h

Меня раздражает, что я могу писать только тогда, когда несчастен. Когда шелестя бальными платьями, крадется Меланхолия. Депрессия достает револьвер и виски. Грусть ставит передо мной кружку горького чая. Ненависть просто начинает крушить так тщательно наводимый внутри раз за разом порядок. А Боль снимает бинты и выходит на солнце чтобы кричать, пока солнечный свет будет ее плавить.
Какого хрена, дамы?
Сидим с вами вместе в зале, освещаемой свечами, пока Раздражение расчесывает свое лицо в углу за роялем.
Пишем тут с вами о муках душевных, а стоит только прийти взбаламошной Эйфории, как все летит к чертям!
Воздушная, эфемерная, совсем еще девочка, она хватает меня за руку и уносит в мир, где люди рождены с кокаином в крови, а клетки их тела материализованы самой музыкой.
Там взрыв за взрывом не смолкает, в пляску атомы пуская тела твоего.
А вы словно превращаетесь в жалких старух. Высушенные черные графини.
 Эйфория управляет мной, плюет на ваши ручки и чернильницы. Ее мир это феерия хаоса на карнавале настолько довольных людей, что они разрываются на кусочки. Надуваются и лопаются от света без боли и тревог. Эдакое светлое самоубийство.
 Что за черт? Об этом невозможно писать. Во-первых, потому что-физически не получается. Словно Эйфория сняла тебя с полуразвалившейся повозки, где сидите вы, черные графини и перенесла  в скоростной поезд, несущийся по небу.
Ускорение в миллиарды. Там нет слов. Только пучками ощущений можно обмениваться. Блять, вы хотите, чтобы я научился создавать истории многогранным живым комплексом чувств и эмоций?
Чем мне это писать? Головой? Как передавать? Подключать читателю в мозг usb-шнур, отсыпать добрую порцию кислоты и вещать?
Так, депрессия. Сука с черным каре. Где там твой виски? Тащи его сюда. Давай, давай, смотри на меня своим стервозным взглядом. Мне надо подумать, как правильно воткнуть в человека usb, чтобы он не помер.