Виток II - точка невозврата

Переход через солнце
I
Дендрологический парк – мое любимое место осенних  прогулок. И, кажется, порой, остановится на этом месте сердце – помереть не страшно, легко, даже. В этом чудесном месте, где тесно друг к другу произрастает  сорок видов лиственных и хвойных деревьев, а воздух чист до такой степени, что хочется вобрать его в легкие доверху, моя фобия становится мне не страшна. В этом парке, больше похожем на полноценный лес, даже солнце светит по-особенному, ведь я бываю здесь утром и ближе к закату. Солнечный свет, проходя сквозь ветви деревьев, создает атмосферу чего-то сказочного и уютного. В этом парке, за время своих воспоминаний, я представил дорогую мне морду моего умершего неделей ранее кота – Черныша. Да, меня снова затянуло, только на этот раз – это было душное узкое помещение, с одним трехногим столом и тремя табуретами. В другом конце комнатушки, с облезшими зеленоватыми стенами, был закуток, точнее – кусок стены, подобие перегородки, за которой располагалась старая кровать и заглянуть под нее не имелось возможности, поскольку со всех сторон ее корпуса , были прибиты доски, начинающие заметно подгнивать. На кровати был расстелен матрас, источающий запах, которому единственное логическое объяснение было следующим: кто-то побывал здесь раньше меня, имело место присутствие человека, судя по органическим выделениям на матрасе. Стало быть, комната имеет некое ответвление, ибо ни окон, ни дверей я, в узком помещений, не увидел. Второе, что привлекло мое внимание и подтвердило еще раз присутствие человека – это стоящая на разваливающемся столе бутылка водки «Исток»  и она была выпита лишь наполовину. Назревал довольно уместный вопрос: как выйти отсюда? – Где выход?
Я знаю, что Черныш борется за мою жизнь, ценой собственной, кошачьей. Мне впервые стало по-настоящему страшно. Оказаться в замурованной псевдо-комнате , не входило в мои планы. Страшно вспоминать об этом неделю спустя.  Эта мерзкая потусторонняя реальность в моем сознании, смерть бедного кота……
Сейчас только лишь прогулка была способна меня приободрить. Да, только приободрить, но не стереть из памяти этот кошмар, который был хуже предыдущего  и, будто бы, начал эволюционировать сам-по-себе.

II
Я должен до конца рассказать о кошмаре тесной комнаты, ибо смерть моего питомца не должна быть напрасной. Я причина его смерти. Он предпочел, чтобы я жил, он не хотел, чтобы его хозяин был, вычеркнут из природного цикла. Черныш пожертвовал собой, ибо инстинкт подсказал ему бороться за того, кто, в дальнейшем, сможет уничтожить эту неестественную, но очень сильную тварь, цепляющуюся за незащищенное сознание. И мой долг – рассказать все, без утайки, пока я еще могу здраво и адекватно рассуждать.
Как я уже говорил: комната не имела окон и дверей. Мне все еще не давал покоя лишь один вопрос: есть ли в этой комнате-футляре хоть какой-нибудь лаз?
Упорство – это не всегда есть хорошее качество человека и, в редких случаях, может принести своему носителю лишь смерть, либо навредить его близкому, потому как я нашел выход, опустивший меня в мерзкие глубины подсознания, началом которых служил полуразвалившийся деревянный чулан, застеленный прелым сеном и заваленный навозом.
Так как же я попал в этот чулан, в котором висела закопченная лампа, рассеивающая по помещению желтоватое, я бы сказал, желчно, свечение? – Кровать с матрасом оказалась фальшивой, стоило только убрать матрас, источающий удушливое зловоние, и выдвинуть деревянную крышку, замаскированную под лежанку -  ты обнаруживал зияющую дыру, демонстрирующую тот самый загаженный чулан.

III
Специально искать я ничего не стал и даже не предпринимал попыток, я по-прежнему верил, что питомец вызволит меня из заточения. Какая же я, все таки мразь! – Думаю только о своем животе! – Но, если даже, я и умру? – Кому от этого легче? – Жаль будет только, что результата не достиг из-за этой нелепой кончины.  Я боюсь смерти, но сейчас, страх у меня смешался с огромным интересом к дальнейшим событиям, происходящим в моем искаженном сознании.  Так что, единственное, что я предпринял, это: начал топтать застеленный соломой пол или что там было, под ней. Подошвой ботинок я почувствовал глинистую поверхность, кое-где попадались засохшие, окаменевшие комки. В конце концов, протоптав шестнадцать квадратов просторного чулана, в одном из углов, я вкопался ботинком в мягкую глину, но сразу же отпрянул в сторону – проваливаться в неизвестность не входило в мои планы. Здесь нужно действовать как можно аккуратнее, а мое отчаянное топтание можно приписать к еще большему любопытству.
Я внимательно осмотрелся по сторонам, теперь меня беспокоило наличие хотя бы самого примитивного копательного инструмента. Мне показалось, что слой глины, в углу, можно подкопать и обычным черенком, без оснастки, будь она штыковой или же совковой – это не имело весомого значения.
К моему счастью, в чулане нашлась лопата, которую  я в шутку назвал саперной, по причине того, что черенок у нее был сломан больше, чем наполовину. Таким вот садово - огородным инструментом я и прошелся по слою сырой глины. К счастью, порода оказалась податливой, и за весьма короткое время, я дорвался до любопытной поверхности.
Сказать по – проще, мне крупно повезло, хотя фраза "повезло” – как-то здесь не к месту, однако, для дальнейшего продвижения, это можно назвать везением, ибо я откопал прямоугольную  ячейку, ширина которой вполне могла вместить мой средний размер тела. Проблема была лишь в том, что под ячейкой царила полнейшая темнота, а наружу выходил сизоватый пар, внизу был слышен звук рабочего механизма, либо редуктора. Разобрать по слуху я был  не способен. Но намекну, что лишь из-за этого у меня помутился рассудок, и мой кот вынужден был, хрепя от боли, превозмогая ее, вытаскивать меня наружу. И только после того, как я освободился, а мой кот бездыханно скатился с кровати, я желал лишь одного – выбежать на улицу и продышаться. И только потом остывший мозг мой понял, что любимое животное к жизни уже не вернуть.

IV
Так что же за неописуемый кошмар предстал перед моими глазами? – Такое теперь я хочу рассказывать, лишь только отключив сознание и включив бессвязную речь. Но мне придется включить самообладание и рассудок, чтобы рассказать что же происходило под ячейкой 10-3, как было написано на ее боковой металлической стенке. Итак, я начинаю.
От ячейки 10-3 исходило тепло. А точнее, отдавало духотой, будто внизу работал механический глиномес,  давление которого регулировалось периодической подачей воды малого, а затем, большого напора. Так надлежало делать, в зависимости от характера подаваемой глины, а она могла быть сухой или сырой с комками, но за счет разницы в физических величинах, измеряющих нагрузку на двигатель, начиная от 100 и заканчивая 270 амперами,  достигалась эластичность глины, и она шла на изготовление кирпича. 270 ампер – это самая максимальная нагрузка на механизм и, если, она достигнет 320 ампер – ничего хорошего из этого не выйдет, и редуктор механизма выйдет из строя, сгорев к чертям собачьим.
Видимо это и произошло, потому что вслед за паром, вырвавшимся из ячейки 10-3, в чулан ворвался нестерпимый запах горелой проводки. Мой недалекий ум нашел виновников сразу же: по видимому это какие-нибудь алкаши перестарались, работая в нетрезвом  состоянии, но мое сознание шептало мне нечто другое – нечто, что вызывало страх и ухудшало мое психическое состояние. О, дьявол! – Если бы ты знал, что на самом деле я там узрею!
Я наклонился еще ниже к ячейке, уже не обращая внимания на горячий пар, и вслушался: некий механизм, который я все еще принимал за глиносмеситель, закончил свой ход – поломка, не иначе!
Смысла этой искаженной реальности я, пока что, не понимал и боялся больше на инстинктивном уровне, но что-то нужно было делать, ибо мне необходимо учиться управлять своей собственной фобией – смерть должна была поджидать меня в душных глубинах, под чуланом. И, если, я прорвусь, то это счастливое стечение обстоятельств я назову очередным “ переходом через солнце”, ну а если нет……..явление получит единственное адекватное понятие: “ точка невозврата”.
Начинаю аккуратно втискиваться в шершавые внутренности ячейки 10-3, потому как  это единственный лаз. Снизу обдавало паром, но уже не таким горячим, но достаточно влажным, так что лоб мой мгновенно покрылся липким потом. Я упирался локтями о поверхность заваленного соломой пола, ногами я чувствовал проваливающуюся вниз сырую глину – были слышны ее шлепки о некую поверхность, похожую на бетонную. Эти шлепки были больше похожи на падение испражнений крупного рогатого скота, сразу вспомнился коровник, который мне пришлось чистить.

V

Медленно спуститься вниз не поучилось, я провалился, не нащупав опоры, прямо на кучу мягкой глины, и сразу же, мой слух атаковали противные жужжащие звуки со всех сторон пока еще темной комнаты. Минуты две я просто лежал, пытаясь привыкнуть к звукам и к неописуемой духоте. Пахло сыростью……нет – не пахло!......воняло!.....этот мерзкий прелый запах, а темнота не была просто темнотой, она достигалась за счет сгущения испарений, которые распространял механизм, все еще считающийся мной глиносмесителем. Временами я различал некое подобие завываний и вздохов. Начинаю неспешно вставать с глиняной кучи. Испарения рассеивались, и в том, что я узрел, когда тьма полностью рассеялась, была некая логика, но настолько отвратительная, что я начал делать попытки выбраться из ловушки своего сознания, точнее, кот включил весь свой животный инстинкт, чтобы меня вытянуть из этого кошмара.
Зная, что некий механизм является глиносмесителем – я не погрешил против истины, но то, каким целям он служил – поразило меня!
Вовнутрь, из ячейки 10-3, действительно попадала сырая глина и перемешивалась тремя огромными винтами, но на выходе смеситель выбрасывал…….фарш из человеческого мяса! – Ведь я не на глину упал, а на взбухшие куски трупа! – Пол всюду был будто бы обтянут слоем из фарша, кое-где, в прожилках фарша, торчали выпавшие глаза – они отчаянно моргали мне! – Я чувствовал, что и сам обрастаю мясным слоем, что-то закутывало меня в некую мембрану, из-за чего я больше не мог двинуться с места, а это означало верную смерть! – Но я чувствовал сильное жжение в груди – кот отчаянно боролся за мою жизнь, вытягивал меня из моей же “точки невозврата”! – Финал этого кошмара был  непредсказуем:  где-то в центре, чуть дальше вышедшего из строя глиносмесителя – этой адовой мясорубки, я смог различить, будучи полностью заключенным в мясную мембрану, одну единственную фразу: останься! – Я моргаю тебе!
После этого, де-то на потолке, загорелись три центральные люминесцентные лампы и осветили то, что размещалось впереди механизма, из которого выходила уже малая струя пара: там стоял старый деревянный табурет, а на нем бюст человека, состоящий все из того же фарша – его глаза отчаянно моргали и были направлены именно на меня. По контуру шеи и головы я узнал в этом нечто женщину, подобием рта ей служил круглый диск, похожий на решетку – измельчитель, которая бывает на мясорубке. По факту – оно не могло говорить, но все-таки голос исходил от этого существа: Останься! – Я моргаю тебе! – Я пью таблетки! – Я не хочу половых сношений – не хочу! – Останься! – Ты - это я!
Дышать я уже не мог, мембрана, окутавшая меня, затянулась еще сильней и приобрела форму моего тела, затем начала пульсировать, краснеть и причинять мне нестерпимую жгуче-пульсирующую боль, а голос продолжил:  стань плодом аборта! – Смерть не разлучит нас!....
VI

Вот тут я начал орать благим матом! – Вот здесь я дал волю эмоциям! – Ибо я должен был освободиться.
И я проснулся, но не мог дышать, потому что мой кот вонзился в мою грудь когтями, окровавив ее. Я коснулся его шерстяного тела – оно не источало тепла, морда была опущена на мою грудь – он больше не двигался. Через минуты три, труп моего питомца резко скатился с моей груди и с глухим шлепком упал на деревянный пол. Но сейчас я не мог ничего адекватно оценивать и здраво рассуждать о смерти питомца – я хотел только одного: выбежать во двор, навстречу солнцу, не надевая одежды, глотнуть воздуха и понять, что я обманул галетозис, превратив “точку невозврата”  в “переход через солнце”. Я выжил, но какой ценой?! – Животное не заслужило этого, но моя жизнь показалась Чернышу ценней. Это все.
Мои воспоминания свежи, прошла только неделя после этих событий, и я не случайно гуляю по дендрологическому парку – здесь могучие сосны охраняют своей тенью крохотную могилку. По правилам парка, здесь запрещено хоронить домашних животных, но сделав исключение и заплатив небольшой штраф, я исполнил долг перед Чернышом – это самое спокойное место для великого спасителя моей жизни. Благодаря животному инстинкту, кот обманул систему-паразита, ведь я должен был жить, и фобия, связанная со смертью, должна стать лишь призраком, а, затем, раствориться в воздухе.
Покойся с миром, великая истерзанная душа маленького существа!
Теперь у меня есть время собрать мысли воедино. А завтра я пойду на работу, заниматься обычным трудом разнорабочего и делать вид, что все хорошо. Я в очередной раз обманул смерть, и она ошибочно выбрала душу другого существа.


Возвращение Крафтера

I
Вновь и вновь я не оправдываю  надежд моего психиатра, а это все больше отдаляет меня от свободы, попытка выбраться из этих мрачных стен становится все призрачнее. Илья Николаевич говорит, что я должен преодолеть собственную “точку невозврата”, и это поможет , якобы, избавиться от фобии. Для этого психиатр сконструировал для меня новую терапию, согласно моему кошмару – механизации. Некогда я рассказывал Илье Николаевичу о вольной фантазии своего детства – про секретную комнату в переговорном пункте, где размещались человекоподобные автоматы, способные, с помощью встроенных в них речевых модулей, воспроизводить голоса близких родственников.  Сегодня психиатр вспомнил этот мой рассказ и спросил меня только одно: скучаешь ли ты по своей покойной сестре – Арише?
- Скучаю, но хочу забыть! – ответил я – как бы цинично это ни звучало, Илья Николаевич, но лучше мне забыть – иначе я не смогу вылечиться и избавиться от фобии! – Боль, в связи с потерей сестры, усугубит мое плачевное состояние! – таков был мой ответ.
- Ну что же! – продолжил доктор – у тебя есть два выхода излечения. Тебе интересно узнать?
Я лишь кивнул в знак согласия и напряг свой слух, давая возможность доктору продолжить.
Так что же он мне поведал? – перед началом терапии меня необходимо усыпить, чтобы потом перейти в “особое состояние восприятия”- процесс будет связан с моей фобией. Илья Николаевич сразу же предупредил, что процесс моего излечения будет жестким и двояким: первое – это механизация, а второе – родная сестра. И выбирать мне придется между жизнью и смертью.

II

Ночь. Время 12:45. Мне ввели препарат, вызывающий сновидения. Как говорил сам доктор, распорядившийся ввести этот препарат: это никакой не галлюциноген и не наркотик – это обычное снотворное – в такого рода терапии, нет места подобным запрещенным веществам. Мое сознание само должно дойти до состояния “затягивания” – такое может произойти, если психика достаточно расшатана. Я медленно начал засыпать.
Поначалу я думал, что все – я свободен, как духовно, так и физически, но какая -  то сдавленность в груди давала о себе знать. Тело физически было скованным, а в районе груди что-то сигналило, я мог видеть только ограниченное пространство перед собой: моим взорам предстало помещение, имеющее шестиугольную форму, стены были оборудованы электронными ящиками со множеством кнопок, на каждом таком коробе мигали желтые лампы, а под ними располагались металлические тумбы – на одной из них, напротив меня, сидел человекоподобный механизм, своими грубыми металлическими чертами отдаленно напоминающий девочку. Механизм медленно поворачивал голову, а в области груди, виднелась пустотелая выемка с проводами, в которой щелкал и вспыхивал сигнал. Здесь я почувствовал, что поворачиваю голову не так, как мне вздумается – я выполнял синхронные движения за тем механизмом, напротив – в моей груди так же что-то щелкало и вспыхивало.
Минуту спустя, откуда то сверху, ибо я не мог поднять головы, сработал голосовой репродуктор, что означало, что на том конце кто-то взял трубку. Я с ужасом понимал, что я тот самый автомат для переговоров, а то, что сидело напротив – это моя сестра! – Мы встретились с ней в виде механизмов! – Нет! – Не такой участи я себе хотел – Нет! – Началась паника.

III
Первым сигнал получил механизм напротив, и голос покойной Аришы начал общаться с…… родителями! – Теперь все эти светлые слова и радостные известия начали  сводить меня сума! – Я не мог это слышать! – Голоса счастливых родителей, которые еще не знают, что это не их живая дочь!...детская, заливистая речь не из живого теплого сердечка, а прямиком из зияющей прямоугольной выемки! – Нет-нет-нет! – разбудите меня, разбудите! – Помогите мне выбраться из металлических внутренностей! – Но мой мозг начал отчаянно бороться: жизнь или смерть -  жизнь или смерть -  жизнь или смерть…..эти рассуждения, словно перфолента, мотками вырывались из груди. Внезапно автомат отключился и больше не функционировал, связь подключилась под меня, и мое псевдо-тело заработало не по моей воле, все так же радостно и беззаботно объясняя  родителям, что все у нас с Аришкой хорошо, что я воспитываю сестренку как надо, что Ариша отличница учебы, что……. Все эти счастливые моменты не правда!!! – Еб твою мать!!! – Мои детские фантастические выдумки возымели ужасные последствия для моего головного мозга. Грудь постепенно немела, я терял сознание, так и не выбравшись из механизма-передатчика……
Я стал им.

IV

Смерть пациента Костеркова Евгения Елисеевича, наступила в 6:00 утра. Психотерапия дала скверные результаты – не справился субъект со своей фобией. Вскрытие показало, что фактическая смерть наступила вследствие остановки сердца, в связи со стрессом. Пациент не прошел курс лечения и, как следствие, реабилитации не подлежит.
Родителей мы известили телеграммой. Представляю этот двойной удар для отца то и матери – смерть дочки еще держит их в потрясении, а тут еще и это…..
Это моя вина – не доглядел! – не место мне в диспансере. Но уголовная ответственность не умалит моей вины – мне должно работать, поднимать все справки и проводить бесконечные исследования. Это грубый просчет и он стоил ни каких-нибудь там денег, а ни много-ни-мало, самой жизни человека! – Бог меня накажет, Костерков Евгений! – Ты слышишь? – Он покарает доктора Власова! – Но дай мне время доработать свои ошибки !-Большего не прошу!
Власов И.Н.

ЖИР
I
Сегодня ночью я напился без причины – просто захотелось быть банально пьяным и просто потому, что у меня были деньги, чтобы купить бутылку. А когда я в подпитии, то домой обычно не иду – я иду к дому 23, на Писарева.  В этом доме есть комната, где я запираюсь с бутылкой и закуской, там же я до утра прихожу в себя. Я не хочу, чтобы соседи следили за каждым моим шагом, а они в моем доме, слишком зоркие, и алкашом я слыть среди них не хочу.  А этот дом – обычная заброшка – кутайся, только, потеплее осенними ночами и будет самое то. Устройство коридора, где находилась моя “ запасная” комната, было весьма любопытным: по всей своей длине коридор не имел жилых квартир, то есть, дверей по левой и по правой стене не было, дверь была только в центре – в конце коридора, где я  и размещал свое пьяное тело. Деревянный пол тянулся до конца на метров сто, и на протяжении этого пути , тянулись только голые стены, кое где изрисованные бессмысленными рисунками, а кое где державшие на себе ящик с пожарным краном и щитовой короб. Вот и все – это странно, да и, в общем -  то раскладе-не важно. Но нынешняя моя пьяная ночь прошла не по плану уже на входе третьего этажа.  Во-первых: не известно, откуда появился запах жареной еды, был слышен  звук шипения – не иначе маргарин, а это опять жир! – Проклятущий жир! – Я инстинктивно взялся за то место, где был желудок, потому что оттуда вырывалась тошнота. Я медленно начал двигаться по дощатому полу коридора, я хорошо различал, что центральная дверь комнаты немного приоткрыта. Запах распространился на всем протяжении этого причудливого коридора, Я кутался в синюю осеннюю куртку скорее машинально, чем от холода.  К запаху и звуку шипения жира, прибавился еще и скрип старых половиц.




II

Медленно подхожу к комнате, под номером 164, а из - под двери густой пар выходит и стелется по полу, вдоль коридора. Внезапно я почувствовал резкий холод, сравнимый с тем, как, если бы, я ехал в поезде, а окно вагона, возле меня, было открытым.  Я почувствовал  запах ледяного воздуха, а потом резко стало душно, и вновь запах жареной еды и шипящего маргарина застал меня врасплох, вызвав тошноту в горле. Духота достигла того уровня, когда мне пришлось скинуть с себя куртку, оставшись только в футболке и трико. Я превозмог свою фобию и отвращение и, все же, зашел в заброшенную квартиру номер 164.
Не смотря на отвращение ко всему жирному – я захотел есть, тем более – в старой нише я оставил схрон – бутылку, надеясь, что про это место кроме меня никто не знает. Но я ошибся.
Стоило мне, было, пройти в ту часть комнаты, которую принято было называть кухней – я понял, что не один: на полу стояла портативная газовая плита, в которую вставляют баллончики, и, поскольку, в нежилом доме электричество было обрублено – эта плитка служила хорошим подспорьем для того, чтобы приготовить еду. На плитке шипела сковородка, в которой жарилась картошка в маргарине, там же жарились ненавистные мне куски жира.
С минуту я оглядывал пространство вокруг себя, не находя того, чьих рук это дело, потом взял ложку, оставленную кем-то на старом кухонном столе и начал тщательно перемешивать картошку и, если бы, не жир – я бы съел ее за милую душу и водкой бы запил!
Последнюю фразу я произнес вслух и получил ответный отклик:
- Я бы сама не отказалась пропустить стаканчик другой, сынок – Никитка мой!
Я медленно обернулся.



III
С парадной, в кухню медленно шла до безобразия толстая женщина, отталкивающей внешности: покрасневшие глаза уставились на меня, из тройного подбородка выбивалась крупная волосатая  бородавка, постоянно причмокивающий скошенный рот заставлял отворачиваться, старый выцветший сарафан был обмазан каким то веществом, и это вызывало неприятные ассоциации. На толстых ногах сильно выступали вены, кое-где образовывая варикозные узлы. Женщина поправила свою кудрявую шевелюру каштановых волос, будто бы к свиданию готовилась и подошла ко мне. В руке у нее, кстати, была моя схороненная бутылка. Она поставила ее на стол, а из старой тумбочки, у окна, она достала два пластиковых  одноразовых стакана. Наполнив доверху стаканы из моей же бутылки, женщина подала один мне, а другой подняла вверх, разглядывая под светом керосинки, которую я тоже, как и бутылку, принес сюда.
- Хорошая водка – добрая, Никитка!
- Слушайте, женщина! – Не стерпел я – какого хрена вы называете меня Никита? – Меня зовут Виталя, а вашего Никиту я знать не знаю!
- Давай выпьем! – Ответила мне эта странная безобразная женщина  и опрокинула стакан себе в рот. Я не задумывался – зная, что хуже уже не может быть и начинается очередной абсурд, связанный с моей фобией – я тоже выпил содержимое стакана залпом и, вырубив газовую плиту, потянулся рукой за ломтиком жареного картофеля. Нужно было чем-то закусить – спасибо, конечно же, этой женщине за то.

IV
Я сидел на старом матрасе, в углу, уже достаточно пьяный. Я узнал имя женщины – теть Нина, как я ее прозвал, опершись о старый комод, начала изливать мне свое горе:
- Знаешь, Никита….ой….Виталька – я год назад лишилась моего единственного, обожаемого Никиты! – Он родился с ужасными дефектами и не очень то был похож на человека, но он сердечно меня любил – он любил свою маму! – Ты слышал?
- Агась …. Да ….. грустно! – Только и смог выдавить я из пьяной глотки.
- Грустно, ****ь, ему! – выругалась Нинка – ты учти, мальчик мой, я найду ему замену! – Хотя, смотри! – Она покопалась в складках старого сарафана и. нащупав кармашек, достала альбомный лист, сложенный вдвое. Подойдя ко мне, теть Нина развернула альбомный лист и продемонстрировала мне довольно гротескный рисунок, выполненный карандашом. Судя по характеру рисунка – его автор обладал грубой хваткой и сильно развитой мускулатурой: рисунок был четким, а линии карандаша жирными, но нарисован был топорно и небрежно, что характеризовало человека примитивного, я бы сказал – зачаточного, ума.
Под рисунком было нацарапано слово: “ МАМАЧКА”- автору было очень сложно написать это слово, но что же являл собой сам рисунок? – Это было грубое изображение головы, с кудрявыми волосами, пустыми глазницами вместо глаз и коряво улыбающимся ртом – видимо этот самый Никитка, нарисовал свою маму Нину.
- Красиво! – Оценил я работу, дабы не обидеть женщину.
- Он, правда, любил меня! – продолжила теть Нина – а я тщательно прятала его от посторонних глаз, но все - таки – не уберегла! – Старая я ****а!
- Ты не понимаешь, ****еныш?! – Меня достало жить одной, в одноэтажном бараке, на “кудыкиных горах”! – Прокричала женщина, чем вызвала во мне испуг и внушила страх – этот крик, в сочетании с ее внешностью, делал ее безумной, учитывая еще и то, что она, как и я, пребывала в подпитии.

V
Было уже 23:00 ночи, и я жутко захотел спать. Нинка, вроде бы, убралась восвояси – Бог с ней! – Жуткая она какая-то, зато картошки поел на халяву, игнорируя жирные комки. С водкой вытерпеть жирную еду гораздо легче. Но, если, та женщина  ушла – почему же тогда она оставила здесь все свои вещи? – Плиту, ложку……всего этого она не взяла с собой! – Может это компенсация за беспардонно выпитое спиртное? – Уже не важно! – Я хочу спать и точка!
Развалившись на матрасе и прикрывшись, как бомж своей курткой, я начал смыкать глаза. Форточку я прикрыл – все ж-таки не лето!- спокойных снов, Виталька! – Пожелал я сам себе и начал засыпать.


VI
Кто-нибудь мне ответит, почему меня бросает из стороны-в-сторону, будто я еду куда-то по кочкам и ямам? – Почему вокруг меня ничего не видно? – Это как сон, без сновидений, где видишь перед собой лишь черноту и легкую  рябь.  Думая, что до сих пор еще не проснулся, я продрал глаза: та же темнота, та же тряска – впереди я различил маленькую щель, через которую проникал ледяной воздух. Я еду в закрытом кузове какой-то машины – это я уже понял. Двигатель отчаянно тарахтел, колеса скрипели, амортизаторы скакали, как сумасшедшие. Я пытался подняться из лежачего положения, но меня вновь бросало назад.
Что это? – Похищение?

VII
Соображать о чем-то – больше не было сил, а смириться с данным положением – это самое ужасное!
- Пидарасы! – Крикнул я настолько громко, насколько могло мое осипшее горло.
Из кабины донеслись голоса – сначала водителя, а другой голос принадлежал той безобразной женщине – Нинке. Ее монотонный, грубый голос, ни с каким другим не спутаешь.
- Тетя Нина, а непослушный мальчик матери-и-и-ится! – Нужно его наказать! – Это плохой поступок! – Слова водителя поразили своей ярко выраженной  окраской слабоумия – мне стало жутко, сердце выскакивало из груди, и реальный, неприкрытый страх стучал в висках и щекотал горло.
- Никита! – Я, конечно, понимаю, чертеныш, что ты мой новый сынок, но я вправе тебя наказать за твое безобразнейшее поведение! – А вот это уже голос сумасшедшей женщины.
- А не пошли бы вы все – на хрен, уроды!!! – Выдавливал я из себя крик.
- Теть Нина, вот видите – он опять! – Заныл водитель.
- Рули и не ябедничай, обосранец! – Рыкнула на него Нинка – Эй , вы! – Ну-ка, урезоньте Никитку! – Я хочу , чтобы сынишка слушался свою родную мамку!
В кузове внезапно зажегся яркий свет, от которого я сильно зажмурился.

VIII
С трудом разомкнув глаза от ослепляющего света, я с ужасом обнаружил перед собой двух мужиков во врачебных халатах и марлевых масках. Один из них держал шприц с длинной иглой – из нее мелкими каплями сочилась какая-то желтоватая жидкость. В такой момент я уже не мог ничего произнести, я начал мочиться в трико от страха.
- Ну что, Никита, пора принимать аскорбинку! – Он резко воткнул иглу в мое оголенное плечо.
Сопротивляться я уже не мог, да и сознание через минуты три начало мутиться, перед глазами была лишь полупрозрачная пленка.
Машина, оказавшаяся старой газелью, медленно подъезжала к лесному массиву, за которым стелилось грязное поле, а еще дальше, неясно виднелось огромное строение, похожее на завод. Газель завернула в сторону тропы, которая, в отличие от болото образной грязи, была достаточно сухой, чтобы по ней смогла проехать машина. Именно эта тропа вела, через поле, к старому бревенчатому одноэтажному бараку. Водитель, каким бы он больным ни был, не забыл включить левый поворотник, и фары осветили коричневатую почву. Газель медленно выехала на тропу.

IX
Эта болотистая местность больше напоминала пустошь между лесным массивом и виднеющимся на горизонте зданием, внушающим тревогу, а пронизывающий ледяной ветер усугублял это состояние. Будто оказался в одном из Кругов Ада, по Данте, где свирепствуют бесконечные и беспощадные ветры, и, вот-вот, польется бесконечный дождь.
Деревянный барак был уже близко, из кабины газели раздавался хриплый смех безобразной женщины, ей вторил писклявый заливистый смех умственно отсталого водителя. А на ночном небе не было видно ни звезд, ни сияющей луны – только ледяной воздух, булькающая, местами, зеленовато-черная грязь и открывшееся нечто, на горизонте, тянущееся  по обе стороны в ночную бесконечность.
Свет в бараке загорелся, окна засияли красным светом из-за висящих красных штор.
Пособники в халатах вели под руки  обмякшее тело того, кто не справился со своей фобией и не смог остановить процесс “ галетозиса ”. Его принято величать Никитой – Виталий Гаврилович умер…. по крайней мере, как личность.