Поворот. Глава 5

                Глава 5.
    Мне ничего не снилось, но проснулась я разбитая и, как казалось мне, заболевшая.  Дети тихо лежали возле меня и, много дней не видевшие настоящую комнату, рассматривали: белый потолок, окно за накрахмаленной занавеской, большой шкаф и старинное зеркало. Нам всем было страшно вставать. Мы боялись, что выйдя из комнаты, опять очутимся в грязной вонючей теплушке.

   В комнату заглянула хозяйка:
-Вставайте,  сони, завтрак на столе. – Мы нехотя поднялись с перины и вышли во двор умыться. Как ни странно, дети вели себя чересчур тихо. Скорее всего, интуитивно понимали, что, если нас отсюда выгонят, то нам некуда идти.
   После завтрака я осталась наедине с Дарьей Ивановной, так звали нашу хозяйку.
-Нужно поговорить ,– сказала я.
-Сейчас подойдет Сергей Степанович, вместе разберемся. -  Хозяйка не решалась без мужа что-то решить.
-Тоня, много лет назад мы сами были в таком же состоянии, как вы сейчас, и нам тоже помогли. Мы в гражданскую с двумя детьми бежали из Царицына. Также в теплушках, также здесь нашли приют. Старший сын Григорий работает в НКВД, а вот младшенькая Татьяна сгинула, вот уже лет как двенадцать  тому назад. Мы вот с матерью думали и решили выдать тебя за свою дочь с внуками. Гришка поможет документы сделать, он хоть и на власть работает, но многим помогает. Сейчас собирайся, в город поедем, пока погода стоит. Завтра может дождь пойти. Дороги поползут.

    Я собрала всех ребятишек и рассказала, что уезжаю делать документы. Настену мы решили переименовать Надеждой, Анну – Аллой, меня саму Татьяной. Записав все даты рождения, мы со Степанычем, как он просил его называть, тронулись в путь. Дорога на бричке заняла несколько часов. С неба часто срывался дождь, но Степаныч был опытный путешественник, взял с собой дорожную шубу, под которой мне было тепло и уютно. Мне приснилась Таисия, она все кричала мне издалека: «Ивановы мы, Ивановы-ы-ы-ы».

      В город приехали часам к пяти вечера. Противный мелкий дождик зарядил надолго.  Степаныч остановился у большого дома. Мы выбрались из брички.  Нагрузив меня гостинцами, он повел меня по украшенной чугунным литьем мраморной лестнице на третий этаж. Дверь открыла красивая блондинка лет 35. Высоко поднятая в валик челка открывала лоб, увидев нас, в её глазах появился холодок, ярко накрашенные губы скривились в улыбке. Я поняла – родню здесь не жалуют. Мы занесли всё в большую кухню.

- Маргарита, знакомься, это Гришкина сестра Танька, приехала блудница с  выводком,  – Степаныч, вполне грамотно разговаривавший на правильном русском языке,  говорил с невесткой явно  по- деревенски , применяя фрикативную «Г» и грубые обороты , этим зля дамочку.
-Когда Гриню ждать?
-Не беспокойтесь,   Сергей Степанович, Григорий скоро будет,  он уже мне позвонил, сказал, что выезжает.
-Ну, вот и ладно, чаем - то угостишь, невестушка?
-Да, да! Проходите, пожалуйста,  за стол. Сейчас распоряжусь, – и крикнула  вглубь большого коридора – Мария Ивановна, подайте  гостям чаю. Да разберите корзины.  Стоят на проходе тут! - Она пнула мыском  туфельки на высоком каблуке  корзину с банками  варенья, заботливо уложенными Дарьей Ивановной.
-Зачем везли, не понимаю, сколько повторять, мы варенье не едим, покупаем в универмаге конфитюр.
-Ну, ты ешь конфиктюр,  а Гриня с Марусей  вареньица домашнего покушают, – Степаныч  нарочно дразнил жену сына. Я тихонько сидела за столом и рассматривала обстановку в столовой. Все было вычурно и безвкусно.  Мадам ходила из комнаты в комнату, было видно, что её бесило присутствие гостей. Дверь в коридоре хлопнула, я повернула голову. В дверях столовой появился мужчина. Он был чуть выше среднего роста, крепкий, сильный, коротко стриженная черноволосая голова крепко сидела на мощной шее спортсмена. Мы встретились глазами, и я пропала.

     Навстречу ему вышел Степаныч.
- Привет,  сынок, ты Танюху нашу, что ли не узнал?
- Вот это встреча! Ну, привет, сестренка! Я и правда тебя не узнал, красавицей какой стала! Давай-ка, я тебя поближе рассмотрю. Ну, красавица! – Григорий и вправду рассматривал меня, а у меня сердце уходило в пятки. Я смотрела в его карие глаза и понимала, что всю свою жизнь я ждала этих глаз и этих рук, держащих меня. 

- Привет, Гриша! – ты тоже изменился, возмужал! – Я старалась подыграть Степанычу и Григорию. Но чувства, возникшие у меня к этому человеку, были далеко не сестринские. Удивительно, но за всю свою семейную жизнь я ничего подобного не испытывала. Когда мимо меня проходили целующиеся пары, мне было непонятно их поведение. Я считала, что все это показуха и распущенность, и куда только смотрит комсомол. Но когда Григорий поцеловал меня в щеку, я обмякла и только крепкие руки «брата» не дали мне упасть.

       Прислуга накрыла на стол. Маргарита показала наши места, и мы сели. Я не могла есть и чувствовала неловкость. Ковыряла в тарелке и не поднимала глаз, задумавшись о  нынешней ситуации.  Разговор за столом не клеился и закончился скоро.

- Сергей Степанович, вы думаете здесь остаться на ночь? – спросила  Марго.
- Да нет, поедем  уж. Завтра дождь сильный пойдет, дороги размоет. – Марго облегченно вдохнула. Григорий насупился.
-Отец, завтра выходной, может, я с вами поеду, когда ещё я маму увижу, да и племянников хочется посмотреть, -  он вопросительно посмотрел на жену.
- Дорогой, ты, наверное, забыл, что у нас был запланирован театр.  Но я и сама могу сходить, если не возражаешь. Воротниковы за мной заедут .– Она нисколько не огорчилась перспективе остаться без мужа на выходные.
- Вот и ладненько! Я сейчас переоденусь, и мы тронемся. - Григорий вышел из-за стола и пошел в комнату. Вернулся он одетый  в  теплый свитер и простые брюки, но эта одежда нисколько не портила Григория.  На улице так же моросил дождик. Я со Степанычем села на облучок, опасаясь находиться вместе с «братом», помня о том возбужденном состоянии, которое  оказал  на меня сын Сергея Степановича. Всю дорогу мы хохотали, слушая рассказы Григория. Домой мы вернулись в хорошем настроении. Дарья Ивановна встретила нас пирогами и рассказами о детях. Моей темы мы не касались. Я уже начала волноваться, но Гриша пригласил меня прогуляться. Осень уже не сдавала своих позиций, деревья облетели, дул холодный ветерок. Нам, распаренным после чая с пирогами, стало зябко и мы пошли в сторону сеновала. По дороге я старалась рассказать все произошедшие события, опасаясь и вместе с тем надеясь на понимание Григория. Он покачивал головой, как бы соглашаясь и не соглашаясь с реальностью моего рассказа, но не перебивал.
-Ну  все, я рассказала, что мне теперь делать, я не знаю. Паспорт и остальные документы у меня есть, но при желании найти меня не составит труда, нужно изменить хоть дату рождения, или вообще все.

-Не буду тебе ничего обещать, но постараюсь сделать все от меня зависящее. Не грусти, у нас есть какое- то время. На следующие выходные приеду, тогда и решим,– Гриша взял меня за руку и притянул к себе.  Никогда ещё я не чувствовала такого острого желания быть женщиной. Я устала от всех этих передряг, потерялась. Вся моя дальнейшая жизнь зависела от этого красивого и вместе с тем мужественного человека.  Не думая ни о чем, я подчинилась ему. Время растворилось в нежности, мы лежали на сене, разговаривали, опять забывали обо всем, что было до этого и неважным казалось будущее. Просто тогда в мире нас было двое.

    Григорий уехал, а я, выпросив себе работу тяжелее, уходила из дома с первыми лучами осеннего неласкового солнца, оставив на попечение девочек моих детей. Все понимали, что со мной что-то происходит, но не мешали мне, бережно, как к больной относились ко мне с небывалым до этого участия. Я запахивала на себе большую по размеру телогрейку и методично, шаг за шагом осваивала целину огорода. Как будто соревновалась с собой, старалась забыть, пусть и неуютное, но стабильное существование в большом городе и тех людей, с которыми жизнь столкнула меня. Я не знала, что случилось с моим мужем, да и честно сказать, не думала о нем. Мир любви, открывшийся для меня после встречи с Григорием, перечеркнул все ценности спокойного до смерти бытия, и я шагнула в иной мир страсти и безумства. А может быть, я шагнула в этот мир после той записки, найденной мною за дверью? Кто мне тогда мог сказать? Всю неделю, страдая от своих плотских желаний, сама перебивая свои мысли, я искала ответа и не находила его, погружаясь опять  в нечаянно открывшийся  для меня  мир  любви. Все остальное не имело значения.

   Заканчивалась неделя, мы все с надеждой ждали Григория, и он приехал на сверкающем служебном автомобиле. Зайдя в дом, он сразу выложил паспорт. С фотографии документа смотрело похожее на меня  лицо  чужого человека с чужой судьбой.

- Ничего другого не получилось. Этой женщины больше нет, там другие имя и фамилия, так же как  дата  рождения. Я подобрал паспорт с фото, похожим на тебя, но к остальному тебе нужно будет привыкать. Тоня, ты теперь Татьяна Сергеевна Пастухова, в паспорт вписаны твои дети и девочки. Тебе теперь тридцать три года, и ты мать четырех детей.      

-А что с этой женщиной случилось?
-Она умерла пять лет назад от тифа. Её, кроме меня, никто не разыскивал, паспорт лежал у нас как невостребованный. Я подчистил документы и вписал детей с новыми именами. Это моя сестра. Остальное за тобой: прическа, цвет волос, посмотри сама.
-Спасибо,  Григорий Сергеевич, всю жизнь буду благодарна вам! – я заплакала. Но что же мне теперь делать? Куда ехать? Детей нужно будет оформлять в школу.
- Да оставайся здесь, нам ты только в радость! Я узнаю про школу и работу тебе найду, – Сергей Степанович успокоил меня. От такого внимания я расплакалась еще больше. Дарья Ивановна обнимала меня и нежно похлопывала мои плечи рукой, приговаривая:
– Все наладится, не плачь, все будет хорошо.
- Мне пора ехать назад,  да и поздно уже. Таня, ты меня проводишь? – Григорий встал со стола и начал одеваться.
- Конечно, Григорий  Сергеевич, я сейчас! – я вскочила из-за стола и, накинув платок и телогрейку, вышла вслед за Гришей на улицу.
-Хочешь прокатиться?
-Конечно!  -  мы отъехали в посадки и торопливо, как школьники, стали целовать друг друга, снова познавая любовь. Через полчаса мы расстались.
     С этого дня у меня началась другая, новая жизнь.


Рецензии