Есенину 120!!!

                Не жалею, не зову, не плачу,
                Все пройдет, как с белых яблонь дым.
                Увяданья золотом охваченный,
                Я не буду больше молодым.

Ошибся Поэт: он навсегда остался молодым.
Кто бы мог подумать, что молодому бесшабашному Есенину - 120!
В Израиле(возможно, не только там) самое доброе пожелание - дожить до 120-ти.
Наш Поэт, оставаясь навсегда молодым, исполнил это пожелание.
А ведь уже 90 лет его нет на земле.
Этой тонкой, ранимой натуре досталось  жестокое время перемен, к которым  поэт относился по-разному, что не удивительно.

До сих пор не только литературоведы не могут прийти к выводу, сам ли молодой гуляка решил закончить свой земной путь досрочно, или ему помогли?
И дали ли ему "спокойно умереть"?
Скорее всего, версии так и останутся версиями.

Несколько дней назад повторили многосерийный фильм о Есенине. Я опять не хотела его смотреть и не только потому, что недолюбливаю Безрукова, которого одно время было уж очень много; скорее, не хотелось, чтоб кто-то показал Есенина не тем, какой сто лет живет в моем представлении. У каждого он свой.
Не сначала, но теперь посмотрела сериал, который шёл весь световой день почему-то. Посмотрела и не пожалела: не так уж плох здесь Безруков и не так уж режиссерская трактовка сильно расходится с моим представлением образа Есенина, который знаком почти каждому "начинающему житьё".
Обрывки стихов бесшабашного гуляки надолго запали в душу многих:

             Не такой уж горькия я пропойца, чтоб тебя не видя...
             Шагане! Ты моя Шагане! Потому что я с Севера что ли...
             Вы помните? Вы всё, конечно, помните, как я...
             Любимая! Меня вы не любили!...

Фильм же показался мне интересным тем, что очень убедительно показал обстановку начала прошлого века, её творческую прослойку, чем-то, мне показалось, похожую на сегодняшнюю. Противоречивую гражданскую позицию поэта, его разноплановый противоречивый романтический портрет.

     Россия-мать!
     Прости меня,
     Прости!
     Но эту дикость, подлую и злую,
     Я на своем недлительном пути
     Не приголублю
     И не поцелую.


                Но и все же, новью той теснимый,
                Я могу прочувственно пропеть:
                Дайте мне на Родине любимой,
                Все любя, спокойно умереть!