яблочное пюре

 - Одумайся, Джордж, - кричали ему все. – Не все в жизни так плохо! Не глупи, не прыгай! Слышишь? Не прыгай, Джордж.
 Но Джордж и не думал слушать то, что ему говорят. Когда ты доходишь до края, уже не хочется возвращаться назад. Когда единственный звук, доходящий до твоего сознания, - это треск твоего сердца, ты уже просто не можешь слушать чьи-то советы и увещевания.
 - Джордж, - снова заговорил тот же. – Пожалуйста, не надо.
 Он висел на самом краю. Буквально цеплялся за веточку яблони в отчаянной попытке не поступить по велению внешних обстоятельств. Видимо, все-таки понимал, что сейчас в нем играет что-то постороннее, то, чего в нем ранее не наблюдалось. Что-то действует на него извне, а он все сопротивляется и не хочет, не желает срываться вниз с той высоты, на которой он оказался по велению судьбы.
 Голоса перемешивались друг с другом, но, так как Фредди был ближе всех, его слова можно было понять без особенной трудности. Вообще, вряд ли есть трудность в понимании того, что постоянно повторяется.
 Вот и сейчас тоже все повторялось. Как все до него, как все после него – неизменно с наступлением осени нужно падать, если тебя не спас человек.
 - Джордж, - снова позвал Фредди. – Я тебя понимаю, но…
 - Ничего ты не понимаешь, - оборвал его друг злобно. – Ты не можешь понять этого…
 Фредди помолчал какое-то время, смотря перед собой с болью и грустью.
 - Мы же всю жизнь друг друга знаем. Мы же росли вместе. Я не понимаю, что вдруг такое произошло, что толкнуло бы тебя…
 - Ничто меня не толкало! – кипел Джордж. – Вот я и говорю, что ты не понимаешь, - он помолчал и добавил шепотом: - просто внизу есть что-то такое, что тянет меня упасть…
 Ветер шуршал листьями деревьев, стоящих неподалеку. Холодно вдыхал и выдыхал. Осень близилась, и скоро краски с зеленых изменятся на желто-красные. Все вокруг буквально пропитывается грустью, тоской и безнадегой. Все вокруг и внутри.
 Фредди тоже чувствовал это. Его тоже тянуло вниз.
 Он посмотрел по сторонам – на легкие переливы листьев крон, на своих родных и близких, висящих рядом, продолжающих разговаривать и перебивающих друг дружку. Он перевел взгляд на молчащего Джорджа.
 - Я понимаю тебя, - вздохнул глубоко и неслышно, не выпуская из вида своего товарища. – Я чувствую то же самое.
 Он помолчал, ожидая, что, быть может, ему ответят. Но нет: молчание сковало обоих.
 - С этим ничего нельзя поделать, так заведено, - послышались слова со стороны. – Вы сгниете, если не сорветесь и не падете оземь. Вы разобьетесь, да. Но лучше уж так, чем до такой степени пропитаться жизнью, что из-за встретишь смерть. Все же лучше без страданий погибнуть, чем с, нет?
 Джордж смотрел вниз – на асфальтовую дорожку, на людей, проходящих по ней с промежутками в долгие минуты. Подумать только – ты думаешь над тем, чтобы упасть вниз, разбиться о твердь Земли, разлететься кашей, а этим мешкам с костями и дела до всего этого нет!
 Не обидно, нет. Нисколько не обидно. Скорее – несправедливо. Они такое большое значение придают смерти кого-то близкого, похожего на них самих, что не замечают, как жизни других вылетают в трубу.
 «Эгоисты!» - подумал Джордж. И, будь у него рот, он бы плюнул. «Если бы только кто-то обратил на нас внимание и спас нас… Но нет! Куда им лезть на самый верх и спасать тех, до кого не дотянуться!»
 - Хватит там отговаривать меня! – вскричал он, чувствуя, как осеннее солнце пропитывает его прощальным теплом и наполняет его яростью, а ветер пронизывает его холодом и желанием умереть поскорее. – Вы ведь не настолько тупы, чтобы не видеть неизбежное! Все мы упадем! Все до единого. Нет никакого смысла говорить мне, что не стоит прыгать.
 Ты, ты, Сима, чего качаешься из стороны в сторону? Ты выше всех висишь, тебе больнее падать будет. Радуйся, конечно, пока это возможно, но не игнорируй Смерть, поджидающую тебя на этой вот самой тропинке, - Джордж кивнул в сторону асфальта. – Тебе с высоты должно быть хорошо Ее видно.
 И он снова отвернулся, презренно морщась. Внутри кипела энергия, и Джордж уже чувствовал, как она убивает его, как превращает его внутренности в пюре. Сухое и горьковатое.
 Как все-таки противно понимать, что с каждой секундой ты все отвратительнее и отвратительнее!
 Фредди уже не разговаривал. Он молчал и смотрел сквозь крону дерева. Куда-то вниз, словно примечая, куда бы упасть в следующий миг. Сбоку Джордж, и он уже скоро сорвется, а Фредди… Фредди только-только начинает понимать все произнесенные его другом истины.
 «Ведь действительно, есть ли смысл ждать?» - думал он. «До зимы все равно никто из нас не доживет…»
 - Но смотреть, как умирает друг, и понимать, что тебя ждет то же самое… - тихо прошептал самому себе Фредди, не отрываясь смотря в одну точку под собой.
 Джордж посмотрел в его сторону, но промолчал. Иногда надо просто хранить молчание. Чтобы не спугнуть важные мысли.
 - Падайте вместе, - казалось, шепнула им судьба.
 А чего ждать, действительно?
 … И они позволили себе упасть. Они разбились об асфальт. Проходящие по тропинке люди даже не обращали внимания на них. Только если вдруг чья-то нога вдруг наступала на то, что когда-то было Джорджем и Фредди, - только тогда человек замечал их.
 - Фу, черт возьми, - восклицал он, вытирая подошву ботинка о бордюрчик. – Гниль какая. Ньтонов на вас не хватает…
 Подумать только – еще летом яблоки собирали, из них делали варенье и пюре, ими хрустели, словно чипсами, а теперь, осенью, эти самые плоды уже стали никому не нужными.
 До верхних веток яблонь никто не дотягивается – всем подавай то, что висит пониже.
 Если летом висеть наверху еще куда ни шло (солнце греет, ветерок нежно гладит зелено-красные бока), то осенью…
 Осенью боль наполняет до краев не только человека.