Невеста с севера

 

 

На самом деле, Зина родом не с севера. Она родилась и выросла в Украине, и, закончив техникум, попала в Нижний Тагил по распределению, где  познакомилась с армянином из Еревана - Сергеем.
Сергей оказался в Нижнем Тагиле тоже по распределению после политехнического института. Они встречались, потом поженились и к очередной годовщине Октябрьской революции отправили праздничную телеграмму в Ереван. Подписались: Сергей и Зина. Как потом выяснилось, Сергей ничего не рассказывал родителям о молодой жене, тем более, русской. Хотя Зина по национальности была украинкой, но какая разница армянам: русская или украинка? Главное и самое ужасное: не армянка.  Ответа долго не было, и только через пару месяцев Сергей получил телеграмму из Еревана: «выезжаю поездом рафик».
- Кто такой Рафик? - спросила Зина. 
- Это мой двоюродный брат, но к нам едет мой отец.
- Но его же зовут Мисак.
- Да, это он так шутит.
- Шутит? - Зина очень удивилась.- А зачем?
- Дорогая моя, я слишком хорошо знаю своего отца. Это он едет. Посмотреть на русскую харс  без предупреждения. Ну, как бы застукать нас врасплох, проверить тебя. Соответствуешь ли ты гордому званию «армянская невестка»?
В середине пятидесятых поезд из Еревана  в Москву чухал три дня, потом еще два дня до Свердловска и три часа до Нижнего Тагила.
В день приезда "Рафика" Сергей выпросил у руководства завода автобус: отца из Еревана встречать. А Зине наказал:
- Приедет отец, согрей воды, налей в тазик и предложи отцу помыть ему ноги, а потом вытрешь чистым полотенцем. Так поступают хорошие армянские невестки: моют свекру ноги с дороги.
К вечеру действительно приехал отец: высокий, голубоглазый (большая редкость в Армении), веселый, разговорчивый, с порога обнял Зину и назвал дочкой.
А Зина, девятнадцатилетняя девочка, побежала скорее за тазиком.
- Может, я Вам помогу помыть ноги с дороги, - смущаясь, предложила она, и поставила на пол перед свекром эмалированный таз (гордость хозяйки) с теплой водой.
Мисак посмотрел на Сергея, потом на Зину, рассмеялся и сказал:
- Спасибо, Зина-джан, я сам.

Отец пробыл недолго. Зина варила вкусные украинские борщи, лепила вареники и пельмени, до блеска выдраивала пол в маленькой квартирке и крахмалила белоснежное постельное белье. Но самое главное, что рассмотрел Мисак в Зине,  были доброта и преданность. Последние пару дней называл Зину "ахчик джан".
Что он рассказал о Зине своей жене Вардануш, неизвестно, но через пару месяцев из Еревана опять пришла телеграмма: «мама больнице срочно приезжай».
- Шутки продолжаются, - сказал Сергей, - это значит, мама хочет с тобой познакомиться.
 Сергей решил отправить Зину в Ереван знакомиться с большой армянской семьей одну. Тем же путем: из Нижнего Тагила в Свердловск, из Свердловска в Москву, из Москвы в Ереван.

На ереванском вокзале ее встретила какая-то женщина, назвавшаяся Айкуш, как потом оказалось, ближайшая подруга свекрови. «Наверное, совсем плохо свекрови, а свекр с ней в больнице", - думала Зина.
- Сначала заедем домой, - с трудом подбирая русские слова, объяснила Айкуш.
На трамвае добрались до нужной улицы. Подошли к дому. Перед Зиной был большой дом из темного камня с множеством окон. Вдоль дома тянулась деревянная терраса, на нее вели несколько ступенек. Во дворе росли неизвестные Зине деревья, под их кронами несколько мужчин жарили шашлыки. На террасе играли дети. Увидев Айкуш и Зину, все на мгновение застыли, разглядывая девушку. Придя в себя, забегали. Дети с криками «ekav,ekav»  забежали в дом. Из дома на террасу вышли какие-то люди, среди них Зина узнала свекра.
- Barev, Zina jan!  - закричали все одновременно. И через секунду Зина оказалась в центре большой толпы.
Ее встречали дома всей семьей: свекровь и свекр, живые и здоровые, брат Сергея Вильям с семьей, дяди, тети, их дети, соседи, друзья, одним словом, большая и шумная армянская семья.
 "Харсэ руса" понравилась сразу: Зина была ох как хороша. Высокая, стройная девушка с пышными темными волосами и большими светлыми глазами – украиночка. Зина не растерялась, не зажалась, не ушла в себя. Бойко отвечала на все вопросы, рассказывала о жизни с Сергеем на Урале, о его и своей работе, раздавала привезенные из  России подарки. Зина не говорила по-армянски, а Вардануш - по-русски, но они нашли общий язык. Зина, не спрашивая, где что находится, легко освоилась в армянском доме, и, начиная со следующего дня, уже варила борщи, лепила пельмени и вареники, мыла полы и крахмалила белье. Вернувшись в Нижний Тагил, кормила Сергея долмой и гатой.
Через год родилась Лена, а еще через три - Мисак, получивший имя в честь армянского дедушки, Миша - мой будущий муж.
Жили Сергей с Зиной хорошо, и пока не собирались переезжать куда-либо: ни в Украину, ни в Армению. Но тут к ним в гости приехала сама Вардануш. Армянская свекровь приехала не одна, а с лучшей подругой Засэ. У Вардануш было плохое зрение, вот Засэ и помогла ей добраться до  Урала. Обе подруги изъяснялись только по-армянски, и как эти две пожилые женщины, никогда до этого не покидавшие свой дом, преодолели путь Ереван-Москва-Свердловск-Нижний Тагил до сих пор остается загадкой. 
Больше всего в Нижнем Тагиле их потрясли сморщенные яблоки, продававшиеся в овощном магазине. Именно яблоки, а не уральские морозы, произвели на Вардануш настолько неизгладимое впечатление, что она не переставала причитать:
- Вах, Зина джан, какие фрукты в Армении – персики, абрикосы, инжир, гранаты.
-В Украине тоже хорошие абрикосы, - робко возражала Зина.
- Вай, мама джан, разве там абрикосы? – Возмущалась Вардануш, никогда не бывавшая в Украине. – У нас один абрикос размером с ваше яблоко.
И было принято решение немедленно перевозить любимых внуков в теплый и фруктовый Ереван.
Первой вместе с Вардануш и Засэ отправили маленькую Лену.
 Когда спустя полгода приехали Зина с Мишей, Лена говорила только по-армянски и напрочь забыла русский язык. Зина даже тайком плакала, потому что не понимала дочь.
 Армения всегда была мононациональной республикой. Процент иных национальностей был очень низким. В начале шестидесятых в Ереване русский язык был в диковинку. Если на улице или в транспорте раздавалась русская речь, все оборачивались и долго взглядами изучали говорившего, а дети показывали на иноземца пальцами. Зине пришлось учить армянский.
Семья Сергея и Зины жила в большом собственном доме, где улица Касьяна плавно переходила в проспект Комитаса. Прошло совсем немного времени после переезда, как внезапно скончался свекр, и Вардануш, которая видела все хуже и хуже, пришлось переселиться к сыну и невестке.
Русская невестка Зина пришлась ко двору, она впитала в себя самое лучшее, что могла дать армянская земля и ее народ: щедрость, гостеприимство, сопереживание, а  от природы она  была наделена трудолюбием, уживчивым характером и добротой.
Прожив с армянской свекровью душа в душу 17 лет могла любую армянскую невестку за пояс заткнуть: свободно говорила по-армянски, научилась готовить долму и не только. Вардануш любила прихвастнуть перед соседками-подругами:
- Моя русская харс десяти армянок стоит.
Армянская семья приняла и полюбила не только Зину, но и ее украинську мамо.
Очень живая и активная Галя часто приезжала в Ереван из Луганска, налаживала старую швейную машинку Вардануш и шила шерстяные платья, ситцевые ночные сорочки и косынки  для своей армянской хнами - свахи. Вардануш носила сшитые Галиной платки только, как любил Пьер Карден: а-ля русс. Армянская хнами усаживалась на тахту рядом со своей украинской кумой и, уставившись в одну точку незрячими от глаукомы глазами, затягивала нескончаемую армянскую песню:
«Когда любишь, а тебя не любят, не грусти:
Твоя любовь такая огромная, что не помещается в его сердце.»
Галина подпевала вторым голосом.
"Ой, ти місяцю, я - зіронька ясная,
Ой, ти парубок, я - дівчина красная.
Стучала машинка, отбивая такт, а две пожилые женщины, не понимая ни слова в песнях друг друга, слаженно пели про любовь, ожидание и преданность.

Мишка рос сорванцом. Вардануш его любила до безумия, сколько раз обещала рассказать о его проделках родителям, но так ни разу его и не сдала.
Вардануш курила - смолила, как паровоз, предпочитала болгарские сигареты, которые ей доставали сыновья. Зрение у нее было совсем плохое, и Миша с друзьями воровали у нее сигареты. Чтобы она не догадалась, в пачку подсовывали жутко вонючие кубинские дешевые сигареты, только такие и имелись в свободной советской продаже. Стоили смешные деньги: 10 копеек за пачку. Мишка курить такие не мог: кашлял сильно.  Бабушка затягивалась вонючкой, и сквозь кашель ругалась: "Ах ты, сукин сын, опять мне гашиш-машиш подсунул". 
Вардануш умерла в 1980 году, я ее никогда не видела. Но она незримо присутствовала в доме: ее портрет висел в гостиной, ее любимая кушетка стояла в лоджии,  припоминались ее любимые словечки и прозвища.
Миша повторил подвиг своего отца и тоже женился на русской, то бишь на мне. Но я была уже из другого времени, и у меня не было такого экстрима, как у моей свекрови Зины.