Анюточка

Дед мой, Михаил Самсонович Могилевский, по матери, ( у меня – все Михайлы:
Дед по матери - Михаил
Дед по отцу - Михаил
Отец - Михаил
Брат - Михаил
Зять - Михаил
Муж - Михаил)
пользовался уважением в Полтаве, шил он шубы, шапки, выделывал шкурки из меха разной зверюшки. Интересная скорняжья работа! Это сейчас всё поставлено на «поток», а раньше это была кропотливая ручная работа.
Дом, в котором жила семья скорняка, был добротный, купеческий, состоял из девяти комнат, кавалькадой, это с комнаты в комнату двери шли « трамвайчиком»,( я так понимаю), убранство пышное, в тяжелых портьерах и занавесях…
В самой отдалённой комнате перед зеркалом, с керосиновой лампой в руках стояла молодая, красивая женщина и любовалась собой. Вдруг стекло лампы с треском взрывается у неё в руках, она с силой отстранила от себя лампу и капли керосина падают на её пышный наряд. В мгновение ока пышные юбки загораются и женщина- факел бежит через кавалькаду комнат крича о помощи, но никто не отзывается. По пути к выходу от неё загораются портьеры и дом сгорает дотла, а женщина всё-таки выскочив во двор, качается по земле тем самым сбивая огонь, но тщетно… Её нашли через некоторое время изуродованную огнём до неузнаваемости. Это была моя бабушка, Серафима. Маме, моей, тогда было девять лет.
По старым еврейским законам было правило: когда остается в семье вдовец или вдова, претендентом на замужество или женитьбу становится брат или сестра покойного. У Симочки была старшая сестра, «старая дева» тридцать лет! В наше время в тридцать лет еще и не думают жениться! Фаина была статной, красивой девушкой. У неё, когда-то был жених, но он был замешан в политике и его сослали в Сибирь. Фаине предложили следовать за ним по этапу, но родители её не отпустили,- «она не декабристка!».. и уже за все годы в Полтаве не нашлось ни одного смельчака, что бы сделать ей предложение.
Итак, по наследству тётушка моей мамы, выходит замуж за моего дедушку. Брак оказался крепким, на всю оставшуюся жизнь. Фаина была прекрасной хозяйкой, прекрасной мачехой, прекрасной матерью.. В браке родилась еще одна девочка: Анюта- это была ангел во плоти: «умница, как мама, красавица, как папа». Так говорили, как всегда.
…. Ну, я бы не сказала, что она была абсолютной красавицей.. Когда она была подростком её все обожали, она никогда не плакала, не жаловалась. Она смотрела на всё с таким восхищением с широко открытыми голубющими глазами и повторяла: « Как интересно!!» Эта фраза осталась у неё на всю жизнь.
Идилия была до тех пор, пока моя мама, Любушка, не повстречала моего папу. ..
Это была семья… как бы, мягко выражаясь, уркаганов, беспризорников, злыдней… Моя бабушка Анна, по отцу, осталась вдовой в двадцать восемь лет, у неё на руках, мал-мала-меньше осталось восемь(!) детей. Полностью без средств к существованию. Гражданская война, разруха. Дети разбрелись куда кто мог, но это другое, трагическое повествование. Папа мой стал беспризорником. Ночевал по подвалам, воровал,, был битый и своими и чужими. Брался за любую работу. Научился делать мороженое и продавать его. И вот однажды подходит к нему такая милая девочка ( четырнадцать лет!), покупает у него мороженое. Посмотрели друг на друга и оторваться уже не могли от этого взгляда,- в руках искра пробежала. У детей уже не было смысла расстаться. «Дети» прожили вместе пятьдесят семь лет, (сыграли золотую свадьбу!)..
Но в детстве, когда им было 14 и 16 лет….. Мамочка моя заявила, что выходит замуж, да за кого!! Могилевский, всеми уважаемый человек! И- беспризорник! Конечно – город этого не простит. … Маму выгнал отец из дому. Они скитались по подвалам, потом наняли квартиру… Мама родила в 15 лет девочку, которую назвали Симочкой, в честь её покойной мамы,- несчастливое это имя в нашей семье….Голодали, но ни разу не отказались друг от друга за всю свою жизнь…
…. А Анюточка росла в роскоши, в любви. . После школы поступила в мединститут. В мединституте она была самой маленькой, 1метр48 см. росту, но такой складной,- и фигурка точеная и две косищи…На новый год, на карнавале она была «цветочницей Анютой», это было так правдоподобно , без грима, и косу заставили расплести, думали-приставная… После этого карнавала, она так и осталась «цветочницей Анютой».
Влюбился в неё молоденький декан, вернее обоюдно. И вдруг- война!... Буквально на следующий день её декана забрали на фронт: хирург! А мединститут в скором времени, вместе со студентами эвакуировали в Казахстан. Так мы всей семьей: дедушка, бабушка, мама моя и трое нас детей: я, Миша и Симочка, ( папу тоже забрали на фронт, но он успел помочь нам с переездом) и Анюта со своим институтом оказались в Караганде. Уже у дедушки на то время к маме никаких претензий не осталось,- трое детей и муж у неё оказался не такой уж разбойник,- покладистый.
Жили мы всем «колхозом» в одной комнатушке, да ещё в какой! Вкопанные в землю, как подвал, помещения, а на потолке- окно. Тогда я поняла значение слова «землянка». Вместо пола земля, помазанная кизяком. Помню, Симочка с Мишкой ходили по дороге, собирали лепешки от коров и конский помёт, приносили домой и мама размешивала это водой и мазала этим «добром» полы. Они быстро высыхали и,на удивление, в комнате пахло свежестью и чистотой.
Мединститут расформировали в другие города и Анюта перевелась в институт Русского языка и литературы на факультет журналистики. Связь со своим любимым деканом была потеряна. Он всю войну искал её по всем мединститутам, а она не успевала его отыскать, как его переводили с одного госпиталя в другой. Так до конца войны она не знала, жив ли он,- не жена,- сообщений никаких ей не давали на руки.
Уже в конце войны за Анюточкой стал ухаживать очень видный парень, красавец, но не обтёсанный мужлан, донской казак. Жил с матерью и маленькой сестричкой. Работал вместе с Анютой, фотокорреспондентом, ездили по Краю в командировки… Решили пожениться. Все как будто бы не против и Анюта почти согласилась.Уж очень был хорош! Пошли подавать заявление в ЗАГС , и вдруг, в этот же день Анюта в слезах прилетает домой,- «Никакой свадьбы! Видеть его не хочу! Он мне противен.
-Что с тобой, моя хорошая, кто тебя так обидел?!- Дедушка не может её успокоить, потом собрались все. Истерика не прекращается. Еле добились, что случилось.
А этот «ГАД!» , как она его назвала, решил, что она его собственность… Пришли они после ЗАГС-а к его маме. Зашли в дом, мама с сестричкой накрывали на стол во дворе,
- А он, гад, повалил меня на кровать, а что я могла сделать, он такой огромный, под два метра ростом, - изнасиловал!! Сказал, что я его собственность теперь и он волен со мной делать, что пожелает! Не-ет! – всё!
И на коленях он при всех у неё просил прощения, мать плакала, приходила к нам несколько раз. «Нет- ненавижу!» Так и разошлись их пути. Зато родился у неё Пашка!
Уж это был обласкан почище Анюты! Дед в нем души не чаял! Когда они вернулись в Полтаву, любил дед с внуком сидеть на заваленке и петь украинские песни. Что-то были за голоса!!!.
Между прочим у моей мамы был очень хороший голос. Впоследствии она с отцом Михаила Николаевича пела – вся улица приходила их слушать. Отец Михаила Николаевича был священником, духовную семинарию он закончил вместе с выдающимся певцом того времени Михайловым. У Михайлова был баритон, переходящий в бас, а у Николая Константиновича был тенор, да такой чистый как колокольчик, Вот они с моей мамой устраивали концерты, пели украинские народные песни… До сих пор у меня в ушах звучат их голоса!...
…После войны наша семья опять распалась. По настоянию сестры моего отца, которая с фронтом со своим военным госпиталем шла на Варшаву,( путь их проходил через Черновцы) она поклялась, что если останется жива, перетащит всех нас в Черновцы, она просто влюбилась в этот город. Так и случилось в 1946 году мы с многочисленными нашими друзьями и родственниками, преодолели нелегкий, длинный путь, поездами, с Казахстана на Украину, в Черновцы, где остались на всю жизнь.
А Анюта с Караганды с дедушкой и бабушкой и со своим сыном вернулись в Полтаву. Анюта все военные годы была корреспондентом, а приехав в Полтаву поступила в распоряжение редакции. Газета называется до сих пор «Зоря Полтавщины», где и проработала до пенсии, закончив при этом еще два института.
И вот, однажды в редакцию заходит представительный мужчина и спрашивает работает ли у них Анна Могилевская, она поднимает голову и видит перед собой..Дмитрия Фёдоровича, того молоденького декана, с ее юности… Он продолжал её искать все эти годы..
…Но был уже женат на своей коллеге, военном хирурге, с которой прошел всю войну. Росла дочь.
И зачем надо было искать? Зачем калечить жизнь себе и ей?
После случая с Николаем она стала мужененавистницей! Сколько было хороших партий- Нет! Тем более сын, Павел Николаевич, он себя с детства так называл, а я дразнилась и всегда его называла Пашкой, никого к матери не подпускал. Был очень эгоистичен и всегда говорил уже даже когда подрос : «это моя женщина!» Приходит знакомый в гости, садятся за стол, родители, и гость пить чай (дедушка с бабушкой жили долго и во внуке души не чаяли) , он садится на- против гостя, сложит руки на груди и долго смотрит на гостя. Анюта делает ему замечание: -Паша, не прилично так смотреть на гостя, что ты хочешь сказать? А он:
- Я жду, когда он уйдёт!
А Дмитрия Федоровича сразу принял, как члена семьи…
Ну и что с того?- он в Москве, профессор, семья, она – в Полтаве… Ездили друг к другу в гости больше 25-ти лет. Когда он всё-таки решился открыться жене, которая все эти годы знала, что у него две семьи, сидя за столом, не выдержав этого разговора, молниеносный инфаркт …
Анюта так и не вышла замуж. Самое интересное, что Павел тоже не женился. Там был третий лишний. «Так как мама приготовит, так как мама подаст»… Учиться он не захотел, но был самый лучший слесарь-лекальщик на заводе (помните «Москва слезам не верит»?), всегда на доске почета и самые сложные заказы- только Павел Николаевич. Любил очень читать, у нас с Анютой была идентичная библиотека, роскошная… Он знал книги, газету, и маму, он приносил зарплату в дом с такой гордостью- глава семьи. Покупались хорошие вещи, ездили на курорты, только уже раздельно, но с курортов серьезно возвращались каждый к своим обязанностям.
Я уже по секрету спрашивала у Анюты: « А он не того, может импотент?» - «Какой там импотент?! Срывается раз в два месяца, по трое суток нет дома, а потом приходит, как нашкодивший кот.. а я уже все больницы и морги обзвонила!» Почему-то ни разу в милицию не звонила, даже на ум не приходило!
…И вдруг, всё в нашей жизни бывает вдруг!.. Распад Союза.. Все жизненные устои- на смарку! Никто никому не нужен. Начались сокращения, завод, остановился. Павел Николаевич попадает под сокращение. 52 года! Ничему другому в жизни он не научен! Для него это был удар в спину! Кормилец семьи! Он чувствовал себя таким нужным всем ; и на работе и дома, а тут…
Никогда не болевший ничем, здоровый мужик падает с копыт- два инфаркта подряд и в 52 года его не стало.
На это время , кроме нас двоих из семьи Могилевских никого уже не осталось.
Я сразу ей предложила переехать в Черновцы, но она наотрез отказалась. Очень слёзно просила меня приехать, но на то время в таком же плачевном состоянии как она, был мой муж.
И .. безысходность, хоть волком вой!
За Анютой подвизался ухаживать сын её покойной подруги, они были близки всю жизнь, жили в одном доме, работали вместе, только Тоня работала в типографии этой же газеты, и от газеты получили квартиру, молодость и все остальные годы были неразлучны. Я, конечно, обрадовалась, что хоть не чужой человек. Славик- парень крутой, бизнесмен, он выжил, не то, что Пашка наш. Договорились так, что он за ней ухаживает, присматривает, приносит продукты, а она переписывает на него квартиру… Это длилось пять лет. Вдруг Славик звонит мне и просит, что бы я приняла в гости «на пару дней» тётю Аню, пока он решит там некоторые проблемы.
Я – с радостью! Привози!.
Привёз.. Боже правый! Какое это грустное зрелище! Она смотрит на меня и так извиняюще: « Старость- это нечто неприличное..». Славик тут же уехал. Отобедал и уехал. Постепенно я стала приходить в себя, и он не доехал еще полпути до Полтавы, я тут же ему звоню и требую вернуться обратно- надо поговорить! А это было накануне Пасхи. Он взмолился, говорит- гости на пороге с другого города, « Дайте отпраздновать хоть Пасху!»
После Пасхи у меня уже созрело решение, что никуда её больше не отпущу одну, и заберу её к себе любыми путями! И не зная в чем дело, почему у него возникло такое решение привезти за тридевять земель полуживую, почти лишившуюся ума старуху, решила довести это дело до конца и забрать её оттуда.
Правда, после Пасхи , в среду он был уже у меня и тут же:
- Едем!
- Стоп! Без меня никуда не поедешь!
-Но у меня всего два места в машине!
-Ничего, я на облучке поеду, но поеду с тобой, узнаю в чем дело!
Конечно, он такого не ожидал, но я настояла.
Это была дорога в Ад! Он спешил на какую-то встречу, гнал машину по ухабам, как сумасшедший. И на наши уговоры- остановиться, передохнуть, он только ворчал что-то себе под нос и не останавливался, если бы меня не было рядом, он бы живую Анюту уже не довез! Я вцепилась в нее и держала всю дорогу, всю ночь. К 9-ти часам мы уже были в Полтаве. Как мы вышли, как добрались до третьего этажа – помню смутно. Анюта была без сознания. Он закрыл нас в квартире, забрал ключи и убежал на свою проклятую встречу.
Потихонечку Анюта стала приходить в себя, я вскипятила чай, в чайнике оказалась свежая заварка каких-то вкусных трав. Я спросила у Анюты, откуда эти травы, она ответила, что приходит какая-то пара к ней, ухаживает за ней, но Слава их не пускает… Нашла ключи.
Стали потихонечку приходить соседи. Исподволь стали рассказывать, что написали письмо в мэрию, что, мол, старушка без присмотра, жалко, мол, что ждут только её смерти.. Но, может те , а может не те, но соседи, заходили в дом, отвлекали её разными способами, а другие выгребали всё, что под руку попадёт, - серебро, хрусталь, белье, посуду… и пропивали.
А Слава приходил раз в неделю, с порога, кинет курицу или кусок мяса, «Вари, тётя Аня, а она уже и не понимает, что с этим делать. Так он приходит в следующий раз, выбрасывает с матом, эту курицу в помойку, ложит на стол «очередную жертву», и уходит…
И вот, однажды, с Америки приехал старый друг Анюты, я его тоже очень хорошо знаю, умница большая. Он работал с Анютой много лет в газете журналистом, ушел на пенсию и уехал с женой в Америку заработать денег. Там они пробыли 5 лет и благополучно, богатенькие, приехали домой.
Решили проведать свою подружку. Набрали гостинцев, пришли, и увидели неприглядную картину: она уже почти ничего не понимала, что с ней творится, заперта в четырёх стенах и ждала, когда, наконец, Бог смилостивится над ней и заберет с этой грешной земли. Они стали расспрашивать соседей, кто за ней ухаживает. Те всё рассказали. Добряки, это их фамилия, а зовут Валентин и Валентина, возмутились, написали питицию, , подписали все соседи и началась котовасия , потому Славик быстренько привез ко мне Анюту, не думая, что я проявлю инициативу поехать с ними вместе и буду разбираться . С горем пополам, плевать на эту квартиру, я забрала Анюту к себе. Она молила Христом-Богом, что бы я её оставила умирать в Полтаве, но я не могла остаться с ней в Полтаве и оставить её я тоже не могла. Еле её уговорила.
Приехали мы в Черновцы, как мы ехали, две пристарелые дамы, это надо было видеть. Сажали Анюту на какие-то большие тачанки, с чужими баулами, что бы только довезти её до платформы… Ну, комедь, со слезами, зато –приехали. Михаил Николаевич был несказанно
Рад нашему приезду. Он очень любил этого божьего одуванчика, в ней осталось столько живого юмора, эрудиции на нас всех, и интеллегентности…Во-первых они были одного возраста, Михаил Николаевич был на два года старше Анюты, во вторых много общего в общении, а в третьих – родственные, родные души. Анюточка моя ожила! К ней вернулась память! Она среди родных людей!
Как я благодарна Богу, что хоть в самом конце жизни этот родной мне человечек нашел отклик в душах людей! Анюточка прожила с нами еще полтора года. Ухаживала за ней до последнего вздоха, и , хотя «старость- это нечто неприличное», но, когда родной человек рядом- ничего неприличного быть не может. Умерла она тихо, спокойно, никому не в тягость, только мой муж, такой большой, такой сильный, такой сдержанный- очень плакал и причитал, Анюточка, как же так, я же старше тебя, а ты меня опередила!» Опередила она его на четыре года, ушла на 86-м году жизни.
…И лежит она очень одиноко, вдали от сына, вдали от своих родных, только не далеко, так же одиноко, лежит её сестричка, моя мама.