Зеркальный коридор. Глава восьмая

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/10/01/36

 
                ЧЕГО-ТО В ДОМЕ НЕ ХВАТАЕТ…


Утро 5 января выдалось несколько пасмурным. Откуда-то наплыла снеговая туча, несколько затемнив собою пространство, и повалил густой снег.
На изменение погоды обычно реагируют люди, у кого проблемы с давлением. А также и пожилые люди. Поэтому оба старика почувствовали себя несколько неважно.
Однако лежать и постанывать от хвори Генрих Карлович вовсе не собирался. Тем более в его доме были гости, а это придавало хозяину кое-каких обязанностей. Павлу Валентиновичу, напротив же, он посоветовал отлежаться – хотя бы до обеда.

Дима после всего произошедшего с ним ещё немного подремал, но это был уже не сон. Раздумывая обо всём этом и вспоминая подробности, он не мог определиться лишь с одним: приснилось ли это или действительно всё с ним произошло?
И если последнее, то как он оказался лежащим в постели? И как могло зеркало вернуть его в исходное положение? И почему всё-таки бомба так и не успела долететь до цели? Что её замедлило? Зеркальное искажение? Само провидение? Или время, идущее там не понятно как?
Время…
Часы…
А ведь именно часы нарушили запланированный ход событий, вырвав его из объятий возможной смерти. Или он не смог бы погибнуть? Ведь он же был там призраком – как подтвердил мальчик. Веня, Вениамин…
Но ведь он тоже не успел погибнуть, как произошло с ним когда-то давно. Часы не допустили этого.
Опять эти часы… Неужели всё дело в них?
И какая у них взаимосвязь со старым зеркалом, кроме того, что они из одного времени. Нет, зеркало ещё более раннее. Но они соприкасались в том периоде. Что могло их связывать?
Дима совсем запутался в своих мыслях. Даже голова начала немного побаливать.

– Это видимо от перемены погоды, – сказала лежащая рядом Вика, когда спросила, что его беспокоит, и потрогала ему лоб. А потом нежно поцеловала его в висок. – Может быть, чай с лимоном?

Чай с лимоном… Может быть… Хотелось чего-то попить. И обязательно горячего. Или, на худой конец, тёплого. Но тёплый чай… бррр… Нет, всё же горячий.

– Я пойду, спрошу у Генриха Карловича, – Вика выпорхнула из одеяла и начала одеваться. Потом поглядела на него внимательно и добавила: – Ты смотри только, не заболей у меня…

– Не заболею, – пробурчал Дима, но, глядя на неё, подумал: «Красивая какая… Викуська… Моя…»
И сладко прикрыл веки, когда та выскользнула за дверь.

Рассказывать или не рассказывать Вике о своём ночном приключении он ещё не определился. Но и держать её в неведении тоже было бы неправильным.
«Ладно, расскажу, но чуть позже. До ночи ещё уйма времени…»


Уйма же времени диктовала свой распорядок дня: позавтракать, пообщаться со стариками, снова узнать что-нибудь увлекательное из их уст и…
Ещё одно дело обозначилось как-то неожиданно. А именно Вика навела на эту мысль. Что-то её смущало в квартире. Чего-то не хватало…
И она, наконец, поняла чего.

– Генрих Карлович, в стране во всю шумят новогодние праздники, рождественская неделя, Рождество вот-вот будет, а у Вас даже ёлка не наряжена. Ну, как же так, а?

Всё это было сказано, конечно же, в шутку, но старика это немного смутило.

– Виконька, хорошая моя, да я уж и не помню, когда в последний раз её и наряжал-то. Дай Бог памяти… А, точно. В 40-м, в конце декабря. Всей семьёй наряжали, веселились. Все ещё живы были. А там… уже и не до ёлок, не до веселья стало…

И он несколько поник, вновь уносясь мыслями в свои воспоминания и в свою тоску…
Но Вика уже решительно взялась за воплощение своей идеи. Да и старику не желала позволить грустить.

– Так, не хандрим, Генрих Карлович! Не хан-дрим! Если Вы когда-то наряжали ёлку, значит, она должна быть где-то в доме. Ведь Вы же не выбрасываете старые вещи, верно? А если нет, то можно ведь купить – искусственную, в магазине. Хотя… праздники, они, скорее всего, не работают. Именно те, где ёлки…

Но Генрих Карлович уже зашевелился:
– Да- да, где-то есть ёлочка…

– Ура, не выбросили!

– Я даже могу предположительно сказать, где, – добавил Дима.

– В той комнате, где мы спим! – догадалась Вика уже сама.

– Да, ребятки, именно там…

– Тогда вперёд, за ёлкой! – засмеялась Вика. – И, чур, я первая!


То, что отыскалось наверху старого комода, можно было смело назвать раритетом. Пыльная, в паутине, да. Но до чего ж симпатичная! И пушистая-пушистая.
Даже коробка с ёлочными игрушками и двумя гирляндами отыскалась. Правда, несколько игрушек оказались испорченными, а одна гирлянда даже рассыпалась, но это не испортило общего впечатления.
Ёлке было суждено снова воссиять в этом доме!
Вынесли в гостиную, там и начали её наряжать. «Дождик», вата, блёстки – всё пошло в ход. И тумбочка маленькая подыскалась, на которую и водрузили «древнюю красавицу», помнившую ещё самого товарища Сталина.

В коробке было где-то около двух десятков игрушек, склеенных из тисненого раскрашенного картона.

– Называются они картонажем, – пояснил Генрих Карлович и загорелся желанием просветить ребят. – Эту технологию изобрели в Дрездене в 60-х годах XIX века. После революции Новый Год отменили как пережиток прошлого – заодно с Рождеством и прочими религиозными праздниками. В период с 1928 по 1935 годы ёлку с игрушками даже запретили на высшем уровне. Люди, конечно, по-прежнему наряжали ёлки, но игрушки были самодельными. В 1935-м же, после знаменитого предложения одного известного государственного деятеля, расстрелянного, кстати, несколькими годами позднее, напечатанного в газете «Правда» вернуть этот праздник советским детям. Разумеется, речь теперь шла не о праздновании Рождества Христова, а именно о праздновании Нового Года. Все старые и новые традиции тщательно очищались от какого-либо религиозного оттенка.
Несколько московских и ленинградских артелей возобновили выпуск картонажа. Место шестиконечной золотой или белой Вифлеемской звезды заняла пятиконечная красная. Также стали использовать просто декоративные навершия, называемые  «пиками». Место шаров и ангелов заняли самые разнообразные фигурки людей, животных, фруктов, овощей. Разнообразие цветных фигурок на ветвях вообще отличало советские ёлки от западных, где украшения могли быть разноцветными, но обычно единой формы. В то время популярны были игрушки из ваты: особенно парашютисты, пограничники, часовые, красноармейцы. А чуть позже стали выпускать серии ёлочных шаров с изображением членов Политбюро. Но были также рыбки, зайчики, попугаи, медведи, верблюды… Ну, в принципе, кое-что из этого вы и видите здесь.

Генрих Карлович рассказывал всё это и сам, как будто бы превращался в большого ребёнка, увлекаясь этим занятным делом, как украшение домашней ёлки.
И сразу же появился какой-то праздничный уют. Создалось настроение, которого, может быть, так не хватало в этом доме – долгие-долгие годы…


Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/03/752