Слесарь. мировых дел мастер

Я огляделся: линии раздела миров уходили далеко за горизонт, скрывая за мерцающим туманом свои едва различимые переплетения. Практически параллельные ветки шли, как и положено, не пересекаясь, не входя одна в другую. Главное, чтобы не было грубых пересечений. я отследил их ход.. Все нормально. Вдоль линий труб тянулась череда буйков миров. Они слабо мерцали, отражая участки разделов. Их неназойливый свет успокаивал душу. С буйками тоже все в порядке.

Я вздохнул. Как хорошо, когда вся работа отлажена и работает как часы.
Ну, кажется все в порядке. Можно и по домам. Смена  подходит к концу. А утром вставать раненько, да на первую работу, а это у меня вторая. Днем, я значит, на своей основной, а по ночам…

Еще несколько километров по меркам открытых пространств, и мой путь будет пройден. Подустал, конечно я, но деваться некуда, работа есть работа.
Вот е-мое. Уже издалека вижу: клубы пара, какой-то фейверк, вспышки и прочая ерунда. Опять поломка, и надо же, прямо в конце смены. Ведь не успею починить  до утра.

Приближаюсь поближе. Ну, конечно, один параллельный мир вклинился в другой, и эдак совместно друг друга уничтожают, внося в свои миры хаос, неразбериху,  и прочую канитель, им сопутствующую.

Ну что, время не ждет, пора приниматься за дело! Уж если взялся за работенку, будь добр, делай. Никто ж не заставлял. Сам напросился.
О, вижу я не один буду починкой-то заниматься. Смотрю: осьминожка какой-то  вращается, видимо, вокруг своей трубы. Поплюет эдак на ладошку, да и штопает ее.
  Ну, мое дело маленькое, я за свою трубу отвечаю. О, мама мия, а это же кто такая, расфуфыренная девица. Что-то я ее раньше и не видывал здесь. Ей-то что тут делать?

Делать делаю, а на девицу поглядываю. Смотрите-ка: талия у нее осиная, а все что выше или ниже талии, вполне  приятных размеров. И почти что раздетая. Ну, как таких на работу берут, ума не приложу.

Тоже  вот и паяльник свой достала, ловко, однако, орудует им. Как заправский мастер. И третий глаз у нее ничего, перламутром отливает. Правда, шарфиком прикрыт, видимо, от любопытных глаз.  Личико миленькое.
 
Ну, латаем все вместе, кто как может. Я с одной трубой вожусь, девица с другой, а этот амебообразный осьминог так и мельтешит, везде наровит свои щупальца запустить.

И дырка-то, вроде, так себе, не совсем-то и большая, а все как-то отлетает от нее, видимо, прокол очень глубокий был. Тут осьминожка приплыл ко мне, булькает что-то мне на ухо. О чем это он?

Не понял особо, но виду не подал. Киваю ему: ну ясное дело - ремонтировать как-то надо. Поплевал он снова на свою ладошку-осьминожку, и пробку вставил прямо в дырку. Все переглянулись, и конечно, обрадовались - каждый ведь домой уже хочет
Но тут  пробка как выстрелит, да мне прямо по рукаву комбинезона страховочного. Дырка сразу и просверлилась на моем рукаве. Чем это он плюет этот осьминожка. Ну и мир у него ядовитый, наверное. Как они там живут!
 
Девица глянула на меня и рассмеялась. Лучше бы она это не делала. Ну, всем прекрасна была, но чтобы зубы синие были, это во красном-то рту. Я аж содрогнулся. Она это поняла, и губки сомкнула. Я опять залюбовался - ну опять миленька девчонка.
 Снова мы починкой этой трубы занялись. Вдруг слышу за спиной звук голоса. Оглядываюсь - старичок стоит седенький в чалме, бороденкой трясет, и бормочет и бормочет. Ну чистый трах-тиби-дох, Хоттабыч то есть.

- Ты кто? - спрашиваю. - Как тут очутился? Тут ходить не велено, только свои по работе.
- А и по работе, - отвечает.

Чувствую свой, с Земли то есть.
- А чего пришел? - спрашиваю. - Ты ж не работник, да и комбинизона у тебя страховочного нет.
Только халат какой-то полосатый, весь ватой утыканный. Сюда таким точно не положено.

- А мне зараз как надо сюда, - отвечает, - срок мой земной истек, понимаешь, а в тамошние миры не берут, пока, говорят, все дырки, которые провертел в разных мирах в свое время, да по всем жизням, что прожил, не починишь, сюда не пустим.
- И что?

- Что, что? Чиню все дырки, которые и провертел за все свои жизни на Земле.
- И как это тебя угораздило столько их навертеть?

- Да вот так и получилось. В одной жизни шаманом был, к духам  обращался, в их миры ходил. В другой жизни  крутой ведьмачкой был, тоже лазил по всем вселенным - то колдовал, то искал ответы на свои вопросы, то еще что-нибудь. А то и как-то колдуном был, в последнее время экстрасенсом. Еще ну, как это, в Тибете туммо занимался.

- Занимался чем?
- Туммо.
- Что-то не припоминаю я такого занятия.

- Ну, это занятие не всем по зубам, - вдруг активизировался Хоттабыч. - Это надо обладать большим энергетическим запасом, уметь управлять им.
- Вот вот, говорю  - и доуправлялся. 

- Ты ничего не понимаешь - взъерошился  вдруг Хоттабыч. Соревнования у нас были. Ну, это когда сидишь высоко в горах на снегу, и мокрую простынь на себе сушишь.
- Зачем, спрашиваю, - мокрую и на себе сушить, так и заболеть ведь можно. Повесил на веревочку, сама высохнет.

- Вот этим и занимался, - продолжает Хоттабыч, - Кто больше простыней на себе высушит,
- Тот что?  и тумма, - пропел я, продолжая чинить треклятую трубу.
- Ага, - кивнул Хоттабыч.

- Да нелегко тебе было. Сушить все на себе. А я как легче - на веревочке. Дырок-то много навертел по всем мирам?
Хаттабыч вздохнул:
- Много, когда сделаю все, не знаю. Но говорят, что пока не сделаю, так и буду тут вертеться.

- Ну, и тут твоя дыра что-ли?
- Похоже, что здесь. Пойду искать свой прокол.

- Да много вас тут приколистов, таких как ты. Вечно все вселенные протыкаете, а потом утечки происходят, а  виноват всегда я.
Намедни встречал одного такого приколиста, Остиным назвался. Этот  Остин говорил, что  по вселенной катался на серфинге. Говорит, что так здорово. И таких серфингистов знаешь сколько. Им все любопытно – на звезды посмотреть, да по туннелям покататься, а у меня потом работы после них.

- Ну давай, туммо, чини свою дыру, а то уже утро скоро, а мне в 6 утра вставать надо и на основную работу.
- А где работаешь-то?
- Где, где? Также чиню трубы водопроводные, сантехник я.
 Ну, все я сделал свою работу. Пока ребята! А вы доделывайте каждый свою. Я пошел домой,  мое время вышло.

...Шесть утра...
Е-мое, как спать–то хочеся. 15 минут только и поспал, как белый человек.
Что-то ночью был сон какой-то странный. Везде трубы чиню, даже во сне. Ну, надо же. Как меня все это достало! Уже поперек горла эти трубы.
Пошел работать. Никто же меня кормить тут бесплатно не будет.

... Да иду я, иду. По разнарядке 331 участок. Что опять где-то свистит? Починим, конечно,... уже там.
Опять,.. вижу издалека - клубы пара так и вьются. На этот раз ну прямо-таки зеленого цвета с желтыми всполохами. Что за хрень, опять какой-то вонючий мир попался. Разложил инструменты.
 
Э-э-э. Вот это да! Вчера дыра была маленькой, и то бились сколько почти что вчетвером, если Хоттабыча считать.  А эта  дырища на сотни миров..
Ну надо же разлезлазь-то как, танк проехать может. Как ее сваривать, ума не приложу.

Смотрю девица вчерашння опять подруливает.
Миленькая такая, так бы и обнял. Но виду не показываю. Вчерашнюю улыбку помню. Похоже, что и она помнит,  губки бантиком сложила и мурлыкает что-то под нос.

 Я ее спрашиваю:
- Тебя как зовут-то? Что-то тебя я раньше здесь не видел. Новенькая что-ли?
А на опять "мур-мур". Ясно дело - Кисуля.
- Ну, что делать-то будем, Кисуля? - спрашиваю.

А она достает, знаете ли, из своего рюкзачка эдакий пистолетик. Раз-раз, что-то подкрутила, подвертела, какие-то туда штучки засыпала, и к трубе.  По одной стороне шва прошлась, чего-то накрапала, по второй, и показывает мне.

 Я кивнул – да, молодец, а дальше-то что?
Берет она, значит, опять какой-то приборчик, и с одной стороны прикрепила его, а потом вжик, и застегнула как на молнию.

 - О-о-о, - только и протянул  я, - это прогресс.
Всяко видел, но чтобы трубы на молнию!
- А протекать, - спрашиваю, - не будет?
А она мотнула головой:
- Нет,  вроде, - говорит.
Я ну, я так понял.

- Пошли, говорю, дальше участок проверять. Там тоже всяко может быть.
Смотрю: осьминожка навстречу, и машет нам своими шупальцами, типа: все, туда не надо.
- Почему? - спросил я,  и девица тоже муркнула что-то.

Ну, осьминожка  говорит и показал мне тут же, как он чинил: поплевал  туда-сюда и все, маленькая дырка-то была.
- Малюсенькая, - говорит, - с пятачок. Но напор, - говорит, такой силы был. Бок свой пришлось прислонить, пока плевал, да замазывал, а то пришлось бы на подмогу звать.

- Ну что, - говорю, - еще оно место проверить надо, пошли что-ли.
- Ну да, - кивнули осьминожка и девица.
- Что-то, - говорю, - Хоттабыча нашего не видно было, он что все дырки свои починил?
- Нет, - говорит осьминожка, - видел я его, он пробегал недавно.
- Так и бегает, досталось же,- говорю, - старику.

Просмотрели еще один участок. Все в порядке.
- Ну что тогда все. Пока, ребята.
Все заулыбались и помахали, кто чем.  Я не мог смотреть на синие зубы и отвернулся.
Девица губки сжала и миленько так - ммурр, - до завтра то есть.
Завтра так завтра.

Завтра нам попался участок у черта на куличках. Если бы не маленький вездеходик нашей Киски, тащились бы туда все этак пару часов, потом обратно столько же. Совершенно заброшенная маленькая вселенная, но кучи отходов и отбросов, я еще такого не видывал. Все переплелось, все торчит, где-то что-то проржавело, и ну, конечно, видно, трубы давно не меняли.
Пришлось нам опять повозиться. Если бы не девица с ее архинаучным подходом, неизвестно как бы ремонт прошел. Осьминожка, похоже, из какой-то совершенно бедненькой вселенной, кроме как своего "поплевать" – ничего не знает. У меня то ж инструмент ограничен. Говорят, что и так справишься. Что за небесная канцелярия. Ничего не допросишься.

 Сегодня ночь тихая выпала. Наконец-то передых. Сели мы на бугорок, вызовов нет, звонков тоже, хоть  отдохнуть можно. Это редко, но бывает.
 Я и спрашиваю девицу:
- Надолго ли тебя на эту работу определили ?
А она мне свои ногти показывает.
- Да, - говорю, - красивые.

И правда, пальцы узкие, длинные, и ногти такие длиннющие. Как она ими управляется, все раскрашены в разные цвета. И показывет мне на один из ногтей.
Я смотрю - да красиво, что-то вроде галактика там крутится. Она берет ноготок и снимает, и я вижу - а под ногтем ничего, ну то есть обыкновенный ноготь, как у всех. У нее что, библиотека на ногтях, что ли?

Она показывает пальцами - вроде как входишь туда, и там вот видишь, - и поглядывает на меня - собразил я или нет, и все мур-мур да мур-мур. Попробуй, пойми ее.
- Куда, что,- спрашиваю. - Не понял.
Она опять мне:
- Входишь, как точка в этот мир, и попадаешь...

Я всмотрелся в этот ноготок - и правда мир как-то расширился, и она опять показывает на себя, а потом  снова на ноготь.
Вижу: что-то летающее. Сначала не понял, дракон-не дракон. Нет, она на драконе сидит и улыбается. А зубы синие. Я не могу на них смотреть. Ну, она так мяукнула что-то, и мне этот ноготь и дает: приходи говорит в гости, поболтаем.
Ну, что взял я этот ноготь, рассмотрю потом.
Мы и попрощались.

...Опять шесть утра. Будильник динь-динь. Е-мае, когда же воскресенье. Чтоб хоть выспаться. Ну, каждую ночь какая-то дребедень снится. Чиню и чиню я эти трубы.

Ладно, встаю уже. Пошел в ванну, глянул в зеркало: что это мои зубы какого-то странного цвета. Вчера, вроде, как белые были, а сегодня с какой-то просинью. Наверное, ненароком, выпил чего-то не того.

Вдруг что-то бряк, на пол упало, поднимаю - пластинка какая-то, как картинка с галактикой, красивая. Откуда она у меня?
Ладно, пусть лежит, может вспомню.

День прошел, как всегда, в беготне. Прорвало трубу, вода хлещет, лучше не вспоминать. Никакой романтики. И так каждый день. Одна работа. Домой приходишь и падаешь. Вот пора уже и спать ложиться. Пошел зубы чистить и на боковую. Опять эта пластинка  перед глазами мельтешит. Ладно, думаю, сейчас раскатаю свой тюфячок, да и рассмотрю под лампой, что там такое переливается всеми огнями.

Сказано - сделано: тюфячок наискосок по полу расстелил, чтоб ноги в дверь свободно проходили. А по другому не получается.
 А что ? Очень даже удобно. А то раньше бился ногами обо стену, чуть в туалет стену не проломил. Квадратура-то во!, десять квадратных метров на все-про все: и ванна совмещенная с туалетом, и прихожая, и зал. Вроде все, но в десяти квадратных метрах, даже крыса не разбежится.

 Долго думал, что мне диван или шкаф книжний разместить в моих хоромах. Подумал: лучше шкаф - книг у меня полно, да и посуда там тоже, ну и по мелочам. А диван что - поставишь и все, кроме дивана ничего и не войдет. А спать-то и на полу можно, правда ноги наискосок, но это уже ерунда.

У одной стены у меня шкаф, значит, с книжками. Книжки я люблю читать про галактики, фантастику разную. Так что и телевизор даже и не смотрю, даже и не знаю зачем я его купил. Все равно смотрю его только тогда, когда наискосок ложусь. Лег значит наискосок, включил и пялься в потолок. Он-то у меня на потолке. А что смеетесь. Кроме как туда, некуда его поставить или повесить. У одной стены, повторяю, у меня шкаф, на другой карта звездного неба. Люблю рассматривать, лежа на боку, вся карта перед глазами.

А на третьей стене у меня гардероб висит. Ну, разные там, как у каждого порядочного человека, вещи. На одном гвозде майки висят, на другом футболки, на третьем сапоги. Очень даже удобно, и шкафов никаких не надо. Снял с себя, повесил на гвоздик. Утром глаз открыл, ага! вот и футболка, вот сапоги или тапочки (как хотите), одел, и пошел на работу.

Да и стена-то маленькая. Там же еще и дверь должна поместиться, то-то и оно! Ну, взял я, значит, эту маленькую картинку, что в ванне нашел... Ванна у меня шикарная, конечно. Совмещенная с унитазом. А что, я же слесарь. Сделал дырку шире внизу душа, вот уже и туалет, смыл, конечно, и снова  душ. Я у всех так своих друзей понаделал. Столько денег заработал!

 А на что бы я телевизор купил? На зарплату что-ли? Ее хватает мне только за квартиру заплатить. И так я в самой шикарной квартире живу. А кто как ютится, я уж знаю.

Вот у моих знакомых пятеро детей, и в такой же живут, как в моей. Вот попали. Представляете: как и куда им ноги девать по ночам? Так я им посоветовал вторые этажи сделать. Вечером все по полатям, ноги только свесят и все. А в середке хочешь стой, хочешь ляг - дело твое. А пятая дочка по подружкам ночует, у кого койка временно освободилась, там и спит. Да, так что я смотрю: живу припеваючи.
Ну, значит отошел я снова от темы-то.

Взял я, значит, эту пластинку, и пошел в зал свой. Включил лампу, и  давай ее рассматривать. Очень уж мелковата эта картинка-то. Смотрю, правда, четко одна галактика, ну не сказать чтобы круглая. Посмотрю сейчас по своей карте. Искал, искал, все сравнивал, та не та. Нашел. Далековато от нас, от нашей галактики то есть, но зато красивая! Так и манит к себе. Как называется не знаю. Назвал ее Красоткой.  Второй день уже пялюсь на нее - Красотку мою. Вот бы думаю, по небу-то прошвырнуться. Да куда мне.  Иногда на трамвай  и то не наскребешь, какие уж галактики? Но помечтать-то можно? То-то и оно!

- Зацикленный ты, - мне друг Васька говорит. - Ты,- говорит,- Сашок,  уже помешался на своих галактиках. Нет, чтобы второй гардероб на второй стене организовать на пару гвоздей, да новый костюмчик повесить А ты, - говорит, - всю стену картой занял. На фига?
- Ну, - сказал я Ваську, - тебе нравится гардероб, так и делай его, гвозди так уж быть, я тебе подарю.

Взял я эту картинку уж третий раз, однако, говорю, пошел на тюфячок, даже и телевизор не стал включать, рассматриваю ее опять, сравниваю галактику. Все под носом, удобно, да и заснул.
Утром встаю, что было-то - вспоминаю. Опять сны про трубы. Но скажу я вам, я такую красотку во сне видел, губки бантиком, сама ласковая такая, и как будто мы во сне с ней  трубы чинили. Приснится же такое.

... Что снова 331 участок, квадрат Б-20? Нет? 332 о, это же рядом с 331. Иду конечно. Даже обрадовался - вдруг Киску мою встречу.
 Что там прорвало? Не прорвало. А что тогда, зачем туда идти, это же так далеко. Не прорвало, а прямо-таки наводнение? Все спецслужбы там ? Бегу, конечно.
Даже вездеход дали, чтоб быстрее добрался. Это уже вне всяких... да, по-видимому, что-то действительно серьезное. Уже подъезжаю, вижу:  толпа народу большушая. Авария будь здоров. Два мира в конвульсиях бьются, в петлю скрутились, и никто не может  сказать, что именно произошло. Энергия потоками с обоих миров выливается в межзвездное пространство. Представляю, что в самих мирах в это время может происходить.  Миры могут в одночасье порушиться. Чего  все стоят-то? Тут не только часы, минуты,  даже секунды важны.
- Что стоим, - заорал я.

Эти начальники ведь только стоять, да смотреть могут. Какая ни авария - пять-семь начальников стоят, смотрят, наблюдают, советуются, а один работяга надрывается, что-то делает. Ну, везде так, уже надоело. Вот и сейчас стоят. Ну никакой хватки у них, этих начальников, только  и могут, что талоны раздавать то на еду, то на работу.

- Что стоим, - опять ору. - Время, время остановить надо в первую очередь, а тогда уже и  восстанавливать трубы можно будет. Если время утечку большую даст, миры скатятся вновь в допотопные состояния. Сколько раз уже это было. Не стал я им объяснять сколько раз такое происходило на моей Земле, ну где я сейчас по дням обитаю, и утечки похожие были. Сколько цивилизаций порушилось и кануло в неизвестность. И каких цивилизаций, не чета этой последней. Не время же, однако, демагогией заниматься. Быстро реагировать надо.

Начальники посмотрели так на меня отстраненно. Подходит ко мне один из них, и говорит:
- Иди, что ли.
-Иди, - говорит мне, - и останови время. Ты же слесарь, не мы. Мы наблюдатели.

Е-мое, опять наблюдатели. Там наблюдатели, здесь наблюдатели.. Называется: семеро с ложкой, и только один с сошкой. Я то есть. Ну и бюрократия, е-мое. Везде одно и тоже.

- А полименкер есть у вас, - кричу, - только он поможет.
Пожал плечами наблюдатель, отошел, опять шушукаются.

- О, нет - думаю, - с ними каши не сваришь. Похлопал, значит, по карманам, что еще у меня такое есть, чтобы время остановить можно было.
По карманам пошарил, О, это ноготь моей киски, или картинка ее галактики. Как хошь, так и называй.
И что? Что, что?
 
Соображать надо быстрее. Хвать ноготь Киски и кричу в него:
- Ау, Кисуля, где ты? Помощь нужна, как никогда.  В картинке ее ногтя раз - и глаз перламтуровый  высветился.
О-о-о, моя Кисуля оказывается на проводе.
- Ага, сейчас буду, - муркнула она.

 И точно, прилетела на везделете.  Вытащила, я так понимаю, в их мире такой же прибор, как у нас, подобие полименкера. Облила петлю миров,  сначала заморозила,  а потом  время так и припечаталось, каждое туда, куда положено, по своим мирам. А потом мы уже и раскручивали эти миры. Слава богу, еще некоторые спецы-слесари подоспели, раскрутили, зашили, сварили, замазали и  все.
- Все... , - говорю.

Начальники пошушукались, дозвонились куда надо, отрапортовались, заулыбались и отъехали, наверное, медали получать за отлично выполненую работу. А мы сели тут же на пригорок. Еле дух переводим, осьминожка тут же, да еща парочка малиновых. Есть тут такие, частенько их вижу, как маячки плывут. Но они себе на уме. С ними не поговоришь. Не то что наши. С нашими  наговориться можно досыта. Я даже полюбил их за их понятливость.

- Ну осьминожка, - говорю, - молодец!
Трясу его осьминожью ладошку. Он тоже булькает в ответ и мне руку трясет. Однако, обожгло меня даже через спецкостюм. Ядовитый, видимо,  все-таки мир у него.

А Киска положила мне голову на плечи, и говорит, говорит. Устала бедная. Мне ее даже жалко стало. Ведь все бросила там, в своей галактике, ко мне примчалась на помощь.

Киска как поняла меня, посмотрела на меня всеми тремя глазами, и говорит так мило:
- Что,  ты теперь со мной? Что тебе на Земле-то делать. Ты уже мировых дел мастер. На Земле таких не любят. Ниже пупа опускают, всякую черную работу предлагают, чтоб измотать окончательно, чтоб на всякие там рассуждения уже и сил не хватало. Чтоб твои высшие эйло не стремились к тонкому и возвышенному, а всю жизненную энергию сливали на всякие жизненные неурядицы, да за кусок хлеба. Сильно ты башковитый, Сашок, и сразу мне понравился.

Я, значит, слушаю ее, слушаю. Мурлыкает Кисуля моя так ласково, так бы и слушал. Но слова такие сложные, мало что понял.

- Да, говорю, можно. А что, опять вернусь в свои десять квадратов что ли? И опять либо калачиком спи, либо ноги навыворот, либо в прихожую. И надо сказать, что не так уж и ноги длинные у меня, А все не входят в мою комнату. Надоело мне наискосок спать-то. Да и гвозди, которые шкаф-купе изображают из себя, тоже надоели.

 Постираться и то приходится вручную. Куда я поставлю стиральную машинку? Предположим, даже если накоплю лет за пять дополнительными и всякими другими сверхработами? Некуда! В ванне на потолок ее не прикрепишь, там душ льет воду, над тюфячком место уже занято телевизором, да и неудобно как-то в машинку белье на потолок закидывать. Так надоели эти проблемы.

Спрашиваю Киску:
- А квартиру же куда мою, жалко бросать, столько лет положил на ее приобретение, где я в старости обитать буду. Бомжом что ли, так их вон сколько развелось уже, каждый если не второй, то третий..
 Она опять: му-у-рр, так ласково.

- А, - думаю, - подарю соседу,  у которого 5 детей. Вот он обрадуется, а то самая старшая уже и замуж собралась, а жить-то вообще где? Одно место у них-то и осталось свободное - на подоконнике. Но я думаю, вдвоем  со своим женихом на подоконнике  - очень тяжело спать-то будет.

- А, помчались, - говорю, - в твою галактику. Хуже, чем есть, вряд ли будет. В самом крайнем случае всегда можно тут на кочках поваляться. Никто меня из этих миров еще не выгонял. Еще просят иногда: то там подсобить, то там.  Я не пропаду. Слесари народ нужный.
 
 А вы думаете, куда это люди с Земли иногда пропадают. Да вот также, как и я, уходят в другие миры. Надоело таким, как я башковитым, на тюфячке наискосок спать.
 Пусть уж лучше зубы синие будут, зато по человечески любят тебя где-то там...