Сибирская полушка

                П.Корвилл





         




 СИБИРСКАЯ         ПОЛУШКА















Ильин – 1


                I
Я проснулся утром с ощущением сумасшедшей головной боли и необыкновенно удивился, и чего ей вдруг, ни с того, ни с сего вдруг болеть, коли она у меня никогда не болела, тем более с бодуна.
Я, прекрасно мог выкушать литр нашей прекрасной, и все же говенной водки, и на следующий день совершенно не страдать головой, за исключением некоторого томления в области желудка, и то проходившего к

 обеду: либо после принятия на грудь полпорции, выпитого вчера, либо после хорошего борща (или щец!) .
Хотя, когда тебе перевалило уже за 50, все может случится в этой гребанной жизни. И голова начать болеть после пьянки и щи не полезут в рот. Черт те чё! Всё приплыли! Я спустил ноги с кровати и, посмотрев на храпевшую жену, бочком проскользнул на кухню и , налив из фильтра полный стакан воды, выхлебал его до дна.
Вот, где раздолбайство!
Идти в спальню уже не хотелось и я загремел в зал, увязнув в кресле, напротив телевизора, коий и включил. Почему-то вдруг захотелось курить, хотя я честно помнил, что курить я бросил уже почти три года назад и еще не разу не возвращался к этой заразе. И действительно зараза! А, что от нее толку, никакого кайфа, только одни расходы, да еще пагуба здоровью! Толи дело, сто пятьдесят! Холодненькой! Да, под икорку на белоснежном хлебе с маслицем! Да еще, если черненькая! Вот только чёрная икра, вдруг стала до того дорога, что ее мог позволить, только мультимиллионер и то, зная, что  завтра он все равно будет банкротом.
Вот тебе и жизнь!
А посему, я заглянул в скрипучий холодильник и увидел, что из всего того, что там есть, я смогу позволить себе лишь яичницу (усладу желудка!) и захлопнув дверку пошел одеваться для похода в магазин.
Душа, все-таки требовала продолжение банкета, а организм,- ну просто-таки вопил о его лечении, куда уж тут деться!
Захлопнув дверь и пробежав несколько пролетов по лестнице, я случайно обратил внимание, что в почтовом ящике лежит некое послание. Чтобы прочитать его на ходу (а по пути и выбросить) я сковырнул крышку и вытащил конверт. К интересу он оказался не запечатан, а значит был доставлен не по почте и сунут в ящик самим неизвестным адресатом.
Я вытащил бумагу из конверта, развернул и выйдя на улицу из парадной прочел текст, напечатанный на принтере:
«Идиот, верни полушку и будешь жить. Тесть твой засранец отвертелся, благо уже на том свете, а тебе еще внучку няньчить. Положи полушку (сибирскую) в конверт и оставь в ящике. Смотри я по нескольку раз предупреждать не буду! Ариведерчи.»
Боже, ну как я не люблю угроз, а еще больше идиотов, которые их присылают!
Пока я шел до магазина (где кстати купил поллитра белого и минералку) и обратно, я все размышлял о вкинутом в ящик письме. То, что оно адресовалось мне не было никаких сомнений. Во-первых, послание лежит в моем почтовом ящике, а во- вторых, тесть мой покойный, действительно увлекался  нумизматикой, но особо дорогих монет не скупал, и не имел. Так себе шушера! Серебро Николая II, да пару монет Алексашки I и II, да еще один задрипаный  рублевик (почти весь стертый) Анны Иоановны. Ну, и прочая шелупень в виде меди и серебра начала двадцатого века. Правда были билоны , довольно хорошо сохранившиеся из клада, что ему продали детишки, оный и нашедший. Монеты середины 16 века : Сигизмунда АвгустаIII, да Стефана Батория, рижской чеканки. Да их в Белоруссии , вокруг до одури. Так что коллекция так себе. Была конечно и сибирская медь. И полушка, и копейка , и две копейки. Но я считал их и вовсе поддельными. Копейка, да две копейки были датированы 1766 годом, а полушка и вовсе 1763 годом, хотя по виду монеты начали чеканить  по велению Ее Императорского Величества Екатерины II Алексеевны лишь с 1764 года и то пробные (эти монеты ныне раритетные!), а значит очень ценные и хорошая полушка 1766 года потянет минимум на 800 баксов.
Я все шел и соображал. Ну, припёр тесть из Кемерово эту шелупень сибирскую, поддельную! И что она чего-то еще стоит. Всю советскую власть отлежала и никому не была нужна, а теперь в Республике Белоруссия вдруг оказалась такой ценной ни с того ни с сего. Что-то не так! Концы с концами не сходятся. Надо разбираться! Залезть в «интер», прошвырнуться по нему «компом». А вот внучку надо упредить! Ольга уже давно хотела слинять куда-либо в загранку, так пущай и едет.
Я вытащил из кармана мобильник и набрал ее номер. Ответила она на удивление быстро.
-Привет, Олик, - прохрипел я, - как дела?
-Да ничего. Все нормально.
-Слушай, ты хотела на море, может моханешь с Иришей в Турцию или в Египет?
-Что прямо счас?
-А чего тянуть? Чтобы лето кончилось. Итак, уже июль!
-А работа?
-Ну, ничего я договорюсь с работой. Скажу, что ребёнка надо подлечить.
-Ага, его там подлечишь, наверное больше покалечишь…
-Да ладно, Олик, не ерунди, надо вам уехать и по быстрому.
-Ты, что с дуба рухнул? Еще и по-быстрому, а путёвки?
-Это я вам обеспечу и деньгами тоже, но надо по-быстрому. Встретимся, расскажу. Это не для телефона. Я к вам заскачу. Лады?
-Да ладно, заезжай. Пока!
-Ну, пока!
Я нажал отбой и открыл дверь в подъезд, благо перед ней и находился. Жена, что-то долго и ворчливо говорила мне в спину, пока я открывал бутылку водки и наливал себе сто грамм, для поправления здоровья. На ворчание жены, я не обращал никакого внимания, мы с ней были в «контрах», как говорилось в одной известной кинокартине. Посидев минут пять и уяснив, что организм принял лекарство и мозг чуть-чуть прояснился, я мысленно набросал себе план действий. Угрозы, как было видно из письма, вовсе не шуточные. Я это чувствовал. А значит, в первую очередь, надо было збагрить дочь и внучку (то бишь отправить их подальше отсюда). Что до жены, да черт с ней, наплевать, если бандюки её  сцапают, то сами об этом пожалеют. Сперва я пошёл и взял, ту медную полушку, о которой говорилось в послании и аккуратно положил в портмоне, чтобы не дай бог не потерять. Потом вызвал такси и помчался в турагенство. В такси у меня возникли две мысли. Первая – а правильно ли я, всё делаю? Правильно! Вторая – а работа? И только тут я вспомнил, что уже нахожусь на вольных хлебах и никакая работа мне уже не грозит. Буквально накануне, я отнёс заявление директору о том, что прекращаю с ним все какие-либо отношения. Он сначала, тупо смотрел на бумагу, а потом разродился очень длинной тирадой по поводу моего ухода с трудового фронта, буквально перед самой пенсией. Видно он ещё не знал, что я натворил накануне. Ну и ладно! Я немного послушал его красноречие, а потом решительно заявил, что непреклонен, как скала, и кроме того нашёл работу в двое вышеоплачиваемую, чем нынешняя. Последнее высказывание его добило. Не без гордости скажу, что на работе меня, вроде бы, ценили, но платить вдвойне они никак не могли, а посему, хоть и с грустью в глазах, соизволили отпустить.
А накануне, я посетил (по работе конечно!) одного хмыря. Представьте себе. Сидит в кресле такая жопа, что я удивлялся всегда, как она в это самое кресло влазит. Правда кресло было без подлакотников, так что вполне, эта задница могла и свисать по обе стороны седалища. Право я к этому не присматривался. А вот, что брюхо лежало на коленях, то это точно. И вот этот кабан, листая мои бумаги, делает всякие замечания, которые мне уже до смерти надоели, о чём я ему высказал в доступной для его заплывших жиром мозгов форме. И тут этот урод с сальными глазами заявляет:
-А, вы вообще-то лучше помолчите, а то от вас что-то несёт, небось вчера свой профессиональный праздник отмечали. Так я могу и доложить об этом вашему руководству.
Ну тут чаша терпения у меня не только переполнилась, но я боюсь даже и опрокинулась. Я поманил его к себе пальцем, вроде бы для интимного разговора (в комнате ведь сидит ещё несколько женщин, потому как эта вшивая контора не может даже иметь приличные помещения для своих сотрудников), и рявкнул во весь голос:
-Ты! Вьюноша из жиртреста, заткнись! Не твоё сраное дело: что, где и с кем я праздновал. Этот праздник я своим горбом заработал, а тебя дебила папа, как сунул в это кресло, так и копыта здесь откинешь от ожирения. Ишь пузо себе нарастил, даже в штаны не влазит. Поэтому, закрой своё хлебало и не вякай без причины! Аривидерчи!
Надо было видеть харю этого паразита. Я ещё всегда думал,- как это глаза вылезают на лоб. В этом случае глаза у него вылезли на затылок. А рот только открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Он так ничего и не смог сказать, пока я подымался со стула и уходил. Женщины, так и прыснули в кулачки. По моему они очень даже оценили всё то, что я ему высказал.
Отправляясь на такси в турагенство, я предварительно заехал в цветочный магазин.
В турагенстве сидела этакая серая мышка. И как она ухитряется втюхивать своим клиентам туры на самые помойки Старого и Нового Света я даже не понял. Одно её украшало: это дивные каштановые волосы, сплетённые в толщенную косу, перекинутую через плечо, и такую длинную, что она лежала на коленях у девицы. Мой букет из роз, тысяч на триста, она приняла довольно прохладно и я понял, что успехом эта бабёнка всё же пользуется. Но кто устоит перед стопкой «зелёненьких»? Обозрев их, услыша шорох купюр и мысленно определив сумму, дамочка сделалась, самой, любезностью с такой широкой улыбкой, что кажись уголки рта её всё же подрезали. Вообщем горящий тур в Египет она обещала оформить, в течении пару часов, заказать билет на чартерный рейс на завтра и даже заказать такси до столицы. Но последнее было уже было излишеством, о чём я ей и сказал. Распрощавшись с надеждой на очень близкую встречу, я был сопровождён до двери, словно персидский шах. Очень скоро я сидел в доме у дочки и что-то глупо нудное читал внучке, а Ольга пока собирала чемодан для отпуска. Она, как обычно  не прекословила, а только удивлённо фыркала. Ну не рассказать же ей об этом письме. Во-первых, не поймёт ничего, да ещё растреплет направо и налево (до чего же все бабы болтливы), а во-вторых, меньше знаешь – лучше спишь! Я единственно что, так убедил как смог, что это очень надо, наезжают мол друзья из-за индивидуальной деятельности и даже грозятся на внучку посягнуть. А внучка, как для меня, так и для неё – это святое! Вообщем часа в два с вещами, путёвками и деньгами я посадил их на маршрутку и, помахав в след рукой, окончательно успокоился (но не расслабился!). Теперь можно было приступать и к своим делам скорбным.
Пришлось снова брать таксишку и смотаться в гараж, где я прихватил «ТТ» с глушаком и некоторые прибамбасы, оставшиеся у меня со спецназа, типа метательные ножи и подобные им штуковины, такие, как сюрекены ниндзя.
Вернувшись в дочкину квартиру, я открыл ноутбук и залез в интернет. Надо было раздобыть кое-какие сведения по сибирской полушке. Какого ляду она вдруг кому-то понадобилась, тем более поддельная. Кое-чио я сумел отыскать, но вдруг мои интеллектуальные занятия прервал звук открывающегося замка входной двери. Первое, что я подумал, неужели Ольга вернулась назад и какого собственно чёрта. Но по тому, как осторожно открывалась дверь, и кто-то тихо вошёл в квартиру, я понял, что это вовсе не она. Входная дверь закрылась. Через остеклённую дверь в зал, я увидел, что вошедших было двое. Для начала они заглянули в спальню, потом на кухню и даже в туалет и ванную и лишь после этого открыли дверь в зал. Я сидел в кресле, не шевелясь, и поэтому они сразу меня не заметили, а я одним взглядом успел осмотреть их. Первым шёл белобрысый верзила с удивительно оттопыренной нижней губой, а за ним этакая длинная глиста с прямыми длинными волосами, почти до плеч, и в удивительных красных туфлях. Где же он взял этакие ярко-красные штиблеты, я даже ума не приложу. То ли это были обыкновенные, прознавшие, что хозяйка укатила на отдых (вот тебе и серая мышка из турагенства!) то ли это люди посланные за дочкой, что следовало из письма, и тогда это становилось уже интересным.
-Чем могу помочь, господа?- спросил вдруг я.
Они оба буквально подпрыгнули от удивления, а у белобрысого губа оттопырилась ещё больше. Я взял в руки «ТТ» для большей убедительности.
-Присаживайтесь на диванчик,- сказал я, кивнув рукой с пистолетом в их сторону,- я слушаю вас, судари мои.
Они машинально уселись всё ещё удивлённо тараща глаза. Чернявый глиста очевидно уже был близок к обмороку, поэтому я решил поддержать его неспешной беседой.
-Итак, я вас внимательно слушаю,- с лаской в голосе сказал я.
Мне кажется с такой же лаской говорил Отелло, душа Дездемону.
-Да пошёл ты, пидор!- вдруг надрывно проскрипел белобрысый.
Видать в этой компании он был за старшего, ну что же это несколько упрощало дело. Хлопок от выстрела был неслышный, даже тише, чем пробка, доставаемая из винной бутылки, но правая коленная чашка у белобрысого разлетелась вдребезги. Теперь бедолаге всю оставшуюся жизнь шлёпать на костылях. Я не думал, что человек может так орать (хорошо ещё, что соседи почти все на работе), но на улице должно быть этот «ор» тоже был хорошо слышан. Ещё больше удивил меня черномазый глиста. В обморок он слава богу не упал, но застучал зубами так громко, что временами перекрывал крики белобрысого. Мне тоже, увы, пришлось кричать, иначе бы моих слов никто не услышал.
-Если не перестанешь орать, деточка, прострелю вторую ногу и тогда только инвалидная коляска тебе будет уготована.
На удивление, белобрысый сразу же замолчал и одной рукой ухватился за здоровое колено. Можно подумать, что это чем-то поможет. «ТТ» штука серьёзная, не зря, её с удовольствеем пользуют киллеры, при выстреле в голову, сносит половину черепа, а уж руку и колено разнесёт запросто.
Рядом cо мной на столе лежало вафельное полотенце и я кинул его черномазому.
-На, затяни колено этому идиоту, а то весь ковёр мне здесь закровянит.
Черномазый, поняв что со мной лучше не связываться, быстро и на удивление очень умело, завязал полотенце на колене у белобрысого, да так сильно, что тот даже завыл, но кровотечение всё-таки было остановлено. Подождав немного и , закурив сигарету, я продолжил допрос.
-Итак бойцы, первый вопрос – вы от кого?
Черномазый, даже подтянулся на диване и выпалил скороговоркой:
-Нас, Угрюмый послал!
Белобрысый сидел, всё ещё держась за колено, и даже не отреагировал на слова своего «подельника». В общем-то абсолютно так, ка и я. Можно подумать, что я должен знать, кто такой этот Угрюмый, у кого из местных бандюганов такая кликуха. Нет, кое-кого из местных, я конечно знал и с кем-то даже водил некоторое знакомство, знаете ли этакое панибратство, но вот какого-то Угрюмого не знал, не слышал и в глаза не видел. Но нельзя же показать этим идиотам, что я об их хозяине и слухом не слыхивал.
-И с чего бы это, Угрюмому, надо от моей дочки? – вроде бы удивленно спросил я, затягиваясь дымом и пуская его в потолок.
Началось какое-то нервное молчание, на которое я взвёл курок у «ТТ» и черномазого наконец прорвало.
-А, мы откуда знаем! – вскричал он. –Угрямый адрес дал, сказал доставить в полном ажуре к нему на хату. И чтобы ни-ни! Вот и всё! А почему, нам и не вдамек. Меньше знаешь – слаще спишь. Правда ведь, Витёк?
Белобрысый, к которому обращался этот вопрос, только утвердительно кивнул головой, по прежнему стискивая зубы от боли. Под фраеров косят шестерня хренова, а сами возле параши и не болтались, мне уже давно надоела эта тягомотина и поднявшись, я указал на дверь.
-Всё, пацаны, поехали к вашему пахану, -сказал я, подбадривая их пистолетом.
Они вдвоём, прихрамывая и стеная, двинулись к выходу. Поначалу рыпнулись к лифту, но мне вовсе не клематило ехать в тесной кабинке с двумя придурками, хотя я и был вооружен, а посему указал на лестницу:
-Ничего, не баре, спустимся и так!
Они двинулись вниз пешком, ругаясь матерно, и глиста, поддерживал белобрысого рукой, а тот в свою очередь, очень умело цеплялся за перила, прыгая на одной ноге.
На улице я вопросительно посмотрел на них и глиста, вынув из кармана электронку, тут же открыл черный «мерс», довольно новый, как по модели, так и по году выпуска. «Хорошо устроились, стервецы» - подумал я, усаживаясь на заднее сиденье. Неразлучная парочка, по моему требованию, уселась впереди и мы тронулись, в непродолжительный, но как мне показалось довольно результативный путь. Я упивался собою, как петух взлетевший на плетень и прокукарекавший утро, хотя меня столько лет учили, что самонадеянность вторая подруга поражения, а первая это пренебрежение противником. Пока я подпадал и под первое , и под второе! Наверное жизнь на вольных хлебах, очень негативно отозвалась на мне, вот я и расслабился, как последний лопух. Говорят бывших не бывает, а вот бывших дураков навалом. Ехали мы недолго. Едва перевалив за городскую черту, мы поднялись по виадуку, через железку и свернув в сторону леса, припустили к коттеджному поселку. Да, дома здесь были на зависть. Даже приниженные, всего лишь двухэтажные, без особых фасонов смотрелись весьма респектабельно. Ну, а вот дворец, к которому мы подкатили, в конце одной из улочек, выглядел словно малая копия Версаля, со львами, почти что из мрамора, стоящими по обе стороны ворот.
Под бдительным взором охраны (оружие было заметно только по оттопыренным курткам под мышками!), мы проехали на территорию. За забором всё, тоже соответствовало внешнему виду: и дорожки, выложенные из плитки натурального гранита, и цветники, и газон, и даже фонтанчик, пуляющий одинокой струей куда-то в небо. Машина пошла по кругу и остановилась возле, этакого дворца, в стиле рококо. Три этажа вверх и пару этажей вниз (наверное!). Не дворец Максима Галкина в Грязях, но что-то очень приближенное к нему. Эти два клиента, для разговора с боссом, были совершенно ни к чему, поэтому я аккуратно приложил чернявого по голове, за правым ухом, рукояткой «ТТ» и он тут же обмяк, а на вопросительный взгляд белобрысого, приложил палец к губам и он, как мне показалось, понял меня досконально.
На входе в дом, стоял невысокий верзила, ростом под два метра, но он видел, что я вылезал из известного ему авто, а кроме того я буркнул: «К Угрюмому!» и он пропустил меня беспрекословно. Во дворце стоял еще и второй эшелон охраны, но я повторил ту же фразу и в сопровождении толи мажордома, толи охранника поднялся в лифте на третий этаж и очутился в огромной комнате с бильярдом и с светопрозрачным потолком. Возле бильярдного стола стоял худенький, вшивенький старикан и , с упоительным спокойствием, гонял по нему шары, нисколько не заботясь о том, попадут ли они в лузу. При виде меня, он слегка напрягся и в глазах у него появилось удивление. Я понял: во-первых, он меня узнал (уж не знаю откуда?), а во-вторых, он ну никак не ожидал меня здесь увидеть. Я безолаберно уселся в кресло возле стены, сразу же, огородив себя от всех нападок с тыла и заложив нога за ногу закурил, стряхивая пепел прямо на дорогой, длинноворсистый ковер. Некоторое время я ждал, что меня спросят, как обычно: «Ты кто такой? Откуда здесь взялся? И вообще почему? И как ты падла можешь? Да я тебя…! И т.д. и т.п.», но старикан видать одурел до невозможности и только смотрел на меня. В таком случае, приходилось брать бразды внимания в свои руки. Очень жаль, что я не успел узнать,чё это за мафиози такой и что он из себя представляет. Было бы гораздо легче разговаривать. Но присмотревшись вокруг, я разглядел с пяток фотографий, любовно одетых в ореховые рамки. На одном, старичок был с женщиной своих лет (видать с женой), на других стоял в окружении дочки и сына, и скорее всего двух симпатичных внучат, мужеского пола. И уроды тоже имеют свое потомство и даже некоторым образом любят его и лелеют. Ну, так этоже другой расклад, как говорят в Одессе-маме, совсем другая симфония, почти что портрет маслом. Успокоясь понемногу, я увидел, что и «Угрюмый» приобрел сообразительный блеск в глазах и успокоился, а я понял почему у него такая кликуха. Даже теперь, улыбаясь (а он действительно улыбался, клянусь честью!) лицо его все равно выглядело очень деловито, серьезно и где-то угрюмо. Поняв, что от него слова недобиться, заговорил я:
-Ну, что «Угрюмый», вот он и я, чего же ты от меня хочешь?
Он помолчал немного и вдруг прохрипел, удивительно грозным и в тоже время веселым голосом.
-А ничего, фраерок!
-Вот как? –удивился я. –А чего своих шестерок ко мне послал?
-А, я к тебе не посылал, а к твоей дочурке с внученькой.
Я внутри скрипнул зубами, и постарался вида не показывать.
-А, какая разница «Угрюмый», к кому ты посылал свою шелупонь, я за все ответчик и ты это прекрасно знаешь. Только зря ты сунулся туда, где тебе не место.
-О, я понимаю! Крутой фраер попался. Угрожаешь?
-Да боже упаси «Угрюмый»! Не угрожаю, а предупреждаю, но только один раз.
У старичка вдруг сузились глаза, но потом он угрюмо улыбнулся и сказал:
-В моем доме прошу не выражаться!
Тоже мне Марчелло Мастрояни, долбанный, гляди тоже из фильмов всякой фигни нахватался. А мне всегда казалось, что такие упыри, только чифирь потребляют пополам с водкой, да блатняк поют втихую, где-нибудь на раздолбанной гитаре, а тут вишь антиллигент попался. Но я понял, что разговор с ним вести пока бесполезно, а посему решил по-джентльменски откланяться и уйти, но напоследок все же спросил:
-Слышь «Угрюмый», а маляву с какого ладу, ты мне в почтовик сунул? Выпендриться?
-Нет, так велено было.
-А-а! Ну бывай!
Я, не спеша, вышел из комнаты, однако зорко оглядываясь по сторонам. В коридоре и на лестнице никого не было. Мне это показалось странным, однако я по своей очередной глупости, не придал этому сильно большого значения и, засунув пистолет за пояс, двинулся к выходу. На первом этаже, я снова оглянулся и взялся за ручку входной двери. В тоже мгновение мне показалось, что мой череп взорвался и я лечу куда-то вниз. По инерции, разворачиваясь, я успел еще увидеть, улыбающееся лицо белобрысого с какой-то кувалдой в руке, и невольно подумал: «Зря я и этого крысеныша не вырубил!», а потом все провалилось во тьму.         
               
                II
Очнулся я от сильной головной боли в затылке, возле правого уха, и сразу вспомнил, что было. Раз вспомнил, значит сотрясения мозга нет, да и не тошнило меня нисколечки. Это было уже сравнительно легче, чем если бы всё плыло перед глазами, да ещё бы шатало, как пьяного матроса на палубе в шторм. Я сразу вспомнил счастливые глаза белобрысого с кувалдой и дал себе слово: поймаю – убью. Конечно, это всего лишь слово, и убивать я его бы не стал, даже если бы поймал, но всё же душе облегченье, самолечение психопатического состояния называется.
Я слегка разлепил веки и стал оглядываться вокруг. Находился я, видать, в подвале, на что указывали совершенно маленькие окошки, расположенные буквально под потолком. Они практически не давали света и поэтому в комнате горел целый набор ламп, дневного света, и на потолке, и по стенам. Комната была довольно большая, вся выкрашенная в белое, кроме голубой кафельной плитки, которая лежала от пола до полутора метров вверх по стене. Пол тоже был плиточный, но плитка была большого размера, серая и шероховатая.
Я сидел в кресле, а руки находились за спиной и, как я понял, были сцеплены наручниками. Прямо, передо мной, стояло «нечто» в белом , докторском халате и копошилось на металлическом столе, ножки которого были привинчены к полу. «Ну вточь пытошная, -подумал я, окидывая всё это помещение, ещё раз профессиональным взглядом. На столе из-за халатного «нечто», были видны: самая обыкновенная электродрель, со сверлом приличных размеров, скальпели, кусачки, зубодеры, пинцеты, шприцы и ещё всякая масса медицинских приспособлений, как и в лечебных целях, так и для получения правдивых сведений. Ну, меня то этим особо не испугаешь, но всё же холодок по коже на спине пробежал. Но, я тут же успокоился и стал рассуждать здраво и разумно, а заодно и проверяя, что же осталось в карманах, ибо точно знал, что их уже обшманали. Тем более, что я увидел на столе свой «ТТ» с глушаком, горку ножей для метания и несколько сюрекенов. Однако надо сказать, обыскивали совершенно не профессионально и поверхностно. Прижав руку к поле пиджака, я почувствовал звездочку в потайном кармане, ну а «золотой ключик» от браслетов в манжете рубашки и вовсе даже не смогли найти. В первую очередь, я достал ключ и быстро отстегнул (очень осторожно!), чтобы они даже не звякнули и, извернувшись, положил их на пол под кресло, закрыв  ногами. Руки я оставил в том же положении, чтобы это «нечто» думало, что я по прежнему в оковах. Конечно можно было его тут же стреножить, но вот открата ли дверь, находящаяся слева (дверь металлическая и довольно внушительная) и есть ли у него ключ, от этого ларца. Подождем, а чего спешить, вдруг ещё расскажет что-то интересное. Судя по всему, это «нечто», подняв руки вверх, набирало из флакона в шприц какую-то жидкость.
А вот это уже серьезно! Конечно же это не болеутоляющее для моей головы, а скорее всего пентатал, известный как «сыворотка правды», а то и как «элексир истины». Никто и никогда не признавался, что использует барбитураты при допросах, но все спецслужбы, во всем мире, это делают. С тех пор, как в 1913 году, акушер Роберт Хаус, из городка Феррис, недалеко от Далласа в США увидел, на что способен скополамин на роженице и описал это, все вдруг стали уж чересчур заинтересованы в добывании истины этим методом. Все и во всем мире, в том числе наше доблестное НКВД с 1942 года, практикуясь над приговоренными  к расстрелу, отрицали этот факт. И только одна спецслужба Индии, подтвердила, что применяла этот препарат в отношении осужденного, обвиняемого в теракте в Мумбаи в начале 2007 года. Один лишь раз!
Да, этот дядечка, был настроен сурьёзно! Наконец-то он обернулся, посмотрел на меня и расцвёл.
-А вы, я вижу, миленький очнулись, ну вот право теперь примем укольчик и поговорим!
На меня смотрел этакий сморчок, лет за семьдесят, видать бывший коновал, местного разлива, подвязавшийся выполнять пытошные обязанности в местной банде. И чего тебе дедок не хватает? Пенсии? Терпеть не могу, когда у людей, летом из ушей торчит вата, а из носа пучок волос на которых висит длиннющая сопля. Ой, дедуля, лежал бы ты у себя дома под одеялом, да смотрел бы в потолок или бабку бы охаживал, как мог, ан нет, старичок-боровичок, сидишь тут в подземелье, как Кощей Бессмертный и людей безвинных пытаешь, зараза. Что ж отольются кошке, мышкины слезы! Конечно, мне было наплевать на его пентотал, научен – хрен бы что, он от меня узнал. Тут главное расслабиться, уставиться в одну точку, вспомнить одно событие и нести про него любую чушь. И всё прокатит. Только же зачем позволять, колоть себе всякую дрянь. Поэтому, когда этот сморчок, улыбаясь, приблизился ко мне, я молниеносно, выхватил у него одной рукой шприц, а другой сразу сломал четыре пальца на руке, кроме большого. «Повадился кувшин по воду ходить…!». Надо было в корне пресечь все попытки поползновений со стороны врага. Однако дедок даже не вскрикнул, он только тоскливо завыл и стал баюкать, словно малое дитя, свою руку со сломанными пальцами. Я тут же толкнул его в кресло, где сидел допреж и наступил ногой на причинное место. Под ногой что-то хрустнуло, но сморчок только дернулся, продолжая выть дальше, глядя на руку. Пальцы действительно представляли интересный вид, находясь по отношению к ладони почти перпендикулярно. «Наверное, старый хрыч, обдолбан герочем, я бы на его месте уже орал благим матом, он ведь не умеет держать боль, как учили нас в спецназе ГРУ» -подумал я.
-Ну, дедуля!- ласково заговорил я, воззрившись на него.- Поговорим без иглотерапии или как?
Он на меня не обращал никакого внимания и все продолжал баюкать свою руку.
-Дед, ты что не слышишь, или чего доброго ещё и не хочешь слышать? Смотри, а то ведь серьезно больно сделаю: или ногти начну вырывать твоими же щипчиками, или глаза выдавлю и будут они у тебя висеть на одних жилах возле рта, а потом заставлю их съесть, а если хочешь, вот это сверло в анус вставлю и засверлю до самого горла. Ну, чего молчишь, старинушка?
Однако все эти мои ужастики, его ничуть не запугали, видать и не то делал старый козёл, измываясь над людьми, и тогда я отвесил ему качественную плюху с боку, так что он со всем креслом отлетел в угол комнаты, но и тут не стал ни кричать, ни стонать, ни говорить.
«Точно! Обдолбаный, вот козел!»- в душе, матернулся я.
Ну, ничего не попишешь, остается последнее. Я подошел к столу и, увидев, ещё флаконы с пентоталом, набрал двойную дозу. А чего мне его жалеть? Меня бы он не пожалел, да и других тоже, что прошли через его руки. Подойдя, я взял руку со сломанными пальцами (так будет эффективнее) и закатал рукав его рубашки. Сморчок только смотрел на меня с надеждой, чтобы я не трогал его руку ниже запястья, а я уже ни о чем не раскаиваясь и не жалея, вкатил ему всю жидкость, которая была в шприце.
Заговорил он через минуту и не только заговорил, но даже и запел. В одну секунду я выведал у этого сморчка, всё что хотел. Оказывается намедни приехал очень влиятельный дядька из Москвы, ну настолько влиятельный, что даже «Угрюмый» перед ним едва ли не на коленках ползал, а приехал он по мою душу. И вот те раз, и знать я не знал, и  слышать не слыхивал, что аж из самой Москвы, до меня есть какое-то дело, да ещё из блатной братвы. И чего меня не предупредить напрямую, а не лезть  уголовному авторитету ко мне через заднее крыльцо. Терпеть ненавижу такого отстоя. Ну, да ладненько. Предупрежден, значит вооружен!
Больше ничего путного старичок-боровичок не сказал, потому что не знал ничего. Вскоре он и вовсе стал пускать слюни себе на манишку и заходиться детским, идиотским смехом. Я сразу смекнул, что дозу вкатил достаточную и старче просто впал в маразм. Больше от него никто, ничего и никогда не добъется, а значит сидеть здесь больше не было смысла. Я торопливо взял со стола и рассовал по карманам, свои вещи и, держа в руке «тэтэшник», уже неторопливо подошел к двери. На удивление, дверь оказалась незапертой и за ней никто не стоял. Увы, все таже безолаберность криминального менталитета. Сами себе хозяева, хавай люмпен-пролетариат свою какаву, а нам вы не авторитет. Ну вот сейчас и нарветесь козлы, на свои непонятки по полной программе. Если бы кто-то, сейчас сказал, что я зол, он был бы неправ, я был не просто, а очень зол.
Первым на пути, на первый этаж из подвала, попался мне увалень из так называемых «бычков», он ещё бы долго таращился на меня, соображая кто я и откуда, но я вовремя прервал его мыслительный процесс, коротко ткнув двумя пальцами правой руки в шею. Злость, все-таки, плохой советчик при любых делах. Видно я перебил ему сонную артерию, видя, как он захрипел, и тут же рухнул на пол, дергаясь в последней агонии ногами. На втором этаже мне, на его злой рок, попался белобрысый, так называемый Витек. Я думаю, если бы у него была вставная челюсть, то она бы вывалилась изо рта и покатилась бы вниз по ступенькам. Я не стал уж слишком злиться, а просто прострелил ему вторую ногу, пулей «блюм», распиленной на четыре лепестка и крушащей кости на мелкие части. На удивление он даже не закричал, а стал просто кататься по полу и мычать, как недорезанный евнух, пока не потерял сознание. Я нисколько не сожалея, переступил через его тело и вошел в бильярдную, где был буквально полчаса назад. «Угрюмый» что-то там делал возле открытого сейфа, возле стены, и даже не успел ко мне обернуться. Две пули, выплюнутые из «ТТ», одна за другой, очень быстро нашли свою цель и «Угрюмый» рухнул на пол, как срубленное дерево задергался, словно червяк по асфальту после дождя. Слава богу, он избавил меня от своих воплей, а что-то мычал, через стиснутые зубы. Я уселся в тоже кресло и, налив себе в бокал «Хенесси», закурил «Данхилл» с черным фильтром. Посидев молча пару минут (для чувства собственного успокоения и для того, чтобы враг пришел к осмыслению своего нынешнего положения) я спросил:
-Ну, что придурок недоделанный, ещё не все уразумел. Я ж тебе чурка соломенная, говорил, не встречайся со мной второй раз. В другорядь и вовсе пулю в лобешник засандалю. Смирно! – заорал я. «Угрюмый» по-моему даже на полу вытянулся во фрунт и перестал дрыгать ногами. – А теперь тихо и спокойно расскажи дяде обо всем, чего мне следует знать.
Пока «Угрюмый», заикаясь и картавя, выдавал мне всю подноготную происходящего, я в уме уже составил блок-схему. Значит некий нехилый авторитет из старушки нашей Родины столицы, захотел получить себе рождественский подарочек в виде полушки сибирской из абныкновенного кусочка меди, но не простой , а колыванской (где прежде на этих заводах штамповали монеты). Ну, и на хрен, она эта медь (тем более фальшивая) была ему нужна. И не за просто так , а по некоему случаю! Вот этот случай мне и надо было определить. Ведь не просто так, бандюки, стали рыскать вокруг меня, что-то здесь таилось, очень даже сурьезное. Ну здесь видать я больше мало , что узнаю, а значит надо шлепать ножками к самому заказчику. Я кинул «Угрюмому» ручку и листок бумаги:
-Царапни имя и телефон заказчика, а опосля свободен.
Я подошел к сейфу и сграбастал из него  несколько пачек баксов, перетянутых резинкой. Судя по плотности и весу денежных знаков, здесь было не менее полулимона. Одну из пачек, тысяч в пятьдесят, я кинул «Угрюмому»:
-Это тебе стервец на лечение, а остальное возьму себе за моральный ущерб, - и , вырвав у него из рук бумагу с телефонным номером, направился к двери.
Взявшись за дверную ручку, я обернулся и сказал:
-Не ходи за мной, целее будешь. Третий раз я не предупреждаю – сразу убью. А с паханом из Москвы, я сам перетру. Аривидерчи!
Выходил я очень осторожно, не хватало ещё один раз получить по голове, я ж не идиот! Белобрысый со второго этажа все же уполз, оставив за собой кровавую дорожку, а мертвец на первом этаже, так и лежал в той же позе, что я его и оставил. Меня это право мало занимало. «Не плюй против ветра и останешься чистым». А коли полез в бандюганы, то и жизнь твоя коротка будет, и унесет на небеса, аки щепку в горном потоке. Я не чувствовал ни сожаления, ни угрызения совести. Сами напросились. А на войне не всегда пленных берут, некоторым они даже очень мешают. Так что, аривидерчи! Длинноволосая глиста, все же наконец оправился от моей плюхи и дал из машины стрекоча, но ключи слав богу оставил в замке зажигания. Значит очухался не до конца. НЕ пешком же мне домой чапать, вот я и залез в этот «мерс» и поехал к воротам. Охранник приветливо кивнул мне головой (ну не придурок ли!) и створки разошлись в разные стороны.
Так, стоп дружище, сам себе подумал я. Самое время собраться с мыслями. И первое, что надо сделать – это разобраться с этой чертовой полушкой, ну чем она такая особенная, что за ней все гоняются. Что она платиновая  что ли, или вообще из сверхметалла космического происхождения. Только увы все это в пределах фантастики и никак не стыкуется с нынешним днем. Ладно, приеду домой, разберусь с этой проблемой.
Минут через десять, я вырулил в конце города и оставил машину за квартал от квартиры дочери. Не хватало еще подъехать к самому подъезду. Нет уж, миленькие, вы теперь свою тачку сами и ищите, а я пешечком пройдусь, здоровее буду. Через некоторое время, я уже сидел за ноутбуком, который так и остался включенным и копался в интернете.
Что можно было найти в этой всесветной помойке я догадывался. Всякие «википедии», где разные придурки размещают свои придурошные знания, я отмел сразу и полез по нормальным авторам-истрорикам, а кроме того удалось даже залезть в кое-какие архивы – российские и белорусские. И наконец-то нарыл кое-чего! Ай – да Пушкин, ай –да сукин сын! Распечатав несколько листов на принтере (ну люблю читать с листа, как некогда Караченцев любил пиво только бочковое), я погрузился в чтение с головой. Исторически интересно и пользительно!
Оказывается ещё в 1763 году Кабинет ее Императорского величества (то бишь, матушки Екатерины II ) послал запрос в Колывано-Вознесенские заводы. А, хватит ли у вас, мужички, меди, серебра и злата, дабы начать печатать денежку. И те дружно закивали головами: «А, то , матушка! Ажно 500 тонн поднакопили, да годков на пять хватит шлепать энту карусель, деньгами по сами ухи завалимся!». Апосля, мать-царица и издала Указ от 7 ноября 1763 года, дабы печатать сибирские медные монеты – 25-ти рублевые (то бишь из пуда меди чеканилось 25 рублёв. Во как!).
В 1763-1764 годах на Санкт-Петербургском монетном дворе были изготовлены штемпели, а в 1764 году, в месте впадения реки Пивоворки в реку Нижний Суузун (вблизи Барнаула), был построен медеплавильный завод. В 1765 году началась выплавка меди, а в 1766 году и чеканка первых сибирских монет. Из коих, было выпущено от полушки до десяти копеек, великое множество. На них был вензель матушки-царицы «Е II» и где-то герб сибирского царства с соболями, стоящими на задних лапах, а где-то (как на полушке) просто надпись «полушка» в орнаменте, с годом выпуска, с короной и надписью по кругу «сибирская монета».
Указом от 7 июня 1781 года, это безобразие, наконец было прекращено. Я вообще не понимаю, как в одном государстве можно было печатать два вида валюты, имеющие хождение по стране. Чушь!
Теперь вот что! Моя полушка датирована 1763 годом, когда ее еще и чеканить то не могли, казалась мне довольно удивительной фальшивкой. Чего за этой мелочью так гоняются. Я перерыл еще раз все выявленные мной материалы. Потом, чтобы упорядочить мысли, встал налил себе рюмку текилы (благо она нашлась в баре), ибильно посыпал солью дольку лимона и залихватски (как кот «Бегемот» в «Мастере и Маргарите») хряпнул ее и закусил. После чего, совершенно естественно, было пустить дым в потолок, чего потолок от меня и добился. Листая страницы мировой «помойки», я, наконец узрел статью, некоего господина Туманова В.В., какоаой говорил о пробной сибирской монете, ажно времен Елизаветы Петровны, а тако же о поддельных «Пугачёвских» монетах, кои Емельян Иванович, чеканил с вензелем императора Петра III. Правда этих монет никто и никогда не зрел. Но это всё же натолкнуло меня на некоторые размышления.
Емельян Иванович Пугачёв был личностью, весьма интересною! Родился в той же станице, где ранее появился на свет Стенька Разин (станица Зимовейская Донской области). Во, как! Одно только это, чего значит! Ну, да и вообще, о нем много можно порассказать, причём наверное половину вранья, а может и всё враньё! Однако ж, что есть – то есть. Поцарствовал некоторое время Пугачёв и, ведь была на самом деле та крестьянская война, и ажно Оренбург осаждал, да вот ведь взять, не удосужился. А ведь и сама Катенька вторая, убоялась оного восстания казаков, и даже бриллианты в нательное бельё самолично зашивала, чтобы в случае чего слинять с ними в свою родную неметчину.
Ладно, бог сними царицами-императрицами!
Я ещё раз достал из портмоне, мою злосчастную сибирскую полушку и внимательно ее рассмотрел. Судя по каталогу, диаметр монеты совпадал с настоящей, а вес 1,64 грамма на ладони не определишь. Тут надо лабораторные весы. А по цене монета 1764 года – раритет (тут уж кто сколько заплатит!), 1766 года – 800 долларов, 1767 – 150, а все остальные, в зависимости от качества 50 баксов. В общем ничего необычного.
Со всем этим, надо было что-то делать. И тут я вспомнил своего школьного дружка, Осю Петрова, он ведь и ныне сидит в криминалистической лаборатории, в милиции. Авось он и поможет! Так что, свет, Володимир Васильевич, сын Ильин, подымай свою задницу и топай тудысь. Один разум, как говорится, хорошо, а полтора, лучше!
Я, закрыл дочкину квартиру на два замка. Больше сюда, возможно, и не ворочусь. Сев на маршрутку, я в момент доскочил до своего дома. Первое, что я увидел, входя в квартиру – это записка от жены. Почти плакат! Вот блин, пролетарка с транспорантом! Огромными буквами на большущем листе бумаги фламастером было накорябано: «Уехала к сестре! Буду через месяц. Всё что в холодильнике можешь сожрать. Потом в столовку, коль денег хватит. Пока! Твоя, тоже пока…». Вот это называется…. Твою мать! Хотя принынешнем раскладе, это только улучшало дело. Лишняя головная боль слиняла и надолго, это было уже хорошо. Не надо ничего объяснять и целый месяц в кармане. Я даже невольно стал мысленно подпевать, собирая вещи в чемодан на колесиках: «Прощай! Со всех вокзалов поезда уходят в дальние края…».
Возвращаться сюда я уж вовсе не собирался. К черту это фраерство! Найти в квартире, человека по адресу – это, как два пальца об асфальт, в нашем городишке, тоже очень даже легко, а вот в ментовке, это уже сложнее. Я решил рвануть к своему школьному другу Осе и отсидеться у него, а заодно и провести кое-какие исследования своей монеты. Авось чего, да узнаю, дополнительно!
Ну вот, все вещички сложены, а чего мне особенного надо, как говаривал незабвенный Шерлок Холмс – чистый воротничок, кусок хлеба да грудинка, вот и все.
Перво-наперво, выйдя из подъезда и дождавшись такси, я слетал на автовокзал, где взял билет на восточное направление, то бишь до Орши и оставил чемодан в камере хранения. Чего с ним таскаться по улицам. Во-первых, очень как-то уныло, а во-вторых, может кое-кого навести на размышление (совсем мне ненужные), что хозяин чемоданчика ведь куда-то намыливается.
К зданию местного УВД, я подъехал налегке и только приятно оттягивал левое плечо «ТТ» в наплечной кобуре. Это только плохие актеры носят пистолеты, толи во внутреннем кармане, а еще чище за поясом сзади или спереди. Наверное так им сподручнее, отстрелить себе яйца, а заодно уж прострелить и задницу. Смех да и только! В жизни все, как раз наоборот. А случалось вам, господа хорошие, стрелять прямо из кобуры, когда у тебя за спиной, догоняя, несутся несколько осталопов. Мне это, несколько раз, спасло жизнь, а ослов отправило на тот свет. Причем что удивительно, почти всегда, я попадал между глаз, один раз только отклонился в сторону и снес полчерепа. На удивление ваххабит ещё бежал несколько секунд, придерживая рукой, вываливающиеся из черепушки мозги. Но то был «токарев», да еще с разрывными пулями, я вообще удивился, что ему не снесло всю голову.
Этих двух придурков в белом «опеле», я заметил сразу, тут и Ломброзо не надо быть. Хари злодейские, хоть куда! Однако братва быстро вычислила, куда я направлюсь. Хотя может быть просто пасла возле ментовки, авось я тут нарисуюсь. Ну, нате пишите теперь с меня портреты, как с Бендера-Задунайского. Пока, все по барабану и, как говорится, фиолетово. Про Оську, они врядли просекли, а в ментуру, не сунутся. Так тому и быть! А значит пошли.
Я, вольготно вылез из такси и под скучающим взглядом двух мордоворотов, прошествовал в здание милиции.
Если сказать, что Оська здорово изменился, это значит не сказать ничего. Куда только делся белокурый блондин с розовощеким лицом и налитыми свинцом мышцами. Передо мной , сидел в белом медицинском халате, эдакий, почти полностью плешивый, высокий человек, с узкими плечами и недоразвитым телом. Честно говоря, я был удивлен, но знакомый блеск в глазах, с удивительной иронией, сохранился.
-А, Вовик, здорово, чувак, - весело заговорил он, отрываясь из необъятного кресла и кидаясь мне на плечи. Из-под распахнутого халата, все же проглядывалось небольшое брюшко.
-Забурел, забурел! –улыбнулся я.
-А, то! – рассмеялся Оська. – А ты, я вижу, все тот же и время тебя право не берет. Словно только что, со своих клятых гор спустился!
-Ты, мне Чечню не поминай лихим словом…
-Добро, добро! Ну ты как, по рюмашке ко мне, али по делу?
-А я ты видишь, так расстроился, что и забыл прикупить. Может сгоняешь, я бабло дам?
-Это тебе не в деревне, в городе живем, - шпарил Оська, точь-в-точь по фильму «Белые росы», - да и не надо в запасе имеется.
И достал из сейфа, довольно приличный армянский коньяк.
-Ого! – крякнул я. – Теперь оказывается ментура вот такое пойло лакает.
-Ну, не знаю, как там ментура…
-Во, блин, элита мама не горюй!
-Ша, школьники, успокоились, давай лучше по маленькой за встречу.
Оська мгновенно выудил из того же сейфа, две рюмки, емкостью с полстакана, бутерброды с колбасой и даже невесть откуда, попавшую туда петрушку, в виде больших кучерявых листьев. Расставив все это на столе и плеснув в стопки, он поднял одну, чуть ли не над головой, и шепотом сказал:
-Ну, поехали!
Поехали, так поехали. Я не стал отставать и, опрокинув горячительное, принялся закусывать травой. Не зря все же грузины пользуют зелень, есть в этом что-то древнее и бодрящее. Опрокинув еще пару рюмок, Оська наконец откинулся в кресле и, прожевывая колбасу, хрипло заговорил:
-Ну, Вовик, выкладывай, что там у тебя. Ведь не просто же так, ты вдруг приперся ко мне. Видать чего-то хочешь. Что еще друзьям надо от старого Оси. Колись, гад! А то счас, дубинку возьму и начну тебя метелить!
Вот вам и весь ментовской юмор. Я, конечно не обиделся и выложил ему почти всё, что знал. Оська свой человек в доску, ни за что не предаст, а помочь – поможет.
Услыша всё, тот подтянулся, как легавая при виде зверя и, махнув рукой, рявкнул:
-Давай монету, поглядим!
В глазах запылал интерес, коньяк сейчас ему можно было даже не показывать, профессионал он и есть профессионал. Тут уж не добавишь не убавишь. Я сначала присел на диванчик в его кабинете, а потом и вовсе прилег. Последние события уж очень утомили меня и я не заметил, как уснул.
Проснулся я от того, что меня тормошили так, что голова болталась в разные стороны. Первым делом, мне захотелось заехать по морде этому будильнику, но потом, увидев довольное, расплывающееся в улыбке, лицо Оськи, я передумал и просто убрал со своей груди его руки.
-Вовик, Вовик, - орал он, - да проснись ты, черт конопатый.
Вот уж никогда конопатым не был, но промолчал и воззрился на него.
-Ну, чего орешь! Бестолочь! Замри на месте и говори.
-Вот я и говорю, - заулыбался Оська во весь рот, - пока ты здесь храпел, я такого нарыл!
-Все, угомонись, давай по порядку!
-Хорошо! Будем по порядку! Поехали! И так! Сперва, я определил, что это за медь и какого она века. Все сходится! Восемнадцатый век и скорее всего медь колывановская. Я начал вертеть и так и сяк, а потом под прибором вижу, что она, эта твоя полушка… состоит из двух половинок!
И он, ликуя, поднял руки над головой. Я, ну совершенно ничего не понял и спросил:
-Ну и что?
-Балда! – закричал Оська. – Ты, что ничего не понимаешь?
-Ничего!
-Вот тебе и олух царя небесного! Тогда слушай! Обычно, такие монеты делали гальваническим методом в конце 19, начале 20 века. Делали из двух половинок, аверс и реверс, а потом сплавляли вместе и накладывали гурт на торец монеты. Но эта то медь подлинная, выплавленная за сто лет ранее!
-Ну и что?
-Вот дуралей! Не делали раньше гальванокопий, а значит монету действительно сделали из двух половинок, а потом соединили в одно целое.
-А зачем?
-Вот и я подумал, а зачем? Взял ее да по гурту чуть-чуть распилил, а она и распалась на две части и вот, что я обнаружил внутри, видишь в углублении обнаружились, с двух сторон, выбитые вручную слова и цифры. Смотри!
Я взял две половины монеты и увидел едва различимые в патине цифры и слова. Читать их можно было только при большом увеличении под сильной лупой или микроскопом. Оська положил их на подложку микроскопа и мы, поочередно заглядывая в окуляр, наконец прочитали то, что было выгравировано внутри монет, в углублениях. Только сейчас я понял почему, эта полушка показалась немного толще, чем должна была быть. А ларчик просто открывался!
На одной половине стояли цифры: 51:46 и под этой строкой 55:06, а на второй половине вовсе несусветная чушь. Сверху было выбито: «Сакмара». ель. 4 саж 3 арш. юг». Вот и поди разберись в этой аброкадабре. Всего доброго приятель! Адью!
Я с упоительным восторгом, записал все эти данные на листок бумаги, а заодно занес и в мобильник, в раздел «заметки».
-Ну, Ося, мне пора, - сказал я, пожимая ему руку, - монету я тебе оставлю, сохраннее будет. А может и сам чего наколдуешь с этим шифром. Тогда брякни.
-Ну, о чем ты Вовик, - пожал плечами Оська, - посижу, подумаю, вдруг чего  и придет на ум! А ты куда?
-Да, видать, брат, придется до столицы отмахать, но не нашей, а соседней державы, в Москву!
-По этому делу? – кивнул он в сторону расхристанной монеты, лежащей под микроскопом.
-А, то! – скромно потупился. – Других делов у меня теперь нет, только это. Надо кой-чего прояснить. Ну бывай!
-Бывай – не забывай, - чуть грустно, произнес он, - звони, всегда рад!
А что еще скажешь!
Спускаясь с крыльца, я посмотрел вправо и вновь увидел белый «опель», в тени подсвеченных фонарями деревьев.
Два красных огонька от сигарет, так и высвечивались на лобовом стекле. Тоже, мне хвосты долбанные, да за такую слежку, засунуть бы эти сигареты им в одно место, авось поумнели бы. Хотя вряд ли! Вот уж точно, страна непуганых идиотов. Хотя, с другой стороны, мне вовсе не климатило, чтобы эти стервецы, пасли меня до автовокзала, а то еще чего доброго и дальше. Придется разбираться здесь, на месте. Я оглянулся кругом и, не увидя ничего подозрительного,(глаз все же намётан) не спеша подошел к «опелю». Дверь даже, не пришлось открывать, открылась сама. И пока этот идиот, пытался что-то спросить, я сразу окинул его взглядом и срисовал. Одиозный пентюх, погрязший в одеждомании и любящий, все яркое и пёстрое. Единственным его желанием, было сдувать пылинки со своего (как ему казалось) наимоднейшего костюма. Такому шлепни грязи на грудь и он, позабыв обо всем на свете, будет делать все, чтобы эту грязь срочно убрать, даже если в это время будут убивать напарника или даже его самого.
Все в точности. Он не успел еще открыть рот, как я ребром ладони врезал ему по сопатке. По опыту знаю: сосуды лопаются, кровь хлещет рекой. Так оно и вышло. Этот уже не жилец (ну в смысле, не соперник), теперь кинется искать платок, чтобы, не дай бог, не запачкать костюмчик. Второй, оказался чуть получше. Пока я обходил машину, он успел выбраться с водительского места стал в стойку. Боксер хренов! Удар в голову (ложный), а пока закрываешь скулу, сокрушительный удар в голень ноги. Ботиночки, что надо, на толстой подошве. И тычок «ударом змеи» из трех пальцев, соединенных воедино, в шею, над кадыком. Поспи, друг! На полчаса сон тебе обеспечен. А этот придурок, как я и думал, сидит, запрокинув голову назад, и держа плоток на носу. Ну, извини! Ты мне тоже не нужен. Он, по-моему даже не видел, как мои пальцы вошли в горло и голова, дернувшись, поникла на грудь Что же, дружок, таперича костюма уже не спасти. Хотя возможно и закровянишь, только рубашку. Всего вам, ребята! Хвосты обрубаем.
Я, еще раз оглянулся и, прикрыв дверцу «опеля», пошел вниз по улице к автовокзалу.
Шел, немного уставший, немного довольный и мурлыкал себе под нос, довольно известную песню: «Полковнику, никто не пишет, полковника никто не ждет…». Правильнее конечно было бы петь про себя, майора в отставке, бывшей великой державы, Советского Союза, Владимира Васильевича Ильина, а ныне отставного военнослужащего, проживающего сначала на просторах СНГ, а далее в независимом государстве Республика Беларусь. Конечно о бывшем СН, не будем судачить, а вот о Г… это по полной программе! Одно хорошо, что кордоны еще не установлены и для поездки в Российскую Федерацию, визы еще не требуются, да и досмотра на границе еще никакого. Шманать особо не будут и есть вероятность провезти с собой не только ножи (хорошие, острые кухонные!), но и «ТТ». Хотя на всякий случай, были у меня и документы на право ношения именного оружия, и паспорт гражданина иностранного государства, некоего Исаака Блюмштейна из Израиля. В свое время, для одной из операций, потребовались эти документы, которые успешно изваяли в МИДе, но потом о них успешнозабыли в суматохе военных дел и наступившем бардаке, и хоть они устарели (для лохов сойдет) возвращать их я не стал. Ну да ладно, на безрыбье и рак -  рыба!
Теперь надо было переодеться, как говорится сменить окрас (а, то вдруг эти придурки смогут описать мою одежду «Угрюмому», а мне сопровождение вовсе ни к чему!).
Зайдя в туалет, я снял пиджак и брюки, а одел легкую ветровку и джинсы, нацепил на нос огромадные очки, на минус 12 диоптрий (так что пришлось иногда смотреть поверх линз, чтобы не заблудиться невзначай), а на голову бейсболку. Вот теперь из сортира вышел не «антилигент», а этакий бомж из государства Израиль, и города Хайфы (где, кстати я никогда не был!). Хорошо еще, что в свое время, я успел нахвататься иврита, так что вполне мог запудрить мозги какому-нибудь ярославскому менту. Шалом! Ани царих эзра! Ани ло шевем. Ма шаа? Лайла тов! (Здравствуйте! Мне нужна помощь! Я не понимаю. Который час? Спокойной ночи!)
Вот со всеми этими выкладками, я уселся в автобус и скоро мы двинулись из нашего города, на восток, навстречу приключениям. Тогда  я еще не знал, что покидаю его навсегда.
Перво-наперво, необходимо было расколдовать те надписи, что обнаружились внутри монеты. Две пары цифр, на одной из половинок не наводили не на какие мысли. А вот со второй половиной, было пожалуй попроще. Здесь явно было указано, что что-то запрятано в; аршинах и 3 саженях на юг от какой-то ели, и место, где стоит эта ель, называется Сакмара. Значит, эта ель, должна быть чуть ли не достопримечательностью тех мест. Но, где находится эта Сакмара, на ум не приходило. Мир, он почему-то очень большой, и где же искать теперь эту Сакмару, неизвестно. За окном автобуса было уже темно, но я все же отважился позвонить в Москву по телефону, номер которого удалось вырвать у «Угрюмого». Некто Николай Николаевич ответил буквально после второго гудка.
-Рад, что вы наконец-то позвонили, Владимир Васильевич! – послышался в трубке, чуть хрипловатый, голос.
Я был несколько удивлен и потому сначала промолчал, а собеседник успел этим воспользоваться и продолжил:
-Я чувствую вы несколько удивлены?
Вот ведь стервец, словно мысли читает!
-Признаться удивлен, но не до обвисания челюсти.
В трубке послышался смешок.
-Вероятно, вы Владимир Васильевич, уже едете в автобусе в сторону Москвы. К чему такие неудобства! Если бы вы позвонили мне раньше, я послал за вами самолет, либо машину.
-Во, как!
-Несомненно. Или вы не верите в мои возможности?
-Нет почему же, верю, да еще как. Особенно после того, как по вашей милости меня посетили идиоты, дебила «Угрюмого».
-Как посетили!? – было слышно, что мой собеседник сильно удивлен.
-Как посетили? Молча, а уходили тихо подвывая. Причем пришлёпали не ко мне, а к дочери. Так что теперь у «Угрюмого» убавилось народа, да и сам этот старикашка, проваляется месячишко в койке. Если потом будет ходить самостоятельно, это будет большим чудом.
-Идиоты! Вот и поручай дела бывшим уголовным элементам, да еще через посредника, обязательно рэкетирское нутро покажут. Я же говорил, только поговорить с вами и передать мое приглашение. Вы правы, Владимир Васильевич, действительно дебилы!
Чувствовалось, что если этот человек и из уголовной среды, то все же может держать себя в рамках приличий. Я за весь разговор, не услышал ни одной «фени». Пустячок, но приятно!
-Я извиняюсь, Владимир Васильевич, за все, что эта кучка идиотов натворила. Это же надо к дочери вашей пошли. Ну, точно олухи царя небесного! Если вам причинили какие-то неприятности, я готов компенсировать все…
-Не беспокойтесь, уважаемый Николай Николаевич, «Угрюмый» мне уже все компенсировал в зеленой валюте, хотя если смотреть со стороны, то скорее это выглядело, как банальный грабеж…
-Ну, и поделом ему, - резюмировал мой собеседник, - не умеешь работать головой , работай карманом. И намного вы его облегчили?
-Думаю, тысяч на пятьсот, я знаете ли не считал…
-Ну, это ему урок. Делай, что люди велят, а самостоятельность в таких делах (где ничего не смыслишь) приводят к потере денег и расстройству здоровья.
-Вы, удивительно улавливаете мои мысли, уважаемый Николай Николаевич! Кстати, если уж мы разговариваем, то может вы представитесь наконец?
-С удовольствием! Моя фамилия – Антонов. Но боже правый, не ройтесь в своей голове, пытаясь вспомнить, где вы встречали мою фамилию. Я не засветился ни в светской, ни в желтой прессе. Обо мне мало кто знает, хотя я и бизнесмен, так скажем владелец заводов, газет, пароходов. Я конечно не буду покупать «Челси», как это сделал, недалекий Абрамович, но честно говоря, могу купить и его самого с потрохами. Теперь, я надеюсь, вы хотя бы отдаленно представляете размах моей деятельности и все мои возможности. Говорю вам вовсе не красуясь. И еще учтите: никогда не был криминальным авторитетом и вообще с уголовным миром не был связан никогда! А вот мои помощнички, черт их дери, иногда для простоты дела пытаются… Таких , я увольняю!
-Прекрасно вас понимаю, но я то зачем вам понадобился?
-А вот в этом, молодой человек, виновато мое дурацкое, как говорят некоторые, хобби.
-Ничего себе молодой, - буркнул я в трубку.
-Да,да, когда тебе, чуть за пятьдесят многие чувствуют себя стариками, но некоторые хотят, чтобы они выглядели молодо и телом, и душой. А мне ведь, батенька, далеко за восемьдесят, но правда, хоть и не летаю, как ранее, зато твердо хожу на своих ногах и без палочки вовсе.
Я по-моему даже присвистнул и Антонов, услышал меня.
Да, милостивый государь!
Опомнившись, я спросил:
_Так что это за пресловутое хобби, кое наличествует у вас?
-О…мне  и назвать то его одним словом трудно… Ну, скажем так, разгадывание разного рода загадок, либо поиск сокровищ, либо отыскание кладов, ну и тому подобное.
_И теперь, моя сибирская монета, попала под ваш пристальный взор. Чем же она такая необыкновенная?
-А вы везете ее с собой?
-Нет, знаете ли оставил в одном месте…
-Я, так и думал. Наверное у Иосифа Михайловича Петрова, вашего школьного друга.
-Я на вас прямо удивляюсь, Николай Николаевич! И всё-то вы знаете, ничем не удивишь, даже как-то неинтересно! А вам самому, как?
-Статус обязывает, дорогой вы мой! Ничего не поделаешь! Кто владеет информацией, тот владеет миром. А вообще это интересно все знать и полезно, уж вы мне поверьте!
-Это точно! Ну и что дальше?
-Дорогой, Владимир Васильевич! Я вас кажется заинтриговал?
-Несколько.
-Ну вот и ладушки. Обо всем по телефону, мы не переговорим, давайте при личной встрече всё мы и обсудим! И ради бога, не бойтесь. Я не мафиози и никакой не бандит, так что действуйте смело и по обстоятельствам.
-Вы должны были заметить, что я не из пугливых…
-Знаю, знаю…
-А, чего же «Угрюмому» поручение давали, что ж уголовная шпана оказалась поближе?
-Каюсь, здесь сглупил. И на старуху бывает проруха. Знавал его когда то, в дни своей молодости, но не подумал, что он теперь больной на всю голову. А, раньше, вполне приличный человек был, правда тянуло его на дела уголовные с душком. Так и не избавился от этого порока. Хотя, я его к этому делу не привлекал, это мои помощники. И если они не понимают, что от них надо, придется с ними расстаться. А если будут мешаться или приставать отошлем их в места столь отдаленные, откуда еще никто не возвращался.  Видите ли, хотелось получше и думалось, что на месте человек неофициально сделает проще и быстрее.
-То бишь убъет и получит, что надо! Ладно проехали, замнем!
-Ну, вот и добренько. Владимир Васильевич, вы уже наверное к Орше подъезжаете?
Ну, все знает, чертов старикашка, как в волшебное зеркало смотрит, даже удивительно!
-Вообще-то да!
-Это хорошо, Владимир Васильевич. Там на автовокзале, вас будет ждать моя племянница, Аня, на белом «лексусе». – и он назвал номер госзнака автомобиляЮ – Так что вы садитесь смело, она вас довезет ко мне. Женщина она умная, да и водитель хороший. Так, что до встречи!
И трубка дола отбой. Я положил мобильник в футляр на поясе и глянул в темное окно. Впереди уже стали видны огни, приближающегося города. Навстречу, чаще стали появляться легковушки, а на перекрестках, трехглазым огнем зацвели светофоры. Мы немного помотались по городу, пока наконец не въехали на территорию атовокзала и примостились у платформы.
После  того, как я достал чемодан из багажного отделения автобуса, принялся неторопливо оглядываться вокруг. Антонов оказался прав, его племянница действительно довольно таки умная женщина. Белый «лексус», был припаркован в стороне от автовокзала, под деревом, и скрыт от многочисленных светильников широкими многолистными ветвями на остановочных платформах, а заодно и видеокамер, установленных на здании автовокзала. Конечно, если специально не приглядываться, то машину можно и не заметить, и в тоже время, если ты знаешь, что она стоит где-то здесь, то обязательно ее отыщешь.
Я в развалочку, пошел к цели, таща за собой чемодан на колесиках. НУ, не дать не взять, какой-то дряхлый старик.
Возле машины стояла женщина, лет тридцати, опёршись на капот. На ней был одет джинсовый костюм, на ногах кроссовки. Именно в этой одежде, было хорошо сидеть за рулём. Чем ближе я подходил, тем больше она мне бросалась в глаза. Конечно она была не красавица, но несомненно миловидна и могла заинтересовать любого мужчину. Особенно привлекали, огненно-рыжие волосы, но лицо чистое, чуть загорелое, хотя при таких волосах не только лицо, но даже тело обычно сплошь усеяны веснушками. Но более всего, завораживали глаза. Они были удивительного желтого  цвета, словно у кошки. Как потом мне удалось убедиться, у нее и походка была сродни с кошачьей грацией, какая-то лениво – напряженная.
Подойдя почти вплотную, я приложил два пальца к бейсболке и тихо сказал:
-Добрый вечер! Вы – Аня?
-Да! А вы, тот придурок, что зовется Владимиром Васильевичем?
Вот это начало!
-Так точно! – щелкнул я каблуками, если их можно назвать таковыми.
Она нравилась мне все больше и больше, не смотря на свое хамство. Любовь рождается из ненависти. Ненависть на лицо, а значит и любовь не за горами!
-Ну-с,- заговорила она, - едем или есть какие-нибудь желания!
-Есть!
Я не стал хамить на счет близости на заднем сиденьи (не тот настрой, да и не тот случай!).
-Можно, я буду звать вас Аня?
-Можно! Ненавижу официоз!
-Тогда может быть и на «ты»?
-Да, ради бога! Только без брудершафтных поцелуев, тем более, что я за рулем.
-Замётано! Ну, а расслабиться то хоть можно? Пойду, куплю!
-Не надо! Все учтено могучим ураганом!
Она проскользнула в машину и достала оттуда бумажный пакет.
-Может быть усядемся. – предложил я. – Не на виду же у всех. Да и подустал я за сегодняшний день. Вы не возражаете Аня, если я подремлю на заднем сиденье.
-Ради бога, я нисколько не обижусь.
Закинув чемодан в багажник, я уселся сзади и только тогда потянулся за пакетом. Что ж приятно, когда знают твой вкус. В пакете, конечно же оказалась бутылка водки, причём очень хорошей, русской и на импорт, бутерброды с копчёной колбасой, бутылка «нарзана», и что приятно удивило, что здесь же лежал простой хрущевский граненый стакан, с ободком, на все двести граммов. Это тебе не пластиковые, одноразовики, которые и в руке то трудно удержать, чуть нажмёшь и польётся через край. А здесь берёшь в руку – маешь вещь!
Вот все эти двести граммов, я и набулькал из бутылки и, не отрываясь и не переводя дыхание, выпил. Водка тёплой рекой полилась по пищеводу и устаканилась где-то на дне желудка. Лёгкий жар кинулся в голову. Но вдогонку сорокоградусной полился «нарзан», а потом туда же рухнул и бутерброд. После этого я снял туфли и улёгся на бок, поджав под себя ноги.
-Всё, Анечка, я готов, только поставьте какой-нибудь музон, для лучшего засыпания.
Аня достала из бардачка диск и очень скоро салон наполнился баховскими органными аккордами.
Ну, сучий потрох! Всё прознал старик, даже какую музыку я люблю слушать!
В голове приятно закружилось, может от водки, а может от того, что машина плавно тронулась и постепенно начала набирать ход. Невольно в голову пришли есенинские строки:
«Я теперь скупее стал в желаньях
 Жизнь моя иль ты приснилась мне».
Вот уже лежу на заднем сиденьи агрегата  и даже лень разговаривать с красивой женщиной, а раньше ведь горы бы для этого своротил. Не то, что я бабник, но всё ж любовниц и боевых подруг имел. Хуже всего, расставаться с ними. А к чему мне пришли в голову эти мысли, я вспомнил. Был у нас в разведроте, капитан Астахов. И надо же было так случиться, что влюбился он в Моздоке, в одну черкешенку. Кой её занесло в Чечню, никому не ведомо, но бравый капитан потерял покой. Чего только не выкаблучивал, чуть ли не под трибуналом ходил, а потом, узнав что девушка обожает стихи сказал: «Выучу всего Есенина, от корки и до корки. Только кроме поэм и прозы». Подвел черту и рубанул рукой. И ведь стервец действительно запомнил и заучил все стихи Сергея батьковича наизусть. И с тех пор, только привал или отдых , он тут как тут, со своей декламацией. Задолбал буквально всю роту, народ буквально удирал от него, как от прокажённого. А, мне ничего, нравилось. Читал он эти стихи, с каким-то душевным надрывом, так что порой слезу вышибало. Правда ничем это не помогло. Жизнь решает за нас, наши проблемы. Черкешенку капитана, духи подстрелили, и причем совершенно случайно. Астахов пил неделю, его даже не трогали, но после этого пленных от него никто и никогда не видел.
А, в округе, стали опасаться выходить навстречу капитану, с чёрной банданой на голове и огромадным тесаком на поясе, а бандитов стали находить с напрочь отрубленными кистями рук, которые валялись тут же возле трупов.
Вот такие дела!
Под медленное покачивание авто и тихий шелест шин, я и не заметил, как уснул, провалившись в чёрное марево сна.


                II

Когда я проснулся, солнце поднялось уже довольно высоко и его свет, слепил меня даже через затенённое заднее стекло. Машина, плавно скользила по автостраде с довольно приличной скоростью.
Я открыл бутылку «нарзана» и сделал несколько глотков, на что Аня, сидящая за рулём, обернулась и приветливо кивнув, сказала:
-Через полчасика, будем на месте.
Ага! Значит ещё есть время, собраться с мыслями и прогнать утреннюю дрёму. Мы неслись, где-то по Подмосковью. Правда, эти места я знал плохо, но судя по дорожным знакам и надписям, ехали мы не в саму Москву, а куда-то в район Балашихи, а то и ещё далее. Ну, естественно, на кой чёрт  олигарху прозябать в какой-то задрипанной Москве, не лучше ли построить этакий загородный дворец, на природе, на чистом воздухе, где-нибудь в лесу или у озерка. Красота и благость!
Очень скоро, автомобиль свернул с автострады и полетел по узкой однополосной дороге. Правда асфальт был хорошего качества, ни ямок, ни выбоин. А по обе стороны дороги, начался обычный подмосковный лес, тут тебе и сосны с елями на касогоре, и берёзовые рощицы, а там же всевозможные клёны, осины, ясени и вязы, не считая кустового мелколесья, между высоких деревьев.
Ехали молча. Аня ничего не говорила, да и у меня признаться, не было никакого желания, вести хоть какие-нибудь беседы. В голову ничего не приходило, ни одной свежей, либо толковой мысли. Поэтому, я решил отложить всё на потом. Послушаем, что скажет дедуля Антонов, а там будем решать, что делать по обстоятельствам. Машина, снова свернула на совсем уже узкую дорогу, вплотную окруженную лесными гигантами, так что даже солнечный луч не проникал сюда. Однако дорожка была по прежнему отличного качества, так что мы даже не снизили свою скорость. Проехав пару километров, я увидел, что впереди лес стал редеть и мы пересекли, даже, какую-то просеку, пока наконец не выехали на залитую солнцем поляну.
Прямо за ней, стоял довольно большой дом, обнесённый высокой кирпичной стеной. Дворец, не дворец, но было в этом строении что-то величественное и монументальное. С колонами, балконами, в два этажа с мансардой. Перед домом, слева от въездных ворот скалиткой, довольно большая асфальтированная площадка, но на ней не было видно ни одного автомобиля.
Время уже близилось к полудню, когда мы подкатили к воротам, и Аня, сняв солнцезащитные очки, выглянула в открытое окно. Вокруг не было видно не души, однако, через некоторое время, ворота отъехали в сторону и мы проехали на территорию. Мне всегда нравилось, когда охраны не видно вокруг тебя, но чувствуешь, что незримо она всё-таки присутствует и её вовсе даже немало. Пока мы подъезжали к крыльцу дома, я успел охватить взглядом вокруг. Двор был ухоженный, с подстриженными газонами и цветниками, а так же оставшиеся после вырубки, несколько групп деревьев, елей и сосен. Всё остальное было декоративное: как кустарник, вдоль дорожек, так и низкорослые деревья. Справа от дома, на лужайке, стоял небольшой чёрный вертолёт «Сикорский», а у крыльца представительно расположился шикарный «Бентли». Сразу за домом, шёл пониженный рельеф, вплоть до озера, которое крутой подковой уходило вправо и терялось за густым сосновым бором. Прямо на берегу был виден понтонный, деревянный причал, возле которого качался на воде быстроходный катер, а так же в ряд, расположились три водных мотоцикла. К дому, слева, примыкали хозпостройки и гараж, судя по роллетным воротам, машин на пять. Везде, где только можно было, вращались видеокамеры, а по забору, кроме того (глядя на оборудование!), была ещё установлена сигнализация.
Вообщем, обычный, олигархический дом – крепость. Всё схвачено, за всё заплачено. Здесь было наверное почти всё, как для работы, так и для спокойного отдыха. И отходы все продуманы: хочешь по земле, хочешь по воздуху, ну а в случае чего можно и по воде.
Аня, лихо затормозила у крыльца и мы вышли из машины. Странно, но я по-прежнему, не видел мордоворотов, кои должны были встретить нас, если не у ворот, то хотя бы у крыльца и обнимать, как следует!
Неуж-то , к дедуле меня пропустят с оружием? А ведь это некий знак доверия!
Наконец-то дверь открылась, но на крыльце появились совсем не те, кого я ожидал. Во-первых, это была смазливая горничная, которой Аня вручила ключи от «Лексуса» и велела забрать вещи из багажника, да отнести в гостевую комнату. Та, сделав что-то наподобие книксена (более похожий на танец в присядку) тут же бросилась всё это выполнять. Во-вторых, к нам подошёл представительного вида седой старик, высокий и вытянутый в струнку, аки палка, на совсем не не гнущихся ногах.
«Настоящий дворецкий, - подумал я. Ведь, надо же!
И тут он заговорил каким-то ломающимся голосом:
-Добрый день! Вас уже ждут, следуйте за мной.
После чего, даже не глядя на нас, двинулся в дом. Я кажется, даже пожал плечами от удивления, и мы устремились за ним. Войдя в широкий холл, мы  стали подниматься по лестнице, на второй этаж. Вот здесь то краем глаза (не вертя головой во все стороны), я успел заметить комнату с приоткрытой дверью, а за ней подле мониторов, сидело наверное около трёх охранников, в одинаковой униформе. Ещё бы, столько камер, тут одному никак не уследить за всеми. Потом на втором этаже, в коридоре, промелькнул ещё один здоровяк, в чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Боже, как банально, словно в кино! Почему, эти здоровяки, всегда покупают зауженные пиджаки, да ещё застёгивают их на все пуговицы. Наверное, чтобы все видели, что под мышкой у них, всегда висит ствол. Вот и у этого, явно был пистолет в кобуре, скорее всего «макаров».
Пока мы подходили к кабинету хозяина, охранник (или телохранитель, как угодно!) отворил дверь рядом и проскользнул в комнату. Как быстро он это не сделал, я успел заметить, ещё двух человек, сидящих в креслах, точно в таких же костюмах. Один из них, читал газету, а второй бездумно смотрел в потолок.
«Ага! – пронеслось у меня в мозгу. – А, тут видать комната охраны, где они обитаются и отдыхают. Вот тебе и весь секрет!». Здание, конечно охранялось не очень убедительно. Думаю, даже я один, (а если бы ещё два-три человечка!) мог свободно проникнуть сюда и сделать всё, что было нужно. Я уже наметил несколько слабых мест, но потом остановил сам себя. На что мне это? Я, что штурмовать этот дворец собираюсь, что ли? Тьфу! Дурацкие привычки всё же заразительны.
Наконец, дворецкий распахнул широкую, дубовую, резную дверь.
-Прошу! – жест был настолько отрепетированный и величественный, что невольно вызывал уважение.
В кабинете стоял большой письменный стол красного дерева, все стены были уставлены шкафами с книгами, и как мне показалось всевозможными раритетными вещицами. Два окна и балконная дверь, с видом на озеро, были окаймлены зелёными шторами.
Навстречу нам, поднялся старик, в строгой серой тройке, но без галстука, хотя и в чёрных штиблетах. На вид ему было лет 65, хотя, как он говорил, что уже за восемьдесят. Хорошо сохранился! Приблизившись к нам, он кивнул головой Ане, а мне протянул руку. Рука у него была крепкой и сухой, и только синие прожилки вен на кисти, выдавали его истинный возраст.
Лицо, я бы сказал, было благородное, в обрамлении седых волос и чем-то располагало к себе.
-Ну, вот вы и приехали. Милости прошу! – приветливо улыбаясь, всеми 32-мя, вставными зубами, сказал он и указал рукой на кресла, стоявшие по обе стороны стола.
Мы , с Аней, уселись за стол, после чего хозяин, обойдя длинный стол, опустился в кресло с очень высокой спинкой (довольно старинное), так что над его головой виднелся чей-то древний герб, в золоте и эмали, украшенный графской короной. Кому мог принадлежать этот герб, я даже не знал. Некоторое время мы сидели молча, пожирая друг друга глазами. Наверное мой вид, понравился старикану, так как он весело поглядывал на меня и чуть видно улыбался.
Я тоже приглядывался к нему. Старый интеллигентный человек, с хорошими манерами и с большой эрудицией. Он вовсе не был похож, на какого-то пахана или урку из московской ОПГ, с этакой приблатненной феней и разодетый, как гамбургский петух. Не похож он так же был и на тупого, жадного только до  власти и денег олигарха,  самодовольного и презирающего всех, кроме самого себя. И на обычного бизнесмена, имеющего, какое-либо своё дело, и кормясь этим , тоже не походил. Уж слишком много было здесь наворочено – самолёты и вертолёты, яхты и дворцы, охранники. Так что деньги тут были очевидные, вот только откуда они взялись неизвестно, но видать имел этот старичок, свою недвижимость и предприятия, не только в России, но и наверное за рубежом. Мне показалось, что господин Антонов, просто руководит неким синдикатом или трестом, так сказать группой всевозможных компаний (этакая «Группа Антонов и Ко»). Это казалось наиболее вероятным.
Но хватит судачить, как говорил Остап Бендер – «ближе к телу». Я уже было открыл рот, но старик меня опередил и, положив руки на стол, сказал:
-Вероятно, Владимир Васильевич, вы устали с дороги и желаете умыться. Вас проводят в гостевую, где вы сможете привести себя в порядок, а потом мы встретимся в гостиной и отобедаем. Все дела оставим на потом. На сытый желудок и думается яснее. Вы, не возражаете, милостивый государь? Да, дорогой мой, Владимир Васильевич, оставьте вы все свои железки в комнате (кстати там есть сейф, так что не бойтесь ничего не пропадёт), вы и сами видите, что охраны в моём доме хватает…
Гостевая комната выглядела вполне даже прилично. Большая широкая кровать, застеленная бежевым покрывалом, балконная дверь с окном, затянутая такими же в тон бежевыми шторами. Два глубоких кресла, а меж ними журнальный столик. У стены платяной шкаф, в котором я обнаружил не только махровый халат и тапочки, но даже три костюма, вполне моего размера, (ну всё предусмотрел старик!), выглаженные сорочки и галстуки. А также полный набор нижнего белья, вплоть до носовых платков, носок и туфель. Рядом со шкафом, стоял бар, в нижней части которого, за отодвижной створкой, находился небольшой сейф с открытой дверцей. Кроме всего этого, на стене висел плазменный телевизор, а на прикроватной тумбочке стоял светильник со старинным абажуром. Из комнаты вела дверь в санузел, где стоял унитаз с умывальником, а за перегородкой находилась треугольная ванна, по моему даже джакузи, я в них не столь разбираюсь. Туалетная бумага и стопка махровых и вафельных полотенец, тоже были на месте. Набрав на дверце, с обратной стороны код, я забросил туда пистолет с кобурой, ножи и все остальные причиндалы, оставив себе только пару не больших «сюрикенов». После чего я побрился и залез под душ, ванну заполнять не было времени, а задерживать старика, вовсе не хотелось.
Выйдя из ванной, освеженный, я выбрал тёмно-серый костюм с голубой рубашкой и тёмно-синим галстуком. А, к ним, внизу шкафа, стояли чёрные туфли и вновь моего размера (вот чёртов старик!). В коридоре я появился одновременно с Аней. Она тоже, скорее всего, умылась и переоделась в красивое красное платье и такого же цвета туфли на высоком каблуке. Волосы были собраны, в какую-то замысловатую причёску на затылке. Возле кабинета, нас уже поджидал дворецкий и это именно он провёл нас на первый этаж, в гостиную.
Господин Антонов уже сидел в торце такого длинного стола, что за него могли усесться чуть ли не пятьдесят человек. С двух сторон от него, были накрыты приборы, так что нам с Аней пришлось усесться друг против друга. За спиной Николая Николаевича, стояли две официантки, готовые по любому знаку, оказать необходимую помощь в процессе поглощения пищи.
Стол утопал в роскошных блюдах, и хотя это был не совсем царский пир, но и на обычный это тоже мало походило.
И так всё, что я успел увидеть, то на столе выстроились: супница с рыбным супом из акульих плавников, блюдо с седлом барашка под брусничным соусом, итальянская паста с соусом из морепродуктов, салат руколла с овощами под винным соусом. Ну, а кроме того, здесь были какие-то пирожки и расстегаи, фаршированная щука, нару огромадных омаров, окруженных россыпью раков, всяческая зелень и нарезанные овощи. И наконец в отдельной хрустальной плошке, с воткнутой в нее серебряной ложкой, чернела ровной горкой осетровая икра (ну дает, дедушка! Дедуля, даже мои мечты учёл, ибо там где я сел, на тарелке лежали, покрытые тонким слоем масла, тосты под икру!).
О напитках, можно даже не говорить, здесь было всё от белых и красных вин, до всевозможных ликёров, водок, коньяков, джинов, виски, текилы, ромов и тому подобного. И даже в ведёрке со льдом, стояло настоящее французское шампанское, которое видимо обожала Аня, ибо Антонов кивнул рукой в её сторону, и официантка, тут же налила ей в длинный бокал, этот пузырящийся напиток. О графинах с соками и всевозможными напитками, да бутылками с минеральной водой, я просто упомяну мимоходом.
Я, налил себе рюмку абсента и, не стыдясь, намазал толстый слой чёрной икры на тост.
Обед проходил молча, во всяком случае с моей стороны. Господин Антонов, иногда говорил короткие тосты и задавал Ане небольшие вопросы  (по поводу нашей поездки) и выслушивал тихие ответы. Говорили они не только о поездке, но и о других делах, правда к их разговору я почти не прислушивался.
Трапезничали мы наверное около часа и я обратил внимание, что Аня и Николай Николаевич ели с аппетитом, а вот пили едва, едва – почти, что только пригубляли. Глядя на них, я тоже выпил только буквально свои  фронтовые сто грамм. Как бы меня не убеждали в полной безопасности, я всё же держал ушки на макушке, поглядывая вокруг и ко всему прислушиваясь.
После обеда, мы втроём поднялись в кабинет, где уже стоял кофейник, с чашками, а так же заварочник с зелёным китайским чаем (ну всё знает, старикашка!). Вот правда коробка гаванских сигар, да деревянная сигаретница, полна доверху сигарет, и большой зажигалкой, встроенной в пепельницу, были уже ни к чему. Я курить бросил и теперь, мог затянуться только раз в полгода, да и то в чрезвычайных случаях, когда адреналин плещет через край, а что до моих собеседников, как я успел заметить, они и вовсе не курили.
Итак мы расселись по своим местам и я стал ждать начала разговора.
Господин Антонов, оглядел нас и нажал какую-то кнопку под столом, и в то же время загорелся свет, а за окнами и балконной дверью стали опускаться плотные жалюзи.
-И так, - начал он, - эта комната не прослушивается и проверяется на наличие «жучков» каждый день. Снаружи нас тоже не услышат. Эти жалюзи, не пропускают ни малейшей вибрации, ни ультразвук, ни инфракрасное излучение. Так что с этой стороны, Владимир Васильевич, вы можете быть совершенно спокойны.
Я выразительно посмотрел на него, а потом перевёл взгляд на Аню. Антонов усмехнулся:
-Я, доверяю Ане, как себе. Да будет вам известно, кроме неё у меня больше нет никаких родственников. Аня, полная сирота, её отец (мой младший брат) и мать давно погибли в автокатастрофе. Так что мы вдвоём на всём белом свете. Конечно, возможно, где-то и могут быть отдалённые родственники, но я их не знаю и связи с ними не поддерживаю.
Я, удовлетворительно, кивнул головой. Что-что, а вести безмолвную беседу, я обучен. Бывало, я узнавал всё, что мне было нужно, не произнеся в ответ ни единой фразы.
-Владимир Васильевич! – продолжил Антонов. – Я, считаю, мы должны заключить между собой, джентльменское соглашение, что-то вроде договора. Я конечно понимаю, что было бы глупо, оформлять договор через нотариуса, это не только глупо, но и бесполезно. Я даю вам своё слово, против вашего. В случае чего, вы догадываетесь о моих возможностях, а я уж точно, знаю ваши способности. Так что я думаю , всё у нас с вами будет в порядке. Или не так, Владимир Васильевич?
Я утвердительно кивнул головой, но по прежнему промолчал.
-Вот и отлично, - удовлетворительно потёр руки Антонов, - а теперь малая преамбула. Я, как вам уже говорил не столько бизнесмен, сколько больше историк, нумизмат, охотник за раритетами и сокровищами. Меня прельщает это больше, чем какие-нибудь бухгалтерские выкладки, разгадка исторических головоломок – мой конёк! Прежде, чем приступить к окончательной истории всего дела, я должен предупредить вас ещё об одной проблеме, которая может возникнуть. Есть человек, которого зовут Руслан Махарадзе, бизнесмен из Питера, родом сам с Кавказа. Так вот, только он один, является моим конкурентом, в поисках кладов и сокровищ. Но, смею вас уверить, милостивый государь, я – не он! Я не собиратель древних икон, а когда они мне попадаются, я отдаю их в храмы, безвозмездно. Некоторые ценности, представляющие государственный, исторический интерес, я передаю музеям. Я, не ангел и мне не нравится, что с каждого клада, я по закону, могу иметь только четверть его стоимости и то неизвестно в какой валюте. Здесь, каюсь, я нарушаю, некоторые законы, но вы понимаете, что доказать сиё некоторым образом сложно. Кроме того, я никогда инее одну ценность не продал на аукционах за границей. Считаю, что наше достояние (хоть и в частных коллекциях!), должно оставаться в России и не покидать её пределы. А, господин Махарадзе, торгует направо и налево, ему неведомо чувство отчизны и порядочность, а кроме того, он может прибегнуть к таким средствам для достижения своих целей, к коим я никогда не прибегаю: как-то, подкуп, шантаж, запугивание, похищение, и наконец самое банальное – убийство. Таким образом, я в некотором роде, стою выше этого вульгарного искателя приключений и добытчика своих денежных средств. Надеюсь вы, Владимир Васильевич, поверите мне на слово. Вы должны опасаться этого человека, а так же его людей, вот в этом и состоит моё предупреждение. Ну, а теперь наверное, надо договориться о денежном вопросе нашего предприятия. Я предлагаю, фифти-фифти, то бишь пополам! Что-то есть у меня, что-то есть у вас. По-моему, это будет вполне справедливо, и если это вас устраивает, я думаю необходимо – открыть карты! Вы, согласны?
И здесь, я впервые позволил себе вставить слово:
-Ну, что же давайте объяснимся. Мне хотелось бы знать всю подоплёку этого дела!
Антонов замолчал и отхлебнул кофе из чашки.
-Итак, Владимир Васильевич, слушайте меня внимательно. Я уже давным-давно изучаю, Крестьянскую войну, времён Екатерины Великой, под предводительством Емельяна Ивановича Пугачёва. Это было удивительное время. Я не буду вам во всех подробностях рассказывать все исторические события, пересказывать даты и действия, но вкратце надо всё-таки понять, сущность того времени. Я копался в государственных и частных архивах и кое-чего всё же накопал.
-И в чём же состоит, основная суть дела? – спросил я. – Господин Антонов, я в общем-то, в таком замешательстве, что даже не знаю, как нам поступить!
-А, вот вы послушайте кое-что, что мне удалось обнаружить.
Самое интересное, что всё то время, пока мы разговаривали с господином Антоновым, Аня молча потягивала кофе. Мне это показалось, на удивление интересным, но я не подал вида. Я, продолжал слушать дальше и больше молчал, чем говорил.
-Владимир Васильевич, - продолжал Антонов, - Крестьянская война в России, в 1773-1775 годах, вообще-то изучена досконально, но в ней есть столько белых мест, что и не поймёшь даже: где правда, а где ложь. Сам Емельян Пугачёв, личность интересная. Родился в казачьей станице, Зимовейская, Донской области. Отец и мать особо ничем не отличались, разве только тем, что семья принадлежала к православной вере, в отличие от других казаков, которые принадлежали к старообрядчеству. Пугачёв пребывал на службе с 18 лет, участвовал в Семилетней войне, потом проходил службу в своей станице. Затем участвовал в русско-турецкой войне, в 1769 году при Бендерах. Вся его жизнь, с этого периода, дословно расписана и я не буду вдаваться в эти подробности. Я, не думаю, Владимир Васильевич, что вас интересует подробность восстания войск Пугачёва (если конечно вам это интересно, я могу предоставить на этот счёт подробную монографию), так что мы опустим все несущественные к нашему делу подробности… Или, как?
-Николай Николаевич, - лениво ответил я, в то же время, трепыхаясь в душе, - давайте же конечно, самое главное, историю оставим историкам!
-Гут! – заскрипел Антонов. – В общем, за период с 1775 года и по 15 сентября 1775 года, когда Пугачёва арестовали и привезли в Яицкий городок, шла натуральная война между крестьянским войском и правительственными войсками. Грабежи, казни, поджоги, суды и уничтожения. И, как вы думаете, за всё это время, крестьянское войско не имело казны?! Ну, конечно, имело! Достоверно определено, что Пугачёв, печатал фальшивые медные монеты, чтобы одаривать крестьян и своих соратников. Но хоть медь и была в чести и за пять копеек, можно было купить, чуть ли не корову, но всё же это не то! При пытках, которым подвёргся в Тайной экспедиции Сената, Пугачёв, я нашёл и допрос его соратника Ивана Зарубина, который вместе с ним был приговорён к отсечению головы. Причём это отсечение, Чики-Зарубина должны были произвести в Уфе, которую он и осаждал. Так вот, он под пытками заявил, что казну войсковую, Пугачёв, самолично закопал под Оренбургом, а место, где  была закопана казна, указывает сибирская полушка, единственная в своём роде. О «пугачёвской» казне ходит много легенд. Но я думаю, что это всё же правда. В войске Пугачёва, было много атаманов, которые сами по себе, могли вершить дела, но и сам Пугачёв я думаю был не промах, чтобы начать чеканить фальшивые деньги. Для награды своих людей и людей пришлых.
Во времена Екатерины II, золотые монеты выпускались в трёх номиналах: 10 рублей золотом (около 13 грамм), 5 рублей золотом (около 6,5 грамм) и червонец с российским орлом и портретом Екатерины (около 3,47 грамма). Пугачёв, захватывая города, крепости и прииски, мог вполне захватить штампы и клише, а то и подобрать мастеровых, которые начали чеканить золотые монеты (и скорее всего червонцы – и дарить легче и по весу, самый раз). Поддельных червонцев, кстати того времени, считая с 1563 года, появилось довольно много, не зря потом, при следующих царствах, много червонцев перечеканивалось, а после Екатерины Алексеевны, их выпуск и вовсе прекратился. Так вот у многих возникла следующая мысль. Те драгоценности, что Емельян Иванович Пугачёв, изъял у дворян и купцов, в захваченных им городах и крепостях, он распределял следующим образом: золотая оправа шла на выплавку фальшивых денег, а драгоценные камни отделялись в сторону. Наверное об этом сокровище и говорил Зарубин. Все эти самоцветы ( бриллианты, сапфиры, рубины и прочее) было не в общем ходу у яицких казаков, так что Пугачёв, вполне возможно (сознавая всё же ценность камней), мог спрятать где-нибудь, на той территории, где и проходили походы крестьянской армии. Я, покопался поглубже и пошире, и почувствовал, что откуда-то на этот вопрос, наложил лапу и Руслан Махарадзе. Это было уже очень плохо. Я, честно говоря, тихо заменил всех своих значимых людей, но не могу сказать, что перекрыл утечку. Кто, его знает!
-И чем всё кончилось? – спросил я.
-Да, дорогой Владимир Васильевич, всё ещё только начинается! Я всё же нашёл вас и определил, откуда к вашему тестю попала эта неизвестная полушка, а от него к вам. Но не знаю, знает ли об этом, мой друг, визави, Руслан или только догадывается, а может и нет. Врага лучше переоценивать, чем недооценивать.
-И что же нам делать? – задал я очередной вопрос.
-Продвигаться дальше, мой друг, что же ещё! Или вы, желаете всё бросить на пол-дороге?
-Пожалуй, нет!
-Я того же мнения! Причём заметьте, мне не очень интересно, сколько в этом «пугачёвском» кладе, тех каменьев и сколько они стоят! Мне интереснее, вообще посмотреть, что это за камни, кто их гранил, как и чем. Может написать на эту тему, какую-нибудь статью, а то и монографию.
-Да вы, бессеребренник! – воскликнул я.
-А, вы в этом сомневались?
-До сих пор, да!
-Ладно, давайте, Владимир Васильевич, не будем говорить о грустном. Давайте, решать наши проблемы, по мере их поступления. Теперь, мне бы хотелось узнать о ваших поисках, что вы нашли и определить круг наших действий!
-Хорошо, Николай Николаевич, - ответил я ему, - я в общем-то поверил, почти во все ваши речи. И коль уж мы, действительно заключили, джентльменский договор (а мой внутренний «детектор лжи» говорит, что так оно и есть), я вам даю, вот эти надписи, обнаруженные внутри монеты и мы вместе попробуем их расшифровать.
Я протянул ему бумагу с цифрами и надписями, а он, улыбнувшись, спросил:
-И где вы это нашли?
-А, вы знаете, Николай Николаевич, очень тонкая чеканка внутри двух спаянных сторон полушки, как в гальванокопиях, о которых сказал мой друг.
-Я, всегда говорил, что Емельян Пугачёв, очень интересный и умный человек, - пробормотал Антонов.
-Только я не всё понял, Николай Николаевич.
-Не волнуйтесь, Владимир Васильевич, разберёмся. Вам достался крайне редкий раритет, такой достаётся один раз в жизни, на сто миллионов человек, и то не всегда. А вам, извините, и мне с вами также, ужасно повезло. Дайте мне секунду подумать. Попейте чай, а я, поразмышляю в тишине и думаю, что мы всё решим!
Он положил листок бумаги перед собой и, уткнувшись пальцами в лоб, уставился на него. Прошло некоторое время и Антонов, поднял голову.
-Ну, что же, дорогой Владимир Васильевич, всё более или менее проясняется.
-Неужели? – спросил я.
-Именно, так!
Всё это время, меня смущало, что Аня сидела и молчала, сидела и молчала. Правда, я не знал, может это в её характере, такая молчаливость, но мне казалось, что она очень заинтересована в этом разговоре и слушает его очень внимательно. Меня это по-прежнему, очень смущало, но пока почему-то не беспокоило. А, зря!!
-Ну, так объяснитесь же, Николай Николаевич! – воскликнул я.
-Начнём сначала, - заговорил Антонов. – На первой половине монеты стоят цифры. Сейчас проверим.
Он поднялся с кресла и, подойдя к одному из книжных шкафов, очень быстро нашёл какую-то книгу. Вернувшись на своё место, он открыл её и очень быстро нашёл, то что искал.
-Ну, вот я так и думал, - воскликнул старик, - знаете, что это за цифры? Это всего лишь координаты: широта и долгота, некоего места. 51 градус 46 минут северной широты и 55 градусов 6 минут восточной долготы. И знаете, что находится в этом месте? А, вот посмотрите – город Оренбург! Здесь в Бердской слободе, в нескольких верстах от Оренбурга и была ставка Пугачёва, в доме казака Ситникова, был даже устроен царский дворец – «Золотая палата», стены которой внутри были обклеены сусальным золотом.
Здесь он оставался довольно долго. Но каковы молодцы, так точно по тем временам определить координаты на местности: здесь не обошлось без царских топографов или морских офицеров. А в войске у Пугачёва, хватало всякого добра. Это, надеюсь понятно?
-Ну, это наконец прояснилось, - в полной стыдобе, промямлил я, - а вот, что означает слово на второй половине монеты: Сакмара!
-Это ещё проще, Владимир Васильевич! Вы не стыдитесь. Вам простительно не знать каждый посёлок и село в России. И я бы не знал, если не занимался специально изучением пугачёвского бунта. Так вот, Сакмара – это село, расположенное в 36 километрах от Оренбурга, на реке Сакмара. Ещё Екатерина Великая, повелела основать здесь крепость «дабы уберечь Россию от нападения и разорения». Скорее всего со стороны Сибирского ханства. Строительство крепости, в том же году, успешно начал яицкий атаман Василий Арапов. Кстати, после взятия Пугачёвым, Чернореченской крепости, он был торжественно встречен в татарской Сентовой слободе и Сакмарском городке. Так что Пугачёв, видать чувствовал себя в этих местах очень хорошо. Вполне возможно, что именно в Сакмаре он и зарыл свои сокровища.
-Да, - вставил я, - всё это возможно, но в каком конкретно месте, как это определить?
-А, вот это, наверное и последняя из загадок. – ответил Антонов. – Слово «ель»!
-Это, то я понял, - возразил я, - но , где нам эту «ель» искать?
-Вот, здесь уже наверное, придётся попотеть на месте. – вздохнул Антонов. – Достоверно известно, что имеется много достопримечательных мест, связанных с Емельяном Ивановичем Пугачёвым. Вот, в частности, на территории массива «Кленовая гора», национального парка Марий Чодра, в Волжском районе, находится, так называемый дуб Пугачёва. Согласно легенде, именно на этот дуб, под Казанью, залазил атаман, чтобы посмотреть, как полыхает город. Так, что вполне возможно, что и в Сакмаре, есть этакая достопримечательная ель, связанная с Пугачёвым. Тут уж придется, обратиться в местные музеи или даже встретиться  с долгожителями, авось кто-нибудь из них, да и знает о сём. Вот, такие дела!.
Он наконец-то замолчал и мы, стали думать каждый о своём, даже Аня, казалось о чём-то размышляла, насколько это было видно по её сморщенному лбу. И чего ей-то размышлять? Что она могла такого напридумывать?
-Я считаю, - наконец прервал паузу Антонов, - вам , Владимир Васильевич, надо направиться в Оренбург. Я, конечно тоже, хотел бы с вами, но боюсь, что как только тронусь с места, об этом тут же станет известно Махарадзе и он побежит за нами. Не хочу, я этих междуусобных войн, а если я поеду, то такое вполне будет возможно. Так, что я , предлагаю ехать только вам и Ане.
-Это, почему же с Аней, - удивился я,, чтобы было кому за мной приглядывать?
Аня, хмыкнула , а Антонов слегка поморщился.
-Да, бросьте вы эту глупость, уважаемый Владимир Васильевич! Вы же знаете, что всё это не так. Пока, вы ко мне ехали, уже повсюду распространилась легенда, что ко мне из Израиля, приехал видный бизнесмен Исаак Блюмштейн (да старик поражал меня каждый раз, всё больше и больше – а это, то он откуда мог узнать, ну чудо, да и только!), чтобы рассмотреть возможность вложения капиталов в мои предприятия и я отправлю его вместе с моим секретарём Анной Ивановной Антоновой. Всё это рассмотреть на месте. Вот, как всё слаживается.
Я, немного подумал и сказал:
-Что же, это вполне реальная легенда. Может и прокатить.
-Теперь,   я предлагаю взять мою «сесну» и завтра вылететь в Оренбург, ну а там, уже на месте, вам придётся выяснять все подробности дела.
-А вот это, как раз и лишнее, - сказал я, - только ваш самолёт поднимется, чтобы лететь куда-то, я думаю ваш «друг» Махарадзе тут же узнает об этом и сопоставив один и один, устремится за нами, либо пошлёт своих людей. Хотя бы просто для того, чтобы узнать, какого ляду господин Антонов, послал куда-то свою летающую тарелку. Значит надо выбирать нейтральный вид транспортного средства.
-Наверное, вы правы, Владимир Васильевич. – задумчиво сказал старик. – До Оренбурга отсюда практически полторы тысячи километров. На машине будет утомительно, на поезде долго, так что остаётся одно – обычным авиарейсом.
-Ну и прекрасно, - развёл я руки в стороны, - просто и безо всякого официоза. В тоже время, можно провести эту поездку, более или менее скрытно, если конечно получится.
-Почему, если получится? – впервые вставила своё слово Аня.
-А потому, милая моя, - саркастически сказал я, - что не смотря на все ухищрения вашего дядюшки, вполне возможно, в этом доме могут оказаться люди, которые работают на Махарадзе и он обо всех наших поступках вскоре узнает.
-Я тоже не упускаю такой возможности, - вставил Антонов, - поэтому у вас будут другие паспорта, вы несколько измените внешность и завтра вылетите обычным рейсом в Оренбург. Билеты будут забронированы человеком, который вроде бы и не связан со мною, им же заготовлены и паспорта. Это мой давнишний друг, но о нём мало кто знает. Сегодня вечером вы уедете отсюда и переночуете на съёмной квартире. Квартира тоже снята на подставное имя. В Оренбурге остановитесь в моей гостинице. Ваши номера тоже забронированы. Владимир Васильевич, ваши железки оставьте здесь, а то будут проблемы в аэропорту с контролем, даже не взирая на документы на право ношения оружия (ну не чёртов ли старик!).
Я невольно поморщился, а Антонов продолжил.
-Не волнуйтесь, в гостинице, в номере вас будет ожидать точно такой же набор железок. Да, ещё, в аэропорту, в Оренбурге вас будет ждать машина, ну это больше касается Ани, так что я ей всё объясню и с кем из моих людей можно общаться в этом городе. Вот наверное и всё! Мелочи можно обсудить и в рабочем порядке. А, вы что скажете дорогой, Владимир Васильевич?
Я почесал затылок и не найдя ничего существенно отличающегося от моих мыслей, в суждениях старика, ответил:
-Пожалуй всё правильно, уважаемый господин Антонов, мелочи решим сами, либо на месте с помощью ваших людей. Одно меня беспокоит!
-И что же?
-Уж очень большая и богатая игра предстоит нам. Я с такой, честно говоря, никогда не сталкивался. Я мочил нехристей в Афгане, потом всякую нелюдь в Чечне и даже в Африку иногда забегал, а вот в поисках сокровищ я профан. Я ведь не Лора Крофт – расхитительница гробниц, тут я некоторым образом могу и оплашать. Это вас не пугает?
-Нисколько! – улыбнулся Антонов. – Насколько я успел вас узнать и понять, вы правильный человек. Вы не боитесь ликвидировать плохих людей и в тоже время в вас есть благородство и честность, я бы даже сказал кодекс российского офицерства, заложенный веками.
-Но, я ведь не россиянин, - рассмеялся я.
-Чушь! – рассердился наконец Антонов. – Полная чушь! Этот идиотизм нам стали внушать только теперь, пару десятков лет. Вы ведь взрослый человек, дорогой мой, и понимаете, что такое отчизна и родина. То, что несколько придурков, понаставило новых границ в великом государстве, ещё не значит, что дух российской империи, завоеванный годами, напрочь исчез из наших душ. Если эти идиоты, понадумали определить новые суверенные государства, так называемого СНГ, то почему взяли за основу советские границы между государствами. Тогда может надо было вернуться уж в историю и определить истинные границы. Так нет им было не досуг. А и зачем, действительно. Этим ублюдкам надо было лишь одно – взять власть в свои руки и всё. И неважно, что через границу в соседнем селе живёт дочь с семьёй и внуками, а буквально, на расстоянии одного километра, её мать и отец. И не моги ходить и видеться. Вам, уважаемый Владимир Васильевич, это нравится?
Я был вынужден, только понуро склонить голову, всё в словах старика, была истинная правда, сколь горька она не была. Мы сейчас все находимся в тупике – ни идеалов, ни отчизны, ни стремления к будущему, счастливому, капиталистическому государству. Мы, рожденные при социализме и воспитанные на его идеологии (по сути своей не такой уж и плохой!), теперь не понимали куда мы идём, чего нам ждать от будущего и для чего себя готовить. Ох, как прав был старик, абсолютно во всём! А кодекс офицерской чести, где-то глубоко в груди, всё-таки остался и теперь, как говорится, «больно гложет». Значит меня уже не переделать и придётся жить с такой правдой.
А как жить!?
А, как получится, так и жить!
Я много чего повидал на своём веку: и горя, и радости, и побед, и поражений, и смертей, и рождений, и славы, и унижения, и богатства, и нищеты, много всего было и только одно никогда не покидало меня – честь офицерства и чувство справедливости. Это прошло через всю жизнь и только это держало меня все эти годы, не давая спиться, либо уйти в бандюги.
Ох, как прав был этот старик, ну как прав!
Я поднялся с кресла и Антонов, словно предчувствуя, поднялся вместе со мной. Я протянул ему руку, одновременно заглядывая в глаза. Он подал свою, в крепком пожатии. Иногда, глаза говорят, гораздо больше, чем уста. Его глаза говорили правду, я сразу увидел это и даже не стал больше сомневаться.

                III

Этих двух мордоворотов, я срисовал сразу, ещё в Домодедово. Ну разве можно быть такими дебилами? Оба, почти что в одинаковых костюмах, с переговорными устройствами в ушах, закамуфлированные под мобильную фарнитуру и уныло равнодушным взглядом на всех окружающих, однако ставящих ноги на ширине плеч и руки скрещенные перед собой, словно защищающие причинное место. Страна непуганых идиотов! Мы с Аней, успешно переночевали в московской квартире, попутно несколько изменив свою внешность. Я превратился в роскошного блондина, словно Коленька Басков, который, как известно в России только один (накось – выкуси, а я тоже такой и поди докажи, что не натуральный), Аня тоже постриглась и стала жгучей брюнеткой (ей это между прочим, тоже очень даже к лицу) и вот, усевшись в такси, мы домчались в Домодедово, прямо к рейсу и надо же тебе, такая неприятность. Я был в некоторой растерянности. Ну откуда, этим придуркам стало известно, что мы вылетаем сегодня и именно из этого аэропорта. Поначалу, я подумал, что это Антонов составил нам ещё одно прикрытие, но отзвонившись по спутниковому (старик сказал, что не прослушать, не засечь его невозможно) я понял, что он здесь совершенно ни причём. Значит это либо люди Махарадзе, либо кто-то третий встрял между нами. Но деваться было некуда, а лететь все равно придётся. Аня действительно была умной женщиной и сразу просекла, куда я кинул взгляд и кивнула, почти незаметно, головой.
Как бы там ни было, мы своевременно прошли контроль и уселись на самолёт «Оренбургские авиалинии», а через мгновение, поднялись на должную высоту и направились на восток, навстречу восходящему солнцу. Эти два кретина, уселись впереди нас, правда порознь, и не подавали виду, что друг с другом знакомы. Сначала мне хотелось, чисто по человечески, их вырубить, но потом я рационально продумал всё и решил, что этого делать нельзя. Во-первых, этих ребят я уже засёк и уже ни с кем не спутаю, а во-вторых, выруби их и поймут, что их вычислили и пришлют кого-нибудь взамен, возможно лучших и более умнейших, а мне потом колбасится выяснять слежку. Так что я решил не лезть на рожон, а успокоиться и вести себя, как ни в чём не бывало.
Вообще, эта катавасия мне казалась какой-то сказочной. И если бы на меня и мою семью не наехали люди «Угрюмого», я послал бы всех на х… и успокоился. Видно на этот случай и рассчитывал старик Антонов (ну всё предусмотрел драный старикашка, едрид-мадрид!). И что мне теперь с ним делать. Всё предусмотрел старый козёл, а мне уже и деваться некуда.
Толи в кузовок, толи в лукошко!
Ну, везде обошёл!
Ладно ещё поквитаемся, не в первой, ты дядя ещё не знаешь, что такое спецназ ГРУ, бывшего СССР, даже со всеми твоими возможностями.
Я, самый лучший!
Я, умею всё!
Я, лично!
А, ты козёл, только через наймитов и можешь что-то сделать, а они служат за плату!
Я, служу сам себе!
Уясняешь разницу?
Нет, тебе этого не понять!
Я летел на высоте в десять тысяч метров, когда облака оказываются внизу, а солнце светит сверху, совершенно не так, как на земле. Я летел и думал, а на фиг мне это всё надо! Ну в самом деле эти клады, сокровища, эти Николай Николаевичи! А, что мне собственно надо на самом деле!
Ну что!
Я пребывал во стольких передрягах, что вся эта шелупонь, казалась ну просто какой-то детской игрой. Я много повидал: и кишки человека, растянутые по земле метров на пять, я даже не думал, что у человека так много кишек, и то , что рука не может убить отъявленного маньяка, который у тебя на глазах убивает детей, и повидал много такого от чего некоторых навсегда упаковывали в психушку. И всё из-за чего? Из-за службы на благо родине. А кто-то жирел (как этот старикашка, Николай Николаевич!) и ничего в общем-то об этом не знал (или может не хотел знать!), но мы знали всё. Знали всё, когда ползали по горам Афганистана и по лесистым горам Чечни, когда ложили свои жизни невесть за что (и даже в загранкомандировках), а теперь копаемся по помойкам, выискивая себе кусок хлеба.
Ну, и как, обидно? Нет, не обидно! Так попробуйте покопайтесь. Может это вам, ублюдкам, понравится.
Мне нет!
И именно поэтому я здесь! И даже не ради себя. Мне на себя уже честно говоря наплевать, я «отработанный материал», как говорят у нас. Ни вперёд, ни назад! «Взвейтесь соколы орлами, полно горе горевать!».
Но своим я сделаю всё, что должен и в этом меня никто не остановит. Никто! И пусть только попробует! Знаете, как меня называли в спецназе ГРУ «хитрый тигр», меня боялся даже наш командир! Эво!
Вот с такими настроениями я и подлетал к Оренбургу.
Эти два дебильных мордоворота сидели впереди салона и я впервые подумал, а может стоит от них всё же избавиться. Ну пришлют других, конечно не фонтан, но очень уж хотелось.
Хотя последнее время, я заметил, что мне всё больше не хотелось пользоваться своими профессиональными навыками. Просто не хотелось унижать, либо калечить людей, наверное я здорово изменился, что в корне недопустимо. Совсем недавно три придурка пристали на улице к девушке. Ну, никто не подошёл и не одёрнул их. Хотя народу вокруг было не приведи господь. Но все проходили мимо. Ну, их же это не касается, на них не нападают, и то хорошо. Так может им сразу сказать: «Ребята, нам ничего не надо, а если желаете дать нам в морду, милости просим, мы не только одну щёку подставим, но и вторую, а ежели желаете, заодно, изнасиловать мою жену, либо дочь, мы ничего против иметь не будем!». Видя всё это, меня начинает бесить. Жена, поэтому со мной не живет. Она считает меня Дон-Кихотом. Ну уж лучше так, чем просто мудаком. Вот и на этот раз, я подошел к веселой компании и спросил:
-Девушка, вам может помочь?
Не глядя, на её рот прикрытый ладошкой, я даже по глазам понял, что помощь ей нужна. Но один из троицы, эдакий верзила, обернулся ко мне и сказал:
-Дядя, а не шёл бы ты подальше и спрятался поглубже.
Я с этим дебилом (а что он дебил я определил сразу) даже разговаривать не стал. Бесполезно. Его голень правой ноги, сломалась с  характерным хрустом и он упал на асфальт, воя до неприличности.
Два других идиота, бросились на меня, оставив девушку в покое, которая оправившись наконец от страха, убежала в подворотню. Первого, я встретил ударом в горло и вырубил его на некоторое время, а второго, захватив за запястье и в стиле «айкидо», сначала заставил пробежать мимо, а потом вернул назад и сломал руку в локте. Вечный инвалид! Боже! Как же я ненавижу нелюдей, нападающих на женщин! Эти двое лежали на тротуаре и орали от боли, но третий уже очухался о со страхом в глазах, взирал на своих сотоварищей и на меня, подходящего к нему.
-Ну, что , дружок, - спросил я, - ты уже оправился и скажешь, кто ты и чего тебе надо было от этой девушки?
-Да пошел ты, козляра… - ещё просипел он.
-Ой, как грубо, что ж ты старшим хамишь! – улыбнулся я.
Потом я понял, что он полностью обдолбан какой-то наркотой и ничего не соображает. Наверное кровь ударила мне в голову и я сказал:
-Что ж, милый, теперь тебе наркоту смогут давать только другие наркоши, а ты даже трусишки не сможешь сам стащить со своей жопы.
Он глядел на меня и глупо улыбался. Молодой, но уже достаточно конченый.
Я переломал ему руки. Больше рук у него не будет. Уж если я ломаю, то инвалидность гарантирована. Готовь, дружок, протезы.
А уходя, я заодно у одного из любителей женщин, отбил яйца (больше никакие женщины его волновать не будут), а второму раздробил колено (теперь похромай за девицами, авось догонишь) и ушёл.
Вы, считаете меня зверем?
А, если это будет ваша дочь, внучка или сестра? То-то!
Я не считаю себя виноватым, я не бью людей без причины, я пока ещё не идиот, я нормальный и крыша у меня не едет, как у некоторых, кто побывал в горячих точках. Я вполне нормальный. Но учтите у меня нормальное чувство справедливости и учтите: я никого не ищу, но если мне на пути попадается насильник или преступник, я не убью, но постараюсь сделать так, чтобы больше он никогда не смог повторить своё преступление. А для этого в моём арсенале есть очень много возможностей. Учтите! Тогда меня милиция не нашла (и не найдёт никогда, по лепету наркоманов, да я думаю и не очень хочет искать), а теперь это всё уже прошло и ветер развеял все следы.
Я возможно и не Зоро, но всё же!
Я задремал, а самолёт уже пошёл на снижение, это я чувствую нутром.
В аэропорту всё прошло без приключений (ну какой здесь досмотр!) и наконец «Центральный аэропорт имени Гагарина», выпустил нас в свои распахнутые двери. Аня, тем не менее, уверено подошла к припаркованному «мерседесу» серебристого цвета (представительского вида!) и нажала кнопку на брелке.
Блик…блик…!
Действительно это наша машина! Усевшись в неё, я почувствовал себя более или менее спокойно! Надо же, как мало нужно для счастья!
Машина рванула с места, как сумасшедшая, меня даже вжало в сиденье. Сначала полторы тысячи вёрст на самолёте, от Москвы до Оренбурга, а теперь на «мерседесе» летим, словно на «боинге». Как я узнал от аэропорта до отеля «Дон-Кихот» на Володарского (где тайным хозяином отеля был конечно же Антонов) ехать нужно было минут сорок, но мы долетели вдвое быстрее. Я не знаю, уж лихачила ли так Аня, либо хотела уйти от хвоста (которого я сразу заметил у аэропорта) в виде чёрной «ауди», но домчались мы с ветерком. Правда, подъезжая к отелю, я успел заметить, что от хвоста мы всё же так и не избавились, в чём я очень быстро убедился. Мы всё-таки нырнули на платную стоянку во дворе отеля (Аня показала охране пропуск, хотя мне показалось, что они её очень хорошо знают!), а чёрная «ауди» проехала по улице дальше.
Отель «Дон-Кихот» был расположен в очень уютном месте. В 16 минутах езды от железнодорожного вокзала, от него можно за 20 минут дойти пешком до Свято-Николаевского собора, а за 15 минут доехать на автомобиле до центра Оренбурга.
В отеле, номера конечно же были забронированы и, мало того, Аня вышла из машины, даже не достав багаж, а бросив ключи подбежавшей прислуге, сразу назвала ему два номера: 304 и 305. Вот повезло, значит жить будем рядом и слышать через стенку сопения друг друга во время сна. Впечатляет! А, может это сделано, чтобы наблюдать за нами было проще, хотя для Антонова, это по-моему очень мелко.
Что же поживём – увидим!
Номер мне понравился, ну в сущности почти «люкс». В номере довольно оригинальный декор, по стенам картины и даже наверное подлинники местных художников. На полах ковры, а ванные комнаты, снизу доверху отделаны кафелем, как черепаха панцирем. Номер двухместный: спальня и зал, небольшой коридор и совмещенный санузел – туалет и душевая. Мебель, строгая, выполненная под старину, но есть встроенный бар и холодильник, телевизор и аудисистема. Причём, телевизора два – и в зале, и в спальне. Балкон, обособленный от других от других номеров, небольшой, но на него не залезть ниоткуда, всё же третий этаж. А вообще я понял почему отель называется «Дон-Кихот», когда заглянул в ресторан и увидел открытые потолочные балки, словно в старинной испанской таверне или трактире (уж не знаю какое название вернее). Не хватает только ветряных мельниц, хотя за славного оруженосца Санчо Панса, сойдет и Аня, вот только губернатором острова, я её пожаловать не смогу. Мне бы самому не стать сражаться с винными бурдюками, принимая их за бандюганов Расула Махарадзе.
Во влип то, по самое не хочу!
Я быстро расположился в номере и прежде, чем принять душ, осмотрелся вокруг. Ну, честно говоря, видеокамер я не нашёл, а «жучков» искать без соответствующего оборудования было чертовски глупо.
Сейф я очень быстро обнаружил в спальне, встроенным за шуфлядками платяного шкафа. Я сразу подумал, что он не для всех посетителей, а может даже лично для меня. Такие «скрытки», вполне мог устроить Антонов, и просто на несколько дней, для нашего спецзадания. Но, как его открыть? Я машинально набрал свой любимый код (который всегда использовал в автокамерах вокзалов) и повернул ручку. Дверца отворилась! ( вот старый хрыч – всё знает!). В сейфе лежало всё то, что я оставил в Подмосковье. И пистолет «ТТ» с глушителем и обоймами, и ножи, и ещё кое-какие нужные вещи. Я достал пистолет, вставил в него обойму и оттянув затвор , дослал патрон в патронник. Потом выстрелил из окна в ближнее дерево, и сразу увидел, как ветка взорвалась и рухнула на землю. Что же всё по честному, «ТТ» исправен, да и прицел не сбит. Не обманул старый чертяка, джентльмен есть джентльмен. Я убрал пистолет под подушку и пошел принимать душ. Едва выйдя из ванной, я услышал стук в дверь. С полотенцем на бедрах я подошел к двери. Кроме Ани или прислуги отеля, никого не должно было быть. Хотя могло быть и всякое! Одеться я уже не успевал, но и бояться не собирался. На всякий случай, дверь я приоткрыл чуть-чуть, готовый ко всему. В коридоре стояла Аня Антонова, рядом с ней больше никого не было. Я распахнул дверь шире и пошел в комнату, буркнув на ходу: «Входи!».
Она вошла следом, захлопнув за собой дверь.
-Чем займемся? – услышал я сзади её голос. – Надеюсь у нас сегодня остаток дня пойдет на отдых. Я, чертовски устала и хочу расслабиться.
-Вот как?! – обернулся я. – А, я думал мы неплохо отдохнули в самолете.
-Я, в самолете! – запротестовала она. – Да, меня в самолетах жестко укачивает, и на море тоже. Если бы не полетела на голодный желудок и не наглоталась таблеток, то весь полет просидела бы с полиэтиленовым мешком!
-А, как же в машине?
-Странно, но в машине чувствую себя совершенно нормально, наверное потому что сама за рулем, да и какая там качка. Еду и верчу куда хочу!
-Как в мультике?
-Верно.
Она на мгновение замолчала, но потом, усевшись в кресло, заговорила вновь:
-Предлагаю сходить в ресторан, прямо в отеле. Во-первых, спокойнее и под охраной, а во-вторых, здесь не только подают европейскую кухню, но так же и тайскую. А потом, вечер можем провести в номере, попивая кофе с коньяком и глядя видик. Ты, как?
Возражений вообще-то не было, так что пока она сидела у меня в номере, я пошел в спальню и привел себя в порядок. В номере так же висело несколько костюмов и я быстро переоделся. Пистолет на всякий случай, я снова положил в сейф. «Цацек» в карманах вполне хватало, чтобы ухлопать с десяток человек. Мы быстро спустились в ресторан, и тут я лишний раз убедился, что Аню здесь прекрасно знают. Подскочил метрдотель и тут же нас отвели в укромный уголок, откуда очень хорошо просматривался весь ресторан, где было тихо и спокойно, но всё же было хорошо видно и эстраду, и танцпол.
-Что будем заказывать? – спросила Аня и любознательно глянула на меня.
-То, что сама захочешь. Я ведь всеядный. Только умоляю, мне пожалуйста водку, от всех других напитков, в большом количестве, меня просто тошнит.
-И с чего бы это?
-Было дело! Как-то раз в Афгане, во время одной зачистки в горах, нашли небольшой склад. Нет, ни оружия или наркотиков, а самого обыкновенного импортного пойла. Были там и виски, и джин и ещё какая-то лабуда, которую в то время мы даже не знали. Само собой, наверное с несколько десяток коробок, исчезло в неизвестном направлении. А потом, даже часовые, пьяными на посту валялись. А, уж наша разведрота гудела несколько дней. Ну и что называется подорвали здоровье. После окончания загула, еще несколько дней ничего не ели, да и воду пили с трудом, а организм радостно выбрасывал её наружу. Конечно лагерь, после такого надо было бы перенести в другое место, но командир в целях воспитания, заставил снять весь верхний слой каменистой почвы, в радиусе полукилометра и вынести его на своем горбу, километров за пять, за ближайшую горушку. С тех пор я возненавидел все иностранное пойло, включая даже «кока-колу» и «спрайт».
-А вина? – удивленно спросила она.
-Ну, честно говоря, - засмущался я, - хорошее красное сухое вино могу выпить, а так же в крайнем случае настоящий французский коньяк, типа «Хеннесси», но больше ни-ни. И даже не уговаривайте!
-А, я вроде бы, ни чем и не уговариваю, - гордо вскинула голову Аня.
Возле нас уже давно стоял официант, дожидаясь, когда мы кончим свои препирания и, взглянув на него, я вдруг замолк и вежливо протянул меню своей «подруге».
-Итак, - тихо сказала она, - ты во всем полагаешься на меня.
-Абсолютно во всем!
-Окей!
Она только махнула рукой и тут же к нашему столу развернулся целый канвейер. В основном по нему потекли какие-то блюда тайской кухни и я не совсем понимал из чего они были изготовлены. Скорее всего это были какие-то морепродукты и овощи, но вполне могло попасться и что-то уж совсем экзотическое, в виде саранчи, а то и змей. Поэтому, я уж не очень сильно налегал, на все эти тарелки и плошки, живенько украшенные зеленью. Но вот когда, на горячее появились горшочки с тушеным мясом, грибами и овощами, я сразу навалился на них. Всю брезгливость, вдруг, как рукой сняло. И вообще, я больше люблю мясо, хотя, когда подали и большие куски, жареной с луком морской рыбы, типа палтуса или тунца, я тоже не стал огорчаться. Конечно, я здорово проголодался, за время перелета, (ну чем там кормили, какой- то дохлой курицей!) и вот теперь наверстывал упущенное, молча поглощая все, что было на столе и прислушиваясь к Аниной болтовне.
Оказалось, что она частенько бывала в Оренбурге и многое знала об его истории. Город расположен на юге Урала и на сегодняшний день, в нем проживает, больше полумиллиона человек, и в основном процентов на 80 это русские. В таких далях России, это даже приятно. В советское время (с 1938 по 1957 год), он даже носил имя Чкалова.
Сам город, или вернее Оренбургскую крепость основали 31 августа 1735 года у слияния рек Орь и Яик. Вторым начальником Оренбургской крепости, даже был назначен знаменитый В.Н.Татищев (знаменитый российский ученый и историк). Так, как первоначально Оренбург был основан на реке Орь, то он и получил название Оренбург (то есть город на Ори). В 1744 году образовалась Оренбургская губерния, а в Оренбурге находились губернатор и его канцелярия. Первым губернатором стал И.И.Неплюев и руководил губернией с 1744 года по 1758 год. С 5 октября 1773 года до 23 марта 1774 года город осаждала армия Пугачёва, но не взяла его. А уже после разгрома пугачёвского бунта, Екатерина II, переименовала Яицкое казачество в Уральское, Яицкий городок – в Уральск, и даже реку Яик – в Урал. Вот как, душило её даже одно это название, даже это слово, постаралась стереть из людской памяти. Город рос и развивался. А места здесь какие! Тут тебе и степи, и горы, и реки, и леса. Одна только река Урал, чего стоит, да и заповедный Бузулукский бор, где растут 350-летние сосны, да вековые дубы.
Я всё это молча пропускал через себя, пока Аня, разглагольствовала на эти темы. Но однако, к концу обеда, она перешла на деловой тон, однако не выражаясь так откровенно, чтобы кто-то случайно, услышав наш разговор, не понял его темы.
Я всё так же отвлечённо, слушал её слова. Несколько раз, за стеклянным цветным витражом, мелькнула какая-то знакомая фигура, широкая и немного сутулая. Мне показалось, что именно такую я видел, я видел в самолёте, когда мы летели сюда и она проходила мимо нас по проходу и уселась в кресло впереди. Неужели и сюда просочились люди Махарадзе. А, кто им собственно запретит? Если есть места в гостинице и если есть деньги, почему бы им инее поселиться здесь.
Но данное соседство меня не очень устраивало. Чертям лучше сидеть в аду, а не шляться по гостям. Вот уроды! Аня поняла, что я её уже совсем не слушаю и тронула меня за руку.
-О чём задумался, бравый майор?
-Так ничего, - я стряхнул со своего лица всякие мысли, - на чём же мы собственно остановились.
-Я, думаю, нам надо посетить кое-какие места, где можно, кое-что узнать.
-Вот как, - удивился я, - и что же нам надо посетить?
-В первую очередь, я предлагаю, пойти в музеи – это Оренбургский губернаторский историко-краеведческий музей истории города Оренбурга. Должны же ведь быть какие-то сведения об истории пугачёвского восстания, что-нибудь необыкновенное или какие-нибудь предания. Может быть там, найдутся какие-то сведения, у меня там есть несколько знакомых экскурсоводов и работников архива.
-Хорошо, хорошо, - пробормотал я, - а если там ничего не обнаружится, тогда что?
-Тогда что? – переспросила Аня. – Тогда, наверное, придётся отправиться в Оренбургский госуниверситет. У них там отличная, большая библиотека и есть даже рукописный отдел. А так же  в Оренбургскую Духовную Семинарию, где тоже имеется много старинных рукописей, в том числе и времен пугачёвских.
-И у тебя, там конечно тоже есть знакомые, - усмехнулся я.
-И вовсе даже не смешно! – разозлилась Аня. – А вот как это не странно, действительно есть. Я ведь частенько бывала в Оренбурге и здесь я знаю, многих.
-Всё, я несомненно верю, - сказал я, подымая руки вверх, а Аня, как не бывало продолжила дальше:
-Последняя надежда, если все предыдущие посещения ничего не дадут, - Областная научная библиотека имени Крупской и на закуску Центральный городской архив.
-Ты собираешься перерыть все эти институты, библиотеки и архивы, и за какое-же время, ты всё это хочешь сделать? За месяц, за год, за три года или за пять лет. Сколько же мы здесь будем сидеть?
-Ну, перерывать, всё это не надо, а только то, что отвечает нашим требованиям. Я заранее, созвонилась со своими друзьями и попросила их подготовить кое-какие материалы по этому периоду времени. Всякие предания, памятные места, свидетельства очевидцев и всевозможные записи, тех времён. Так что у нас, уже наверное готовы, все бумаги, и их придётся только по быстрому пересмотреть, тем более, что искать нам придётся упоминание лишь об одной вещи.
-Отлично! Пока мне всё понятно, - сказал я, - а если мы ничего здесь не найдём, что тогда?
-Ну, а что тогда, Владимир Васильевич, - ответила Аня, - придётся нам с вами, выехать в это село Сакмару, и там уже на месте, будем решать, что делать.
-Ладно, уговорила, - успокоился я, - так и будем действовать, как ты тут сказала. Решено! А теперь предлагаю, просто тупо отдохнуть, хотя бы до конца этого вечера, а то, ты явно подымешь меня завтра ни свет, ни заря и тут же потащишь в библиотеку.
Аня весело рассмеялась и согласно кивнула головой.
После этого вечер покатился по накатанной. Народу в ресторане было немного, посторонних с улицы сюда не пускали, а постояльцы отеля, не всегда спускались в ресторан, поэтому было тихо и спокойно.
Я, привыкший к советским кабакам, где – шум, гам, сигаретный дым и грохот музыки, - казалось отдыхал сегодня телом и душой. Мне показалось, что сегодня был ветер джаза. Ударные, гитара, контрабас и рояль – в меру громкая музыка и певица, иногда, выходившая на эстраду и певшая, «а-ля Долина» и кстати очень успешно. В музыке я всеядный: люблю и классику (особенно фуги Баха, - орган моя слабость!), и попсу, и рок и вообще любую песенную пастораль. Вот чего ненавижу это речитатив под музыку, какой-то скороговоркой, совершенно непонятной (да и под музыку ли это?), которая называется очень пространно «РЭП».  Фуфло! Мне всегда на ум приходит, что это «рэпка»! Дед тянул, бабка тянула, внучка и Жучка тоже не смогли и вдруг какая-то серая кошара «рэпнулась» и всё готово, выдернули мысль из земли и всё стало сразу понятно. Вы когда-нибудь такую чушь слышали!?
Так что я сидел и наслаждался тихой атмосферой, поглядывал на Аню (чего только алкоголь, не делает с нами, мужиками!) и потихоньку расслаблялся.
Но, увы, « ни что не вечно под луной!». Когда- нибудь и это кончается, как говорил царь Соломон. За окном уже завечерело, солнце давно село, но на улице было светло, на западе ещё алел закат, но облака отсутствовали, что говорило о том, - погода и завтра будет тёплая и ясная, безо всякого дождя.
-Герр, майор, - вдруг спросила Аня, и я увидел, что она всё же несомненно захмелела, - а не покинуть ли нам это заведение и отдохнуть, ну почти в полной тишине?
-Не возражаю, - ответил я.
Пытаясь расплатиться за обед, я увидел отрицательное покачивание головой метрдотеля, а покосившись на Аню, увидел что она утвердительно кивнула головой. Ну, вот дорогой мой вы и альфонс! Поздравляю!
«О чём речь, милый, вы же всегда об этом, только, и мечтали!». «Ну, ещё бы это мечта всей моей жизни». «Значит чего хотели, на то и нарвались! А не хряпай харей!». «Жисть моя жестянка, а ну ее в болото, живу я, как поганка…». «Во-во, поганка и есть и отлетался ты маёришка и никогда тебе не быть даже «подполканом», не говоря уже, что даже выше!». «Не грызи меня грусть, не грызи, я уж всё испытал, ну я всё испытал, а возьми меня в рай подвези, по дороге из Грушенских шпал!».
Такие мысли бродили в голове после ресторана, что впору принять на веру о подсыпанных в еду, либо питьё наркотиков. Но эту чушь, я бы учуял, даже на расстоянии, а это была просто эйфория от всего того, что произошло со мной за последнее время.
Я, окончательно очнулся, когда мы с Аней, поднимались в лифте, на свой этаж. Всё в одно мгновение.
-Где будем пить кофе, - спросила она у меня, захмелевшим голосом, и почему-то шепотом.
-Давай у меня.
-Давай!
Дверь, на удивление, легко распахнулась, после первого движения электронного ключа. Я не мнителен, но все вот такие несуразности, нелепости почему-то всегда откладываются у меня в голове.
Мы вошли и закрыли дверь за собой. Аня подняла телефон и заказала в номер кофе, коньяк, напитки и фрукты. Все это было доставлено, почти мгновенно. Мне даже показалось, что всё это уже давно стояло за дверью в коридоре и по первому зову в номер явилась официантка с тележкой, катя на ней всё заказанное и даже не заказанное в номер. Я сидел в кресле и смотрел телевизор, по которому показывали не весть что! Я даже не соображал, что там шло, мысли витали где-то далеко и казалось, что в мозгу все извилины выпрямились в одну линию от Луны и до Земли.
Кофе дымилось в чашках, коньяк грелся в ладонях, распространяя аромат на всю комнату, хотя цитрусовые перекрывали своим запахом всё на свете, а я, как всегда, предпочитал только лимон. Кисло-сладко, горько-безвкусно, ароматно- без запаха, холодно-горячо, мягко-жестко, гладко-шероховато, - вот, что такое контраст и что такое игра на нервах.
Коньяк уже не обжигал горло, а лимон не холодил внутренности. Почему-то всё вдруг стало безразлично, наверное это называется оттянулись по полной и вдруг наступил покой, ну полный расслабон. А в спецназе, даже после такой дозы, расслабление не наступает.
Я только краем глаза заметил, как рука Ани, невольно протянулась ко мне и наши пальцы переплелись. Мы потянулись друг к другу, и я вдруг осознал, что приник к её губам и мой непоседливый язык проник сквозь её губы и столкнулся с её трепещущим языком. Как когда-то писалось в одном романе «золотой вихрь закружил нас», подхватил и мы устремились от кресла к дивану, а от дивана к широченной кровати в спальной комнате. И понесло, и понесло!
Вещи летали по всей комнате и падали в самых непредсказуемых местах: что-то на полу, что-то на полках платяного шкафа, что-то на стульях, а что-то и вовсе непредвиденно цеплялось на шторах, закрывающих окна, и то ли сползали вниз, то ли так и оставались висеть в виде елочных гирлянд, во время празднования Нового года.
Рыжая бестия, Аня, действительно оказалась бестией, не смотря на то, что она перекрасилась в другой цвет и прикинулась этакой простушкой. Я, на своём веку повидал много агентов, кои могли и мужиков с ума свести и выведать у них то, что нужно. Но это было, не стой оперы. Выведывать у меня было нечего, я и сам всё рассказал (если только господин Антонов мне поверил), а после этого какой толк сводить меня с ума. Да, никакого!
Я, аки перст, у всех на виду и всем понятен, ну чего меня щупать?
А после этого наступает самое серьезное. Меня не сумели расколоть, и тут женщина должна подсуетиться, подлизаться, подложиться, проскользнуть и всё выяснить. Теперь пришло наверное мое время, выяснять насколько это всё правда.
Ночью, как говаривал Дюма, все кошки серы. Все, да не все, а только серые кошки. Моя же кошечка была ослепительно белой, несмотря на её крашенный, чёрный цвет волос и бледный свет ночного светильника. Ничего личного, киска, только секс! Я ещё могу увидеть большие, ну очень огромадные, коричневые соски, на вздыбленной упругой груди, а всё остальное для меня , было как в тумане. Я осознавал, что у Ани красивая грудь, плоский живот, широкие бёдра, стройные ноги, но для того, чем я с ней собирался заниматься, это не играло никакого значения. У нас ведь не любовь не «сусли-мусли», а секс и я просто этого, казалось даже не замечал: ни тела, ни слов, ни души. Всё провалилось, куда-то. Какие-то стоны, крики, шепот, слова! Я уже почти ничего не помнил. А потом солнце (солнце ночью – это оригинально!) и полная тишина, и холодок зубов на шее, и ещё мысль, а это всё может быть, когда тебе за 50! Благодарность на ухо, и легкое поглаживание по груди и животу, и скольжение мускулистой ноги по  коленям и голени, и приятное прикосновение легких пальцев к низу живота и волосам, и пропасть чёрного сна.
Я очнулся внезапно. Мне показалось, что в номере кто-то есть. Всё, что происходит вне нас, то есть почти без нашего сознания, всё-таки, так или иначе, отражается в голове. Китайская философия! Ох, и не люблю же я, весь этот Восток, но иногда он приходит на помощь. Ну, щербит, во мне интуиция. Она не подводила меня в Афгане, не подводила она меня в Чечне, не подводила и во всяких бандюганских разборках. Что-то было не то, в Датском королевстве! Я соскользнул с кровати и в одних плавках, ползком скользнул к косяку двери и застыл. Как бы не тускл был свет от ночного светильника и света, падающего через окно в комнату, я всё же успел заметить в зеркале, двух человек, находящихся в зале. Одно я не рассчитал, глядя в зеркало – это расстояние. Я был крайне зол и это тоже повлияло на моё сознание, которое в общем-то крайне обиделось на то, что два мудака тайком, не взирая на все охранные системы, проникли в мой номер и теперь не весть чего хотели от меня. Это уже сродни объявлению войны, а на войне, как известно…
Я, конечно, был ещё не на той степени взвода, но до точки кипения оставалось совсем мало. Вообще всё происходило, как в немом кино. Я скользнул за дверь и тут же мне в левый бок упёрся ствол (я же говорил, что не учёл расстояние по зеркалу). Что же мне оставалось? Первое правило! Уход с линии огня. Что произошло потом, заняло несколько секунд. Я резко развернулся назад (боком к нападавшему), резко выбивая пистолет из руки, ломая встречным движением двух рук запястье, ранее державшее пистолет, а потом резкий удар ребром ладони, левой руки, чуть выше кадыка.
Судя по хрусту, я перебил ему трахею, ибо он схватился за горло, с трудом задышал и упал на бок, конвульсивно подергиваясь всем телом. Злость, наверное, по прежнему туманила мой мозг.
Второй грабитель, не сильно заморачиваясь, посмотрел на пистолет, отлетевший к стене и понял, что от меня до него гораздо ближе, чем от него до улетевшего «ствола». Он был несколько самоуверен, даже не смотря на то, что его подельник лежал на полу и пребывал в агонии. И он и я знали, что это был полный лох. Да, шкаф с накачанными мышцами, в которые, однако можно было ткнуть двумя пальцами, в определенное место и он откинет лапки в стороны.
Он очень быстро встал в боевую стойку и я понял, что этот тип, кое-чего смыслит в боевых исскуствах. Видя во мне простого мужичонку в плавках (хоть и прибившего его напарника – но тот ведь был просто лох!) он рассчитывал одолеть меня довольно просто. Я расслабился, стряхнув руки, и даже побоялся, что он узнает во мне профессионала. Но глаза сквозь прорезь широкой маски, горели веселым огнем и я подумал, что он ничего не понял. Несколько его атак я просто проигнорировал, элементарно увернувшись, потом поставил пару блоков, едва касаясь рук и ног нападающего. Ну, конечно, простая и примитивная десантура. А я всё же, как никак, последние пять лет был инструктором рукопашного боя спецназа ГРУ!
Он, мальчик, может и не знал, что это такое! Только не хватало, чтобы он наставил мне синяков и царапин, а потом в случае чего, оправдывайся перед законом. Голый человек, это вроде бы и не плохо (для дилетантов, им хуже тяжелые, шнурованные, армейские ботинки с рифленой подошвой для смертельного удара по голени врага!), но в тоже время попробуй за меня ухватись. Так оно и было. Я несколько раз выскальзывал из его захватов за руки и плечи, и он даже порвал майку у меня на груди, а я несколько раз кидал его на спину приёмом  «айкидо», но этот гад, удивительно мягко, падал на бок, переворачиваясь на лету. Ну, что же, наверное я делал бы тоже самое. Ни в чём, не упрекнуть. Но, я же дорогой, всё же инструктор!
За долгие годы тех лет, когда меня отстранили от непосредственных участиях в боевых действиях, я преподавая боевые искусства, стал изучать всё: начиная с тактики ниндзя, ушу, сумо, каратэ, дзю-до, самбо и так далее и тому подобное в каждой стране и на каждом континенте. Так вот, всё это, я более или менее проходил, как в теории, так и в практике.
Воевать с этим недоноском, вовсе не представляло чего-то сверхестественного и в конце концов мне надоело. Он, конечно всего этого не знал. Ну разве может, какой-то голый старик о пятидесяти лет, совладать с ним, молодым (ну сравнительно молодым, я думаю до 30 лет), да ещё и победить в рукопашной схватке. На сей случай он даже не припас никакого оружия – ни ножа, ни пистолета, - старик да девица, ну, что с ними церемониться. Я, думаю, ему был заказан кто-то из нас: Я или Аня. Может и двое, если получится, ну а если не получится, хотя бы один клиент, а для второго и пуля в лоб, вполне сносный аргумент. Я мельком увидел машинку, с которой ко мне пришли, хорошая машинка «беретта», 9 мм с глушаком, на простых «гопников» вроде никак не тянет, ну не поведется гоп-стоп на это. Тут что-то другое! Но времени думать оставалось мало. Адреналин бурлил в крови. Мальчик, ты ещё не знаешь, как убивают молча и безболезненно, и насколько всё это просто.
Я, пальцем показал ему вниз – это значит, всё, ложись и здавайся. Он покачал головой! Что ж, дружище, как хочешь. Я, стал холоден , как лёд, сколько можно! Я только потом увидел обречённость в его глазах. Он всё же понял, что его ожидает, но не желал уступать! Нырок под руку, захват до вывиха в плече и резкий поворот головы за лоб, почти на 180о, с последующим треском шейных позвонков. Ещё один любитель боевых искусств, больше не будет демонстрировать свои выдающиеся способности. Тьфу!
Это только в примитивном кино, поверженный падает сначала на колени, а потом валится на бок. Ребята!.Вы никогда не видели, как умирает человек, в нормальной боевой схватке. В дешевом Голливуде, артист боится хряпнутся об землю рылом, вдруг да разобьёт своё личико и куда ему после этого. Вот он и падает, перед камерой: сначала на колени, а потом валится на бок. А на самом деле, когда хрустнули шейные позвонки, незваный посетитель, рухнул во весь рост и даже настолько, что уже, у мертвого, кровь от удара о пол, потекла из носа.
Всё было кончено, а я стоял перед мертвецами и руки у меня дрожали, расслабленно опущенные вниз. Скольких (сволочей!) не убивал, а всегда продолжает чуть-чуть колбасить! И, что теперь делать? Слава богу, что они оба (в смысле мертвеца!), легли очень рядом друг к другу и ещё можно было что-то придумать для нынешней полиции, а вообще-то всё в нашей жизни, пока было, не в дугу.
Ну, просто полный копец!
Я сел в кресло и стал размышлять. Кое-что пришло в голову, кое-какой калейдоскоп складывался в определенные картинки и растекался по телу неприкаенным решением. И это всё подстегнуло! Передо мной два трупа, а позади Москва и отступать дальше некуда.
А значит вперед и в основном с песней. Нет голоса – хрипи, а другого не дано.
Приняв решение, я резко вскочил с кресла и двинулся в спальную комнату. Аня всё ещё спала (ей бы не спать, если всего лишь три часа ночи и тебе тридцать пять лет жизни от роду) и я принялся её осторожно будить, дотронувшись рукой до плеча. Она слабо зашевелилась, повернулась на спину, а потом очнувшись (или можно сказать полуочнувшись!) ото сна, вдруг притянула меня к себе, обвив мои бёдра ногами. Адреналин всё ещё клокотал в моей крови и это дало о себе знать. Я даже не предполагал в себе такой резвости. Войти в женщину так стремительно, мне уже давно не удавалось и я очнулся лишь от того, что крики и стоны Ани могли привлечь в мой номер полицию раньше времени. Я конечно же не мог остановиться и мне пришлось все эти звуки закрыть своими губами. Всё произошло настолько мгновенно, что я очнулся лишь тогда, когда Аня лежа у меня на груди шептала: «Это бесподобно, я никогда раньше, ничего такого не чувствовала, мой майор!».
А, я честно говоря, ничего не понял, но однако, два трупа в соседней комнате, подстёгивали совсем на другие действия. Хотя, если честно говоря, во всём был виноват адреналин, и только он.
Но, наконец всё улеглось (постепенно улеглось!) и я стал оглашать Ане, куда же мы приплыли.
На удивление, всё случившееся, она приняла совершенно спокойно и только лишь чуть-чуть напряглась и стала говорить несколько глуше. Её слова звучали настолько вразумительно, что даже я несколько успокоился, хотя мне казалось, что я уж точно держу себя в руках (а вот оказывается и нет, ну что за женщина!).
Через некоторое время, Аня, прихватив всё что было в моём сейфе, ушла в свой номер, а я приняв несколько таблеток снотворного и, повесив с той стороны двери табличку с просьбой убрать номер, улёгся в постель.
Честно говоря, я думал, что после всех событий уже не смогу уснуть, но то ли волнение, то ли таблетки, так подействовали на меня, что как-то незаметно сон навалился и укутал, словно одеялом с головой.
Проснулся я от отчаянного голоса горничной, которая орала словно сирена, совершенно на одном тоне и не прерывалась ни на секунду. Я вскочил с кровати и ,накинув на себя халат, выскочил в гостиную, изображая полное неведение. На её звуковой сигнал, прибежали сначала, коридорная, потом некий охранник, а потом ещё и портье с первого этажа.
Первым опомнился охранник и по телефону вызвал полицию и зачем-то ещё скорую помощь. Я успел одеть очки, растрепать волосы (а что их трепать – они и так растрёпаны, или вернее, то что от них осталось!) и этаким огорчённым «ботаником», уселся в кресло.
Скорая помощь (надо отдать ей должное!) явилась в мой номер раньше, чем местная полиция. Дежурный врач констатировал смерть обоих клиентов, лежавших на полу в комнате, и сказав, что ему здесь больше делать нечего и, посоветовав вызвать «труповозку», тут же уехал.
Полиция появилась сразу после ухода врачей и первое, что меня поразило – это было их количество и контингент.
Первым, выступал бравый подполковник, лет этак под сорок, а далее, как муравьи, в комнату набились: майор, два капитана, три лейтенанта и ещё человек пять в штатском, видно эксперты, фотографы, следаки, а может даже и прокурорские. Охранник сообщил всего лишь о мёртвых телах в номере гостиницы и присылать сюда всех «полицаев» города Оренбург, по первому зову, как то настораживало. Что-то в этом наезде было странным. Я по прежнему сидел перед ними, на диване, в халате и в тапочках, словно голый. Мельком, осмотрев руки и другие части своего тела, я убедился, что никаких следов от ночных посетителей на мне не осталось. Я сидел словно неприкаенный. Со стороны наверное казалось, что я выглядел этаким книжным червем, попавшим в очень неудобное положение и теперь из меня можно слепить всё, что угодно: и дурашку, и преступника, и свидетеля. Я не начинал никаких действий, но краем глаза заметил две особенности: первая, это то , что в номере появился некий господин,, очень даже похожий на управляющего сего отеля, и второе, что все эти наши доблестные органы, ненавязчиво, но всё же стали «шманать» мой номер, ну совершенно безо всяких документов, предоставленных мне на право обыска.
Я довольно долго сидел и на меня никто не обращал никакого внимания, пока наконец-то бравый подполковник, подсел ко мне и мельком показав удостоверение представился:
-Подполковник Шмелёв, из убойного отдела, областного УВД!
-И что? – глупо спросил я.
-А вы кто? – откликнулся так же глупо он, держа в руке мой паспорт.
Я, отрапортовал, как и следовало  «ботанику». В конце концов паспорт у меня родной, белорусский, достоверный, проверяй не проверяй, и что дальше? Врать надо в напряге, а перед чистотой лучше распахнуть душу навыворот, авось и сгодится. Но видно только не в Оренбурге, а может только не перед подполковником Шмелевым.
Я то спокоен, как слон, а вы подполковничек, дергаетесь. Видать и ты, милок, завязан в нашем деле! Ай, яй , яй, нехорошо!
-Владимир Васильевич, - ласково начал подполковник, - вы с какой целью прибыли в наш город.
-Да господи, ну с какой целью! Чисто с целью бизнеса. Господин Антонов Николай Николаевич, с которым я связан по делам, предложил мне осмотреть свои предприятия, для вложения моих капиталов, с целью участия в его производствах. Ну, а заодно и осмотреть достопримечательности вашего города и его окрестностей. Не часто выпадает посетить ваши края.
-Прекрасно! – улыбнулся Шмелёв. – Всё было бы хорошо, но вот эти два трупа в вашем номере…
-Господи! – выдохнул тоскливо я. – И всё это на мою голову! Ну, грабили меня по юности пару раз на десяток рублей. Но сейчас? Меня убеждали, что всё здесь безопасно, и господин Антонов (ведь это его отель!) и помощницу мне дал в сопровождение… Я даже не знаю, чем вам помочь, подполковник! Накануне, честно говоря, я был в ресторане и по поводу приезда в ваш город, принял довольно изрядно, а после того ещё и машинально снотворное. Без него, последние несколько лет, честно говоря, я не засыпаю. А в итоге я проснулся от крика горничной и, выбежав в гостиную, я тут же споткнулся о трупы двух людей и даже упал на них. Боже, какая мерзость!
-Значит, вы на них упали? – ядовито спросил Шмелёв.
-А, как вы думаете? Увидеть этакое, у нормального человека такой стресс возникает…
-А вы случайно, не специально на них упали, или всё же споткнулись? – спросил вкрадчиво подполковник.
В голове уже давно звенел колокольчик, а теперь начал гудеть большой Царь-колокол (который кстати не гудел ни разу, как ни разу не стреляла Царь-пушка!).
А, подполковничек то, не прост! Кому же ты служишь, зараза, Антонову или Мохарадзе, а то и самому себе, - сейчас не узнаешь! Ладно, младенец, поиграем в твои игры, ты, козёл, даже не знаешь чему учат в ГРУ! Ты для меня, как лягушонок, распластанный на столе у препоратора. Уж я тебя, милок, напрепарирую!
-Так, что вы хотите знать? – глупо спросил я у Шмелёва.
-Ах, даже так! – вроде удивился он.
-А, как иначе? - поправил я у себя очки на носу.
-Ну, в таком случае, Владимир Васильевич, - официально заявил он, - как вы объясните наличие в вашем номере двух трупов?
-Да никак!
-Интересно! И откуда они здесь появились?
-Откуда же мне знать! Я уже говорил вашим сотрудникам. Накануне я был в ресторане и позволил себе, как понимаете, принять несколько лишнее. Один, в отъезде, без жены, вот и позволил извините расслабиться, вкусить, так сказать, радость одиночества от семейной жизни. Но боже упаси, ничего лишнего, никаких девочек, никаких извращений и вообще никаких излишеств. После этого пошел в номер, посмотрел телевизор, выпил кофе с коньяком, принял снотворное и уснул. Проснулся от криков горничной и вышел спросонку, даже не видя ничего, споткнулся и упал на два трупа. Вот в принципе и всё.
-Ну очень удачное объяснение, - улыбнулся подполковник, - значит ваши потожировые следы на телах убитых, могут быть обнаружены?
-Наверное! Раз я на них рухнул, значит они могут там остаться.
-Здорово!
-Чем же это, извините?
-А тем, что не вы ли их, случайно убили?
-Я!? – я попытался изобразить на своём лице сумасшедшее удивление, но мне это кажется не удалось.
-Вы, конечно вы!
-Господин подполковник, я даже комара не могу убить, а просто сдуваю его с руки. А вы, здесь развели теорию, что я убил двух человек, которые проникли в мой номер, да ещё и голыми руками!
-А, почему вы решили, что голыми руками?
-Ну, так ведь выстрелов никто не слышал, да и на трупах, насколько я видел, вроде крови нет.
-Да, в этом вы правы.
-Ну, вот!
-Что, вот! Это ничего не значит!
-Оригинально!
Подполковник Шмелёв обернулся к своим и поманив сотрудника пальцем спросил:
-Ну, что там, давай вкратце!
-Семён Иванович, да ничего особенного, - сказал, подошедший лейтенант. – Двое убиты в драке, и довольно профессионально, чувствуется школа ЗК, но может быть это вышло случайно. Документов нет, оружия нет, кроме «береты» с глушителем, да и то пули травматические. Возле  трупов бумажник и разбросаны доллары – 30 тысяч и в бумажнике 350 тысяч российских. Явная попытка ограбления!
-Это всё, что у меня было! – невольно вырвалось с моего языка.
-Неужели?
-А вы сомневаетесь, что я знаю, сколько денег у меня в портмоне? – взвился я , наконец из кресла.
-Нисколько!
-Так, что же вы от меня хотите! – возмутился я.
-И, действительно, - улыбнулся Шмелёв, - ну что же мне собственно от вас хотелось?
-Знаете ли, это уже переходит всякие границы, - заговорил я, - вы что же в чём то подозреваете  меня. Это уже называется, издевательством над личностью. Если, вы, не прекратите, так со мной разговаривать, я буду на вас жаловаться вашему начальству. В конце концов, я честный бизнесмен и гражданин, другого государства. Больше, без адвоката, я ничего не скажу и требую, позвонить в моё посольство, в Москве.
По-моему, последние слова, несколько изменили мнение подполковника обо мне. Я думаю связываться со мной Шмелёву уже не очень хотелось, я всего лишь немного сжал ему горло, перекрывая доступ кислорода, а он уже растерялся. Это сразу было видно по лицу. А ты не так крут, подполковник, как кажешься или рыльце у тебя в пушку и есть, что скрывать!
-Хорошо, хорошо, Владимир Васильевич! – вдруг заулыбался Шмелёв. – Мы, конечно же всё проверим, и если вы не виноваты в этом скорбном происшествии, то я лично извинюсь перед вами. А, теперь я вынужден, изъять эти деньги, как вещественное доказательство и попросить вас пока не покидать город.
-Вы лишаете меня денег, - скептически, сказал я, - может вы посадите меня под арест в номере, а может ещё лучше заприте в тюремную камеру, там меня хоть кормить будут, а то ведь без денег я в вашем чёртовом Оренбурге, с голоду могу умереть.
-Но, это обычная процедура, - вдруг вскричал Шмелёв, -  что же вы от меня хотите? Я вынужден так поступить. Заметьте, не в моём номере нашли два трупа. В конце концов одолжите деньги у секретаря господина Антонова…
-Просить денег у дамы!? – чуть ли не заорал я. – до такой низости я ещё не опустился! Вот оказывается, что вы мне предлагаете! Видимо, всё-таки, придётся звонить в посольство и сообщить о том беспределе, что царит в этом паршивом городишке. Ну, это вы меня вынуждаете так поступить, господин подполковник!
-Ладно, успокойтесь, - примирительно поднял руки вверх Щмелёв, - забирайте свои деньги, только напишите расписку и оставайтесь пока в городе…
-Я хотел посетить несколько мест под Оренбургом, осмотреть исторические места, природу…
-Да, чёрт с вами, - сдался Шмелёв, - но только пределы области прошу всё же не покидать!
-Разумеется, господин подполковник! Я, в полном вашем распоряжении. Вот мой номер мобильника. Без вашего разрешения я не тронусь с места.
-Значит договорились. Вот и отлично!
В дверях уже давно маячили управляющий отелем, метрдотель и кто-то из охраны. Когда вынесли трупы и вся эта полицейская свора удалилась из номера, ко мне подошёл управляющий.
-Мне очень жаль, что такое случилось в нашем отеле, я приношу вам свои искренние извинения. Быть может вы желаете сменить номер? Могу уверить, что мы предоставим вам точно такой же.
-А, вы знаете, пожалуй «да»! – сказал я.
-Отлично! Я вас так понимаю. Прошу вас следовать за мной. Не беспокойтесь, ваши вещи сию минуту доставят вам в новый номер. И ещё я позволил предложить вам завтрак, за счёт заведения.
Он провёл меня по коридору и открыл дверь электронным ключом, по соседству с номером Ани, но только с другой стороны. Ещё раз извинившись, управляющий вышел, и тут же в номер внесли мои вещи. Номер был точно такой же и только возле кресла, на передвижном столике со стеклянной поверхностью, стоял роскошный завтрак. Здесь стоял кофейник с чашками, рядом расположились сливки, масленица, круассаны, тонко нарезанная копчёная колбаса, фрукты (бананы, виноград, киви, апельсины, груши, сливы и тому подобное), стояло два графина с соком (один из которых, судя по цвету, был гранатовым), минеральная вода, а в довершение стояла бутылка, довольно приличного, французского коньяка. Причём рюмок и фужеров было по паре (хитёр управляющий, аки лиса, видать всё знает про своих постояльцев). Я постучал в дверь номера Ани и она тут же открыла её, словно стояла за дверью.
-Ну, как? – спросила она.
-Вроде всё обошлось. Пока!
-И что это было?
-А вот это как раз, хотелось бы узнать. Это не простые бандюки, тут подготовка получше. И сдаётся мне, что эти ребятки хотели что-то хотели от нас узнать, может даже под пытками. Не господин ли это Антонов, то бишь твой дядюшка.
-Да, ну, - отмахнулась Аня.
-Вот и я в это слабо верю. Он ведь и так всё знает, что ему ещё выпытывать. Значит это «господин Махарадзе»! А может и «полицай» Шмелёв, что-то он уж очень какой-то склизкий.
-Действительно? – по моему искренно удивилась Аня. – А он то здесь с какой стороны заинтересован в этом?
-Да, вот не знаю. То ли его нанял всё тот же Махарадзе, то ли он сам ведёт свою игру. Вот только он мог всё про нас прознать, здесь в Оренбурге. Странно всё это. Очень странно. Ну да ладно, идём ко мне завтракать. Отель тут расщедрился и на тебя в том числе.
-Вот как? – она удивленно вскинула вверх брови.
-А то ты не знаешь, - усмехнулся я, - или тебя здесь не знают? Или ты думаешь, что прохиндею управляющему, не доложили с кем ты эту ночь кувыркалась?
-Нахал! Хам! – у нее даже щеки покраснели. – Никуда не пойду!
-Да ладно тебе, я пошутил. Идём! И вот, что ещё странно почему полиция тебя не допросила, ведь Шмелёв знал, что ты приехала сюда со мной, я сам ему это сказал… очень странно…
-Действительно!
Она ещё раз зыркнула на меня глазами, но я ухватил её за руку и потащил за собой. Ели мы молча, изредка поглядывая на включённый телевизор и я всё пытался проанализировать, что же случилось этой ночью. Однако ничего путного в голову не лезло.
Вышли мы из отеля, где-то в районе 10 часов утра по местному времени. Конечно можно было прошвырнуться по городу и осмотреть достопримечательности. Погода стояла великолепная, по летнему тёплая, но не жаркая. По небу пробегали редкие облака, иногда заслоняя собой солнце. Небольшой ветерок, шелестел тёмно-зелёной листвой деревьев и приятно холодил лицо. Я предложил прогуляться пешком и мы, пройдя по Волгоградской улице, свернули на Всесоюзную, а оттуда на Брестскую, и очутились в прохладной зелени парка. Купив мороженное, некоторое время посидели на скамейке, но дело есть дело. Я специально отговорил брать машину и пройтись пешком, чтобы посмотреть, нет ли за нами слежки. Не заметив ничего необычного, мы сели, как и полагается, в третье остановившееся возле нас такси и поехали «шариться» по музеям и библиотекам. Боже никогда не был книжным червем и не представлял, что это за мучение копаться в архивной пыли. Вот Ане, это похоже нравилось, а я листал все эти бумаги с великим трудом. Мы ездили на такси от музея к библиотекам и обратно. Исколесили полгорода, но надо признаться, что ничего конкретного не нашли. Всяких поверий, легенд, записей очевидцев было более, чем достаточно, но к нашему случаю не подходил ни один из них. После посещения Оренбургской Духовной Семинарии (третьей по счёту в нашем списке), я заметил за собой «хвост» и стал более тщательно присматриваться к следующим за нами машинам. Очень скоро я убедился, что был прав. Следили довольно профессионально. Когда одна машина сворачивала на другую улицу на перекрестке, либо припарковывалась у тротуара, тут же появлялась другая и следовала за нами, через три-четыре автомобиля, а то за автобусом либо троллейбусом. Подводило их только одно. Машин было всего три и они менялись по очереди. Дилетант, наверное, этого бы не заметил, но я ведь не новичок и номера просекаю на профессиональном уровне. Такую слежку не могла организовать, даже самая крутая ОПГ, ну не тот уровень, хотя сейчас бандюки и выходят из всех классов общества и даже из полиции, но самые крутые секретные службы не пойдут к ним, да и власти этого не допустят. А вот полицаи, вполне могут этим заняться, а тут уже попахивает подполковником Шмелёвым. Вот этот полицейский отморозок вполне мог организовать такую слежку. Только вот нафиг ему это надо, если он ничего не знает. Из-за двух безымянных трупов в крутом отеле, крутого олигарха, да ещё с которым, как оказалось, я хожу в компаньонах! Вряд ли! А вот если он знал из-за чего мы здесь, то такая игра вполне стоит свеч. Вполне возможно, ему уже надоел подполковничий оклад, а по слухам там вполне можно хапнуть на всю оставшуюся жизнь, вплоть до прапраправнуков, а может и ещё дольше. Куш серьёзный, а Шмелёв, видать был мужиком рисковым, но ведь и мы не лыком шиты.
Хочешь войну – что ж повоюем, как говорят в Одессе-маме, повоевать всё это есть у нас. Что-то давило мне на психику и говорило, что я завяз с некоторыми делами, по самое не хочу. Я думал, что здесь что-то не то и что-то не так. И как всё сложится дальше, было совершенно непонятно. Я позвонил дочери (пока Аня копалась в документах библиотеки) и, узнав что у них всё в порядке, посоветовал сидеть в этом чёртовом Египте и никуда не рыпаться. Никому не звонить, не писать и не разговаривать с незнакомыми людьми, а мобильник лучше всего отключить. После этого я позвонил жене, но та даже не захотела со мной разговаривать, послала сначала «на», потом «в» и вообще сказала, что больше не хочет меня видеть и слышать, да чтобы катился я на «кудыкину гору». По-моему она была «подшафе» и ничего не понимала, что говорит и как она это говорит. Значит надо, что-то придумывать, а придумывать было практически нечего. Всё и так ясно! Продолжаем двигаться в том направлении, в каком и двигались, и будем делать то, что надо делать. А там уже как бог пошлёт и главное на кого.
Я кое-как подумал в этой ситуации и кое-что решил. Пока мы не сделали ничего плохого и странного, ездили и посещали известные всем места, рылись в бумагах и ходили по музеям. Вообщем ничего криминального. В конце концов, я предложил Ане поехать в драмтеатр и купить на вечер пару билетов на спектакль. Сегодня шёл «Дон-Жуан» и мы вполне могли затеряться в толпе, а потом и вовсе слинять из города. Подписку о невыезде я не подписывал, так что мой отъезд из Оренбурга, мне в вину поставлен быть не может.
За всё это время, единственное, что нам удалось узнать это то, что Емельян Иванович Пугачёв ну очень любил устраивать свои «суды», в очень значимых местах. То в «золотой палате», а то на живописных утесах, косогорах или под вековыми дубами и соснами. То, что было написано в монете «ель», ещё ничего не значит. В те времена вместо слова «сосна», могли выгравировать слово «ель», тем более, что три буквы гораздо меньше, чем пять и писать их проще и места занимают меньше. Так что по всему было видно, что придётся нам всё-таки ехать в это село Сакмару.
Вечером, одевшись, чуть ли не во фрак и в вечернее платье, мы с Аней направились в театр. Давненько я не был в театре, очень давно, как-то прежде не слишком хотелось (да и дома театра хватало вполне!). Но теперь деваться было некуда. Приходилось слушать оперу, либо дремать и ждать своего часа. Машину, белый «мерседес» (уже наверное засвеченную) мы оставили в отеле, а нам подогнали темно-синюю «ауди», человек, которому доверял Антонов, оставил машину на соседней с театром улице.
Я, не скажу, что проспал в театре первый акт оперы, но слушал в полуха, думая совершенно о другом. А потом мы улизнули из театра втихаря, пробираясь по каким-то закоулкам. Аня, как и всегда, знала все пути отступления. Мне уже стало казаться, что Оренбург, да и все здания здесь она знает, как свои пять пальцев. Это было, если и неудивительно, то невероятно. Такое мог знать только человек, либо специально изучавший все строения в городе, либо знавший их очень давно. Однако, насколько я знал, это не был её родной город, а просто так изучать неизвестный город и планы всех значимых зданий, было уже слишком. Значит всё это изучалось специально, а это уже настораживало. Никто, в течение ближайшей недели (и даже сама Аня!), не знали, что мы сюда поедем, значит тогда – когда? Вопрос повисал на вопросе, а ответа так до сих пор и не было. Что-то здесь было не то, что-то не то.
В конце первого акта, двери в театре отворились (какой-то служебный выход, у чёрта на куличках!), вокруг вроде бы не было не души. Я внимательно осмотрелся и мы под руку отправились через сквер, на соседнюю улицу. Машина стояла там, где и надо было, заправленная под завязку и даже с небольшим пакетом на заднем сиденье, где были термос с кофе и бутербродами с колбасой и сыром.
Движение в городе, по прежнему, было скученное и выбраться из Оренбурга на северо-восток было делом не скорым. Хотя село Сакмара и располагалось всего в 36 километрах от города и поэтому можно было не спешить, но хотелось бы выехать из Оренбурга поскорее. На «компе» я прочитал, что основана эта крепость (имеется в виду сакмарская) в 1725 году. Казаки из Сакмары, не выступили против Пугачёва и именно здесь состоялся один из известных боёв, времён Крестьянской войны (2.10.1775 года).
Ну, что же мы погнали в Сакмару, а что ещё нам оставалось делать – последняя надежда. Если там ничего не найдём, то увы – увы! Ещё была надежда, посетить районный краеведческий музей, да музей в Сакмарской средней школе, да ещё кое-какие бумаги могли сохраниться в церкви в честь иконы Казанской Божьей Матери, а то и в Пятничной Мечети.
Это ведь только в европейской части России, во время Второй Мировой войны, фашисты всё уничтожили и всё разграбили, и там трудно найти нормальные архивы и документы. А вот за Уралом, всё осталось в неприкосновенности и здесь документы можно было найти, угодно и доподлинные. Это, кстати, некоторым образом радовало.
Так что вырвавшись из города, мы, потихоньку набирая скорость, двинулись к своему селу. Я даже несколько задремал. Все вечерние костюмы, мы побросали в городе, в одном из мусорных баков по пути, и теперь были одеты в полуспортивный стиль из сумок, уложенных в багажнике, вместе с другими документами, которые нам предоставил Антонов.
Машину ГИБДД, стоящую на обочине, я заметил издалека, да и то только, когда световозвращающие знаки, засверкали на задних подфарниках. И чего же это они здесь делают? Вдалеке от трассы, по дороге на какое-то село. Ну, кого же здесь ловить нашей славной «айн, цвай, полицай, сусли-мусли», а то ещё чего-нибудь»! Достали меня эти ребята, мочить их, что ли или пожалеть? Нет теперь уже после всей этой срани, жалеть их не хотелось. Ах, как я зол, как я зол! Что же мне теперь старому хрену делать, да ничего! Мочить! Очень они меня разозлили, но я всё же не отморозок и пожалуй повременю.
-Анечка, - сказал я, стараясь говорить с предельной лаской, - ты притормози, поближе к этим козлам и прикинься дурой.
-Поняла!
Она подъехала почти вплотную и пока этот лох представлялся, а второя, грозя «калашом» выскочил из машины, я успел стреножить обоих. Звёздочки с характерным свистом, вонзились им в предплечье, и один от дикой боли выронил резиновую дубинку, второй автомат, который откатился к нашей машине. Я в темпе подтянул их к милицейской (а точнее уже полицейской) машине и приковал наручниками к дверце, а потом конечно же повёл разъяснительную беседу.
-От Шмелёва, - и тут же наступил ногой на звёздочку.
-Да, да, да… - заорал один из них и этот вой даже заложил мне уши.
Я обернулся ко второму и он посерел от ужаса.
-Тебе тоже наступить? – спросил я.
-Нет, нет, не надо! – вскричал молодой летеха. – Я всё, всё расскажу!
Лейтенант лежал возле машины, и так дрожал, словно его пытались избивать, а старший сержант (тот что был с автоматом) всё ещё дергался от боли и тихо скулил.
-Ну, так как мой дорогой друг будем говорить или будем молчать? – продолжил я. – Что же вам поручил господин подполковник Шмелёв? А вам не кажется, ребята, что я могу вас прямо сейчас кончить, но ни вам , ни вашим семьям это не доставит никакого удовольствия. И вы знаете, что я это сделаю и что у меня будет железное алиби и я выйду сухим из воды, хотя вам это уже будет безразлично. А со Шмелёвым, если надо, я договорюсь, а может и договариваться не буду. Вы, придурки, хоть это понимаете? Или будете упорно цепляться за этого «оборотня в погонах»? А он вас сдаст при любом удобном случае, даже не задумываясь, вы уже одной ногой в тюрьме или, что ещё хуже, в могиле. Усекли?!
-Мы здесь совсем не причём, - запричитал лейтенант, - нам Шмелёв навесил эту тему, а куда деваться. У нас ведь семьи!
-Значит так , козлы! – сказал я, присев на корточки, рядом. – Попали вы по крупному. Не в тему вы влезли, придурки, а задницей уселись на раскаленную сковороду! Нарвались на крутого олигарха! Хана вам полная!
-И что же делать? – пустил сопли сержант.
-А делать я вам предлагаю вот что! Небось на работе у Шмелёва кой-чего подзаработали? Ну, колись!
-Есть, кое что, - смурно сказал лейтенант.
-Значит так, - продолжил я, - валите отсюда к чёртовой матери, пока вас не завалили. Берите своих и дуйте. Рассея – она большая. А, если хотите ещё малость срубить деньжат, я вам предоставлю допуслуги, оставьте свои координаты и счета карточек, но если, в случае чего, хоть слово гавкните, найду и зарою, вы поняли, что я могу всё. Язык за зубами – деньги на Канарах. Если все поняли, мотни головой!
Оба полицая, так закивали, что я понял, они всё уяснили и отступать от этого не намерены, так что с этой стороны мне обеспечена свобода действий.
Я бросил им ключи от наручников и, усевшись в машину, мы снова двинулись в сторону Сакмары.
Что такое для современной для современной машины 40 километров, половину из которых, мы уже проехали. Сейчас наверное было только около полуночи. Я решил не появляться в селе ночью, да и что там собственно делать в такое позднее время.
-Аня! – я тронул её за плечо. – Может тормознем где-нибудь здесь и переночуем? Что сейчас делать в этом чёртовом селе, ночью, да и пожалуй это может быть опасно и привлечь ненужное внимание.
-Хорошо! – сказала она и свернула с трассы в какую-то лесную чащобу. Мы проехали совсем немного по узкой лесной дороге и свернули на поляну.
Я разложил сиденья, предварительно вынув из кресел подголовники и, застелив их разложенным спальным мешком. Самое страшное, что я вовсе не собирался заниматься никаким сексом в этой машине, хотя такие мысли и приходили мне в голову. Но руки Ани, вдруг скользнули мне под рубашку и устремились туда, где мужчина уже начинает терять голову. Почему это происходит, никто не знает, но я думаю, что это всегда случается, как только нежные женские пальцы проникают в то самое, потаённое место. Вот и говори после этого, что у нас уже давно исчезли звериные инстинкты. Ой-ля-ля!
Я, вроде бы и ничего не хотел и усталость уже обуревала меня, да и зачем, эта молодая женщина полезла к такому старику, как я, но всё же это опять случилось. И крики, и стоны, и страсть! Боже, но как же после этого хорошо спится. Почти, как в отключке. И жаловаться некому, да и зачем? Что случилось, то случилось и в конце концов у меня есть оправдание – не я же этого хотел. Хотя чертовски приятно, когда тебя хочет и имеет такая молодая женщина. Я не извращенец и никогда не занимался любовью с малолетними девицами, но иногда толи снилось, толи видилось, но ни разу этого не было наяву. И вдруг на тебе такое. Хотя врядли малолетней, можно назвать 35-летнюю женщину (и вовсе не девственницу, уж это то я знаю!). Нет уж, у меня на этот счёт не было никаких угрызений совести. Да и с чего бы это?! Так что я прекрасно выспался, а проснувшись поутру, умылся, поливая себе из полуторолитровой бутылки минеральной водой, на руки и на лицо. Она приятно шипела на воздухе и холодила лицо и руки. После этого, я вскрыл термос с кофе и достал бутерброды с колбасой. Кофе в термосе, на удивление оказался всё ещё горячим, не настолько, но всё же вполне годным к употреблению в эти утренние часы. Я едва успел позавтракать, как проснулась Аня, и я сразу всё понял, что еда её вовсе не интересует. Она была просто зациклена на сексе. Я уже думал, что её напора мне не выдержать, и что самое интересное, её желание находило во мне полный отклик. Я словно плыл по течению, поддаваясь её желаниям и у меня на удивление всё получалось. Чтобы ускорить процесс, она ласкала языком мои самые интимные места и полностью добивалась всего чего хотела.
-Анечка! – я приподнял лицо от моей груди. – Ты хочешь меня до смерти изнасиловать?
-А, почему бы и нет!
-Но, я ведь могу и умереть!
-От этого ещё никто не умирал.
-А, ты откуда знаешь. А вдруг?
-Я, конечно не знаю, но постараюсь тебе не навредить.
-Спасибо! А если выйдет по другому?
-Значит, так тому и быть. Умрешь в пароксизме страсти!
-Нет уж, милая моя, давай ка, прекратим эти дёрганья и поедем дальше, куда нам и следует.
-Неужели, ты меня не хочешь?
-Хочу! Но не каждый день и не по нескольку раз.
-Разве?
-Да! Я уже мужчина преклонного возраста и могу не выдержать такого напора молодого тела.
-Ну, ты и хам!
-Да, ещё какой!
-Свинья!
-Но не чёрная, не люблю чёрных свиней!
-Ах ты гад!
-Ладно, угомонись! Я ещё один раз наверное смогу, довести тебя до оргазма, а там уж поедем дальше, без всяких инсинуаций!
-Ну, не сволочь ли ты! – вскричала Аня.
Но я тут же закрыл её рот поцелуем и грубо погрузился в её тело. Она вздрогнула, затрепетала и стала сразу стонать. С ней, каждый раз, был каким-то особенным, и я почти терял сознание, а она впивалась мне в спину своими ногтями.
После этого мы вновь вернулись на дорогу и, глядя на нас, врядли кто мог сказать, что буквально десять минут назад, мы занимались любовью. В село Сакмару мы въехали рано утром. Село, как село, не Белоруссия конечно. Население около 5 тысяч человек, это уже кое-что. Село подразумевает под собой наличие, хотя бы какой- то церкви. И в Сакмаре она таки была. А, что у нас, на нашей родине: уж не знаю сколько в Белоруссии сёл с церквями, но наверное много. Но в деревнях, да и даже в сёлах, чтобы было 5 тысяч народонаселения – это большая редкость. В наших деревнях, в основном 10 хат, а в них два старика и три старухи, а скорее всего один старик и четыре старухи. И врядли, кто к ним приезжает из родственников (да и зачем им эти несчастные старики, ну живут себе и пусть живут! Ну, что хорош менталитет! Во-во!). Конечно же и здесь было не очень благоустроено, но всё же 5 тысяч народу, это уже кое-что. Мы проехали по улице Пугачёва и на перекрестке с улицей Советской, я увидел то, что больше всего меня поразило – продуктовый магазин «Полушка» - ну вроде бы как на заказ. Конечно же, наверное, в таком многонаселённом селе имелась и гостиница, либо какой-нибудь «Дом колхозника», оставшийся ещё с советских времён, но останавливаться там, мне вовсе даже не хотелось.
Мы проскочили по Советской улице и я мельком увидел в зеркале заднего вида «джип Чероки». Ну, и откуда в этой глубинке, появился такой крутой внедорожник? Ну, задолбали меня эти поисковики: толи от господина Махарадзе, толи от достославного подполковника Шмелёва. Ну, достали напрочь! Я, приказал Ане свернуть на Юбилейную и тут же повернуть на Техническую улицу, притормозив в тени куста сирени. Сколько я не смотрел назад – хвоста я не заметил. Напротив на скамеечке, на солнцепёке (довольно жгучем!) сидел старик с большой седой бородой, в фуражке и в меховой безрукавке при кирзовых сапогах. Такого старика, вполне можно было встретить, в любой российской деревне или селе. Вот что удивительно, такой старичок должен был курить либо папироску, либо трубку, ну а уже на худой конец «козью ножку» с махоркой. Этот не курил ничего и я понял почему. Открыв дверцу машины, я вышел и, подойдя к нему, уселся рядом.
-Здорово, отец! – сказал я.
-И ты будь здрав!
-Может закурим, - предложил я, вынимая из кармана пачку сигарет.
-А, чего ж не покурить, - обрадовался дед, тут же выхватывая несколько сигарет.
Одну он сунул в рот, другую заткнул за ухо, а третью запихнул куда-то в фуражку, да так лихо, что я даже не успел заметить куда! Я, курить не стал, а положил пачку на скамейку, которая исчезла с такой быстротой, что я даже не успел увидеть в каком из карманов старика она упокоилась.
-А, что, батя, - спросил я, - ты случаем комнату не сдаёшь? А, то мы с женой пожили бы у тебя несколько дней. Деньгами не обидим.
-С женой! – усмехнулся сакмарский старик, пуская дым от моей сигареты в небо. – Ты не смеши меня, сынок.
-А что?
-Да, она тебе такая жена, как мне кобыла – дочь!
-Ну, ты старик силён! – погрозил ему пальцем я. – Откуда-то понял, что всё совсем не так?
-Милок! – старик затянулся и вновь выпустил дым вверх. – Ты бы пожил с моё, ещё не то бы узнал. А, воще мне всё одно, платите и живите.
-А, ты, батя , один живёшь?
-Ещё чего! У меня старуха ещё есть. Но, ни шиша! Что я сказал, то и будет, но деньги вперёд!
И после этого старик запросил такую сумму, что у меня глаза на лоб полезли. Ах, ты старый сморчок! Ну, да ладно, деваться некуда. А вот буду уезжать, спалю твою хибару (шутка!). Ударили конечно по рукам и дедок , в темпе, открыл ворота, а я махнул Ане, чтобы загоняла во двор машину. Больше всего меня обрадовало, что с улицы машины видно не было, она стояла за домом, и даже дальше , за сараем, а то, что нам постелили в одной комнате и на одной кровати (старик хитёр, но прав!), а бабулька встретила радушно и из наших продуктов, приготовила хороший завтрак, и в придачу дала отменного холодного молока из погреба.
Позавтракав, мы оба растянулись в комнате на кровати и, как-то безалаберно, стали заниматься любовью. Старики куда-то удалились, а мы лежали на кровати совершенно голые, ласкали друг друга, и совершенно не хотели заниматься сексом.
Так иногда бывает, может потому, что ты уже насыщен этим, а может, потому, что ты устал, а может, потому, что тебе просто этого не хочется.
Я, никогда не понимал, как это может, чтобы тебе не хотелось секса, чтобы что-то могло проникнуть в тебя и лишить всяких желаний. Врядли! Я, всегда чего-нибудь хочу и меня от этого не избавить. Это, чёртово объяснение, никогда не приходило мне в голову. Какого чёрта! И куда после этого деваться? Что такое секс, и что такое любовь? Может кто-то это знает? А я, таки нет! Я, лежал, гладил её грудь и думал, а правильно ли всё это, и хочет ли она это всё! Я, ей до конца не верил. С этими мыслями я и уснул. Не помню, что же мне тогда снилось, но я думаю снилось что-то существенное и, хоть я этого не вспомнил, оно отложилось у меня в голове и потом повлияло на то, что я сделал.
На утро мы проснулись свежими и отдохнувшими. Жена старика Терентия, Марья Ивановна, поставила нам на стол простоквашу, свежие огурцы, драники, сало, хлеб и ещё многое другое, что очень даже хотелось скушать и немедленно. Мы, навалились на эту еду, как прголодавшиеся троглодиты, и я пожалуй смёл уже почти половину продуктов, а Аня, честно говоря, не сильно отставала от меня. Насытившись, я предложил поехать в местный районный краеведческий музей, а потом в музей в средней школе.
Именно это, мы и сделали, но сколько ни копались во всех документах, предоставленных в этих музеях, мы ничего существенного не нашли. Всё кануло в безызвестность, всё улетучилось в космос, всё пролетело, как фанера над Парижем и вся нами начатая игра не стоит никаких свеч. Что же было делать? Мы прочесали всё, что могли. Мы прочесали все музеи, в которых ничего не нашлось, осталось только расспросить долгожителей этого села, которые могут знать, где находится в Сакмаре эта ель (а может и сосна!). Ну, что же пионеры вперёд!
Для начала, я попросил Аню, выявить всех долгожителей в этом селе, которые могут знать, где находится это дерево, или находилось когда-то. Может быть родители, а может и деды, а то и прадеды, говорили об этом. Ведь должно же храниться , хоть какое-нибудь предание об этом. Неужели, русский народ, не способен сохранить всевозможные легенды о своём герое (а ведь Пугачёв, в своё время, был самым настоящим героем, народным героем!).
И вот теперь мы искали, невесть что и невесть где!
Каждую ночь мы занимались любовью с Анной и каждый день мы искали неизвестно кого и неизвестно зачем. Мне, человеку действия, всё это стало уже надоедать. А что делать? Я же дал слово и должен его держать, во всяком случае до полного решения дела. Значит завтра мы пойдём дальше и будем думать, всё ли мы правильно делаем и всё ли мы постигнем в этой жизни. Всё!
Я, вместе с Аней слонялся по Сакмаре, посещал стариков и несколько раз видел чёрный «джип». Господи! Как же они меня достали! Мне уже надоело обрывать эти «хвосты», то ли они явились со стороны Махарадзе, то ли со стороны Шмелёва, ну, а уж если со стороны Антонова, то и жалеть мне их не хотелось.
Мы, были с Аней, в Сакмаре уже трое суток.
Мне всё опротивело до невозможности. Она всё ещё пыжилась и пошла таки в мечеть – авось там чего-нибудь откапается. А я, честно говоря, хряпнул стопятьдесят коньячку, припасенного ещё в Оренбурге, и вышел к заваленке, где сидел дед Терентий и примостился рядом с ним, на горячем средне-российском солнышке, вытянув ноги перед собой.
-Ну как дела, дед? – спросил я.
-Ничаво, внучек, потроху карабкаемся, - ответил дед, дымя папиросой.
И где он только достаёт свой «Беломор», сейчас одни сигареты кругом, да и то в основном импортные, не дай бог кубинский горлодёр.
-А, вот скажи-ка, дед, ты ведь наверное всю жизнь в этом селе живёшь?
-Ну да, как зародился, так безвылазно и живу здеся.
-Скажи-ка, дед Терентий, ты наверное про село своё тоже много знаешь?
-А, то как же! Я, милок, многа ведаю пра тутошние места. Тута и батяня мой жил, и дед жил, и прадед, а можа и що ранней продки обиталися. Так чтось от пращуров до нас многае чаво дошло, и казки , и легенды всякия и поверья. Да, моя бабка, тако ж тутошняя, ежели заговоры какие хочешь сотворить, то тут она всё знает, ещё от сваёй бабки дозналася, а тая в свой черёд от сваёй бабки. Так чего? А заговоры крепкия и к богатству можа приворожить, а то и к бабе… Да, видать к бабе тебе не требуется, ты и так свою маешь, я так кумекаю.
-Тут ты, дедок, прав! Заговоры мне ни к чему, а вот скажи лучше: не известно ли чего тебе о пугачёвском бунте, может предания какие, или легенды?
-Это про Емельяна-то Ивановича!? Конешне, а как же. Он же в наших местах то с буржуями воевал.
-С кем, с кем? – рассмеялся я. – Тогда и слова то такого никто не знал. Всё больше дворяне были, князья да графы и купцы богатые были. А ты, дед, буржуи…
-А по мне хто богатый, тот и буржуй. Уж не пролятарии, ведь они?
-Да, уж конечно не пролетарии…
-Ну, вось с ентими богатыми буржуями, Емельян Иванович и воевал. И добре воевал, ала ж потом предали его, и царице-то доставили. Я, завсегда ведал, что продают тольки свои, им гэта сподручнее.
-Ну, ты, дед, философ!
-Какой-никакой, умишко имеется, а то как же!
-Это, дед, всё хорошо, а что конкретное ты знаешь про Пугачёва?
-А, усё!
-Ну, так всё и знаешь?
-А, то! Мой прадед, ещё деду моему всё порасказывал, а дед – отцу моему, да потом уж и я прознал про всё.
-Так расскажи, дед, что знаешь!
-Ну, тагды, здеся гутарить можно дольгонько! Это ж про всё и целого дня не хопить, шоб порассказать. Ты, милок, кажи об чём ты антиресуешься?
-Расскажи, как тут Пугачёв в вашем селе был, может чего особенного делал, какие-то места посещал, где бывать любил?
-Во, как! Тута вспомянуть надо, всё в адраз и в башку-то не лезет. Это подымить надоть, да покумекать.
-Дед, ты и даёшь! Дыми, что я разве против, только рассказывай…
Дед Терентий, вынул из пачки ещё одну папироску и закурил её, от дымящегося окурка. Затянувшись несколько раз и кашлянув в кулак, начал говорить:
-У то времечко, ить села ишо не было, али вернее звалося инакш. Як застроили крепость, так и нарекли -  Сакмарский городок. Емельян Иванович, апосля, как захватил кольки крепостёв и прибрал до себя, дочку коменданта из Татищевой крепостцы, он занял Сентову слободу, а потым и Сакмарский городок. Гэта было, кажись, сентябрём месяцем, али октябрём, уж то я запамятовал. О то время, в городке служили, камандирошаные яицкия казаки. Однако ж, супротив, Емельяна Ивановича, никто с казаков, так и не супротивился. Ён багатеев, конечне судил, да и уздёрнул совместно с ахфицерами. Вось! Пробыл, пугачёв в городке недолго, и отсель пошёл прямышом на город Оренбурх, а уж потым и до Казани дочапал…
-Дед, дед! – взмолился я. – Всё это хорошо, я и так эту историю знаю! Ты расскажи про что-нибудь необычное, а ты мне ,как по учебнику шпаришь…
-Так, чего ж , мил человек, гутарить, я чой-то не разумею никак…
-Хорошо, дед, хорошо! Вот, скажи, например, А было ли богатство какое у Пугачёва…
-А, то, - усмехнулся дед, выпуская клубы дыма, - он то, Емельян Иванович, у буржуев ведь усё поотбирал. Атаману, казна ить надобна, да и войску платить трэба. А то без денежного довольства, усе казаки могли и по хатам разбегтися. Калякали, у сваё время, шо атаман, тако ж деньгу чуканил у захваченных заводах… то ли Воскресенском, то ли у Белорецком… Неведомо где, а всё ж ходила здеся на Урале, деньга Емельяна Ивановича, только как ампиратора Петра третьего, убиенного государя. Однако ж, прадед, говаривал, что крестьянский вожак, открещивался от сего. Ну, як жа примут тя казаки, коли самозвайцем назовёшься. Самозвайцев, ить и тады не баловали и здаеца мне, шо то ляпили монету, без ведома Пугачёва, то ли Салаватка Юлаев (хошь он, вряд до того докумекать мог), а вось его содельники Шигаев, Подуров, а то и Хлопуша, а то и предательники Чумаков с Федулевым, запросто, то могли зробить. А, Емельян-то Иванович, как говаривал мой прадед, был вовсе супротив, а буржуев грабил, ну не грабил – изымал!
Ты, дед, историк конкретный! Откуда же тебе это всё известно, и фамилии казаков даже запомнил?
-Эх, милай! Да мы, зимами, только об том и гутарили. Об чём ишо? Батяня мой, всё время по зимним вечерам и гутарил о том. Ещё бы запамятовать! А в конце всё приговаривал: «Ты, Терентий, не запамятовай, об том, что было туточки! Твой прадед, самого Емельяна Ивановича бачил! То, не просто так , а судьбина! По гроб жизни, памятуй!»
-Хорошо, дед, ну была у Пугачёва казна, а куда она подевалась, ты-то как думаешь?
-А, вот то, милок, хто ж его знает, - заулыбался дед, - народ всякое говаривал. Ищо при маём прадеде, ходили всякие слухи. И шукали у наших краях, а то и далече – пугачёвские клады, да вось только не слыхивал я, штоб нашли хуть што.
-А, какие-либо слухи, где он зарыт, неизвестно?
-Да хто ж его знает, тута стольки слухов, что головоньке, кругом впору зукружить! Пугачёв, ить завсегда был в Бердской слободе (это ж всего у некальких верстах от Оренбурха!), а тама, Емельян Иванович и обитал, штаб у яго там был, либо стан.
-Ну и что с того?
-А то, что чуть ли не опосля казни Пугачёва ( а казнили-то его гутарят страшно: велено было его четвертовать, голову воткнуть на кол, части тела разнести по четырём частям города и положить на колёса, а опосля на тех местах сжечь. Только матушка царица приказала палачу, шоб значица сократить мучения, зараз отсечь голову, ну а уж потом четвертовать! Во, как!).
-Ладно, дед, ты опять в историю лезешь! Силён ты брат, историк. Давай лучше по существу. Ты мне порасказывай, что за слухи, об пугачёвских кладах ходят.
-Вот я и гутарю. Как Пугачёва, то порешили, так лет сто всю Бердскую слободу перекопали, усё клад Емельяна Ивановича искали. Ить при ём, когда его казаки повязали, так ничога и не знайшли. Гол был, аки сокол! Поначалу думали казаки, что атамана вязали, те и казну себе забрали. Гутарят, даже пытать их спробовали. Но оне не сознались, только плакали перед катом, яки их пытал. Вот с того и почали копать, иные и до сих пор в землице роются. Однако ничога не знайшли.
-Дедок! – спросил я. – А ты часом не белорусских кровей. Что-то частенько, ты то хохляцкие, то белорусские словечки вворачиваешь.
-Ха, ха, ха! – рассмеялся Терентий. – Это я из церковно-приходской школы нахватался, у нас тамо, дьячок был присланный с западу, як раз с Борисова кажись…
-Ну, тогда понятно! Ладно, дед, режь правду-матку и дальше…
-А, что ж резать? Я, кажись уже всё и сказал. Чего ж ещё?
-О чём ещё ходили слухи в вашем районе про пугачёвские клады, может кто-то, что-то видел или слышал?
-Да, всякое говаривали… - и дед, задумчиво запыхтел новой папироской.
-Всё ж припомни, дед Терентий, вдруг да говорили чего-нибудь.
-Да ты знаешь, милок, - дед задумчиво почесал свою седую бороду, - была завроде одна казка, а можа и не казка, а вроде легенда, али вернее слухи ходили…
-Так! Давай дедок рассказывай поподробнее, вспоминай!
-Так вот! Это ещё мой прадед гутарил. Когда, Емельян Иванович, отошёл спод Оренбурха в Бердскую слободу, он на един денёк, отправился в Сакмарский городок. Один из казаков видел, как через Сакмару, проехали две кибитки и в одной из них, он навроде, узрел самого Пугачёва. Они, не останавливаясь, проскочили городок и направились куда-то на юг. А, праз некаторае время, теж кибитки, пронеслись назад в сторону Бердской слободы и гэта тож видал казак. Он и поведал то моему прадеду. А той, сильно заантиресовался и взявши сани, запряг коня, да и поехал по их следу. Он доехал до того места, де стояли кибитки, да ничога не адшукал, тольки снег у тым месцы, был грязный от копыт коней и следов людских, да утоптаны увесь.
Прадед решил, что оне кого-то поджидали здеся, тому как следы коней, расходилися в разные стороны. Ён так и казау, потым казаку, что скорейш там был совет енералов казацкого войску Пугачёва. Вот и всё, что прадед говорил.
-Интересно, интересно! – задумался я.
Дед сидел и пыхтел папиросой, а я лихорадочно думал о том, что услышал только что. Всё же какой никакой, а это был, хоть маленький, но шаг вперёд. Тут всё надо обдумать и хорошенько просчитать. Уже начало вечереть и солнце клонилось к закату. Ани всё ещё не было. Что-то, она там засиделась в своей мечети, может мусульманство желает принять. Но пожалуй, я уже стал об ней беспокоиться и набрал её номер мобильника.      Она ответила буквально сразу.
-Ну, как дела, Анюта? – спросил я.
-Да, никак! – возмущённо воскликнула она. – Ни черта я здесь не нашла, перерыла кучу бумаг, устала, как собака, и всё напрасно.
-А я думал ты там уже мусульманство принимаешь, --съязвил я.
-Типун тебе на язык, господин отставной майор. Мне только этого не хватало. Они же все там ходят в парандже. Смотреть на мир сквозь сетку! Увольте! Это не моё!
-Ну, не во всех же странах носят паранджу!
-А мне по барабану!
-Во как!
-Ну, а что у тебя?
-А ты знаешь, кое-чего нарыл…
-Ты, серьёзно?
-А, то!
-Ну, так поделись!
-Слушай, это не телефонный разговор. Давай лучше встретимся возле ресторана, хочется уже покушать, что-нибудь вкусненькое, может там даже есть экзотические блюда местной кухни. Итак, через полчаса встречаемся. Договорились?
-Хорошо, буду ждать с нетерпением.
Я пошел переодеться, а заодно и захватил «тетешник» (мало ли чего! Не нравится мне этот чёрный «джип» в конце концов…)
Я вышел из хаты, а дед Терентий, всё ещё курил на завалинке и тут ко мне в голову пришёл один мучительный вопрос. О пришёл внезапно и ковырялся в моём мозгу словно червь. Меня, будто оглаушили по голове. Я уселся рядом с дедом и спросил:
-Дедуля, а куда собственно ездил твой прадед, за теми двумя кибитками, в какое место, как оно называется?
-Ну, то не секрет, - прогудел дед Терентий, - это у нас тута недалече. Есть под Сакмарой одно место. Урочище одно. И что заметь антиресно! Везде дубравы, да сосенные боры, да степь кругом, а тута ельник, да ещё тот! Ели небось вековые, а то и более. А серёд их стояла одна сосна, ну я тебе скажу прям вековая, а сколь веков, ну хто ж его знает. А я так разумею, лет ей не менее пятисот. Ну огромадина, а вось надысь свалила её маланка, годов эдак тридцать назад. И что ведь удивительно – округ ёлки, а промеж их, сосна, аки великан.
-Дед, а ты случайно не шуткуешь?
-А, мне то, милай, на што это? Чего ведаю – о том и гутарю.
-Слушай, дед Терентий, а что это за место, как его отыскать и как оно зовётся?
-А, чего его ж шукать? А тут оно оно верст с десять от села, а прозывается «Ели». Ну а многие кличут проще «Ель».
-Ель?! – вскричал я.
Дед вызрелся на меня, как на привидение.
-Ну, «Ель», а ты чего подскочил?
Только сейчас я понял, что вскочил с заваленки и стою почти по стойке смирно и смотрю на деда Терентия сумасшедшими глазами. Я весь даже дрожал. Такая удача поселиться к деду Терентию, всё разузнать и всё найти. Это невероятно!
-Дедуля! – сказал я. – А та сосна посреди елового леса сохранилась?
-Ну, ты и дурень, - дед опять пыхнул папиросой, - я же кажу маланка в её полыхнула, так что почти ничего не осталась, она и рухнула. А апосля грозы, что сгорело, а что людишки растащили по хозяйству.
-Дед, дедуля, - я чуть не упал перед ним на колени, - а ты знаешь, где это дерево росло, как его найти.
-А, что ж не ведать, я к этой сосёнке, мальцом, кольки раз бегал. Небось дорогу ишо не позабыл. Ведаю!
-А, меня с Аней отведешь в те места?
-Чего ж не отвести! Отведу. А вы, что там шукать задумали?
-Да, археологи мы дедуля, авось там, что осталось от Емельяна Ивановича. Это ж какое подспорье в науке!
-А, вось вы чего! Дык там також копали и искатели кладов, и нехристи всякие, но ничога не знайшли. А, вы небось надеетесь?
-Надеемся, дед, ещё как надеемся! Но мы не они!
-Да, уж бачу, я не дурень. Дурной глаз зараз вижу! Покажу, покажу. А, всё же скажу тебе, Володимир Васильевич, плохая, твоя баба, плохая.
И откуда он это взял, я даже не понял!
-Смотри предаст она тебя, предаст. Попомни меня, ты я вижу человечек то не простой, не злыдень и постоять за себя , и за других смогёшь, а она (верь мне!) змея, холодная и ядовитая. Уйди от неё, а то сгинешь с ней, а мне жалко будет. Ты мужик правильный!
И вдруг дед пожал мне руку и так мне от этого тоскливо стало, даже тоскливее, чем в Кандагаре, когда отправлял своих боевых друзей на родину и грузом300, и грузом 200. На глаза накатились слёзы и невыразимо заныло в груди. Кто это, хоть когда-то испытал, знает что это такое и каково это чувство. После этого становится невыразимо хорошо, либо невыразимо пусто, но никогда, никогда безразлично. Я был всем чем угодно, и богом , и дьяволом, но никогда и не к кому не был безразличным. Я убивал, меня пытались убить, я много хорошего потерял и ничего (почти ничего!) не нашёл. Но, я всегда знал лишь одно: ты прав, когда ты прав. А, правым я хотел и старался быть всегда. В душе я рыдал, но слёзы из глаз не лились. Они вылились тогда, когда я хоронил своих самых близких и лучших друзей, я плакал вместе с матерями, возле сотен незарытых могил. И это не Стена плача – это гораздо хуже. Возле Стены плача в Иерусалиме, плачут десятки тысяч, а может уже миллионы, а я плачу возле своей стены один!!!! И никто не может помочь мне, никто!! Ибо я не хочу, чтобы в мою память хоть кто-нибудь вторгался и ещё я никому не верю! Никому! Слишком часто меня обманывали от отдельных лиц, до целых государств. И теперь я один против всех. У меня тоже есть любимые люди. Но лучше вам их не знать! Потому что, если это случится: я вас разыщу и я вас убью. Потому что, я очень дорожу, тем немногим, что у меня осталось, и не позволю никаким государствам, либо каким угодно лицам, принести им зло, либо повлиять на мои решения.
Меня очень хорошо учили и я смогу уничтожить не только, какого либо человека, но и небольшое государство в целом. А если и не смогу уничтожить, то принесу огромную массу неприятностей. Не принуждайте меня к этому и всё будет хорошо. А если всё будет не хорошо, то всё будет очень плохо. Аминь!
Я встал и поцеловал деда Терентия в щёку. Он посмотрел на меня с удивлением, но промолчал. Порыв души, есть порыв. И даже он понял это. Уходя, я видел, как слеза скатилась из его полинявших на солнце, голубых глаз. Ну, дед, слава тебе!
Я уселся в машину, выехал со двора и направился к ресторану, где договорился встретиться с Аней.
Хвоста за мной не было: это я просёк, немножко покрутив по улицам. В здешнем селе, где движение почти никакое, проследить за мной было довольно таки сложно (тем более за профессионалом – говорю не красуясь!). Я подъехал к ресторану и увидел несколько колымаг, расположенных на стоянке, но Ани нигде видно не было.
Она сидела внутри за столиком и пила кофе.
-Привет, дорогая! – сказал я.
-Ого, уже дорогая!
-А, почему бы и нет?
-Не надо пафоса, я думаю мы просто партнёры и больше ничего.
-Вот, так значит?
-Несомненно!
-Ну, что же хорошо…
-Говори, я тебя слушаю…
-А, чего говорить то, да и зачем…
-Ты, гад! Я всё облазила здесь…
-Между прочим, со мной…
-Ну и что? Да, помогал, кой в чём, но бумаги то копала я!
-Да, не буду отрицать, -сказал я, - копала, но и я в этом участвовал.  А в итоге, всё самое главное нарыл я!
-Признавайся, гад, а то убью!
-Убьёшь, ничего не узнаешь…
-Ну, это то я поняла и что же?
-Ладно, не загоняйся в угол, давай возьмём пожрать и я тебе, всё как есть расскажу…
Помня слова старика, я всё же, не собирался уж всё выкладывать на тарелочке с голубой каёмочкой. Посидим, посмотрим. Авось и порешим кое-чего, ведь тоже не пальцем деланные. Разберёмся!
Пока официант приносил антрекот с картошечкой фри, да с салатом из овощей, кофе и коньяка в норме 200 грамм (а Аня почему-то заказала «Киндзмараули», ну ажно целую бутылку!), я всё сидел и очень внимательно думал.
Думы, мои , думы и куда же вы меня занесёте! Вот теперь и перди майор, коль ничего не понимаешь.
Я, этак каратенько рассказал Ане, что нарыл некую информацию по Сакмаре, легенды там и всякое такое, так что скорее нам надо будет выехать завтра за село, и обозреть кое-какие окрестности. И лежать наш путь будет на десяток вёрст, почти строго на юг и возьмем мы с собой, ну буквально пару лопат и пару кирок, а чего мы найдём там, то ещё никто не знает. Но вообще-то, чем чёрт не судит. Аня, к этому отнеслась ну довольно равнодушно, но я из ГРУ, и по мелкому дрожанию уголков глаз, я понял, что это её ну очень даже заинтересовало. А с чего бы это? Странно. И очень напрягает! Поживём, увидим, я ведь не апостол Павел и вторую щёку не подставлю. А если врежу, то уж врежу. И Анечку надо просечь, что она из себя представляет?
Мы сидели, пили, ели , болтали, но на душе были какие-то непонятки. Хотелось убраться отсюда и уехать обратно. Что я и сделал, как только Аня допила свою бутылку вина, я её тут же потащил к машине, предварительно расплатившись за выпитое и съеденное.
Подъезжая к дому деда Терентия, я каким-то шестым чувством почувствовал опасность и тут же увидел всё тот же «джип». Он стоял буквально через несколько домов вниз по улице, причём придурки поставили его, ну прямо под осветительной опорой, так что я даже увидел и узнал номер. Ну точно, это они следили за нами.
Я, очень тихо, почти на холостых оборотах, подкатил к соседнему дому и припарковал машину. Аня, на переднем сиденье, уже спала и пускала пузыри в потолок, ну что её будить. Я тихонько вышел из машины и поставил её на сигнализацию. Спи, моя спящая красавица, целее будешь.
Прокрасться в сад к Терентию, не представляло никакой сложности. Деревья, кустарники, ну всё закрывало от глаз любознательных. Когда я заглянул в окно, то понял, что дело плохо. Дед сидел на стуле и по всему было видно, что он к нему привязан, а бабка Марья Ивановна лежала на кровати и была не то в отключке, не то вовсе убита. А в комнате находилось три амбала. Ну, амбала не амбала, но здоровые ребята (особенно два), а третий, чуть подохлее, о чём-то говорил старику и я сразу усёк, что он здесь главный, скажем «мозг» этой кодлы. А остальные так, шелупень, расходный материал, инфузории в виде устрашения, их и в расчёт не стоит принимать. Старика, то эти гады подпортили, и глаз заплыл, и вся борода в крови. Вот уж, похозяйничали, гады! В машине, наверное, ещё водитель сидит, ну с ним я потом разберусь. А вот эти трое, мне совсем не понравились. Я, честно говоря, вообще не люблю, когда мучают и терзают женщин, детей и стариков. Ну, мужики есть мужики, это их дело! Кто прав, кто виноват можно выяснить и потом, а вот стариков… это уж гады увольте! Злость не просто закипела, показалось, что адреналин заполнил меня до предела и выхлестнул из ушей. Но, как учили в ГРУ, голова оставалась совершенно холодной, ну совершенно!
Я, приоткрыл дверь, и почти ползком проскользнул в комнату. Хорошо, что двери у деда вовсе не скрипели. Через щель, я обозрел расположение бандитов ещё раз, и в секунду распахнул дверь ногой. Два ножа, с двух рук, просвистели одновременно. Один, вонзился в толстую шею бандюку сзади и сразу перебил позвоночник. Он рухнул, даже не поняв, что его убили. Второй нож, врезался в горло другому, и он упал на пол, захлёбываясь собственной кровью. Третий щенок, который допрашивал деда, замер на месте, увидя, как его подчинённые в одну секунду расстались с жизнью. Это было как нельзя кстати. Я тут же подскочил к нему и звизданул его мордой об стол, вдребезги переломав нос, а заодно ощупал и вынял из заднего кармана джинсов «макарова». После чего, отшвырнул его в кресло, и бегло осмотрел. Он был напуган до невозможности. Сопли пополам с кровью текли из его носа, руки и ноги дрожали, и ко всему прочему он обмочился. Я врезал ему плюху в ухо, но так чтобы он не оглох и заговорил:
-Ну, что козёл, будешь говорить или тоже замочить, как этих?
-Б…б…уду… - проблеял он.
-Вот и ладушки, - сказал я, - а то ведь можно… и того… приобщить к числу неживущих.
-Нет, не надо, пожалуйста!
-Кто тебя сюда, козёл, послал?
-Не знаю!
-Не правильный ответ, - сказал я и, выняв «ТТ», выстрелил ему в ногу.
Ну не было у меня никакой жалости, ни к этим быкам, коих завалил, ни к этому идиоту, который мне ничего не говорил. У меня перед глазами стоял дед Терентий, да бабка Марья, лежащая на кровати, и ещё неизвестно жива она или нет.
-Так будем говорить? – спросил я, и не услышав ответ, прострелил вторую ногу.
Теперь этот щенок упал на пол и тихо выл, не поднимая голову. Стреножил я его надёжно, но кости не ломал, так что жить и ходить будет, если поведёт себя правильно. Я положил на стол «тетешник» и подошёл к деду Терентию. Развязав ему  руки, я спросил:
-Дед, ну ты как?
-Да, бывало, милок, и лучше, ну да ничога. Ты, старуху мою глянь, чтой-то молчит.
Я подошёл к Марье Ивановне, пощупал пульс. Слава богу она была жива, только без сознания. Плеснул ей в лицо из стакана воды и потрепав по щёкам привёл её в чувство.
-Вось чертяка! – сказала она. – Так двинул по голове, что и в глазах потемнело. Дед, а дед, я здеся долгонько лежала?
-Да, не, Марьюшка, тута Васильич подоспел, да охолонил супостатов.
-Ну и ладно, пойду вечерю собирать.
Я вообще по сумасшедшему удивился, как эти старики не видят ничего плохого в этой долбанной жизни, и любят друг друга, не показывая это никому, но любят по-настоящему, как надо бы и нам любить. Куда катится эта страна? Не знаю!
Всё в хате опять пошло своим чередом, старики делали то, что делали всегда, даже не обращая никакого внимания на два трупа, которые лежали у них в доме на полу. Мне это казалось таким странным, что я даже решился спросить об этом деда, на что тот дал мне оригинальный ответ:
-А через тебя, милок, всё случилось, тебе сие и расхлёбывать!
Вот те раз! И что же мне теперь с этим делать? Да наверно ничего! Прежде всего я перетащил, в усмерть пьяную Аню, в дом стариков и уложил спать. Она пробормотала что-то невразумительное, но повернувшись на бок, успокоилась и уснула. Дед, в свою очередь, отправил спать старуху и предложил свою помощь, а так же охарактеризовал свои желания.
Однако я сказал, что справлюсь один, на что он рассмеялся и вынул из-за шкафа с посудой, такой нож, что его вполне можно было принять за небольшой меч. У меня прямо руки поднялись вверх.
Я тихонько прокрался к «джипу» и, одним ударом в шею, отключил водителя. После этого мы с дедом снесли два трупа в машину, и усадили их на заднее сиденье, а рядом с ними, ещё одного идиота с простреленными ногами, который всё время скулил: «Ну, вы же меня не убьёте? Я всё, всё вам рассказал! Вы же меня не убьёте?».
Да, конечно же замочим, зачем после этого всего , ты нам нужен! Тут дружок закон джунглей, кто первый убил, тот и прав! Ну, уж извини, никто не толкал тебя на этакие приключения!
-Дед Терентий, поедем что ли? Ты когда-нибудь катался на джипе «чероки»?
-Не, милок, я больш на «трёхтонке», а то ещё на «зисе».
-Ты, где, дед работал?
-Да везде, милай, и в армейской службе пришлось…
-А где, коль не секрет?
-Ну, так в НКВД!
Во, как, и в этом глухом уголке есть наши люди! Чего ещё следовало ожидать от этого дедка, я даже не знаю.
-Ты, я как успел заметить, так жа прохфесионал, - заговорил вдруг дед Терентий, - у меня на то глазок намётан, как ни как , а годков до двадцати на той службе отпахал. Правда в нижних чинах. Но, ты не думай, что я такой уж тёмный дедок, я ишо ого-го!
-Это я вижу дед.
-То-то, ну а что теперича?
-А, ты бы, дед, что сделал?
-У нас, то просто решалось. Концы в воду и весь капут!
-Так то и сделаем, дедуля! Видать ты на эти выдумки мастак!
-А то как же…
-Ну, тогда может тронемся?...
Дед, не спеша, уселся на заднем сиденье джипа, уперев одного живого бандюка к мертвецам и даже не крякнул. Во, выдержка!  Сразу видать старую закалку, нквдешную! И кем он там у них ходил?
-Дед, - сказал я, усевшись за руль, - а ты в контрразведке, часом не служил? У Колчака, в адъютантах не сподобился? А?
-Окстись, милок! До амирала я ишо не докатился, это ту уж загнул. Я-то тутошний, вот в ентом селе контру и выводил. А, ты про чё подумал?
-Да, нет, дед, я так для примеру…
-Ну, разве так, тады двигай.
-Есть, дед! На джипе первый раз и с ветерком!
-Это стало быть точна впервой…
-Ну, тогда, дедок, держись!
Я дал газу и рванул вперёд, только пыль под колёсами. Дед Терентий даже вжался в сиденье.
Мы очень скоро выскочили на шоссе и отправились к северу от села, к реке Сокмара. Ехали мы довольно недолго и скоро, справа, в лунном свете, я увидел удивительно красивый изгиб речки. Мне показалось, что она плещется и сверкает в этом тихом свете. Эх, в такую-то ночь, да трупы в машине развозить. Ну, разве не западло?  Конечно, западло!  А, кудыть, твою мать, деваться? Ну не люблю я этих ублюдков и не любил никогда! Наверное поэтому и пошёл в армию, где мог их мочить нещадно, а чего вы ещё от меня хотели? Засранец конечно я, но засранец правильный, идейный и боголюбивый! А, чего я собственно оправдываюсь, вы себя сами оправдываете! А, что слабо?! То-то!
Дед сидел рядом со мной и только тихонько утирал себе усы.
-Ну, ты как дед?
-Да, ничаво! Вось тольки, паразит, апошний зуб мне подбил!
-Это кто?
-Да, вось той, с ножичком в затылке. Здоров ты гэта робить!
-Ну, дед, теперь с него уже ничего не спросишь. Отговорился.
-И, то ладно! Ты давай рули, а то ить не доедем до месца!
-Доедем, дед, не волнуйся, доедем!
Я увидел просёлочную дорогу и свернул в глубокую колею. Нас так стало вихлять, что я еле удерживал руль. Через минут десять, мы выехали буквально на берег и я остановился. Берега реки были совершенно не крутые и я остановился практически у воды. Открыв дверцу, я вышел из машины. Дед Терентий появился тут же со второй стороны.
-Ну, так что же дед?
-А, ничаво, я ж казал, концы в воду…
-Дедуля, а убиенных тебе не жаль?
-А, чего ж их жалеть, нелюдей энтих, они вон дажа апошний мой зуб не сжалели, вот подвыбили, гады!
-Так, дед, двое ещё теплые ведь и как же?
-Да, никак! Нема людишек, нема прамблем!
-Философ! Я не ожидал, дедок, что ты такой кровожадный!
-Ты, милай, почитай и не видел ничего. Всё пережить, что мне довелось, не приведи, тебе господь!
-Да я, дед, и не такое повидал!
-Вот то верю! Как ты с ентими охламонами разобрался, я усё уразумел. Прохфесионал! Как говорится натуру не просрёшь!
-У нас, дед Терентий, говорят: талант не пропьёшь!
-Один хрен! Только давай с энтими гадами чтой-то делать.
-Сейчас сообразим.
Я вытащил двух придурков из машины и сперва врезал обоим по морде. Вырубить, не вырубил, а раскровянил до невозможности. Когда из разбитого носа льётся кровь, а ты вдыхаешь её запах, да ещё слизываешь её с разбитых губ, приходит настоящий страх. А если ещё над тобой горой стоит тот, кто это сделал, где-то в районе промежности сжимается так, что одни обычно писаются, а вторые в придачу и испражняются. Оглядев моих визави, и принюхавшись к ним, я понял, что они сделали и первое, и второе.
-А теперь, слушайте меня, пентюхи, - начал я, ухватившись за их уши, и выворачивая их против часовой стрелки, - вы сейчас берёте ноги в руки и несётесь отсюда со сверхзвуковой скоростью. К Махарадзе, даже не приблежайтесь, узнаю – убью! Услышу хоть одно ваше имя – убью! Обратитесь в полицию – убью! Не уедете из России – убью! Увижу вас ещё, в течение ближайших 10 секунд – убью! Всё понятно!
Они закивали заворожено головами и даже ничего не сказали в ответ.
-Я, думаю, вы во всё поверили. Если не поверили, посмотрите на своих друганов, на заднем сиденье. Итак мои болезные, время пошло – 10 секунд. Марш! – заорал я.
Я не думал, что люди могут так быстро бегать, особенно с простреленными ногами… Запах дерьма ещё не успел выветриться, а дед Терентий уже валялся на земле и, держась за живот, совершенно беззвучно хохотал. Я, честно говоря никогда не видел, что люди могут так смеяться. Когда наши бандюки улепётывали, как зайцы, я завёл тачку и с разгона отправил её в глубину реки. Машина урча и выхлопывая дым, довольно успешно, погрузилась под воду, и мне даже показалось, что она и под водой ещё работала и тащила в кузове два трупа на самую глубину. Как там у Шолохова – «ну вот и отпели донские соловьи, дорогим моему сердцу…». Так, что почитай отпели. Кто вы, парни, кого коснулась моя злостная рука, и кто лежит сейчас на дне реки Сакмара!
Посидели мы ещё с дедом на берегу, на больших валунах. Он курил, а я просто сидел и смотрел на воду. А, вот ведь действительно, можно до бесконечности смотреть на горящий огонь и на текущую воду, а я бы, честно говоря, ещё смотрел бы на проливной дождь, идущий сплошной стеной. Капли падают на листья, стекают по веткам на землю, растекаются по асфальту и шумят, шумят сплошной тихой мелодией. Мелодия дождя! Это что-то необыкновенное, это шёпот природы, а может даже шёпот бога. Я, когда сидел в палатке, в Кандагаре (а дожди там идут довольно не часто), я закрывал глаза и погружался в нирвану. Раньше, я никогда не думал, что такое возможно. Я не думал, что можно погружаться в транс. Эту чушь, я отрицал всегда, я не понимал, как такое может быть. А значит всё-таки может! Судьба!
Дед Терентий докурил папироску и поднялся с камня.
-Ну, что, милок, двинем?
-Поедем, дедуля! И послушай, забудь ты всё.
-Всё?
-Конечно. А скажи, дед, ты в санаториях когда-нибудь отдыхал?
-Ни в жисть! А ты это к чему?
-А, то, дед Терентий, что пора бы тебе и в санатории лтдохнуть, да вместе с бабкой. А?
-Ну, ежели пора, значица пора. Я ить понятливый. А, як жа хфинансы?
-Это ты, дед, не волнуйся. Я твой спонсор.
-Хто, хто?
-Ну, хфинансист, как ты говоришь. Я же тебя втянул в это дело, мне его и расхлёбывать. Отдохнёте, а потом и заживёте спокойно.
-Спокойно, милай, мы будем жить на том свете, как у Христа за пазухой. Не горькуй, всё путём!
-Ну ты, дед, и даёшь! Я в тебя почти что влюблён.
-А я, вишь, нисколечко.
-Вот и здорово!
Мы вышли на дорогу и двинулись к Сакмаре. С десяток вёрст для таких мужиков, это ж, что асфальт по городу раскатать. Скоро будем дома.
-Дед, а, дед?
-Ну, чего тебе…
-А, скажи, где это место «ели», куда ехать? Покажешь?
-А, чего его показывать, вот оно перед тобой детинушка…
Дед протянул руку и показал на еловый лес, буквально в метрах ста перед нами.
-Так, дед, пошли туда!
-Ну, пошли, так пошли…
Минут через десять, пятнадцать мы подошли к опушке. Ели стояли большие и мохнатые, и было самое интересное видно, что деревья не самосад, а посажены человеческой рукой. Уж очень ровными рядами они поднимались из земли и устремлялись вверх, в небеса.
-Дед, а, дед?
-Ну, чего ещё, внучек?
-А, скажи ка мне, милок. Ёлки у вас частенько растут, да ещё посаженные этак ровными рядами…
-Вот, сиё, странное дело. У нас всё больше сосёнки, а вось ели, даещё саженные по рядам, а не самосевом, уж и вовсе не в склад…
-Значит, необычно всё это?
-Конешне!
-Скажи ка, дед, а кроме ёлок тут, что-то было, росло ведь?
-Я, ж тебе гутарил, сосна росла, да маланка в её ударила, да повалила, годков тридцать тому…
-Ну, а пенёк остался?
-Наверное…
-Пойдём, поглядим.
-Ну, что ж не поглядеть. Идём!
Мы углубились в ельник, продираясь сквозь заросшую чащобу, и очень скоро вышли на небольшую поляну. Там, мы и обнаружили, тот небольшой пенёк, оставшийся от сосны. Пень был довольно огромадный. Сосна то ведь была в три обхвата, а может и того больше. Такой не менее лет трёхсот набежит. И ведь надо, именно в неё молния и ударила, а потом людишки на хозяйство растащили. Однако самое главное я узнал, узнал, где находится в этом месте сосна, и какое-то отношение к нашему делу она имеет. «Ель», «ельник», и и посреди всего лишь одна сосна. А, кой чёрт, её занёс в это место, где вокруг только одни ели, а меж них всего лишь одна сосна.
Посмотрел я с дедом на этот пенёк и мы почапали дальше, до дома. Вернулись мы почти за полночь. Вокруг всё  было тихо и спокойно. И в доме тоже уже все спали. Марья Ивановна, конечно же дремала в полглаза, но конечно же ничего не показала деду, а только повернулась на другой бок и тихо засопела, не сказав ни слова. Аня, так та, совсем была ещё в отключке и трогать её я даже не решился. А, посему, мы улеглись спать. Утро – вечера, как говорится мудренее.
Утром, я собрал стариков и, усадив их в машину, отправился в турагенство. Аня, с больной головой, сидела и попивала чай с лимоном (непременно зелёный, а то чёрный, как я заметил, мало помогает от похмелья). Дед не хотел, ни за какую заграницу (тем более, что уних не загранпаспортов, не виз конечно не было) и посему, немного поколесив по Оренбургу, я нашёл приличный местный санаторий, с питанием и лечением. Я думаю последнее ну совершенно не помешает. Оформив все бумаги, да ещё на горящие путёвки, да ещё со скидкой, я домчал их до санатория, всё оформил и устроил, и даже отнёс вещи в двухместный номер. На это, честно говоря, у меня ушёл почти целый день.
-Ну, дед, сказал я, - двадцать четыре дня, дома даже не появляйся! Поживи, как человек! А ключи будут под заваленкой, как ты мне и показывал. Вот тебе на такси, на обратный путь (хотя точно знаю, что назад потащитесь на автобусе, ну тут я тебе не судья!).
Дед и сопротивлялся, однако я всё равно кинул ему стопку долларов на стол и вышел из номера. Ненавижу длинные растования, все сопли и слёзы, только из-за них.
Аня, уже почти пришла в себя и чего ей только не хватало, я сразу понял. По себе знаю – самое хорошее лекарство от похмелья – это крутой секс! Я конечно очень удивляюсь, почему к нам не сбежались ближайшие соседи, услыша такие крики и стоны. Причём, что самое интересное, кричали мы оба. Иногда мне хотелось вставить в уши бируши, чтобы перестать пугаться самому. Потом мы лежали потные, разгорячённые и я, положив руку Ане между бёдер, на мелкие курчавые волосы, слышал, как колотится её сердце. Вот это секс! А потом, мы уснули на мокрых простынях, даже не хватило сил на то, чтобы ополоснуться. Ну и ладно, чёрт с ним, и оба одновременно провалились во тьму.

                IV
Я проснулся довольно поздно, когда солнце уже поднялось довольно высоко. Аня лежала рядом со мной и её лицо было довольно умиротворённым, словно лик на иконе. Солнечный лучик, от качавшейся тюли на окне, скользил по её груди. То он попадал на отвердевший тёмно-коричневый сосок, то скользил по её щеке, а оттуда к пухлым  ало-красным губам. Наверное ей снилось что-то эротическое. Она, то выгибалась на спине, то что-то шептала и груди у неё набухли, как во время секса. По-моему, когда я в неё вошёл, она даже не проснулась, а прижалась к моей груди и зашептала что-то несуразное. Потом она очнулась, и в какой-то момент, я даже подумал, что она меня ненавидит, так зыркнули её глаза, каким-то синим холодом. Это меня несколько удивило и обескуражило, но потом она заструилась теплом, хотя мне это всё показалось таким поддельным. Тогда же я вспомнил слова деда Терентия: «Она тебя продаст» и тихий колокольчик стал брякать в моей голове.
Интуиция – великая вещь!
Я, поднялся и выглянул во двор. Первое, что мне пришло на ум, это были строки Булгакова: «В руках она несла отвратительные жёлтые цветы.» Весь двор, с этой стороны, у деда Терентия был просто усыпан этими цветами, желтыми, как солнечный цвет. Правда это были не цветы, в прямом смысле, это цвёл тапенамбур. Но всё равно, цвёл отвратительно жёлто.
Мы, молча вскипятили чайник, достали из холодильника масло и колбасу. Ели молча. А потом, точно также молча, прямо на этом столе, занялись любовью. Чашки разлетелись в разные стороны и остатки чая стекали на пол. Что и почему мы делали я не знаю. Всё как в дыму! Аня, молча поднялась и даже не одеваясь, вышла из комнаты. Вот, идиот! Будто в последний раз, будто всё конец и ничего уже и никогда не будет. Разве такое возможно? В душе не хотелось верить ничему, а колокольчик тем не менее звенел.
И, что теперь?
Когда я вышел из дому, Аня уже сидела в машине. Вроде бы, ей тоже было не по себе. Крэзи!
Я уселся за руль.
-Ну, что двинулись? – спросил я.
Она только кивнула головой.
И тогда я повернул ключ и, даже не прогрев двигатель, рванул вперёд.
-А, дед Терентий, то у нас голова, - сказал я, - он мне тут кой-чего показал. Так что едем на место. Думаю, то самое. Лопаты я прихватил. А вдруг раскопаем сокровище Емельяна Ивановича! Ну, что молчишь!
Аня, даже не повернула голову в мою сторону, сидела уставившись, в лобовое стекло, как истукан. Такой, я её ещё никогда не видел. Ну что же, может у женщины ранний климакс, а может и ещё что-нибудь случилось. Я, не стал забивать себе этим голову. Чужие проблемы – чужие хлопоты, а мне это надо?
Да, пропади оно всё!
Мы, всё также молча, подъехали к «Елям». Я вышел из машины, потянулся и мгновенно окинул взглядом все окрестности. Профи, ведь он всегда профи. Конопать, не конопать!
Вон на той горушке, я положил бы снайпера, а отсюда я подполз бы на машине. Смотрите и прикрытие есть, и доступ до самого места. Я никогда не считал себя дебилом, а поэтому и рассчитывал действия на все случаи жизни. Обозрев округу, я отправился к багажнику, чтобы вытащить лопаты, сам естественно укрываясь за машиной. Аня, по прежнему сидела, словно в ступоре. Чего же её так прихватило? Нутром чувствовал, что-то должно случиться.
-Ну, Аня, пойдём мерить рулеткой, давним дедовским способом.
Она вышла молча и машинально взяла в руки лопату.
-Ну, ты что на самом деле, с ума сошла что ли. Ты чего не молчишь?
-Всё нормально! – Аня, почему то прокашлялась. – Успокойся!
-Ну, добро…
Я быстро, в уме, прикинул и перевёл, сажени и вершки в нашу метрическую меру. После этого взял компас и начал определять направление строго на юг.
-Аня, это точно юг?
-А, ты, как думаешь?
-А, хрен его знает…
-Хрен то может и знает, а ты?
-А вот я не уверен…
-Ну тогда рванём в ту сторону…
-Рванём! А если не получится, будем что по кругу копать?
-Ну, а чего тут такого и прокопаем. Вёрсты ты же знаешь?
-Не вёрсты, а сажени и вершки, но всё равно копать придётся много, если неправильно выберем направление.
-Ну и покапаем! Это же не вся Россия, а всего лишь небольшой пятачок. Извлечь клад Пугачёва, ну это того стоит! Или я не права?
-Прав! Приступим!
Первый заступ лопаты на твёрдой уральской земле, надо сказать не сложился. Да и куда он на хрен сложится! Вы когда-нибудь копали? Самое страшное это было копать в Афгане и загружать туда, в эту твёрдую землю, то что осталось от брянских и брестских ребятишек, когда их разрывает на части, а домой в закрытом цинковом гробу, везут то, что осталось от тел пополам с землёй. Вы, когда-нибудь рыдали над тем, что остается от человека, прошитого очередью из крупнокалиберного пулемёта, или когда в него попадает снаряд. Когда сгребаешь, только одни ошмётки, всё что остаётся от бренного тела. Вы, выпивали, когда-нибудь залпом двести грамм спирта, за помин души новопредставившегося раба божьего, и даже не пьянеешь после этого. Вы, хоть когда-нибудь, прошли через всё это? Тогда, лучше промолчите! Я никого не хаю, и никого не хочу обидеть, поверьте! Но лучше промолчите! Не плюйте в душу, она ведь не болото.
Земля, на удивление, была не очень плотная, но и нельзя сказать, что здесь постоянно сеяли пшеницу. Копалось с трудом, но всё же копалось. Аня, больше мешалась, чем работала, ну вдвоём никак нельзя было развернуться в столь узком месте, а копать шире, вроде бы не надо было.
День был солнечный и ясный. Но на душе, почему-то всё же было скверно и муторно. Ну, не моё это дело искать клады, я в конце концов не «кладовщик», а воин. Но раз уже так пришлось, то и деваться вроде бы некуда. А когда руки заняты, то и мысли дурацкие реже в голову лезут. Так мы и копали, молча и споро. Когда, первый раз, лопата ударила во что-то твёрдое, я сразу подумал: «Ну вот и всё, что называется сбылись мечты идиота!». Ан, нет! Самый обычный камень подвернулся, только вот откуда он, да ещё на этакой глубине. Уже почти по пояс, стоял я в этой яме, а сколько ещё копать и просвету не было. Ладно, чего делать, надо рыть дальше! Знать бы только, что в том месте копаем, а не за зря! Да, вот поди ж ты угадай! Не получается!
И опять земля летела вверх из-под лопаты и яма всё больше и больше углублялась. С нас сошло уже наверное семь потов, а результата не было никакого. Мне это и вовсе начало надоедать. А, отступать, ох как не хотелось! Всё же правду говорят, золотая лихорадка, ну очень заразительная вещь. Вот поэтому, земля и летела из-под лопаты.
Наконец на глубине чуть больше метра и немного в стороне, лопата на что-то наткнулась, на твердое, но вовсе не похожее на камень. Я уткнулся коленями в землю и стал разгребать её руками, пока не почувствовал, что под рукой появился покатый деревянный верх какого-то сундука. Ничего себе сундучишко, вообще-то довольно ёмкий, только лежит в яме чуть в стороне от раскопа. Ухватившись за лопату, я принялся копать прямо над сундуком, выкидывая землю себе под ноги. Аня, увидя что я отрыл, принялась помогать мне с удвоенной силой, пока наконец мы не вытащили его на ровное место. Аня вылезла из ямы, а я принялся лопатой сбивать с двух железных дужек, довольно таки увесистый замок. Когда дужка отвалилась, я приподнял крышку. Мама, дорогая! Это почти всё, что я успел подумать, увидя содержимое сундука.
-Вот и хорошо! – раздался мужской голос над ямой. – Только, господин майор, я прошу вас не дёргайтесь, не очень хочется запачкать вашей кровью, эти прекрасные камушки.
Ну, вот я как чувствовал, господин Махарадзе уже здесь, а с ним двое детинушек под два метра ростом. Стреножить их не представляло особого труда, но смущало другое, прямо мне в лоб целила из моего же «ТТ» Аннушка. Вот тебе и фрукт!
-Что, удивлён, господин отставной майор, - засмеялся Махарадзе, - только вот не вижу удивления на лице.
-А чему удивляться, господин Махарадзе! - подыграл ему я. – Не велик ребус, подумаешь тоже мне бином Ньютона!
-А, я думал, не раскусил, - искренне удивился Махарадзе.
-Вот те раз, - засмеялся я, сев на сундучок, и в голове проворачивал, как буду выбираться из этой ситуации. – Её ещё дед Терентий раскусил, не то что я. Стыдно, господин Махарадзе, держать меня за идиота.
-Ну, вы уж совсем обо мне плохого мнения, - вдруг обиделся лысоватый старичок, - я ведь тоже могу просчитывать ходы. Не всё вам моих людей валить, да потом пинками отправлять их чуть ли не за границу…
Вот, дебилы! – рассмеялся я. – Не уж то прибежали на поклон?
-Конечно, дорогой! Такое уж у них воспитание.
-И, где же эти два идиота упокоены? Дайте угадаю. Конечно же в местной речушке Сокмаре! Не станете же вы им ямы копать…
-Вы конечно же правы…
-Полные дураки! Дал им шанс, а они его профукали. Глупость неистребима! Господин Махарадзе, никогда не играйте в азартные игры с государством, не берите кредиты и не верьте красивым женщинам – продадут…
-Это вы о чём? – смутился лысый.
-А, вот об этом! Позволите? Я всего лишь мобильник достану… поверьте кто продал один раз, рано или поздно продаст и вторично!
-Хорошо! Посмотрим!
Я достал мобильник и включил диктофон. Голос Ани был достаточно хорошо слышен и то, что она выложила подполковнику Шмелёву, где мы будем, и с кем, и когда: было очевидно и вразумительно. Двух мнений здесь быть не могло. Махарадзе так покраснел, что я думал он наверное лопнет, но увы, ничего такого не случилось. Его просто напросто опередили. Раздалось несколько очередей, скорее всего из «АКМ» и череп Махарадзе разлетелся, как гнилой орех, а два бугая просто рухнули подле ямы, и один пистолет «берета», упал мне прямо на колени. Пока Аня, отвернувшись смотрела в сторону стрелявших, я одним движением убрал «берету» под себя и продолжал так же неподвижно сидеть на сундучке. Аня, всё ещё смотрела в другую сторону и я понял, что она ожидает вновь прибывшие войска.
Ну, конечно, чего тут догадываться, я уже давно понял, кого чёрт принесёт на сей раз.
Подполковник Шмелёв собственной персоной! Явился, не запылился!
-Добрый день, подполковник, - улыбнулся я, - и вы туда же, тоже на сладенькое потянуло, ай-яй-яй!
-Ну, не всё же вам, дорогой мой отставной майор, не всё же вам.
Возле Шмелёва, тоже стояли ребятишки с автоматами наперевес, и, что самое смешное, все трое были  в полицейской форме.
-А, не стыдно, господин полицейский подполковник? Вы бы уже хоть форму сняли, а то , ну полная стыдоба, даже блевать хочется.
-Хочется, так блюйте! Только умоляю не на сундучок!
-Вот дался вам всем этот сундучок! Да, там ведь ничего нет!
-Врёте!
-С чего бы вы это взяли, что я вру…
-Думаю, так!
-А за зря!
- А ну ка, откройте крышку!
_А не убоитесь, подполковник. А, ну как, ваши люди, вас и покрошат из автоматов. Ведь лучше всего делить пополам, а то и вовсе забрать всё одному. Про эту стерву, я даже не говорю, ведь вы же её в живых не собираетесь оставлять? Ну, ребятки, трах-бах и закончено. Смелее, бойцы, смелее…
Я увидел, что все они нервно переглядываются и ещё крепче сжимают в руках оружие. Однако никто не осмеливался что-либо предпринять и видно до стрельбы было ещё далеко…
Я решил спровоцировать их хоть на какие-нибудь действия.
-Пли! – вдруг громко выкрикнул я.
На удивление, первой на этот возглас среагировала Аня. Она, вдруг повернулась боком, и мой «ТТ» в её руке выплюнул, негромко, всего лишь три пули. Всё-таки «ТТ» убойная вещь. Трупы прямо разлетались в разные стороны. У подполковника Шмелёва, вместо правого глаза, вырос какой-то ярко-красный сгусток и он плашмя, рухнул на спину. Представляю, как у него разворочен затылок! Двое его молодцов, попадали направо и налево, брякнув напоследок автоматами об землю. Вот, вам хлопчики, и сокровища! Как там говорится «девять граммов сердце, постой не зови…», а эти дурни сами напросились – и теперь ни денег, ни жизни! Ну, полный компресс или , вернее сказать, абзац!
Аня, не успела ещё повернуться ко мне, а я уже сидел с «беретой» в руке и целил ей прямо в лицо. Я не сказал бы, что она сильно удивилась, но всё же настроение у неё явно поплохело, а гонора , я думаю, поубавилось.
-Ну, что же голуба, - произнёс я, - давай поговорим. И первое, что мне бы хотелось услышать – зачем?
-Что зачем! – вдруг заорала она. – Что значит зачем, идиот!
-Вот видно, я действительно идиот, коль не понимаю тебя.
-А кто понимает меня, кто? – орала она, размахивая пистолетом. – Никто! А кто-нибудь хочет меня понять, кто-нибудь знает, чего я хочу! Кого-нибудь интересует моё мнение, или мои мечты, или мои желания! Хоть, что-нибудь!
-И чего же тебе хочется?
-Вот, хоть первый нормальный вопрос.
-Ну, а почему бы и нет?
-Ладно! – Аня, понемногу успокоилась.
Она видела, что я всё равно успею выстрелить раньше, хотя мне этого и не хотелось. Тут, возле этой ямы, уже лежало шесть трупов. Сколько ещё их должно быть из-за этого чёртового клада. Уж слишком кровавым, оказалось добро Емельяна Ивановича. Оно уже тогда, двести пятьдесят лет назад, собрало свой кровавый урожай и продолжало собирать его и по сей день.
-Ну, я таки тебя, внимательно слушаю.
-А, что меня слушать! – опять вспылила она. – Я столько лет горбатилась на этого старого козла…
-Старого козла?!
-Да, да на моего чёртового дядюшку. Этот ублюдок, только и делал, что заставлял меня сначала учиться, потом работать и ничего не давал взамен. Ни любви, ни денег! Всё было рассчитано на экономию, открытие новых производств, копить и копить, как можно больше денег и богатств, денег и богатств! Я, ведь смешно подумать, отдыхала за все эти годы, один лишь раз, всего десять дней и то, в задрипаной Турции. Ну, как же! Лучший отдых, это в России, на Байкале! А потом опять работа, работа, работа… Боже, как же я его ненавижу! Но убить его и потерять всё, даже то малое, что у меня есть… Нет уж, ни за что! И вот теперь, когда я могу бросить всё, и жить, как я хочу… Ты стоишь передо мной. Я знаю таких людей, как ты, ты с пути не свернёшь. А ведь мы могли бы жить вместе, вместе и всю жизнь. Но ведь, нет! Я же права?
-Господи, ну какая же ты глупая! Ты, что же хочешь всех обдурить, с этим то? – и я похлопал по стенке сундучка.
-А почему бы и нет?!
-Такие состояния, так просто не исчезают и их не очень просто украсть или стащить. Даже из рук своего дяди. Тебя ведь найдут, и мало не покажется!
-А, вот давай попробуем!
-Я то может и попробовал бы, а вот вдвоём врядли получится.
-Это почему?
-А, вот потому, что я тебе собственно тебе не верю!
-!!!???
-Да, да не верю и я в этом уже давно убедился. Ты из меня дурака то не строй. Я много чего повидал.
-А вот меня и не видел!
-Тебя уж точно раньше видеть не приходилось. А вот таких глупых, как ты, было предостаточно. Если ты думаешь, что ты одна такая умная, а дядюшка твой старый маразматик и ничего не видит и не понимает, то ты просто непроходимая дурра!
-С чего бы это?
-Да, он тоже прекрасно знает, что ты его ненавидишь, и тоже не верит тебе, и держит тебя под прицелом.
-С чего ты это взял?
-А с того, миленькая! Я, ведь не лопух, и не лох, и не дурак, а вот ты наоборот и лапша на твоих ушах свисает до самой земли.
-Да пошёл ты к чёрту!
Я видел, как она напряглась и только ждал, когда она нажмёт на спусковой крючок пистолета. Но дождаться этого, мне было увы не суждено. Грудь напротив сердца у неё просто разорвалась. Кровь хлынула не только из раны, но изо рта, а пуля прошелестев у меня над ухом, буквально впилась в земля, навсегда исчезнув в ней.
Я только сейчас понял, насколько я был близок от своего последнего шага. Выстрел был хорош. Скорее всего работал снайпер, да и калибр внушительный. Меня в этой ямочке, конечно видно не было, но у людей ведь бывает обострённое чувство любопытства, а особенно у снайперов. Они стреляют издалека и не всегда удаётся, разглядеть результаты своей работы, на таком расстоянии. А тут, такая возможность. Все лежат в повалку и полюбоваться и полюбоваться на дело своих рук, ой, как хочется. Аня лежала на земле, свесив свою красивую голову, на край ямы и кровь изо рта, по прежнему продолжала стекать вниз, окрашивая землю в какой-то непонятный тёмно-коричневый цвет.
Стрелок очень скоро появился. Он тащил на плече натуральную пушку. Я, даже не сумел разглядеть, что это за винтовочка, но судя по треноге, да ещё по огромной трубе прицела, вещь была стоящая. Он подходил к яме вовсе не таясь, и я понял, что наверное это последний участник поиска сокровищ в этом регионе России. Когда до моей засады, снайпера отделяло буквально двадцать метров, я поднялся и двумя выстрелами из «береты», обезручил стрелка. Паренёк оказался довольно резвым, и подумал, что сможет сбежать с поля боя. Пришлось прострелить беглецу ногу. Тогда он грохнулся на землю и завыл на всю округу. Я вылез из ямы и, подойдя к снайперу, присел на камень, возле которого он корчился от боли.
-Что, пентюх, поговорим? – спросил я. Тот, только катался по земле и молчал. Видно говорить ему ну никак не хотелось.
-Может тебе для ясности дела, колено прострелить? – эдак ласково спросил я. – Или как?
-Не надо, не надо! – запричитал вдруг этот стервец.
-Вот и прекрасно! А теперь скажи ка милок, ты чьих кровей, под кем ходишь, или на кого ты родимый служишь, а то может надо говорить – служил?
-А, вот на него, - кивнул стервец в сторону ямы, где лежало уже семь трупов.
-На, Махарадзе, что ли?
-Да, на него…
-А, теперь на кого собираешься?
-Не знаю!
-То-то и оно, сынку! Не ложися под ляхов, а уж тем более под грузина, проживающего в Москве. Ить, продаст!
Он, только скрипел зубами, да зыркал на меня, очень уж отвратительно.
-Ладно, братец! Давай-ка, я тебя перевяжу, а то ещё кровью тут весь истечёшь, чего доброго.
Я разорвал на нём рубаху и перетянул ему раны на руках и на ноге. Долго же тебе, бедолага, ковылять до отчего дома, а куда же тебе ещё. Этот то наверное, не окажется таким придурком, как двое его предшественников.
-Слушай, парень, меня сюда, - начал я, поигрывая, на всякий случай, «береттой» перед его лицом, - сейчас я дам тебе последний шанс. Ты, меня понимаешь?
Он, заинтересовано и внимательно, закивал головой, но не промолвил ни слова.
-Тогда так, - продолжил я, - ты сейчас уберёшься отсюда и навсегда забудешь, что здесь было. Ты видишь, сколько тут мертвецов лежит? Зрелище неприятное. Я, вполне мог пристроить туда и тебя! Думаю, ты в этом не сомневаешься. Слушай меня внимательно! Если ещё хоть раз, я услышу что-нибудь о тебе, либо что-нибудь узнаю нехорошее про тебя, я тебя найду и убью. Ты уж поверь, так оно и будет, я на ветер слов не бросаю. Я стольких за мою жизнь ликвидировал, что ты столько раз не писал в своей грёбаной жизни. Ты меня надеюсь понял и всё уяснил. Спецназ ГРУ (если ты знаешь, что это такое?) два раза не повторяет! Усёк?
Этот отщепенец усиленно закивал головой, всё время отодвигаясь от меня подальше (видно допёр с кем имеет дело!).
-Пшёл вон! – фыркнул я.
Он рванул от меня с той скоростью, с которой может бежать насмерть перепуганный человек, да ещё с раненой ногой.
И это было вовсе не смешно, а скорее грустно, и может даже больно. Когда этот придурок, скрылся за кустами, я подумал, что и мне здесь засиживаться долго не стоит. Первое, что приходило на ум -  а, что делать со всеми этими трупами? Ну, не хоронить же их всех в этой яме, друг на друга. И, немного подумав, я решил их не трогать, а сообщить в полицию, что в этом весёленьком месте, под названием «Ели», находится на сегодняшний день. Вот будет урожай, для доблестных российских полицейских. Никогда, не любил эти названия: ни милиция, ни полиция – они меня не прельщали. Чего-то не вязалось с исконным русским духом, коим я был напитан с детства, да ещё коммунизмом. Вот тебе и очередная страшилка! Это ж надо, немецко-английским придуркам, пришло на ум начать свой долбанный манифест, словами: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!». Я бы тут же залез под кровать и обхезался бы прямо в штаны. И разве нормальный человек, после этих слов, вступит в такую изуверско-мистическую партию, коя проповедует неких призраков.
Ладно, слава богу, что эта ахинея успешно закончилась, даже на шестой части суши, не говоря уже про весь мир!
А, всё же пора было заниматься своими делами. Я побросал в яму, всё разбросанное наверху оружие, и с большим трудом вытащил из неё, столь полновесный сундук. У меня так и не было времени, чтобы взглянуть, что же такое мы откопали в этой ямке. Открыв сундучишко, я сразу и ахнул. Может я инее великий специалист по части сокровищ, но всё же внимательно рассмотреть, да прикинуть, что и по чём, всё-таки могу. Здесь находились не миллионы «баксов» (в этом сундучке!), а пожалуй и миллиарды! Весь сундук был заполнен камнями. Причём камушки, были, как на подбор, в основном бриллианты, старинной огранки. И большинство ведь были огромные, а некоторые с голубиное яйцо, а пару так и с куриное. Попадались изумруды и сапфиры, и ещё немного рубинов, да какие-то фиолетовые. Все камни (кстати ограненные) были без оправ. Лежало тут, так же немного перстней с ажурной золотой оправой, несколько колье, то ли в золоте, то ли в платине, с бриллиантами и изумрудами. Было также несколько церковных крестов, с цепями, и все , усыпанные драгоценными каменьями. Сбоку лежал небольшой холщовый мешок (почти истлевший), затянутый на верёвку. Его даже не пришлось развязывать, лишь только я тронул его, как на ладонь высыпались золотые монеты. Вот они пугачёвские червонцы! Нигде не сохранившиеся (давно переплавленные матушкой Екатериной, а что не нашла она, то переплавил её сыночек  ПавелI). Так что в этом сундучишке, лежали единственные сохранившиеся золотые монеты Пугача! А, сколько они сейчас стоят, да немерено!
И, что мне теперь с этим делать?
Мысли витали в голове разные. А, что придумать правильно, ядаже пока не мог. То, что отсюда надо линять и немедленно, я уже давно понял. Оторвав от земли свою «копилку», я двинул к машине. Чёрт подери, сундучок то надо куда-то выкинуть, не нужен он мне теперь. Я пересыпал камушки в саквояж и дипломат, закинул их под переднее сиденье, а сундучок пристроил в багажник. Хорошо, что ключи торчали прямо в замке. Машина завелась, с пол-оборота. Колёса, провернулись по песку, и сцепившись с землёй, дёрнулась вперёд. Отъехав с полкилометра, я тормознул на обочине возле леска и, выняв сундук из багажника, закинул его подальше в кусты.
Ну, вот теперь пущай юные пионэры, ищут его, а найдут порадуются!
Снова, усевшись за руль, я двинулся прочь от села Сакмары, а тако ж и прочь от Оренбурга. Куда же мне с этаким, да в самолёт, али ещё чего доброго на поезд. Тута потиху, своим ходом, да через Урал, а то чего доброго в Казахстан. Бензина, пока слава богу, под завязку, а в Астане, у меня имеется припасённый на всякий случай, один дипломатишка, довольно сносно, говорящий на иврите. И, обязан он мне, как я думаю, по гроб жизни. Я то ведь, как никак природный еврей, да и по паспорту тоже (это уж старикан постарался). Хорошо хоть документы ещё имеют какой-то вес.
Уходить отсюда, можно было только двумя путями: либо через границу нелегально  (скорее всего, через Кавказ, либо Грузию, либо Армению), либо по дипломатическим каналам. Последнее (кстати) мне показалось самым вероятным. Так что, мил дружок, давай ка, чеши в Астану и плюй на всё. Вывернемся! Не в первой! Бывало и похуже, а что уж теперь! Двигай паря! Лишь бы Менахим, не подкачал, я впрочем куда он денется. Значит в путь!
 
               
                V

Значит, вот что! Испанское солнце, мне ну совершенно не нравилось. Как здесь можно было жить. Снега и того совершенно не бывает, а температура почти никогда не опускается ниже 10 градусов по Цельсию. А город, в общем-то интересный и древний. Основан, аж римлянами, почти что в 138 году до нашей эры. Навидалась  эта Валенсия – мало не покажется! Достопримечательностей – не приведи господь, а поэлья мне уже поперёк горла стоит. Тоже мне национальное блюдо, ну с курицей, либо с кроликом, да ещё с белой фасолью и что? А, улитки с артишоками – да пропади они пропадом!
Конечно, прикупил я здесь домишко, по проспекту Пуэрто, с видом на порт и Средиземное море. Домик так себе, не мал и не велик. В два этажа, в мавританском стиле, с зелёным, небольшим двориком. Там и садик, и цветничок, и даже мандарины растут с лимонами. На втором этаже огромадный балкон с красивой резной балюстрадой. На нём в данную минуту и сидел я. Плетёный столик, два кресла, кофейник с чашкой, лучший французский коньяк, лимон, нарезанный ломтиками, сахар и сливки. А внизу лопочет пылесос и испанская служанка наводит порядок, а во дворе садовник подстригает кустарник.
Я жил здесь уже второй месяц и ожидал своих. Жена, конечно, была побоку. Она не отвечала даже на звонки. Ну и хрен с ней! Плакать не будем. А вот вытащить из этой дыры дочку, да внучку, это было вполне по силам и как раз то, что мне было нужно. Как же достала меня эта вся непруха в последнее время. И вот тебе фарт! «Собака лаяла на дядю фраера!». Я, даже, не стал оценивать то, что удалось вывезти из Казахстана. Менахим, просто позеленел, увидев меня, но Моссад умеет воспитывать своих агентов и прививать им нужные качества. А деваться ему было некуда. Если бы я только открыл рот… Но кто же режет курицу, несущую золотые яйца и тем более, гробит двойного агента. Только не я. Авось, засланный казачок, ещё на что-нибудь сгодится. Будь добр, и к тебе людишки потянутся! Но, на душе, всё-равно было почему-то пошло и отвратительно.
Всё было вроде бы хорошо. Я в Испании, камешки лежат в сейфовой ячейке, в банке. Всего лишь одной горсточки хватило на то, чтобы купить и этот дом с участком, и машину, и нанять прислугу с охраной, и приодеться, и даже успеть завести знакомства. Оказывается, здесь в Валенсии, русских, как собак нерезаных. Вон, через дорогу, живёт некий меценат (как он сам себя называет) Иван Карамазов (ну удивительно и откуда в Испании, эдакий прообраз Достоевского!). Хотя если честно говорить, слабовато он тянет на русского, да и мне после разговора с ним, честно говоря, становится как-то не по себе – ну полное фуфло! Сосед рядом, француз Жан-Поль Горилье, и тот интереснее. Он кажется живым, настоящим. Мне всегда нравилась Франция, и по началу я даже думал устроиться там, но Жан-Поль меня разубедил. «Вы знаете мсье, - сказал мне, как-то он, - Франция уже не та. Я бы сказал, она приняла на борт, слишком много мусора, и теперь она тонет. Мы очень долго эксплуатировали арабов, и вот теперь, похоже они пытаются эксплуатировать нас. Мне не нравится ни первое, ни второе. Поэтому, очень много французов живёт в других странах и в частности в Испании. Здесь, мы чувствуем себя спокойнее. Живите, сударь, здесь и я уверяю вас, вы будете счастливы!»
Я ему поверил и вот я здесь! Хотя, если честно, дебилов хватает и за границей. Почему всё-таки так хреново устроен наш мир. Ведь веками пытались вывести всё это дерьмо из человека. И руки рыбили, и головы отсекали, и в бочке с нечистотами по городу возили, и распинали, и жгли, и чего только не вытворяли, а воз и ныне там. Ну ничему этих дураков не научишь (да они и учится то не хотят!). Всё хочется жить полегче, да побогаче! А бесплатный сыр, где? Ясен хрен, только в мышеловке! И лезут туда, всякие ублюдки! Я не пойму, их что же, даже опыт ничему не учит! Я, понимаю слюнявых младенцев, которые и жизни то не видели, оно ладно, а  может здесь действительно тюрьмы необыкновенные, с каким то необыкновенным комфортом, вот и тянет их сюда.
Я, как-то прогуливался надысь, как раз возле музея Бласко Ибаньеса и решил зайти в кафе напротив, посидеть в тени под тентом, попить кофейку, да посмотреть на загорелых испанок (между прочим пальчики оближешь, и не говорите, что француженки лучше и темпераментнее!). После Ани, я долго не мог смотреть на женщин, но как говорится всё проходит в этом мире, и это тоже пройдёт. Так вот примостился я возле стойки, заказал кофе, местные булочки с корицей и кальвадос, но и вижу, краем глаза, что ко мне в карман лезет вражеская рука. А я, ещё не остывший от последних событий, схватил её , прямо в кармане, через тонкие летние брюки, да два пальца (кажется указательный и средний) сломал. Мне показалось, что этот хруст был слышен во всём кафе. Однако мой карманник, на удивление, даже не вскрикнул, у него просто открылся рот в немом крике и он упал на колени. Посетители очень удивленно посмотрели на меня, потом на воришку. А я вынул из кармана бумажник и достав десять евро, скрутил их трубочкой, да засунул ему в рот. После чего получив свой заказ, вышел на улицу и уселся за столик. Куда девался воришка-неудачник я не видел. Скорее всего, выскользнул через заднюю дверь.
Я ещё посидел некоторое время теньке, потягивая кофе и пглядывая вокруг. Не смотря на будний день, народу было порядочно и на улице и в кафе. Меня всегда удивляло, когда же эти валенсийцы работают, сколько получают и как умудряются жить за такие деньги. Я не говорю о туристах, этих сразу было видно, особенно американцев (в большинстве своём пенсионеров, раздувшихся от постоянного употребления фаст-фуда) и японцев (тех конечно легко можно было по рожам, а ещё по обилию фотоаппаратов на шеях и непрерывных съёмках всего куда они бросали свой взор). С туристами всё понятно, но когда всё же работают испанцы, до меня не доходило. Конечно Валенсия, хоть и является центром туризма, но в городе (или вернее в его окрестностях) расположено много промышленных предприятий и даже завод «Форда», а порт один из крупнейших в Испании. Кто же на них работает и когда? Парадокс!
Наконец насидевшись в тени, под лёгким, обдувающим меня ветерком, я решил двинуться домой. Для населения в почти 800 тысяч человек, город казался мне компактным и неплохим для проживания. Конечно хватало и тут всякого сброда: всевозможные рейверы и наркоманы, гоняет молодежь по улицам, как сумасшедшая, и бьётся друг о друга вдребезги. Но после того, как в конце девяностых, всякие культовые дискотеки позакрывались, стало чуть потише. Не понимаю я таких людей: всю ночь пить да гулять, а днём потом отсыпаться. А чем же сыскать хлеб насущный – кражами! Что я сегодня и наблюдал. Что им праздников не хватает? У русских вон каждая пятница праздник, а святые праздники – это получение аванса и зарплаты. В Валенсии, тоже много праздников, но основной – Фальяс. Празднуют целую неделю до дня св. Иосифа (19 марта). Носят по городу скульптуры из папье-маше, в которых видны все человеческие пороки, и их сжигают в последнюю ночь праздника. Всё это время, в городе фейерверки, конкурсы, парады, а ещё и ежедневная коррида. Гуляй, не хочу! Так нет, ещё и каждую ночь в ночной клуб, пожалуйте! Тьфу! В городе правда полно иммигрантов и они не улучшают его народонаселение. Здесь я заметил многие говорят по-испански, а многие и по-валенсийски. Но можно услышать и английский, и французский язык, а кое-где мне доводилось слышать и русский. Один русский очень долго рассказывал хозяину лавчонки, какой сувенир он хочет приобрести. И его так злило, что хозяин не понимает ни по-русски, ни на языке жестов. А тот только пожимал плечами и качал отрицательно головой. Чтобы не произошло смертоубийства, я подошёл к хозяину и по-испански объяснил, что хочет купить этот человек. Тот радостно закивал головой и бросился  к полкам, а природный «руссак», довольно пожилой и с небольшим брюшком, тоже долго жал мне руки, пока я от него не избавился.
Вообщем, я шёл домой, свернув с проспекта на узкую улочку, застроенной двух и трёхэтажными домами. Было настоящее вёдро (то есть великолепная, солнечная, безоблачная погода с небольшим ветерком). Только скажи это слово какому- нибудь испанцу, да попробуй объяснить, что это слово значит и почему так звучит. Не понять иностранцу ни русского языка, ни русской души. У них совершенно другая жизнь, совсем другой менталитет, совсем другие устои. Я здесь хоть и недавно, но хожу здесь не как свой, а как чуждый иностранец. Вот такие у нас здесь делишки.
Я шёл по улице на которой и тротуар до того узкий, не более полуметра, да и то расположен только с одной стороны, а проезжая часть была замощена брусчаткой. Машин было немного, за весь мой путь проехали всего две-три, но много стояло припаркованных вплотную к домам.
Треск мотоцикла (либо мотороллера) я услышал издалека, а затем краем глаза, увидел надвигающуюся на меня тень. Внутри появилось какое-то предчувствие, в голове зазвонил колокольчик и я напрягся. При себе у меня была только небольшая сумочка, висевшая на плече, со всякой мелочью и мобильником. Я был сосредоточен и готов ко всему. Когда кто-то сдёрнул у меня с плеча сумочку, я тут же ухватился за ремешок сумки и быстро повернувшись боком, резко рванул его к себе. Через секунду я увидел взметнувшиеся вверх ноги. Мотороллер (а это был именно он) упал на бок и покатился юзом вниз по дороге, дребезжа всеми железками, уткнулся в стоявшую машину и заглох. А на проезжей части сидел какой-то сопляк, лет двадцати в джинсах и голубой рубашке на выпуск. На голове у него был велошлем (бережется паршивец). Он сидел боком и всё ещё держался за ремень моей сумки. Наверное приземлившись на пятую точку, он сломал копчик и теперь орал, суча ногами, причём только на одной был светло-коричневый сандалет, а второй откатился к мотороллеру.
Я, вырвал из его рук ремешок, накинул сумку на плечо и присел перед ним на корточки.
 Отвечал.
Он сидел и уже беззвучно плакал, размазывая сопли и слёзы по лицу. Я думал, что это только в Италии (и в основном в Венеции) такие стервецы грабят этаким манером туристок, выхватывая у них на ходу дамские сумочки, а потом их только ищи-свищи.
-Амиго! Разве мама не учила вас в детстве, что красть грешно, как говорил Ося Бендер (хотя откуда ты можешь знать про Бендера), а кроме того бесполезная трата времени, да как ещё видишь и небезопасное занятие! А-а?
Тот молчал, насупившись, и ничего не отвечал. На улице было пустынно. Не вызывать же полицию для этого стервеца, потом сам хлопот не оберёшься. Я решил уже уходить, похлопал его по плечу и сказал:
-Амиго! Прекращай эту свою работёнку, а то за решёткой скоро окажешься!
Он пробурчал что-то, типа того «пошёл ты на три буквы, пидор старый. Ах ты сука неблагодарная! В глазах у меня потемнело и я, со всей дури, врезал по его поганым губам ребром ладони.
Он сразу завалился назад, но тут же повернулся на бок. Неплохой вышел удар. Первые шесть зубов, по моему, он проглотил вместе с кровью и соплями. Ещё три зуба он выплюнул на брусчатку. Теперь он смотрел на меня с паническим страхом и только разевал беззубый рот, показывая разбитые губы. Ну, семейного дантиста у такого придурка и быть не может, так что вылетит это ему в копеечку и зубы придётся вставлять долго.
Думаю после всего этого, он или прекратит грабежи и разбои, а может наоборот озлобится, и тогда уж точно небо в клеточку ему обеспечено. Больше здесь мне делать было нечего, да и не хотелось, чтобы кто-то случайно меня увидел.
И я снова двинулся вниз по улице в сторону порта, оставив этого ублюдка валяться на мостовой. Ничего, от этого ещё никто не умирал, а вот держать язык за зубами (коих сейчас здорово поубавилось) стоило бы.
Домой я пришёл под вечер и сразу заглянул в почтовый ящик, висевший на внутренней стороне ограды, но он уже был пуст. Я выписал несколько русско-язычных журналов и газет и какую-то местную газетёнку.
Мне не нравится, как в Америке, едет этакий мальчонка на «лисопеде» и разбрасывает свёрнутую в трубочку прессу, разбрасывает их даже под дождём, прямо на землю под крыльцо. Ещё мне не нравится молочные бутылки, которые выставляются прямо под двери.
Поэтому я приказал, чтобы почту ложили в почтовый ящик, а все продукты, привозимые с рынка и магазина клали в холодильник.
Когда я вошёл в дом, то услышал, что служанка Мария (она же по совместительству и повариха) возится на кухне и оттуда доносятся вкусные запахи. Заглянув на кухню, я увидел, что Мария стоит у плиты и что-то жарит на сковороде, скорее всего рыбу.
-Мария, почта сегодня была? – спросил я.
-Да, сеньор хозяин! Я положила её вам на стол в кабинете.
-Хорошо, Мария.
Я поднялся на второй этаж, вошёл в кабинет и уселся в кресло за письменный стол. На столе лежали стопкой газеты и журналы, а поверх них конверт.
Взглянув на конверт, я увидел, что он прислан из Италии, а точнее из одного отеля в Риме. Чудны дела твои, господи! И кто же это, мне сюда пишет, да ещё из Рима. Чудеса, да и только! Хотя в голове у меня уже сложилось, кто бы это мог быть, поэтому я быстро вскрыл конверт ножом для разрезания бумаг и оттуда на стол выпала открытка с видом Колизея. А ведь с умыслом открыточку то подобрали, мол в случае чего могут быть и гладиаторские бои. Повернув открытку другой стороной, я увидел всего лишь одно слово написанное по-русски «Должок!», а снизу, как в той сказке, из тазика с водой появляется рука и грозит, указательным пальцем. Очень даже выразительно нарисовано! Вот ведь старый хрен! Я чуть не рассмеялся. К этому времени вся злоба, и на всех, у меня уже прошла. Да и неправ я был, дав дёру из России со всем добром, да чего уж теперь.
Но, джентльменский договор, есть договор, хотя и не я первым его нарушил. Так что получается без вины виноватый. Ну, что же, надо будет позвонить ему, но только после ужина, уж очень мне захотелось рыбки поклевать.
Поужинав и взяв бокал с красным вином, я поднялся в кабинет и, усевшись в кресло, достал мобильник. На том конце ответили почти сразу, после третьего звонка.
-Добрый вечер, Владимир Васильевич, - услышал я голос господина Антонова.
-Добрый вечер, Николай Николаевич! Что же вы мне такие страшилки шлёте, да ещё с далёким умыслом, вы же знаете, что я не из пужливых…
-Боже упаси, Владимир Васильевич, - рассмеялся Антонов. – Я наоборот хотел вас развеселить, а вы упрекаете меня в каких-то нападках. И в мыслях даже ничего такого не было.
-Я вам верю! После всех этих оренбургских приключений, я порядком подустал, да и Аня ваша там такого нагородила, что ваш Махарадзе, ещё местные менты – это только цветочки, а не ягодки… Ягодки были впереди с Аней, так что пришлось удирать на сей раз, что только пятки сверкали.
-Да знаю я, знаю, - даже по телефону чувствовалось, как он поморщился, - Аннушка оказалась стервой ещё той. Всё ей мало было, всё себе самой хотелось заграбастать и распоряжаться, как она того желает. Что-то такое я уже давно предполагал, да вот за руку никак схватить не мог. А потом она всё же родная дочь моего покойного брата…
-Ну, с Махарадзе, всё понятно, - сказал я, - хотя, как он обо всём так быстро узнавал, непонятно?
-Владимир Васильевич! – устыдил меня он. – Ну, кто угодно мог информировать, та же Аня… могли и у меня завестись кроты…
-А я поначалу, думал это вы…
-А зачем? Владимир Васильевич, зачем мне на вас своего конкурента натравливать? Чтобы он всё хапнул, а меня оставил с носом. Я же не враг самому себе?
-Ну, это пожалуй так! А полиция с этим подкупленным подполковником, откуда взялась, как вы думаете?
-Вот здесь не всё понятно, ничего не могу сказать. То ли они за Махарадзе следили (ведь вы завалили его людей), а может Аня решила их нанять, что-то уж очень быстро и легко они вас с ней отпустили, довольно странно…
-Видимо и здесь, господин Антонов, вы правы… как всегда.
-Я хотел спросить, Владимир Васильевич, - сказал Антонов, дрогнувшим голосом, - как… это с Аней случилось?
-Вы не думайте, Николай Николаевич, я тут совершенно ни причём. Её завалил снайпер, вашего Махарадзе, ну а потом уж я его… Самооборона! Они там все друг дружку перестреляли, я чудом от снайпера ушёл, наверное только потому, что сидел на дне ямы и он меня не заметил.
-Понятно, Владимир Васильевич! Ну, а стоило оно того, честно скажите?
-Стоило, я думаю, стоило!
-Не будем говорить обо всём по телефону, я лучше сам у вас появлюсь через пару дней, приду на яхте… да не один.
-Вы опять, господин Антонов, говорите какими-то загадками…
-Какие же здесь загадки Владимир Васильевич! Хотел сделать вам сюрприз. Я привезу с собой с собой вашу дочь и внучку…
-Вы опять, господин Антонов, угрозы строите, или это у вас страховочка такая…
-Ну, трудно с вами, Владимир Васильевич! Ну зачем мне всё это надо, или вы думаете я ваших родных в заложники взял. Я, что зверь что ли какой. Хотел сделать доброе, а вышел злыднем. Вот и делай после этого людям добро…
-Ладно, ладно, Николай Николаевич, Винюсь и каюсь. Могу я со своими поговорить, где они?
-Да ради бога! Я их отправил погулять по Риму… Не волнуйтесь, дал им в сопровождение охрану, так что ничего с ними не случится. А телефон дочки запишите, я ей новый купил, а то свой она в море утопила. Записывайте!
Я записал номер в записную книжку.
-Хорошо, Николай Николаевич! Буду ждать вас, через несколько дней.
-Отлично! Всего хорошего, до всречи!
Я тут же набрал, указанный мне Антоновым номер и через некоторое уже говорил с дочкой. Та взахлёб, начала рассказывать о том, как они отдыхали, как за ними прилетел частный самолёт и вот они уже бродят по Риму, а завтра, на яхте, как сказал Николай Николаевич, отправятся ко мне. Поговорив, ещё минуту с внучкой, я дал отбой. После этого, взял газеты и, включив настольную лампу, принялся читать.
Эти два дня промчались незаметно. Я почти не выходил из дома и наводил порядок, для приёма гостей. Прикинул, сколько будет человек. Три спальни наверху, да кабинет для общения, внизу столовая и пару комнат для прислуги и охраны, кухня, кладовые и подсобные помещения. На каждом этаже находились и ванные комнаты и туалеты. К дому примыкал гараж на три машины, а в порту у причала, уже стояла, наконец выполненная по моему заказу, яхта. Яхта была небольшая, водоизмещением всего 120 тонн, но с двумя двигателями, спальными каютами и даже ванной комнатой, а так же оборудованная по последнему слову, со всякими там радарами, спутниковой навигацией и эхолотом. Короче, хочешь выезжай на отдых, а хочешь на рыбалку. Последний раз обходя по дому, я просмотрел, что всё в порядке и последнее – я сказал Марии съездить на рынок и в магазин, да забить два холодильника под завязку.
Наконец-то следующим утром, уже после завтрака, раздался звонок мобильника.
-Доброе утро, Владимир Васильевич! – весело заговорил Антонов. – Мы уже на месте и даже стоим у причала, недалеко от яхты «Голубая лагуна», ведь эта ваша?
-Верно, Николай Николаевич.
-Яхта, между прочим, довольно приличная, поменьше правда моей, но в общем ничего… Как, Владимир Васильевич, вы к нам в порт, либо ещё где-нибудь встретимся, какие у вас будут предложения?
-А, вы, приезжайте прямо ко мне, если не побрезгуете поселится в моём доме. Не надо будет ездить туда сюда на встречи друг к другу.
-Какое брезговать, увольте! Вы совершенно правы, так будет лучше. Мы сейчас вызовем машины и едем к нам.
-Адрес, надеюсь, называть не надо?
-Не надо! – рассмеялся Антонов и дал отбой.
Прибыли они буквально через двадцать минут и первыми, из машины, выскочили мои и побежали ко мне. Когда давно не видишь родных, невольно в душе что-то переворачивается и на глазах наворачиваются слёзы.
Когда я проводил своих наверх в их спальную комнату и садовник занёс их вещи, из машины вылез Антонов в сопровождении трех охранников. Старик почти не изменился и я, рассматривая его, одновременно крепко пожимал ему руку.
-Ну, вот и свиделись, Владимир Васильевич, - улыбнулся Антонов.
-Свиделись! Прошу в дом. – указал я рукой на входную дверь.
Я велел мари разместить охранников на первом этаже, а сам с Антоновым поднялся наверх. Там я показал его комнату и сказал, что буду ожидать его в кабинете.
Через некоторое время Антонов появился у меня и я усадил его за стол.
-Ну, Владимир Васильевич, хочу услышать ваш рассказ, как вы сюда то выбрались, да ещё со всем этим богатством? Кстати этот домик тоже хорош, без роскоши, но не без комфорта. Знаете, я раньше вас уважал, а теперь позвольте сказать восхищён. Вы не выпячиваетесь, как некоторые очень глупые люди, и в тоже время обставляете свою жизнь довольно хорошо. Я приветствую такой образ жизни. Ну, так я вас слушаю, говорите! Интересно узнать, как всё было. То, что случилось на месте преступления (скажем так), я более или менее знаю, мои ребята собрали кое-какие сведения, а вот куда делись вы не знал никто, пока я не навёл справки и всё же нашёл, где вы определились. Итак, слушаю.
Я рассказал ему всё: как выбрался из России, как сумел это всё вывезти за границу и положил в банк. Потом передал ему список того, что было обнаружено в пугачёвском сундуке. Антонов долго перечитывал список и предварительную оценочную стоимость (которую я указал, обратившись к местным ювелирам). Сидел он долго, а потом, отложив список, задумавшись, сказал:
-А, эта вся музыка, оказывается стоит гораздо дороже, чем я думал. Тут, если хорошо разместить эти камушки, кое-какие оправить, а кое-какие по новому огранить, да другие распилить, я думаю тогда всё это будет стоить не менее двух миллиардов евро.
-Вы, думаете так много, - удивился я.
-Несомненно, Владимир Васильевич, несомненно. Конечно особых шедевров там видимо нет, но набор камней вполне приличный, хотя надо бы их посмотреть. И к тому же, камни и золото, некоторым образом являются историческим раритетом, а это тоже увеличивает их стоимость. В доме у вас что-нибудь из камней есть?
-Я же не дитё, Николай Николаевич! Конечно же всё в банке, в сейфовой ячейке, даже в нескольких. Давайте сегодня отдыхать, у меня на обед прекрасная рыба и паэлья с кроликом. Так что прошу в столовую!
В этот день все отдыхали (особенно мои, после морской качки), охрана охраняла, а мы с господином Антоновым сидели в моём кабинете и вновь разбирали список камней, а потом вечером, я показывал свою библиотеку и отдельные, довольно редкие книги. Увидев, как загорелись глаза у Антонова, при виде одной из книг «Ветхого завета» XIV века, на старофранцузском языке, я подарил её ему. Как обычно на средиземноморье, темнеет сразу и как-то внезапно. И, как только это случилось, все кроме охраны, разошлись по своим комнатам, а я ещё немного почитал на ночь какую-то лёгкую беллетристику, но вскоре заснул.
На утро поднявшись и позавтракав, я с Антоновым и двумя охранниками, сели в машину и поехали в банк. Охранники остались в холле, а нас с Антоновым (под моё поручительство) провели в спецкомнату сейфового хранилища. Я удивился, что банковские работники, так легко на это согласились, но потом оказалось, что и у него здесь тоже забронированы ячейки (ну, старый лис!), но мы же партнёры.
Мы прошли в отдельную комнату, куда я и принёс свои сейфовые ящики. После того, как служащий банка вышел за дверь, я открыл ящики. Глаза Антонова, прямо таки загорелись. Он тут же достал из кармана лупу, в оригинальной серебряной оправе, и принялся брать камни в руки по очереди и рассматривать их. Он смотрел и только восклицал: «Да!, Ну, да!, Ничего себе!, Обалдеть!». Я даже не понял, сколько прошло времени, но наверное довольно много, пока Антонов отложил в сторону лупу и откинулся на стуле.
-Да! – сказал он. – Здесь оказалось всё ещё прекраснее, чем я вчера предполагал. Некоторые камни редких, оригинальных цветов, блестящей чистоты и являются действительно шедеврами ювелирного искусства. Вот, оказывается, что было в казне у Пугачёва, сказочные сокровища. Как, всё это поделим, Владимир Васильевич?
-У нас, насколько я помню, был договор – пополам!
-Так оно так! Но, что вы будете с этими камнями делать? Надеюсь продали не самые большие и редкого цвета камни, а?
-Естественно? Я взял поменьше и в основном обычные бриллианты, обычного цвета!
-Это, хорошо! Конечно, лучше всего, было их продать и вложить средства в какие либо производства, либо инвестиции. Но я так понимаю, вы не бизнесмен и не знаете, как это делается и, вполне возможно вы прогорите.
-Возможно, наверное, вы и правы.
-Тогда, я предлагаю, сделать так. В этом банке, на ваше имя (или любое другое, какое вы скажите!), я ложу 500 миллионов евро, на депозит. Соответственно и камни, на такую же сумму, я беру себе. У вас будут проценты, на которые можно безбедно существовать вам и вашей семье, да и камни на чёрный день, либо на случай форс-мажора, у вас всегда останутся. Я, думаю, это не плохой вариант, вот только камни свои я отберу себе сам. Поймите, я ведь коллекционер и смогу их использовать, как ювелирные изделия. Ну, как, пойдёт такое?
-Я, думаю, Николай Николаевич, это вполне разумно. Только у меня одно условие или, вернее сказать, просьба…
-Я, вас слушаю.
-Всё держать в одном банке, в Валенсии, мне кажется неразумно. Я прошу вас помочь мне перевести в один из швейцарских банков, половину денежных средств и почти все мои камни.
-Я, всегда знал, что вы чертовски умны. Я помогу. По рукам?
-По рукам!
И мы пожали друг другу руку.
Вся следующая неделя проходила в разъездах. Антонов: во-первых, переехал в отель (не смотря на мои уговоры!) со своей охраной, считая, что всё-таки стесняет нас, хотя после их отъезда я понял, что он в сущности прав.
В доме, как-то сразу установилось спокойствие, и даже Мария перестала бегать и суетиться. На следующий день Антонов перевёл на мой счёт в банке Валенсии, 250 миллионов евро, а вечером позвонил мне по мобильнику и сказал, что он заказал частный самолёт до Берна.
Утром, я взял большую часть камней из банка, и мы с Антоновым, и его охраной вылетели в Швейцарию. Антонов, все камни из Валенсии забрал. Решили всё же, камни положить в швейцарский банк. Я оформил там ячейку, а Антонов перевёл на депозит, на моё имя остальные деньги. Вроде бы всё было в порядке: ключ, шифры и счёт лежали в моём кармане и самолёт ждал
нас в обратный путь.
Назад долетели мы тоже без приключений: никто нас не задерживал и на нас не нападал, хотя Антонов и вёз небольшую коллекцию камней, в металлическом чемоданчике, который был пристёгнут к руке одного из охранников.
У меня тоже, в кармане, лежали три золотых пугачёвских монет, я уже к ним привык и носил их, как какой-то талисман и вроде бы с тех пор мне везло.
С Антоновым я прощался на причале, возле его и своей яхты.
Пожали друг другу руки.
-Что ж, бывайте, Николай Николаевич, вроде всё обошлось, обо всём договорились, так что до свидания!
-Да нет, Владимир Васильевич, скорее прощайте! Не в том я возрасте уже, а посему можем с вами уже не встретиться. А, жаль! Вы мне нравитесь или по новомодному импонируете. Об одном жалею, что всё что насобирал и всё, что создал своими руками - - передать некому. У вас, Владимир Васильевич, и дочь есть и внучка, а у меня никого, гол, как сокол. Один я на белом свете, один! Ну, да ладно, разберёмся. Пока живы, будем надеяться, но всё же прощайте!
Он, хлопнул меня по плечу  и стал подниматься на яхту. Мне тоже стало казаться, что я его больше никогда уже не увижу.
Я долго ещё стоял у причала и видел, как яхта отдала швартовы и потихоньку стала отходить и поворачивать в море, а потом двигатели взревели и судно стало набирать ход. Антонов, так и не появился на палубе, чтобы посмотреть на удаляющийся берег.
Когда от яхты, осталась только маленькая точка, я развернулся и тронулся домой. Хватит, как говорилось в одной книге, самобичеваний и самокопаний, пора начинать здоровую капиталистическую жизнь! Отставной майор ГРУ, ну не заслужил ли ты всё это: за кровь,  за смерть, за грязь, за любовь, за правду, за честь...
Вроде бы всё устаканилось! Все были довольны, наверное кроме меня, я уже привык к такой жизни. А вот дочка, начала учить язык, да и сразу два испанский и валенсийский, а ещё ездить на машине, но до яхты я её пока не допускал. Сам недавно получил права на управление пласредством, тем более мореходным.
Внучке полюбилась Мария, наверное потому, что и та обожала её и закармливала всякими сластями и экзотическими фруктами. Правда внучка итак, могла есть всё без разбору. А мне иногда так хотелось, кусок ржаного хлеба, да шмат сала украинского с мясными прожилками, да с чесночком  в прикуску. А тут, кухня совершенно другая. Однако я принял всё кулинарное обучение на себя и вскоре Мария, уже могла сделать более или менее приличные драники с мачанкой, а также сварить наваристый украинский борщ и ленинградский борщ с почками.
Вот этим я и отводил себе душу, хотя и испанская кухня пополам с итальянской, тоже ничего.
Несколько раз мы выходили на яхте в море, на рыбалку. Тут уж внучка, просто балдела, а дочка приучилась к рыбной ловле. Правда вылавливали  мы не ахти что, но я брал в море соседа Жан-Поля, и он на удивление оказался заядлым рыболовом, и с ним мы приносили домой приличный улов. Вот мы и вели уже, ставшее обычным, спокойное сосуществование, когда как-то вечером раздался звонок по мобильнику, причём по старому номеру. Я удивился и вначале подумал на Антонова, но тот звонил по другому номеру, и я ответил на вызов. В трубке ни с того ни с сего, я услышал голос жены:
-Алло, алло! – орала она.
-Да!
-А, это ты всё же! Не забыл, надеюсь меня?
-Это скорее, ты меня забыла!
- Ты, во всём виноват! – заистерила, вдруг она. – Ты меня бросил!
-Да, неужели?
-Да, да, ты! Где наша дочь и внучка?
-А, разве они тебя, когда-нибудь интересовали? Хоть когда-нибудь?
-Может, я где-то и ошибалась, но я мать и хочу знать где они, что с ними случилось?
-Они со мной. Так что можешь не волноваться.
Последовала небольшая пауза, , а потом моя благоверная заговорила, словно мёдом стала поливать.
-Говорят, ты здорово разбогател и теперь живёшь за границей!
Ну, мир, ну, крокодилье отродье, как в российское захолустье (типа Калинингград), могли докатиться слухи с другого конца Европы, ну как?! Хотя наш мир тесен, кто-то услышал, кто-то донёс и понеслось, как тачанка по по степи.
-А, что 500 миллионов получил, в дар от своего дядюшки.
--Не ёрничай, - опять заорала жена, - что ты меня за дуру держишь…
«Вот именно за дурру держу» - подумал злорадно я.
-Какой дядюшка? Откуда он появился, нет у тебя никаких ни дядюшек, ни тётушек. Грабанул, наверное кого-то (а то может и банк!) тысяч на пятьсот-восемьсот, вот поэтому и слинял в очередной раз за границу. И делиться паразит не хочешь, а я возьму да и нагряну, никуда не денешься.
-Ты совсем с глузду съехала или крыша протекла. Какой банк ограбил? Совсем от жадности рассудок помутился?
-Ты, мне не ври, зная я тебя, не поделишься, приеду,  хай в полиции подниму!
-Что ты мне баки забиваешь…Хотя, если хочешь приезжай.
-То-то и оно!
-Только учти, старая кошёлка, я никого не грабил, а пристроил одного местного мафиози, вот и пришлось ноги уносить. Ребята тысяч восемь «зелёных» собрали,  а жисть здесь дорогая, может штуки полторы и осталось.
-Ты что говоришь? – в голосе у неё уже послышалось сомнение. – Не ври мне!
-А чего мне врать, - чуть ли, не давясь от смеха, продолжил я, - вот пришлось устроится с рыбаками в порту на работу. Выходим в море, ловим рыбу, потом потрошим  и на рынок. А живём неплохо, рядом в хижине, здесь же тепло даже зимы нет.
-Ты, что мне несёшь, - в её голосе уже стали прослышиваться истерические нотки, - что за враньё такое?
-А на кой ляд мне врать, ты подумай? Это хорошо, что ты мне позвонила. А что дочку с внучкой я перетащил, так я и тебя как-нибудь перетащу. Давно тебе пора детьми заняться.  Да и с работой никаких проблем будешь рыбу потрошить и сортировать. И платят сносно, можно до 15 евро в день получать.
-Сколько?! – заорала она, видимо высчитав сколько это будет в месяц.
-А, чего, хватает и на хлеб, и на колбасу, и винца местного можно по выходным даже взять. Вот только как придут рыбаки с моря, то рыбу, если её много, надо потрошить вся ночь, ведь утром на рынок…
-Идиот! Идиот! – визжала она. –Дебил! Урод! Ублюдок!
-Ну, хорошо, хорошо, не хочешь рыбу потрошить, можно устроиться на рынок, выучить пару фраз сумеешь, а уж как ты умеешь зазывать…
-Подлец! Б….. ! Б…..!
-Ты бы лучше меня на три буквы называла, всё-таки по существу это мне ближе подходит.
Сначала она задохнулась в трубке, а потом выпалила такую тираду, что я не понял, как её выдержал мобильник и не сгорел, но вот бумага врядли выдержит это. Привожу здесь отдельные выдержки того, что  мне удалось запомнить:
Подлец  Козёл вонючий!
Да, есть ещё женщины в русских селеньях!
После этого она отключилась. Удивительно богат на такие краткие и выразительные эпитеты русский язык. Я смеялся минут пять, так что слёзы брызнули из глаз. Больше я её никогда не видел и она мне никогда не звонила. И ни дочка, ни внучка о ней никогда не вспоминали.
И наша жизнь пошла своим чередом. Дочь познакомилась с одним интересным испанским архитектором и по моему дело шло к свадьбе. Внучка должна была скоро пойти в школу и я настоял, чтобы пошла в такую, где преподают и русский язык.
Вот всё и закончилось, я люблю счастливые концы, хотя жить вдалеке от родины, это не дело (так говорил мне однажды Антонов). Ну, ничего попробуем пережить ностальгию, ну а может ещё и вернёмся обратно. Чем чёрт не шутит, если он действительно есть.
Так что возможно это ещё не

                К О Н Е Ц






 




 


 



               
















-+