Дневник

5 мая
Пишу этот дневник в тщетной надежде, что когда-нибудь, и если повезёт, то он будет прочтён человеком разумным, способным не только складывать буквы в отдельные слова и даже предложения, но и понимающим смысл, которые слова эти образуют, сплетаясь в предложения, передавая весь тот ужас, что скопился в моей душе.

Следует предупредить моего читателя, что к написанию сего меня сподвигла череда событий столь чудовищных и мерзких, что редкий человек выдержал бы все те испытания, что выпали и на мою долю.

Первыми умерли дети. Это был какой-то вирус, поражающий вилочковую железу. Пока врачи поняли, что происходит, было уже поздно. До сих пор слышу их крики повсеместно. А потом стало тихо. Эта тишина проникала везде и была даже громче, чем стенания матерей. Скрыться куда-либо не представлялось возможным.

Из новостей стало известно, что этот вирус успел распространиться по всему миру. То ли с водой, то ли с воздухом - так и не узнали. Исследования этой болезни стали первоочередным приоритетом во всех странах. Лучшие умы планеты бились с неизвестной заразой. Мы проиграли.

Но и тогда мы недооценили всей той угрозы, что нёс вирус. После этих жутких месяцев - когда детские тела хоронили, сжигали даже во дворах, началась волна самоубийств. Измученные медики, спасатели пытались противостоять этому массовому безумию. Безрезультатно.

А потом перестали обращать внимания. Везде были трупы. И этот жуткий запах. Городские службы не могли справиться с такими объемами… да и само количество служащих городских служб сильно уменьшилось.

Начались эпидемии. Гниющая плоть - отличная среда для размножения болезнетворных организмов. Обезумевшие люди грабили все, что видели - аптеки, магазины. Начался хаос.

Изначально считалось, что к вирусу восприимчивы только дети. Это не так. Я не сильно разбираюсь во всех деталях, но когда еще работало телевидение, говорили что-то про дофамин. Оказалось, что поражается не только вилочковая железа у детей. Начали меняться взрослые. Сначала, убитые горем - кто своим, а кто чужим - люди перестали общаться. Даже лучшие друзья и родные начали смотреть друг на друга волком и разорвали все контакты. Люди перестали мыться, следить за собой. В условиях эпидемии самых различных опасных болезней это было смерти подобно. Даже нет. Хуже.

Люди стали безразличными к своей судьбе, ко всему, что происходит с ними. Большинство перестало добывать себе еду. Невозможно передать тот ужас, смотреть, как среди трупов и гниющей плоти бесцельно бродят сотни людей, чьи лица не выражают ровным счётом ничего, а глаза пусты и бездонны.

Тогда те, кто по счастливой случайности либо по провидению сохранили остатки разума, начали объединяться. Чтобы выжить. Насколько нам стало известно из радиопереговоров - такая картина наблюдалась повсеместно. Цивилизации не стало. И мысль, которая была еще мучительнее - мы вымирали.

Были смельчаки, которые пытались, не смотря на царивший ужас, зачать ребёнка, однако эти попытки не приносили результата. Те люди, которые сохранили разум, потеряли возможность размножаться.

Тогда и появились первые отряды спасения. Они уходили в разных направлениях, чтобы найти, дать нам хоть какую-то надежду. Никто не возвращался.
Когда и я потерял всякую надежду, то лично записался в один из таких отрядов. Мне это казалось куда лучшей идеей, чем сидеть и ждать. Пугала неизвестность - никто не понимал, чего ждать.

7 мая.
Мы прошли через то, что раньше было нашим городом. За два дня удалось покинуть его мрачные пределы. Ситуация изменилась лишь в худшую сторону. Истощенные, изъязвленные от кожных болезней люди, совершенно безумные, ходили, ползали или просто лежали везде, где еще совсем недавно раздавался детский смех. Уже в другой жизни. Они неспособны обеспечить сами себя. Они умирают.

10 мая.
Дошли до соседнего города. Дороги пустые. Кое-где стоят разграбленные или сгоревшие автомобили, но в основном - пусто. Когда пели птицы, нам даже казалось, что все это дурной сон. А потом мы увидели чаек. Много их. Они сидели на большой куче, которая, оказалось горой человеческих тел. Дальше шли молча.
В соседнем городе ситуация такая же, как и в нашем. Если и есть спасение, то не тут. Тут только смерть и хаос.

4 июня.
Море. Никогда раньше я не видел моря. Мы дошли. Наша группа потеряла несколько человек. Двое обезумели. Один упал и сломал ногу. Нам пришлось его оставить. По дороге картина такая же, как везде. Писать не было возможности. Мы пойдем на юг вдоль берега, чтобы найти лодку или корабль. Или хоть что-нибудь.

19 июня.
Нас осталось трое. Ситуация не изменилась. Ни кораблей, ни лодок, ни чертовых баркасов… ничего.

21.
Я убил человека. Не знаю, как его зовут. Не помню. Он шел с нами. Обезумел. Как все. Набросился. У меня не было выбора. Я бил его камнем, пока рука не онемела. Мы привыкли ко всему, но такое было со мной впервые. Куда делся еще один?

….
Я не помню число. Сколько я провёл тут? Да и где, черт возьми я нахожусь? У меня была цель, это я помню точно. Задание. У меня миссия. Миссия-мессия. Я спаситель. Да. Я спаситель. Меня ждут. Только я. Никто. Да! Им не понять. Я вернусь! Я докажу! Ничтожества!
Я слышу смех!!! Это детский смех? Откуда? Как будто он во мне. Может я - это он? Мы едины.
Я понял.

Я и есть спасение…