Демиурги

Анне мы знали не так долго, и по сути это верно. В глубину веков уходит традиция выбирать себе нейтрального игрока-проводника, и всегда этот игрок должен быть нам незнаком, представлен за несколько месяцев до начала очередного цикла, или за считанные часы. Меняются инструменты, которыми она пользуется, каждый год новые люди и новые предпочтения. Мы двое с Фредом остаемся такими же. Или нет?
Мы разместились по краям большого овального стола; я с той стороны, которая ближе всего к двери, чтобы удобнее созерцать ночь в окне. Фред, осторожно переступая через разложенные вещи, тащил свой собственный мешок на левый край, где и сел, окидывая пристанище быстрыми взглядами.

Анне, хозяйка квартиры, наша ночная муза и помощница, так быстро и ловко извлекла плоскую коробочку, что я даже не заметил, откуда. В коробочке лежала превосходно выполненная комбинация белого и черного. О! Ближе всего это было к пианино или синтезатору, но гораздо меньше размерами. Я постарался уловить выражение лица Анне. Такой ли она случайный игрок и одинокая фигура в мире, которой хотела показаться с самого начала? В каждом человеке есть таинственное, что не всегда выходит наружу. Она улыбнулась, настраивая что-то в своем инструменте, однако на меня не взглянула. Тонкие пальцы бегали по кромкам клавиш, как только может быть у музыканта, у человека, мистически связанного с…

Фред издал напоминающий звук. Стрелки подходили ближе, замечено верно. Мой мешочек покоился в ногах, внутри него инструменты. Друг и соперник обошел меня на этот раз, обошел в богатстве и дороговизне, но это ему не поможет.

Я вытащил сумку, поставил свой тромбон на самый центр стола и принялся налаживать трубку. Это ведь не простой тромбон, он настольный и стоит вертикально, чтобы не мешать свободе действий в самые важные моменты. Гибкая воздушная трубка идет и заканчивается блестящей насадкой, в которую следует дуть. Хотим мы или нет, но игра уже началась. Официального открытия нет, напряжение постепенно растет, растет выше.

Фред добыл из мешка гигантскую скульптуру жука, стоившую ему не меньше нескольких тысяч. Это несколько покоробило мои чувства, но ничего не изменило. Он не хуже знает, что заплатил за жука только лишь для того, чтобы потешить свое самолюбие. Блестящие крылышки, рога - неведомо из каких камней или металлов. Показной шик.
Мой был дешевле. Он деревянный, с выжженной росписью и бронзовыми вкладками. Я положил его прямо перед собой, чтобы он служил проводником энергии. То же сделал и Фред, а третья участница вечеринки просто наблюдала с легким интересом.
- Я не могла подумать, что это правда, - сказала она. – Зачем они?
- Полководцы нашей маленькой армии, - ответил я.
- В более высшем смысле, наши альтер-эго, - добавил Фред. – Пусть музыка начнется.

Анне кивнула и перебрала несколько струн. Мы немедленно схватились за свои инструменты – я за трубку, Фред за короткую гитару, и заставили их издать звук, ибо нейтральный игрок всегда начинает свой ход первым в этом деле. И всегда по своей воле, а мы обязаны следовать.

Вот для чего нужна трубка, оставляющая руки свободными. Продолжая дуть, я одной рукой держал пакет, а другой доставал из него фигурки из меди – животных, людей, и ставил в тени большого тромбона. Фред не отставал - его маленькое войско сверкало тусклым алюминиевым светом. Слон с поднятым хоботом возглавил парад – Фред на несколько секунд прервал струнные упражнения, чтобы вынуть его. Гитара слилась с клавишными нотами, когда я также оторвался ради последней фигуры – кит, вовсе не выглядящий беспомощным вне своей родной стихии.

Наш джазовый оркестр играл в ночи, наполняя комнату смешением тонов – музыка не должна была прерываться, как минимум двум инструментам следовало звучать одновременно. Анне прикрыла глаза, бегая пальцами по миниатюрным клавишам своего пианино. У нее отлично получалось держать обрывистый ритм. Фред широко распахнул глаза, смотря то на своих животных, то на меня, и левой рукой отстраненно работал с гитарными струнами. Казалось, что рука играет сама по себе, пока хозяин занят более важными вещами. Я сам только дул, безо всяких внешних проявлений, но подсознательно следил за соблюдением силы воздуха и тонов.

Некоторое время прошло, пока мы перемещали свои фигурки вокруг самых больших – слона и кита – в неизвестной даже нам самим гармонии. Оба жука были сдвинуты дальше, в центр стола.
- Анне, - сказал я, - без пятнадцати минут.
Она снова кивнула, открыла глаза и осмотрела нашу диспозицию. Потом сказала:
- Пусть Алан ходит.
Я был доволен таким ответом. Фред чуть вздохнул, но потом улыбнулся, видимо, понимая, что первый ход ничуть не лучше для меня в целом. Но все равно он теперь будет только вторым.

Я вытащил из сумки косточку и бросил на спину Фредова слона – она упала, неважно, потому что она коснулась его. Тяжелая артиллерия вступила в бой, началась вторая половина действия. Играла сейчас только Анне, мы были сосредоточены и отвлеклись от реальности, ночи и музыки, думая о своих ходах и растущей паутине. Фред быстрым движением выбросил горстку сухих насекомых, которые приземлились на спины моих бойцов из дерева. Значит, он решил взять не силой, а количеством. Но я видел в его оранжевых глазах легкий испуг, боязнь чего-то мощного, а значит, мой первый ход, бросок наудачу оказался верным. Жуки светились возле замолчавшего тромбона, впитывая нашу психическую энергию. Потоки в самом разгаре. Время теряется, замыкаясь в глубине часов. Пианино звучит. Я полностью погрузился в таинство и почти не замечал испарины, выступившей от напряжения на лбу.

Долгие секунды настройки, в поисках наилучшей силы для броска… Деревянный шарик врезался в строй обезьян, медведей и собак, опрокинув их и раскидав среди равнодушных сородичей. В ответ соперник выкосил нескольких моих раскрывающейся внезапно булавкой. Шишка ударила по слону, подвинула его, лишила Фреда крысы и человечка. Он не остался в долгу, но был вынужден заняться на несколько секунд своей гитарой, чтобы восполнить ущерб, нанесенный командиру войска.

Быстрый поворот головы показал, что Анне играет с напряженным вниманием, и всматривается в наш поединок. На высоких нотах пали лошадь, павлин и черепаха Фреда, но он забрал сразу большую группу моих, чудом не повредив кита. Совсем немного. К концу всегда происходит переход от эзотерического оружия к чистой силе. Начав с косточки, я заканчивал крошечной, миниатюрной воздушной гранатой - все ученые мира отдали бы души за ее секрет. Фред с ухмылкой достал серебристый шарик. Мы бросили их одновременно. Я целился в слона, он – не знаю куда, но получилось впечатляюще. Шарик взорвался и выпустил паутину, которая сплела вместе всех четырех оставшихся у меня животных и сжалась, лишив их равновесия. Фред улыбнулся, но сразу же увял, вспомнив о моем все еще не завершенном подарке. Граната неторопливо прокатилась под ногами слона, коснулась птицы и лопнула с тонким свистящим звуком. Птица взлетела в воздух и свалилась со стола, захватив с собой трех оставшихся – кенгуру, ламу и богомола. Все они рассыпались среди сородичей, павших ранее. Слон опасно покачнулся, но оказался слишком тяжелым, чтобы упасть. Эмоции Фреда описали на его лице полный круг, когда он наблюдал за испытанием зверя. Убедившись, что пронесло, он выдохнул и потер лоб.
- Не повезло, дружище, - сказал он. И опять ухмыльнулся.

Я только заметил, что клавишные ноты стали редеть и наконец, Анне торжественно прекратила игру. Выглядела она довольно-таки измученно. Игра объединяет всех, так что она испытала такое же моральное напряжение, что и мы двое.
Время шло гораздо быстрее, чем могло показаться. Стрелки на стене показывали двенадцать часов, одну минуту от ноля.

- С новым годом, Анне! – сказал Фред.
Она слабо кивнула и уставилась на сцену битвы, приоткрыв рот. Потом достала с колен коробочку и спрятала в нее пианино.
- Равновесие? – спросила она, глубоко дыша.
Я кивнул, глядя на Фреда. Он молчаливо согласился. Все наши фигуры были опрокинуты в поединке. Флагманы почти не пострадали, жуки-передатчики отлично служили, так что равная смесь наших надежд и чаяний будет теперь распылена в новом году – до следующего декабря, когда мы опять расчехлим свои тромбон и гитару, и кто-то другой будет сидеть на месте нейтрального игрока. Может быть, седая старуха с арфой, или зеленоглазая девушка-подросток с гобоем и острыми ушами – но всегда женщина, ведь она создает основу для мира нового, а кто еще со своей неосознанной глубиной способен сделать это? Я сейчас вспоминаю давно прошедшие игры. Две трети заканчивались так, как сегодня, озаряя новый год – не Кенгуру Фреда и не Аиста Алана, а просто год, полный надежд для каждого из нас. И одного человека, который прекрасно играет на пианино.
Мы собрались и вышли в ночь.

(2012)