Кафе Верность

Часть 1.

Глазами героя

Мой автор - молодой парень. Слишком уверенный в себе, он сидит перед компьютером и просматривает свои рассказы.
Вот он перечитывает свои ранние тексты, смеется и думает, что сейчас написал бы явно пограмотней. Что явно закрутил бы историю покруче. Что добавил бы больше смыла доступным для тупых языком.
Что написал бы что-нибудь более стоящее.
Но если это все так, зачем же тогда он пишет про меня?
Мой автор сегодня просыпается злой. Он говорит по телефону.
Он говорит, «Здравствуй, милая».
Он спрашивает, «Почему голос грустный?»
Трубка плотно сжата в руке; лицо постепенно становится напряженным.
Он выслушивает ответ и вешает трубку.
И вот по тому, как серьезно его лицо, как бегают глаза в желании причинить боль, я начинаю подозревать, что пострадаю.
Он идет к компьютеру и начинает печатать. На белом листе одна за другой появляются буквы, а значит, на свет появляюсь я.
Мой автор сегодня злой, а значит, за это заплачу я: мы всегда вымещаем злость на тех, кого можем контролировать.
Буква, слово, предложение, и вот я - родившийся в мир герой.
И, да, я подозреваю, что в конце этой истории автор меня убьет.
Но ведь и он не вечен…


Сегодня

Дзинь.
Отвратительно, неужели утро? Я же только закрыл глаза…
Дзинь. Дзинь.
Мне не встать, сегодня я пропущу встречу. И институт. Отличная идея…
Дзинь. Дзинь.
Постепенно звон мобильника переходит в отвратительную музыку.
Всегда так: мы ставим на звук будильника мелодию, которая нам нравится. Через пару дней мы ее ненавидим.
В голове каламбур, но я прекрасно понимаю, что встать все таки придется. Сегодня зачет.
Еле приподнимаюсь с кровати и начинаю обычное утреннее успокоение:
“Да, я вернусь из института и пойду спать. Точно. Только досидеть до конца, а потом вернусь домой и сразу же засну…”
Это рутинный утренний самообман, так как прекрасно понимаю, что спать перехочу, как только выйду из дому.
Медленно перекатываюсь в другую комнату.
Просыпаюсь вроде в ванной комнате.
В правой руке зажата зубная щетка, в левой - тюбик с пастой. В зеркале утреннее опухшее лицо, с отекшими глазами.
Зубная щетка неохотно гуляет по зубам вверх-вниз, вправо-влево. Пока, наконец, не пропадает чувство вины за то, что я собирался этот процесс пропустить.
Давно уже надоело тыкать щеткой в рот, чтоб убить миллионы микробов, ни одного из которых я никогда не видал, чтоб избежать кариеса, который у меня все равно будет.
Опускаю зубную щетку в стакан и бросаю взгляд на книгу на крышке унитаза. Где-то в недрах квартиры звонит телефон. Протяжно и нудно.
Я беру книгу в руки и присаживаюсь на унитаз. Начинаю листать.
В туалете интересно читать все.
Начиная с Достоевского и других классиков, заканчивая программой передач на прошлую неделю.
Все книги неожиданно приобретают интерес. Буквы завораживают.
Как-то обидно, что единственным оставшимся культурным пристанищем служит  параша…
Я сижу и неспешно читаю инструкцию по эксплуатации итальянского утюга. Где этот утюг я не знаю, но от текста не оторваться.
Буквы на итальянском идеально сливаются одна в другую, образуя непрерываемый поток непонятной информации. Но здесь и сейчас – мне понятно все…
Вроде как я снова засыпаю, так как я вновь оказываюсь в спальной комнате. Часы показывают 7:30. 
За окнами темно.
Пялюсь на зазывающую меня кровать и взвешиваю ее застелить. В голове проигрываю,
как вечером когда буду до смерти буду усталый, придется ее застилать.
Решаю застелить ее как-нибудь на неделе и отправляюсь на кухню.


Вчера

Вчерашний вечер я провел в ресторане.
Мой друг свел меня со своей знакомой, которую я раньше никогда не видал.
Он мне сказал, что его знакомой я очень понравился. Что она меня видела мельком, на какой-то вечеринке. И что вроде как видела сзади. Ну и скорей всего даже не меня.
И вот мы с ней очутились в ресторане.
Она сидела напротив меня вся такая благоухающая и гламурная и долго думала, что ответить мне на мое приветствие и поцелуй в щеку.
Пока она молчала и странно на меня смотрела, я успел подозвать официанта.
-Ну, привет,- наконец ответила она и сразу добавила:- Ты какой знак зодиака?
Я сразу понял, что этот вопрос как пароль.
Ответишь неправильно, и все пойдет под откос.
Каждое слово, которое ты произнес с девушкой с которой не переспал, это риск, что это не произойдет.
-Ну, так какой же ты знак?
Я гордо улыбнулся:
-Точно не помню, но очень хороший…
Девушка вроде как успокоилась.
-Наверняка, скорпион…- заявила она.
Я что-то промямлил и неопределенно так повел бровями, мол, может, и скорпион, но давай об этом потом..
А потом медленно и галантно, но очень подплыл официант. Официанты со стажем вообще давно разучились ходить. Они только вальяжно переплывают от стола к столу, расплываясь в педерастической улыбке, намертво приклеенной к лицу.
-Что будете заказывать?
Мы что-то заказали.
А дальше она сидела тихо и делала вид, что ей скучно, изредка сопровождая просьбой рассказать что-нибудь интересное.   
А я сидел напротив и думал, что, блин, вот лет в 18 я мог ехать в другой город просто чтоб с девушкой погулять, а теперь без гарантии, что девушка в соседнем доме отдастся, я даже не выйду из дома.
Разговор как-то не клеился.
Я попытался достать мобильный, чтоб ее сфотографировать, но она сразу задергалась и начала рьяно объяснять, что в принципе фоткаться любит, но именно сегодня ее фоткать не нужно. Так как сегодня она не любит.
Затем она рассказала, какой прикольный фильм видела вчера. И что Глебу он тоже очень понравился.
-Глеб даже на него снова сходит…
Меня всегда возмущала эта женская черта.
Как можно говорить про какого-то Глеба, когда я с ней самой познакомился 20 минут назад. Как можно в беседе называть знакомых ей людей по именам, словно я всех знаю.
Словно, если она знает кто такой Глеб, то это автоматически значит, что я должен тоже. 
В этот раз я решил не возмущаться и среагировать иначе:
-Честно говоря, то, что тебе понравился фильм, это понятно. А вот то, что он понравился Глебу - я действительно удивлен.
От неожиданности она приоткрыла рот и замерла.
-Как ты можешь быть удивлен? Ты же не знаешь, кто такой Глеб!- заметила она с укором, затем покачала головой и охотно добавила:- Но я тебе расскажу…


Часть 2.

Глазами героя

Мой автор, насупившись, сидит на кухне и пьет чай.
Утром, когда за окном темно и морозно, сидеть на кухне с зажатой чашкой чая в руках в чем-то как оргазм.
Единственный всплеск радости в море безумия.
Эта теплая чашка на фоне утренней тишины, полной прострации и отсутствия намека на любую мысль, может единственное, ради чего стоит просыпаться.
Там, где все бессмысленно, лишь маленькие вещи делают нас полноценными. Делают нас счастливыми.
Наши маленькие моменты забвения.
Будь то когда мы отвлекаемся от реальности для радости чашки чая или кофе, или когда делаем новую покупку и забываем о том, что еще не приобрели. Когда читаем книгу и живем в мире, который не наш.
Когда мы просто забываемся.
Мой автор берет в руку пульт и включает телевизор.
По телевизору утренний политический диспут: жирный мудак в очках рассказывает, как мог бы страну сделать лучше. Объясняет чем он лучше своего оппонента. Много говорит и всем своим видом показывает, что он самый особенный мудак в мире.
Ну, разве мы особенные?
Мы ходячие пародии друг на друга, претендующие на индивидуальность. Мы пародия - на пародию - на пародию…
Копируем созданное однажды, чтоб создать подобное.
Мой автор выключает телевизор и идет в коридор.
И если уж речь о пародиях.
Зачем автор создал меня - пассивного героя?
И в сознании мгновенно появляется ответ.
Я создан лишь для того, чтоб создать его.
И наоборот.


Сегодня

Каждый день ты стараешься одевать что-то новое. Новый свитер, рубашку. Новую пару ботинок.
Что-то, в чем тебя еще не видели…
Затем, когда новые вещи иссякают, начинаешь надевать вещи, в которых тебя видели, в комбинации, в которой ты еще не появлялся. Допустим, свитер, который ты носил позавчера, с джинсами, которые носил на прошлой неделе.
Казалось и то, и другое ты надевал, но вместе их никто никогда не видел. Даже ты.
И вот я такой утренний и сонный стою у шкафа и пытаюсь вспомнить невиданную ранее комбинацию одежды.
И когда пару минут спустя я нарядный и довольный смотрю в зеркало, я вижу кого-то другого. Не себя. Ту же пародию, но чертовски уникальную. И то, просто потому, что это и есть Я…
Но сейчас я - это отвратительный потребитель, претендующий на индивидуальность.
Я, коллективное сознание искусственной девушки, при набитом шмотками шкафом кричащей: «Мне нечего одеть…»
Уже упоминалось слово «пародия»?
Перевожу взгляд с зеркала на входную дверь и начинаю бороться с нарастающим чувством, что выйду из дома и явно что-нибудь забуду. Ощущение, которое не пройдет, даже если не забуду ничего.
Думаю о трех «К». Ключи, Кошелек, Карманный телефон. Проверяю – вроде все на месте. Можно уходить.
Выхожу на лестничную площадку, закрываю дверь и сразу зажигаю сигарету. Мир мгновенно начинает приобретать правильные цвета. Ну, такие, серовато дымные. Высокомерные цвета, с которыми ты никогда не одинок.
Некурящий меня никогда не поймет.
Захожу в лифт и глубоко затягиваюсь.
Дым расползается по альвеолам и бронхам. Легкие сокращаются в легком кашле, напоминая, что за самое хорошее всегда приходится платить.
Часто куришь - рак. Часто пьешь - цирроз. Часто трахаешься - дети.
Лифт останавливается на первом этаже.
Выхожу, слегка задев старушку, которая хочет зайти в лифт. При виде сигареты она шарахается в сторону и прикрывает рот от дыма. Ее лицо все в морщинах искривляется в укоре.
-Курить вредно, молодой человек.
Я тихо здороваюсь и выхожу из подъезда.


Вчера

Редко, но такое бывает.
Когда внешность человека полностью противоречит его стилю. Противоречит манере и образу мышления.
Вот она сидела напротив меня такая красивая, благоухающая.
Голубые глаза так невинно хлопали в такт разговору. Смуглые руки нежно теребили скатерть. А под столом я чувствовал как иногда, словно случайно, ее ноги касались меня, и при этом она мило так смущалась.
Многие пробуют разные позы в сексе, но в конце все равно возвращаются к двум-трем. А я смотрел на нее и думал, что с такой мне б никогда не наскучили никакие эксперименты.   Конечно, это всего лишь мой мимолетный момент мнимой влюбленности
Но все это я думал и чувствовал, пока она молчала. Стоило ей открыть рот и что-нибудь сказать, как она казалась другим человеком. Не настоящим.
Ну как под такую внешность, попал такой человек?
И вот мы сидели в ресторане, и я пытался сделать все, чтоб она молчала. Чтоб все также казалась милой, тихой и идеально красивой. Чтоб вписывалась в свой вид. В мою фантазию.
Я долго рассказывал какую-то историю и на самых драматичных моментах касался ее руки. И ей это вроде как нравилось.
Потом мы заговорили о детях.
Она сказала, что их любит только когда они взрослые.
Я сказал:
-Мы сидим дома и выкидываем время, чтоб показать детям, как не быть дураками; потом они выкидывают нас из дома, и показывают, какими дураками были мы.
И она долго смотрела на меня, таким красивым и нежным взглядом. И у меня появилась надежда на то, что я не один за этим столом. Но затем она потянулась назад и сказала:
-Красиво, но я ничего не поняла. Что ты имеешь в виду?
Конечно, мне стало грустно. Я уже упоминал слово одиночество?
Сразу вспомнился пример с автобусами.
Когда ты едешь в автобусе, и кто-то противоположного пола садиться рядом с тобой. Ты смотришь вперед и видишь этого человека только краем глаза. И, видя этим боковым зрением, тебе начинает казаться, что это очень красивый человек. Действительно – очень- красивый. Что он сидит рядом и сморит на тебя и тоже думает о тебе.
Наконец, ты решаешься и поворачиваешь голову в его сторону и видишь рядом с собой сто летнюю старушку со вставленной челюстью и кучей морщин. Она сидит рядом и смотрит в пол. И у нее нет ничего общего с тем, кого ты представлял. С тем, кого ты надеялся увидеть.
Все красивое существует лишь в мечтах. Все действительно красивое есть лишь в голове. А все остальное - это то, что мы хотим за это принимать.
После разговора о детях заиграла музыка. Я захотел продлить красивый момент и предложил ей потанцевать. Она сказала, что в принципе танцевать очень любит, но сегодня не будет. Так как сегодня не любит.
Потом я вспомнил про одиноких школьниц на дискотеках, которые находились там только потому, что их более красивые подруги туда шли. Те, в тени которых они жили.
И, приходя в клубы, забивались в углах, теряясь в незнакомой атмосфере, а на вопрос: «почему ты не танцуешь», отвечали, что им просто не нравится музыка. Да и этот клуб в принципе…
Разумеется, я эту мысль не озвучил, а просто поменял тему.
Вечер заканчивался, она стала доказывать, что не может быть чувства лучше в мире, чем родить ребенка. Чем подарить жизнь несуществующей жизни.
Что это чувство мужчина никогда не познает, а поэтому он неполноценен всю свою жизнь.
И я хотел возразить, что мочиться стоя и жить с членом между ног ничуть не уступает, что без него, наверняка, очень хреново кровью истекать, но промолчал. И подумал, что может, она и права.
Единственное, что я могу родить на свет, это литературного героя. Конечно, не то, но хоть что-то.
-Кому в наше время вообще нужна литература?- спросила она. - Ее только в туалете читают.
-Я в туалете не читаю,- уточнил я.
Подплыл официант и подал папку со счетом. Внутри нее лежал счет на несколько тысяч и конфетка.
Я так понял, что счет - мне, а конфетка девушке.
-Сколько там?- неожиданно спросила она.
Я повел плечами, мол, неважно, сам расплачусь.
-Ну, сколько там конфет? Две? Дашь мне?
 Я протянул ей конфету и подозвал официанта.


Часть 3.

Глазами героя

Мой автор покидает квартиру.
Но я хочу рассказать о себе.
Каждый хоть раз думал: настоящих друзей не бывает, всем на всех наплевать.
Каждый чувствовал себя одиноким.
Каждый когда-нибудь прекрасно понимал, что его никогда и никто не поймет. Не просто не поймет. А не поймет по-настоящему. Именно так, как нужно быть понятым.
В определенный момент жизни все это осознают, переживают, и спокойно живут дальше. Как мой автор, например.
А я застрял. Я этого не пережил.
Застрял где-то между вопросом и ответом. Между надеждой и пониманием.
На границе печали и цинизма.
В темноте.
Я - малая часть, отголосок моего автора. Мастера равнодушия. И видимо я далекий отклик пережитого им. Альтер эго.
Герой, рассказывающий про автора, рассказывающего про героя…
Я уже упоминал слово пародия?
В мире, где раздвоение личности болезнь, а не спасение от одиночества, я не существую.


Сегодня

Я еду на машине.
За окном туман и сыро. Одна за другой мелькают улицы, разноцветные машины. Серые и ненужные люди остаются позади.
Человек, машина. Еще человек.
Словно это часть фильма, который кто-то решил перемотать.
Я останавливаюсь у придорожного кафе. Именно в нем меня должны ждать.
Закрываю машину и захожу внутрь.
За порогом кафе будто начинается жизнь. Люди за столиками о чем-то громко спорят. Официантки нездорово суетятся, бегая от столика к столику.
Я делаю пару шагов, пробегая взглядом по лицам, пока не замечаю ту, кто мне нужна.
Присаживаюсь напротив.
Сегодня моя девушка в черном. Хоть эту комбинацию одежды я видел и раньше, сегодня она как-то более темная.
-Привет,- говорит она.
Ее брови насуплены, губы плотно сжаты и при этом глаза как-то так равнодушно бегают по потолку.
Так выглядит девушка, которая хочет показать, что сильно обижена; но еще сильней хочет показать, что хочет это скрыть.
Я не тороплюсь с разговором.
-Привет, ты хорошо выглядишь. Вся черная.
-Спасибо,- процеживает она.
Подходит официантка; я заказываю чашку зеленого чая без сахара.
Официантка уходит, а мы молчим. Когда пауза затягивается, я достаю сигарету и медленно прикуриваю.
Моя девушка нервно дергается и наклоняется ко мне.
-Я хотела тебя спросить…- начинает она. Затем глаза застывают в немом укоре, и она машет головой, словно хочет раскрыть военную тайну, а потом передумывает- Впрочем, не так важно…
Я не играю в ее игру и не переспрашиваю. Не потому, что это глупо, а потому, что точно знаю, о чем речь.
-Ты знаешь, зачем я тебя сюда позвала?
За громадными окнами кафе люди выныривают из непроглядной пелены тумана и снова в ней исчезают.
-Я позвала тебя за тем, чтоб тебя бросить. Бросить.
Те, кого хоть раз бросали, всю жизнь готовы к этому.
Они живут в понимании, что это когда-нибудь снова произойдет. Живут в готовности встретить человека, с которым было так хорошо и здорово, холодным и до боли неузнаваемым. До боли чужим.
Живут в постоянном ожидании.
Я спокойно киваю головой.
-Ты злишься на меня?- говорит она.
И этот момент - это момент фильма.
Когда я так представляю, мне становится легче. Я всего лишь герой, играющий себя. А не наоборот.
Зрители замерли в ожидании продолжения.
Она говорит:
-Я никогда тебя не смогу простить за то, что ты мне вчера изменил.
Маска равнодушия и злости исчезает, брови, постоянно бегающие в разные стороны, выглаживаются и в ее глазах только боль.
Она вскакивает и кричит:
-Я все знаю! Все знаю! Я хочу, чтоб ты мучился, сука. Чтоб ты страдал, как я вчера страдала!! Чтоб ты сдох.


Вчера

Мы возвращались из ресторана.
Шел дождь, я ехал медленно.
Моя новая знакомая сидела рядом на месте пассажира и смотрела в окно.
-Мне понравился вечер,- сказала она.- Не супер, конечно, но и не очень плохо.
Я высокомерно засмеялся. Хотя, впрочем, может, я просто закашлял.
Когда столько куришь, теряются границы здоровья и патологии.
-Знаешь, что мне в тебе понравилось?-  спросила она.- То, что весь вечер ты сидел и разговаривал со мной. Смеялся. Пытался шутить со мной. Но за весь вечер, за весь вечер, блин, ты даже не спросил - как меня зовут.
-Здесь прямо или налево?- спросил я, указывая на дорогу.
-А я привыкла, что за мной бегают. Мною восхищаются. Мною дорожат. Меня балуют.
Левой рукой я достал пачку сигарет и закурил. Меня тревожила обычная в таких ситуациях мысль. Вечная дилемма отвозящего домой девушку парня.
Заглушить ли мотор, когда подъедешь к ее дому?
-Мне надоело, что меня балуют. Я как раз предпочитаю, чтоб со мной так вот. Холодно. Равнодушно. По-настоящему зло,- сказала она.
Я пожал плечами.
Это такой век.
Девушкам больше не нужны романтики в обтягивающем балетном костюме, протягивающие наманикюренными руками букет свежих роз, вечно ноющих и повторяющих: «Я тебя люблю, я без тебя не могу, ты ведь меня не бросишь, правда?»
Им нужен обыкновенный потный сантехник на мотоцикле, который трахнет ее по башке гаечным ключом, силой завалит в кровать и пробасит: «Отдавайся, сука!»
Разумеется, все это я подумал, а не сказал.
-Вот здесь остановись, здесь я живу,- сообщила она.
Я остановил машину и развернулся к ней.
Хотелось найти в ее глазах намек на то, что именно она ожидает от следующих минут. Но ее лицо не выдало ни одной эмоции, оно оставалось таким же непроницаемым. Лицо, натренированное десятками встреч с сотнями поклонников.
Тогда, по старой тинэйджеровской традиции, я протянул правую руку вперед и взял ее за голову, за затылок, и поцеловал.
Смысл в том, что ей кажется, что мужская рука придерживает ее голову во время поцелую, для удобства. На самом деле, рука так фиксирует затылок, что если она не захочет целоваться, хрен она сможет куда-нибудь увильнуть.
Мы слились в поцелуе.
Я и она: такая красивая и обвораживающая. С таким волшебным запахом. Такая  восхитительная. Такая грациозная.
Такая ненастоящая и противная. Пустая и неинтересная до слез.
Никакая.
Одурманенный ею, я целовался и пытался вспомнить: сколько же, мать твою, я выпил?
-Я должна тебе что-то сказать,- неожиданно заявила она оторвавшись.
Эта одна из тех фраз, которые как холодный душ зимним утром.
Из тех фраз, которые, если тебе скажет одна из 33 оголенных девственниц, стоящих перед тобой на коленях и ожидающих только твоего члена, однозначно сделает тебя импотентом навечно.
Фраза, катапультирующая тебя с небес прямо в болотную тину.
-Говори.
-Я здесь по просьбе. Ну не то что по просьбе. Ну, твой друг, который нас свел, так ему позвонила твоя девушка и попросила помочь проверить твою верность. Он как бы согласился и послал меня тебя соблазнить. Вот,- выпалила она.
Бешеный поток мыслей затмил голову. Я закрыл глаза.
-Ты удивлен, да? Я просто решила тебе рассказать…
Я почувствовал жжение в пальцах; незаметно закончилась сигарета. В последние пару секунд она безжалостно сжигает палец.
Я открыл глаза и закурил следующую.
-Не злись только на меня. И на своего друга. И на свою девушку. И на себя…
Как же часто тянет курить, подумал я. До секса и после; до еды и на голодный желудок.
Рано утром и прямо перед сном.
Но, больше всего тянет сразу после удачной сигареты.
И вдруг все стало проясняться. С каждой затяжкой, каждым клубком дыма, мне становилось понятней, как я поступлю.
Мир приобрел правильные цвета.
Я докурил сигарету, а потом выгнал девушку из машины.
Она спрашивала, почему? Она говорила, я же не виновата.
-Если твоя девушка решила тебя проверить, ты сам виноват.
Я согласился.
-Если твой друг решил тебя предать, ты сам виноват.
Я согласился.
-Если ты хотел изменить, ты сам виноват.
-Сам.
-Я тебе не нравлюсь?
-Нравишься.
-Но ты же хотел ко мне подняться до того, как я рассказала.
-Хотел.
-Послушай, может, ты не понял, но я не должна была тебе рассказывать это. Должна была посмотреть - переспишь ли ты со мной, а потом рассказать твоему другу.
А потом она посмотрела на меня мило так, и сказала так тихо и нежно, что впервые за вечер ее вид и стиль совпали:
-Пожалуйста, поднимись со мной. Я скажу, что между нами ничего не было. Что ты не изменял.
Я потянулся в ее сторону, она мгновенно дернулась ко мне, думала, я инициирую поцелуй. Но я устремился корпусом мимо нее, нащупал дверную ручку и открыл ее пассажирскую дверь.
-Уходи.
Дождь за окном почти прекратился.
-Хорошо. Я уйду. Но учти, я скажу, что ты со мной трахался. Что ты говорил, что ненавидишь свою подругу, и любишь меня. Понял?
Я молча кивнул головой.
-Ну прощай тогда.
Она хлопнула дверью и вышла.


Часть 4.

Глазами героя

Ну, вот смотришь американский фильм, и ты знаешь, как он закончится. Ты знаешь, как главный герой выживет со своей любимой. Ты знаешь, как все остальные погибнут. Как главный антигерой умрет после тяжелейшей битвы с героем. Причем погибнет именно в последнюю минуту фильма.
Ты все это знаешь.
И все равно ты будешь смотреть и ждать, пока все погибнут,  пока главный герой победит, и пока, наконец, в конце он поцелует свою героиню.
И ты потянешься на кресле и скажешь, с чувством так скажешь: «Твою мать, какой классный фильм я только что видел. Надо чаще так отдыхать…»
И ты пойдешь спать, чтоб через неделю снова посмотреть такой же фильм и также восхититься.
А жизнь твоя, с предсказуемой цикличностью, еще скучней, чем этот фильм.
Нельзя быть заложником жанра, чем ты сам не автор?
И вот сегодня мой автор просыпается утром, моется. Он чистит зубы и смотрит в зеркало.
Он видит свое отражение, которое смотрит в зеркало.
И на него смотрит человек, который твердо знает свою судьбу.
И он знает, что его сегодня бросят.
Он мог этого избежать, он всегда так поступал. По предсказуемому сценарию американского фильма.
Он ставил себя выше, умней.
Вчера он поймал свою девушку, пытающуюся поймать его. Он поймал своего друга, пытающегося его подставить.
Бороться с этим скучно.
Автор, ты всегда с этим боролся.
Это ты смотришь на себя в зеркало, именно ты.
Ты дашь им почувствовать себя победителями, разве это не сила?
Конечно, ты мог переспать с той девушкой. Она бы не рассказала. Ты мог придумать, как наказать предателя. Ты мог выкрутиться.
Ты мог снова и снова смотреть этот фильм, который ты видел. С сюжетом, в котором ты живешь.
Герой победил. Поцелуй. Титры. И снова герой победил, поцелуй…
Хватит.
Ты выбираешь конец, где главный герой в конце погибает. Где антигерой победит.
Не скучный конец.
В котором тебя бросят. В котором узнают, что ты изменил, пусть ты этого даже и не делал.
Но ты же собирался, черт тебя подери.
И одно то, что ты знаешь, что произойдет трагедия, и ничего не сделаешь, сделает тебя выше всех. Центром всей вселенной.
Разве Бог не знал про «Титаник»? Про «Челленджер»? Про концлагеря?
Разве не знал про Вторую Мировую?
Но Титаник потонул, Челленджер разбился, люди погибли.
И твоя девушка будет страдать, пока ты будешь мнить себя совершенством. Ты палач, и ты поворачиваешься к ней. Ты говоришь, разыскивая правду, будь готова к тому, что можешь раскопать.
Так что, забудь про меня; я больше не нужен и могу исчезнуть. Спасибо, что создал, но я же обещал, что ты меня убьешь.
Забудь про вчера.
И пока я растворяюсь в твоей больной фантазии, пока я умираю, чтобы ты наконец чему-нибудь научился, готовься.
Откинь спинку кресла, пристегнись, держись крепко. И начинай любоваться тем, что ты натворил, засранец.
Вон, это твоя девушка в кафе вскакивает и кричит:
-Я все знаю! Все знаю! Я хочу, чтоб ты мучился, сука. Чтоб ты страдал, как я вчера страдала!! Чтоб ты сдох.


Сегодня

Я говорю, «Сядь, успокойся».
-Не говори мне, как себя вести - ты мне теперь никто.
Вот этот взгляд, такой черствый и непроницаемый, застывший в ее глазах. Это насупленное лицо. Прокушенные до крови губы.
Вот, все то, что бывает, когда стремишься узнать правду, к которой ты не готов.
 -Мне очень больно,- говорит моя девушка. Она вновь присаживается напротив меня и пристально смотрит в глаза.
-Я знаю.
Мы молчим.
Подходит официантка и ставит передо мной чашку чая. Всем видом она пытается показать, что не замечает наш скандал.
-Что-нибудь к чаю?- спрашивает она и протягивает мне меню.
На кожаной обложке меню десертов золотыми буквами прописано: Добро пожаловать в кафе «Верность». Мы верны качеству, обслуживанию, и, прежде всего Вам. Спасибо Вам, за Вашу верность нам.
-Верность? Хм… Знаете, я, пожалуй, ничего не буду,- отвечаю я и возвращаю ей меню.
Туман за окном рассеивается; начинают вырисовываться очертания людей и машин.
Человек, машина. Еще человек.
-Та девушка, с которой ты вчера трахался, была подставная. Это я попросила ее с тобой познакомить. Хотела тебя проверить. Но я не ожидала, что ты так поступишь. Думала, максимум – флирт.
Я молчу. Зачастую, это лучшее, что можно сделать.
-Почему ты молчишь? За что ты со мной так поступил?
На секунду мне кажется, что сейчас я вернусь к обычной жизни, что поеду в институт. Что сдам зачет. Поеду домой и, наконец, застелю кровать.
-Отвечай мне ублюдок!
Вот оно, я вижу это: герой погибает в руинах, злодей идет к героине, чтоб убить и ее. Все это на фоне сногсшибательного заката.
И ничего на самом деле не произошло.
Но у моей девушки другие планы.
Она говорит, «За что??» и начинает медленно подниматься с места. Затем берет себя за волосы, словно хочет снять парик. Резко дергает себя за них, а затем начинает что есть мочи кричать.
Так громко и пронзительно кричать, словно потеряла все.
Словно после сегодня не будет завтра. Словно после сейчас не будет потом.
Словно кто-то умер.
И вот крик перебивает все остальные звуки в кафе, и звучит так, словно он был тут всегда.
Люди оборачиваются и вскакивают. Официантка у стенда роняет на пол поднос и начинает быстро все поднимать.
А она держит себя за голову и кричит. Прекращает. Набирает воздух и снова вопит: «ааааААААА…»
Так громко, что мне становится страшно.
Она кричит, а я смотрю на нее.
Это фрагмент сна, который мне еще не снился. Ненастоящая жизнь, фильм.
Когда я так думаю, все гораздо легче.
Она кричит, и люди смотрят на нее.
Мы все хотим быть услышанными, быть не одинокими.
Взгляды всех посетителей устремлены на нее.
Мы хотим быть понятыми.
Она продолжает кричать. И все. В нашем мире это невозможно. Точка.
Уже кто-то отворачивается, и еще кто-то отворачивается. И еще.
Она кричит, и на нее уже никто не смотрит. Всем наплевать. Все снова разговаривают и жрут.
Это просто люди из кафе, или человечество?
А я ничего не выражаю: ни улыбаюсь, ни грущу. Я просто смотрю на нее кричащую, смотрящую на меня.
Желающую увидеть именно во мне проявление хоть одной эмоции.
Но я как все. Сколько бы не стремился быть выше…
И вот она прекращает кричать и осматривается по сторонам. Она удивлена.
Взгляд на меня, влево, вправо.
И с таким удивленным выражением лица она быстро выходит из кафе.
Стоп. Конец фильма, можно убрать камеру.
Я беру чашку чая в руку и делаю глоток. И я, мать твою, тоже удивлен. Я же просил зеленый чай без сахара.
Неужели так непонятно? Неужели нужно кричать, чтоб тебя поняли?
Без сахара, твою мать.
Я ни глотка не сделаю своего сладкого чая.
Сейчас я подойду к официантке и устрою скандал. Скажу ей все, что я думаю. И у меня извинятся и заменят чай на новый. Без сахара. Без доплаты.
И вот я допиваю свой чай, такой сладкий, что у меня слезы в глазах. А потом я достаю из кармана сигарету.
И медленно прикуриваю.