюсь, но стою прямо, почти на вытяжку.
- Знаешь, Галочка, мне кажется, что ты встала не там, и повернулась к камере не тем боком, надо повернуться лицом к работающим на поле, как бы ты закуриваешь, чтобы собраться с духом, чтобы не робеть, и произнести свой монолог так, чтобы они все почувствовали, кто ты такая, и с кем они имеют дело.
Слово «режиссёра» закон. Я мужественно повернулась, пошла обратно, встала на прежнее место и... Всё повторила сначала, но, как потом оказалось, делала я всё это уже в замедленном темпе, не так залихватски получилось зажечь спичку, да и дунула я не в тот конец, какой надо было, и весь табак высыпался, неожиданно для меня и для созерцавших. Раздался подленький и омерзительный смешок окружающих. Я собралась в комок и, мило улыбнувшись, сказала, что решила разыграть этюд, что всё это было просто шуткой, мне, мол, показалось, что в этой сцене юмора не хватает. И как не странно, «режиссёр» ухватился за этот трюк.
- Браво! Молодец, всё верно, так и будем снимать эту сцену.
Я с облегчением перевела дух. Меня утвердили на роль, дублей было несколько, закурить всё равно пришлось, потому, что второму «режиссёру» взбрело в голову, что бригадир не должен выпускать папиросу из рук, а наоборот, периодически должен был смачно затягиваться и выпускать пышные клубы дыма в лица митингующих, так было смешнее на его взгляд.
Короче. Наш короткометражный фильм, снятый в рапиде, получился классный. На первый в своей жизни капустник я пригласила родителей. Папу и маму посадили в первый ряд, потому, что я была ведущей актрисой и все преимущества оставались на моей стороне. Зрители долго усаживались, родители переживали, каждому из них хотелось скорее увидеть своё чадо в действии. Наконец свет был погашен. Мотор, засветился экран, появились первые кадры, смех в зале, потому, что фильм получился довольно смешным, мы все радуемся, подглядываем за зрителями через щёлочку в занавесе, сценарий фильма разворачивается, появляюсь я на экране, сердце моё замирает, как воспримет мою игру зритель, родители... Я смотрю в щёлку и, вдруг, вижу, что с первого ряда с того места, где сидел мой папа, кто-то встаёт и выходит из зала... На самом интересном месте, именно тогда, когда играет главную роль «ведущая актриса»! Это равносильно провалу. "Не так страшен палач, как отвратительный зритель, который уходит..." Я выскочила в коридор и помчалась в сторону гардероба. Папа уже протягивал свой номерок, лицо было сосредоточенное и слегка бледное.
- Папа! Что случилось? Сердце? Что?
- Ничего не случилось. Просто я ухожу, мне не нравится, что ты закурила, и об этом поговорим дома.
Я, правду сказать, сначала растерялась, но, спохватившись, залепетала, что я просто держала папиросу в зубах, что это сцена, что всё это исключительно для кино, что вообще настоящее искусство требует жертв.
- Не знаю, каких жертв требует искусство, и даже, возможно, я бы тебе и поверил бы, но ты, дочка...
Он строго посмотрел на меня и тихо произнёс.
- Ты не просто держала папиросу в зубах, ты затягивалась, и очень профессионально!
Как обухом по голове прозвучал голос отца. Я так и присела. Действительно, прямо уселась на пол, от бессилия - возможно, от досады - безусловно. Мой любимый папа, самый дорогой для меня зритель, ушёл, не досмотрел до конца.
Но на сердце и в душе было радостно за свой первый сценический успех. Именно отцовское: «... затягивалась, и очень профессионально!» - дорогого стоило.