Чёрный ход-2. Погружение... 14. Михалыч

        От неожиданности она, ослепшая и ошарашенная, отскочила в сторону и затаилась в темноте. Перед глазами плавали ослепительно белые круги, потихоньку краснея и теряя яркость. Никто на неё не набрасывался и на удар занесённой над головой шкатулкой не напрашивался. Девочка насторожённо прислушалась к собственным ощущениям. Ощущения были самые обычные, слегка растрёпанные от внезапного света, но не более того. Из сарая доносились негромкие голоса. Послушав пару минут, она поправила невидимые в темноте волосы, одёрнула одной рукой гимнастёрку и, ничуть не таясь, подошла к воротам. Деликатно постучавшись, вошла внутрь.

        За столом, освещенные горевшей в гранёном стакане свечным огарком, сидели двое. Как и следовало ожидать, это были завхоз Михалыч и кузнец, которого все почему-то величали строго по имени и отчеству, то есть Олег Петрович. Кроме свечи, обстановка состояла из полупустого шкалика, маленьких стопочек из белого металла и разложенной на газетке нехитрой закуси. Запахом от застолья тянуло умопомрачительным. Оглушительно пахло малосольными огурчиками, копчёной рыбкой, ржаным хлебушком и зелёным лучком. Через это великолепие с трудом пробивался неуловимый водочный запашок.

        Её узнали, Михалыч широко махнул рукой, приглашая к столу, а кузнец Олег Петрович побежал к воротам. Она опасливо на него покосилась, но тот споро подобрал с земли рогожу, набросил на ворота и прикрыл створки. Вот почему света не было видно, отметила она про себя. Странно, что кроме яркой лампочки под потолком на столе горела ещё и свеча. Партизаны-подпольщики, аха! Не подозревала она, что они, оба-двое, вот так могут пьянствовать прямо на рабочем месте. Не того склада люди, а вот поди же...

        Тем временем Михалыч набулькал в серебряную стопочку немного водочки и протянул ей:
  – Помяни с нами, Даша, семью мою, царство им небесное.

        Она вспомнила рассказ Командира и, ни секунды не колеблясь, приняла чарку, помедлила, глядя на свечу, пригубила, осторожно поставила на стол и погладила Михалыча по плечу. Тот кивнул, налил себе, опрокинул в рот и помотал головой.
  – Спасибо тебе, Даша, не побрезговала, – промолвил он минуту спустя.

        Она вздохнула и погладила Михалыча по руке. Вернулся кузнец, пододвинул ей газетку с натюрмортом. Она кивнула и остановила свой выбор на аппетитной дольке огурчика, сцапала, захрустела. Оценила, покачала головой одобрительно.
  – Нравится? – заметил Михалыч. – Это Анюта, сестра жены в деревне делает, вот, привёз давеча.

        Помолчали. Кузнец хлопнул себя по лбу:
  – Прости, Даша, запамятовал совсем, вот...

        Он вытащил из бокового кармана ключи и протянул ей. Она удивлённо подняла брови.
  – Два ключа от сундука, – пояснил кузнец, – ну, и третий, от твоей комнаты.
Она кивнула и спрятала ключи в карман, тщательно застегнув последний на пуговку. Кузнец посмотрел на её наряд и покачал головой.
  – Зря по ночам ходишь такая нарядная, изляпаешься ненароком, жалко будет. Хотя понимаю, ключ-то у меня был.

        Она покачала головой, потеребила рукав и показала один палец.
  – Да ты что, единственный наряд? – поразился кузнец.

        Она кивнула, разглаживая складки на талии.
  – Михалыч! – пихнул кузнец собутыльника в бок. – Непорядок! У тебя же повседневная форма осталась, сделай доброе дело, выручи девку.

        Завхоз перевёл взгляд с кузнеца на неё и пожал плечами.
  – Да не вопрос, Олег Петрович, прям щас организую! – сообщил он и поднялся с табуретки.

        Она попыталась остановить его, но Михалыч уже шёл к выходу совершенно трезвой походкой. Она растерянно посмотрела вслед. Кузнец махнул рукой.
  – Не переживай, Даша! Он никогда не напивается, да разве и напьёшься с одного шкалика, да ещё вдвоём? – кузнец нацелился пальцем на прикрытые ворота. – Беги за ним, а то будешь потом туда-сюда бегать, менять размер, лучше сразу подбери сама, пока он добрый. В другой раз на пушечный выстрел не подпустит к своим закромам!

        Она кивнула, сцапала ещё ломтик огурчика и пошла к выходу, хрустя малосольной вкуснятиной и старательно глядя под ноги.

        Михалыча она обнаружила не сразу, а лишь по шуму в самой глубине его владений, которые и вправду были запретной для всех территорией. Завхоз возился с большими тюками на широком стеллаже, изучая прихваченные на скорую руку белые лоскутки.
  – Сейчас, сейчас, – пробормотал он, узрев её между стеллажей, – где-то здесь оно, точно где-то здесь!

        Она кивнула, поглядела по сторонам и медленно прошла по складу, разглядывая забитые коробками, мешками, ящиками и свёртками высокие и широкие деревянные стеллажи, скорее всего сработанные самим Михалычем из добротных дюймовых досок. Глаза разбегались, честно говоря, хотя она и привыкла к товарному изобилию своего времени. Однако, прожив несколько дней в этом суровом времени, могла оценить истинную ценность эго склада, вернее, хранящихся тут вещей. Для 1932-го года этот склад был чем-то вроде пещеры Али-Бабы.

        Она тихо балдела от запасливости завхоза. Чего только тут не было! Вот разве что мобильников не было точно, или приёмников. Она вспомнила встроенное в мобильник радио, которое любила слушать при плохом настроении. Особенно хорошо помогало в этом смысле «Белое радио», от которого воротили нос большинство её одноклассников.
…И «радио Ретро» тоже хорошее, напомнила мимолётная светлая мысль.
…Теперь вокруг одно сплошное ретро, вздохнула она.

        Девочка шла, разглядывая коробки, ящики, замотанные в брезент и мешковину совершено непонятные штуковины. А вон там из-под неплотно лежавшей промасленной бумаги выглядывает что-то и вовсе электрическое. Она приостановилась, присмотрелась и осторожно, касаясь одними ноготками, потянула промасленную бумагу за оттопыренный краешек.

         Обалдеть и не встать! Это же... Она медленно приподняла бумагу повыше. Это же телеграфный аппарат! Всё ещё не веря своим глазам, она осмотрела находку. И впрямь телеграфный аппарат, с солидным телеграфным ключом. Кажется, это называется Морзе? Точки и тире точно называются «азбукой Морзе», а вот сам аппарат… Поискала табличку, не нашла, нащупала сзади заводную ручку и подумала, что скорее всего именно аппарат Морзе, с пружинным заводом для подачи бумажной ленты. В исторических фильмах такие аппараты любят показывать, причём в действии. Этак и запасной буквопечатающий аппарат Юза найдётся, пожалуй... Она аккуратно прикрыла аппарат Морзе бумагой, подоткнув под низ, чтобы не пылился. Воровато оглянувшись, вытерла кончики пальцев о краешек какого-то брезентового свёртка и с независимым видом пошла дальше.

        На соседнем ряду заметила громоздкую хреновину, иначе не назовёшь, тщательно укутанную мешковиной. Хотя, если присмотреться и прикинуть, то это что-то самобеглое. Передняя вилка и руль от велосипеда? Похоже, только здоровенная шибко! Скорее уж от мотоцикла? Бог весть... А пулемёт тут не завалялся? Или атомная бомба? Хотя нет, атомной бомбы ещё, к счастью, не изобрели, иначе она тут запросто лежала бы, хозяйственно прикрытая рогожкой. Так, на всякий случай. Как говорится, в хозяйстве пермяка и ржавый гвоздь сгодится! Вот ещё ящичек интересный, явно электрический.

        А если эта штука на электричестве, мы её через трансформатор включим, вспомнился старый анекдот. Мимолётно улыбнувшись, она оттянула брезент, прикрывающий от постороннего взгляда кривобокий ящик и сразу наткнулась на большую латунную табличку с рельефными буквами: «Электротехнический трест заводов слабого тока». Язык сломать можно. Хотя могли вообще написать «ЭлТехТрестЗавСлабТок» или вроде того. В этом времени такие сокращения весьма популярны. И что это за слабые токи такие? И вообще, слабые, это сколько вольт или ампер? Она потянула рогожу вверх и уставилась на блестящие стеклянные колпаки наверху ящика. Не веря глазам, прикоснулась кончиками пальцев к холодному стеклу. Умереть и не встать второй раз за пять минут! Это же... Это радиолампы! Она откинула ткань в сторону и глянула на ящик внимательнее. Голову можно прозакладывать, это радиостанция... Или нет, передумала она, разглядывая надписи над двумя громадными верньерами. Это радиоприёмник, не больше, но и не меньше!

        И тут её проняло! Это радио! Она осмотрела внимательнее со всех сторон лакированный конический ящик коричневого дерева с двумя большими радиолампами сверху. Зажимы, переключатели, круглые ручки, шкалы, старательно градуированные тонкими чёрточками. На другом латунном шильдике была выбита загадочная надпись «ПЛ–2». ПЛ, подумала она, ПЛ... Что-то знакомое. Был, кажется, такой язык программирования, по информатике рассказывали. Она осмотрела находку с точки зрения информатики. На вычислительную машину ящик не тянул, а вот на радиоприёмник – очень даже. Она вытащила разговорник и нацарапала карандашиком название. Так, на всякий случай. Это не ржавый гвоздь, но вдруг пригодится в её хозяйстве?

        Прикрыв находку рогожей, отправилась дальше изучать пещеру Али-бабы, то есть, разумеется, Михалыча. Было много интересного, но голова уже не воспринимала новые находки и она просто дошла до конца склада, казавшегося гораздо больше изнутри, нежели снаружи. В конце, за последним стеллажом, на голой бревенчатой стене висел, как знак «конец маршрута», пожарный щит, завешенный вездесущим брезентом. Под ним угадывался висящий на щите противопожарный инструментарий. Что там обычно висит, лом, топор и лопата? Что-то не очень похоже. Ну и ладно, ей-то что? Чай, не инспектор.

        Она вздохнула и развернулась обратно. Успела сделать пару шагов, когда внезапно оформившаяся мысль поставила вопрос ребром. Оглянувшись, присмотрелась к щиту. Что-то он напоминал, никоим образом с пожарным щитом не ассоциирующееся. Что-то совсем не из этого времени, пожалуй. И больше всего это походило на... нет, ну не может быть! Этого не может быть, спокойно подумала она, не может и всё тут! Ноги сами принесли её к стене, рука ухватила край завесы и потянула вниз. Это обычные инструменты, убеждала она себя. Ткань с шумом упала, взметнув облачко пыли. Девочка попятилась и села на вовремя подвернувшийся тюк, набитый чем-то мягким. Она закрыла на мгновение глаза, помотала головой и снова всмотрелась в щит. Ничего не изменилось. В какой-то мере на щите и в самом деле оказались инструменты. Спорить с этим было сложно. Специфические, разумеется, инструменты, для очень конкретного дела предназначенные.
Для лишения жизни.

        На стене, посередине обычного красного противопожарного щита висела деревянная рама из тёмного дерева, в вырезах которой горизонтально лежали три длинных тёмных, слегка изогнутых предмета, маленький сверху, средний посередине и большой в самом низу. Как называются верхние два, она не помнила, но вот самый нижний инструмент безусловно похож на классический самурайский меч катану и был, яснее ясного, именно катаной. Девочка встала, подошла поближе, присмотрелась. Чёрные ножны, серебряные окантовки, плетёные из витого шнура рукоятки, всё самое настоящее. На стене висел стандартный держатель самурайских мечей со всеми тремя положенными самураю ножиками.

        Но ведь этого не может быть, жалобно подумала она, самураи будут воевать с нами лишь через шесть лет, после Манчжурии и Халхин-Гола в СССР могут попасть вот такие трофеи, а после победы над Квантунской армией летом 1945-го этих ножичков в страну хлынет видимо-невидимо. Но это будет потом, никоим образом не сейчас, не в 1932-м году! Она пошла искать Михалыча, разгоняя в голове совершенно идиотские мысли по поводу этих мечей. Завхоз сидел на огромном тюке, отдуваясь и обмахиваясь фуражкой.
  – Нашёл! – гордо отрапортовал он. – Давай примерять!

        Она помотала головой и потянула его за руку.
  – Ты чего? – озадаченно спросил завхоз, но подчинился.

        Приведя Михалыча в конец склада, молча указала рукой на стену. Завхоз вздохнул и сел на тот самый тюк, на который упала она сама парой минут ранее. Махнул рукой с зажатой в ней фуражкой.
  – Ну и напугала ты меня, Даша! – вымолвил он. – Я уж подумал, ты тут призрака увидела, такой видок у тебя был!

        Она подозрительно посмотрела на завхоза. Тот отмахнулся:
  – Нету, нету тут никаких призраков, и не надейся!

        Присев рядышком на край тюка, она потянула за Михалыча рукав и кивнула на щит. В какой-то мере на щите как раз и был призрак. Три призрака.

        Михалыч вздохнул, надел фуражку и грустно произнёс:
  – Трофей это, Даша, военный трофей...

        Она покачала пальцем, набросала на разговорной бумажке красноармейца напротив изготовившегося к бою самурая и перечеркнула крест-накрест. Михалыч, увидев её творчество, аж подскочил:
  – Да что ты такое говоришь! Да что ты знаешь! Было! Да ещё как было! Пять лет назад они на нашу заставу нападали постоянно, хоть часы сверяй! Я на границе служил, в конные наряды ходил! – он повертел головой и продолжил более спокойно. – Тут и шашка моя запрятана где-то, оставил на память, только со стены пришлось снять, там дарственная надпись от самого...

        Он осёкся и махнул рукой. Помолчал, затем медленно и с паузами принялся рассказывать:
  – Вернулись мы однажды на заставу, а там дым, гарь. Пожгли самураи заставу, людей поубивали, а кого и с собой увели. Много наших там полегло, но командира заставы не было нигде и ещё штабных не нашли. Ну, мы и снарядились в погоню, два дня мчались, только ушли уже гады, за границу ушли. Что, всё бросать и ехать обратно? Ну уж нет, мы уже злые были, не передать, командир отряда только рукой махнул и мы туда поскакали.

        Михалыч помолчал и криво улыбнулся:
  – За одно это нас по всем законам под трибунал должны были отдать, только некому было! – он потёр лоб, вытянул поудобнее ногу и продолжил рассказ:

        – Нашли мы ихний гарнизон, а там почти никого нету! Оказывается, мы обогнали тот отряд, вот как спешили. Ну, коли так вышло, поскакали навстречу. Те уже опасаться погони перестали, никак не ожидали нас у своего, почитай что дома, встретить. Пока командир ихний орал и вот этим самым ножичком размахивал, – кивнул Михалыч на стену, – мы порубали в капусту практически всех, отбили наших пленных. Самурая того долго уговаривать пришлось, ловко отмахивался, да куда против шашки с таким вот ножичком. Когда надоело клинком махать, я этак остриём шашки вильнул при ударе, и всё, полруки на землю с ножиком в кулаке и улетело. Так он, не поверишь, левой рукой за кинжал схватился, зараза. Вон за тот, верхний. Ну, думаю, опять за рыбу деньги! Так ведь он, нехристь, дальше воевать и не собирался, махнул кинжалом пару раз и брюхо себе распорол напрочь. Так и помер, скалясь и ругаясь по-непонятному.

        Тогда-то меня и подранили, в том бою. Под самый конец шмальнул недобиток один из своей пищали. Хорошие винтовки у самураев, «арисака» называется. В ногу попал, я аж с коня слетел, как оглоблей сбитый. В госпитале только и очнулся. Ну, комиссовали потом вчистую, ни пешком бегать, ни на лошади ездить уже непригоден. До сих пор даже ходить долго не могу.

        Он потёр вытянутую ногу и махнул рукой:
  – Ладно, не о том речь. Ребята потом в обозе и этажерку эту самурайскую отыскали, и наган его японский там же валялся. Ты представляешь, Даша, пистолет таскать ему невмочно, вроде как трусостью считается! Самурай только с ножичками своими должен ходить, гордость у него такая. Так, в мешке каком-то, с кобурой и патронами и нашли его револьвер.

        Встрепенувшись, девочка изобразила в разговорнике револьвер и знак вопроса, затем пририсовала рядом Командира и стрелкой указала на револьвер.
  – Нет, не отдал. Честно говоря, я и забыл про тот револьвер! – признался Михалыч. – Госпиталь, демобилизация, то-сё… Если бы не ты, и не вспомнил вовсе. А мешок со всем японским барахлом где-то здесь схоронен...

        Он встал и осмотрелся.
  – Сейчас, сейчас, – забормотал он себе под нос.

        Она тронула Михалыча за рукав, вопросительно качнула головой на щит. Завхоз пожал плечами.
  – Погляди, если интересно, только осторожнее там! Острые они, просто ужас! – сказал он, и скрылся за стеллажами.

        Она долго стояла перед стойкой с мечами, разглядывая их и не решаясь взять в руки. Одно дело сувенирные мечи, виденные ею в родном времени, в лавке со всякими бронзовыми конями, кальянами и прочей мишурой. И совсем другое дело настоящее боевое оружие! Даже тренировочные мечи в Патриотическом клубе, всё-таки игрушки, хотя и тяжёлые, а тут… Наконец вздохнула и потянулась к катане. Меч оказался не таким и тяжелым. Выдвинув немного клинок, посмотрела на своё искривлённое отражение, покрытое волнистыми полосками. По клинку тянулись красивые гравированные иероглифы. Прислушалась к ощущениям, внутреннего протеста не ощутила и осторожно вытащила клинок на всю длину. Меч не протестовал. Он был лёгок и удобен, почти как браунинг. Но ощутимо опаснее, неизмеримо опаснее того же браунинга. Да, согласилась она со своими ощущениями, это оружие непростое. Осторожно вытянула клинок вверх, полюбовалась игрой неяркого света лампочки на полированной стали и прищурилась. Меч дрогнул. Всё-всё-всё, спешно подумала она. Хватит с неё «самостреляющего» пистолета, только саморежущего ножика не хватало для полного счастья! Осторожно повернув сеч остриём к себе, потянулась кончиком лезвия к щели в ножнах, собираясь тихонечко убрать клинок.

        Рука внезапно дёрнулась, остриё метнулось вбок, к левой руке, держащей ножны. Она с ужасом поняла, что прямо сейчас проткнёт сама себе руку и взмолилась, обращаясь  неизвестно кому: «не надо, прошу, не надо!» В душе что-то неуловимо напряглось, вбирая в себя окружающий мир, и тут же пропало. Кончик клинка легко вильнул обратно и мягко вошёл в узкую щель ножен. Через мгновение клинок, как ни в чём ни бывало, скрылся в ножнах по самую рукоять. Облегчённо выдохнув, она поблагодарила мысленно и услышала в ответ неслышное, но совершенно отчетливое слово на неизвестном языке. Меч ответил, отстранённо подумала она. Или я схожу с ума, или меч мне ответил! В голове повеяло лёгким сквознячком, воспринимающимся как лёгкий смешок. Но-но, вот только смеяться не надо, а то больше тебя в руки не возьму, пригрозила она с детской убеждённостью в действенности такой угрозы. Сквознячок немедленно потеплел, дунул легонько напоследок и пропал. Вот так лучше, подумала она, осторожно положила меч на место и погладила рукоятку. Смотри-ка, не врут легенды про режущий чужого человека клинок, вон как метнулся к руке, ещё чуть-чуть и ага…

        Из-за штабелей, прервав её размышления,  появился довольный, как паровоз, Михалыч.
  – Нашёл ведь, – поделился он радостью, – пляши!

        Охотно изобразив на пару секунд что-то из «арабских сказок», она подкралась и с любопытством уставилась на находку. Больше всего вещмешок походил на ранец странной формы.
  – Вот он, японский сидор, – хлопнул по нему Михалыч, переворачивая добычу вверх дном, – гляди!

        Из мешка появились свёртки, коробки, замотанные в бумагу цилиндры, аккуратно сложенные тряпки. Последним вывалился характерной формы тряпичный свёрток из добротной ткани невиданного рисунка. Девочка быстро подхватила тряпицу и мигом развернула. Внутри, как и ожидалось, была кобура. Обычная кобура с торчащей наружу рукояткой нагана с небольшим колечком. Ну вот, обычный наган! Она разочарованно отпустила расстёгнутый клапан кобуры и  поворошила остальное содержимое. Тяжёлый кожаный кисет, несомненно, с патронами, смотанная тряпица с длинными предметами, скорее всего для чистки оружия. Она-то ожидала нечто особенное, как-никак, японский револьвер! Михалыч хитро прищурился:
  – Разочарована? А зря! – он ловко выхватил наган и... переломил его пополам!

        Она вздрогнула и чуть не выронила на пол всё остальное вместе с тряпкой. Здоров Михалыч, сломал голыми руками! Однако Михалыч спокойно распустил шнурок кисета, вытряхнул несколько неожиданно толстых патронов и аккуратно опустил их в гнёзда барабана, после чего быстрым движением вернул револьвер в исходное состояние.
  – Вот! – гордо произнёс он, словно сам придумал это чудо. – И ещё вот...

        Он снова переломил револьвер и внезапно все патроны выпрыгнули из барабана, рассыпавшись по тюку, на краю которого сидел Михалыч.
  – Перезаряжать одно удовольствие, сама видишь.

        Она видела и оценила по достоинству! Это было здорово! Наган ей не понравился именно своей неспешностью в перезарядке. Каждую гильзу выбивать вручную шомполом – ещё то удовольствие! Ладно бы в тире или на стрельбище, а вот тогда, в тёмном лесу, на подпрыгивающей подводе, под огнём бандитов… Она вздрогнула и невольно передёрнулась, отгоняя воспоминания о ночном бое.

        Отобрав у Михалыча наган, повертела в руках. Наган как наган, разве что вместо звезды иероглифы выгравированы и две единственно понятные цифры «26». Не сразу и заметишь разницу, только ствол потолще, и ещё хвостика курка нету, значит, стреляет только самовзводом. Она подняла один из рассыпавшихся по тюку патронов. Ну да, этот калибр никак не семь шестьдесят две, это верные девять миллиметров! Нашла защёлку, переломила револьвер, глянула в барабан. Да, хитрый механизм. Вздохнула незаметно. Это всё, конечно, жутко интересно, однако пора и честь знать! Она защёлкнула револьвер, сунула в кобуру, собрала рассыпавшиеся патроны и затянула покрепче кисет. Как ни жаль расставаться с диковинным револьвером, но пора и домой. С сожалением взвесила на ладони кобуру, не торопясь расставаться с мощной японской игрушкой. Не спеша свернула всё обратно в диковинную тряпицу.

        Михалыч перевёл взгляд с неё на свёрток и спросил:
  – Ты его забрать хотела?

        Она замерла и вопросительно посмотрела на завхоза. Что значит «забрать»? Это же боевое оружие, как-никак! Тот пожал плечами:
  – Дело твоё… На стрельбище ты сегодня всех удивила, с оружием обращаешься дай Бог каждому. Забирай, если хочешь, только Командиру доложись.

        Она подумала, потом ещё подумала, потом хорошенько подумала и только тогда кивнула. Поискала глазами вокруг и изобразила мешок. Михалыч хмыкнул, протянул, не вставая, руку в штабель свёртков и вытянул оттуда новенький солдатский вещмешок:
  – Устроит?

        Ещё бы! Мешок её, конечно же, устроил. В него отправился японский свёрток, сверху удобно расположилась шкатулка, доселе таскаемая подмышкой. Она задумчиво посмотрела на катану. Михалыч перехватил её взгляд и засмеялся. Она улыбнулась и затянула тесёмку сидора. Встала, мельком оглянулась на щит и неожиданно для самой себя поклонилась стойке с мечами. Однако, подумала она, откуда я знаю этот японский поклон, ровно на двадцать два градуса? В голове выскочила целая толпа сумбурных мыслей, они быстро посовещались, дружно пожали плечами и исчезли. Вот и я про то же, вздохнула она, вскидывая мешок на плечо. Прикрыла стойку с мечами брезентом и, не оглядываясь, пошла к выходу.

        Михалыч стоял неподалёку и со странным выражением на лице смотрел на неё. Впрочем, он тут же отвернулся и зашагал по проходу. Вместе они вернулись к валяющемуся неподалёку тюку с формой и Михалыч распустил толстый шнур на его горловине. Изнутри радостно полезли, разворачиваясь на ходу, плотно уложенные гимнастёрки.
  – Вот! – хлопнул он по тюку. – Выбирай, примеряй. Позвони, как закончишь!

        Она рефлекторно кивнула, потом сообразила… так и села, где стояла,  от такой простой и привычной фразы. Позвонить? Как? Мобильник остался в 21-м веке, да и толку-то от него в начале 20-го века! Может быть, тут по всему складу стоят телефонные аппараты? Не заметила она что-то ни одного телефона, пока гуляла по закоулкам.

        Михалыч, отойдя к соседнему стеллажу, сдёрнул холщовый чехол. Под ним оказался колокол, такой же, как на вышке, только не подвешенный, а стоящий на полке.
  – Запасной! – гордо произнёс Михалыч, похлопав по бронзовому боку колокола. – Запас карман не тянет, верно?

        Она как-то судорожно кивнула, отвечая на все вопросы сразу. Да, конечно, запас штука полезная. Да, конечно, она позвонит, когда закончит. Мобильник в виде колокола, всё понятно!

        Форма нашлась сравнительно быстро. Она подобрала размер чуть больше нужного, с запасом на перешивку, тщательно подбирая только размер по вороту и по плечам, замаешься перешивать, если не подойдёт. Запихнув разбросанные в процессе подбора гимнастёрки обратно в тюк, она быстро затянула шнур и повернулась к «мобильнику».
 
        Пора было звонить Михалычу. Приподняв тяжёлый колокол обеими руками, покачала его в стороны. Звонок получился не такой громкий, как у висящего колокола, но дозвонилась она с первого раза. Завхоз ловко забросил тюк на полку и посмотрел на её ноги.
  – Какой размер? А, впрочем, – махнул он рукой, – пошли!

        Неподалёку лежал ящик с сапогами. Приложившись пару раз к подмётке её сапога, Михалыч быстро нашёл пару нужного размера.
  – Вот, – подытожил он, – это не хромовые, конечно, но всё же качественная кожа!

        Повертел головой, жестом фокусника вытащил откуда-то круглую плоскую жестяную баночку гуталина и небольшую щётку. Сунул их в сапог. Следом, словно бы ниоткуда, появился обрезок тёмной ткани примерно с полметра на метр. Михалыч буркнул: «пригодится», замотал в неё сапоги и затолкал обувку в её сидор.
  – Ничего не забыли? – задумчиво спросил Михалыч и звонко хлопнул ладонью по лбу. – Конечно, забыли!

        Завхоз исчез в переулке своего таинственного города и вернулся с большим хрустящим бумажным свёртком.
  – Ремни, – пояснил он, глянул на свёрток и добавил, – полный комплект со всеми портупеями, разберёшься сама, лишнее снимешь, будет тебе запасная портупея.

        Свёрток отправился в сидор. Она подхватила изрядно потяжелевший мешок и подумала, дотащит ли его, не поскользнувшись в грязи. Почва была довольно-таки глинистая,  скользкая. Во! Вовремя вспомнила! Потянула Михалыча за рукав и изобразила рукой фонарик. Тот глянул в проём недалёкой двери и почесал затылок.
  – Уговорила, уговорила, – вздохнул он, – ночь на дворе, грязь на земле.

        Ночь, конечно, была далеко не сентябрьская, а вовсе даже майская и почти белая, но бережёного Бог бережёт, верно? Она терпеливо дождалась Михалыча, задумчиво глядя на тёмный двор.

        Фонарик оказался шикарным! Она и не думала, что такое может быть в этом времени. Фонарик был плоский, жестяной и трёхцветный! Передвигая два рычажка, можно получить луч трёх разных цветов, красный, синий и зелёный. И ведь ни разу не китайский, вон, выпуклыми буквами по толстой жести написано, что сделано в каком-то там Совнархозе! К фонарику прилагался свёрточек с плоскими батарейками.
  – Три штуки, – извиняющимся тоном сказал завхоз, – больше пока дать не могу, экономь!

        Он помог прицепить фонарик к поясу, включил, пощёлкал переключателями. Впереди на пол лёг широкий овал бледно-желтого света. Она благодарно кивнула и, взвалив сидор с добычей на плечо, пошла через двор, легко обходя наиболее опасные места на разбитой тележными колёсами земле.

        Дома она сбросила сидор на топчан, осмотрела новые ключи и отомкнула висячий замок на крышке сундука. Ну да, родной внутренний замок пожарные ещё в тот раз лихо вырвали своими ломиками прямо на пожарище, теперь вместо сложного механизма белела свежая аккуратная дощечка, заполняющая все пустоты на месте бывшего замка. Внутри сундука, как и ожидалось, обнаружился новенький железный ящик, который кузнец соорудил по её эскизу. Ящик крепился на петлях и за откидную ручку легко поднимался вверх, точно входя в откинутую крышку сундука изнутри. Щёлкнув задвижкой, закрепила ящик в поднятой крышке, полюбовалась на свой воплощённый в металле проект и начала разбирать добычу. Не разворачивая, отложила в сундук японский свёрток, гимнастёрку раскинула поверх одеяла, сапоги, подумав, засунула под топчан, а тряпочку для «пригодится» спрятала в сундук. Что ещё? Ага!  Развернула хрустящую бумагу с ремнями. Комок кожаных ремней оказался очень плотным, пришлось разматывать вручную. Встряхнув, подняла на руках приятно пахнущую новенькой кожей сбрую и покрутила головой. Приятная неожиданность! Кроме двух прямых и одной диагональной портупеи на ремне красовалась новенькая светло-коричневая револьверная кобура!

        Странная она какая-то, кобура. Девочка подвесила сбрую на гвоздики и осмотрела кобуру. Вдоль длинной стороны проходила какая-то витая проволочка, заканчиваясь  круглим проволочным колечком. Всё это чудо держалось в специальных кожаных петельках. Она не могла однозначно припомнить, видела ли такие петельки раньше, но вот витые проволочки ни разу ни из одной кобуры не торчали! Что это, кобура неправильная или не кобура это вовсе, а какой-то прибор?

        Она расстегнула клапан и заглянула внутрь. Фу ты, ну ты, навоображала же себе всякого! В кожаных петельках торчал прекрасно знакомый по браунингу предмет. Ёршик для чистки ствола! Обычный жёсткий ёршик на витой проволочной ручке. Он висел ёршиком вверх, из-под закрытого клапана торчала только проволочная ручка, а вот сейчас всё встало на свои места. Разумеется, ёршик от нагана был гораздо толще, чем от браунинга, так и калибр нагана побольше. А в кобуре что-то ещё есть, кстати говоря! Она пошарила внутри и вытащила полупрозрачный комочек промасленной бумаги. Ну вот, огорчилась она, опять руки испачкала! Ладно, чего уж теперь, а что там внутри? Внутри оказалась плоская деревянная рукоятка и коротенькая двусторонняя отвёрточка с жалами разной ширины. Больше в кобуре ничего не оказалось. Отвёрточку она, отчистив от ненужного теперь масла, завернула вместе с ёршиком в тряпицу и отложила в сторонку. Пришлось отчищать и кобуру от следов промасленной бумаги внутри. Закончив, она тщательно оттёрла руки и вернулась к изучению сбруи.

        Пряжки обычные, пряжки регулировочные, петельки, колечки. Потом разберемся, решила она. Прислушалась, в коридоре было тихо.

        Любопытство потянуло её к японскому свёртку. Вытащила револьвер, покачала в руке, примерилась. Если присмотреться, отличается от нагана, и существенно. Большой кругляш шарнира на рамке у барабана, отсутствующий хвостовик курка. Она попыталась припомнить  справочник. Что-то такое было, было! Веблей? Нет, не то... Смит-вессон? Да, похоже, но не совсем, мушка другой формы. Хино? Ну да, японская копия американского револьвера! Точно, хино, другое название – «тип 26»!

        Она крутанула в ладони револьвер и присмотрелась к иероглифам на другом боку. Точно, вот они, цифирки, точно двадцать шестая модель.
…Ай да мы, гордо подумала она, ай да наша несравненная память!
…Ай да Особист и его справочники, напомнила умная мысль.
…Кто бы спорил, солидно согласилась она, но кто справочник-то в память перегнал?
…Мы, хором ответили сбежавшиеся неведомо откуда умные мысли.
…Вольно, скомандовала она и мысли разбежались, кто куда.

        Спохватившись, мысленным усилием закрыла в голове справочник и потянулась к висящей на стене сбруе. Ну, так и есть, японское чудо легко вошло в советскую кобуру, клапан закрылся, ремешок застегнулся. Покопавшись в тряпице, вытащила жёлтый кожаный ремешок с кольцом и карабином. Прикрутила ремешок к торчащей из кобуры рукоятке хино.
…А хорошо смотрится, заявила пробегавшая мимо умная мысль.
…И цвет хорошо подобран, согласилась она.

         Вынула хино, приложила карабинчик к поясу – ремешок не мешал, длина его позволяла преспокойно махать стволом в любую сторону. Да, решила она, действительно удобно. Спрятала хино в родную кобуру, обмотала ремешком, завернула в невиданную ткань явно ручной работы и, поразмыслив, завернула ещё и в освободившуюся от ремней бумагу. Хрустящий свёрток отправился на дно сундука. Упаковка с батарейками отправилась в дальний угол на полочку, рядом на гвоздике уже покачивался на треугольной проволочной держалке шикарный трёхцветный фонарик. Вернувшись к сундуку, она осторожно отодвинула защёлку своего нового сейфа. Железный ящик вывалился из крышки и плотно лёг в проём сундука. Не зря, ох, не зря в её проекте были оговорены войлочные прокладки, вот бы грохоту сейчас было, сэкономь она на амортизаторах! Третьим ключиком открыла сейф и осмотрела внутренности.

        Как и было задумано, внутри имелись перегородки, отделявшие от большого отделения несколько длинных и узких отсеков, в один из которых сразу отправился мешочек с ключами от телеграфа, а в большой отсек прекрасно поместилась шкатулка и ещё оставалась уйма свободного места. Отправив в свободный отсек свёрточек с обнаруженными в кобуре принадлежностями от нагана, заперла последовательно и сейф, и сундук, глянула на ходики. Эх, не запомнила, когда же заканчивается оговорённый Командиром час. Идти прямо сейчас или подождать ещё чуток? Глянула на отцепленное от дверного ключа кольцо с двумя новыми и спрятала в один из заранее сооружённых для всякой мелочи тайничков. Живот начало подводить. Эх, надо было у мужиков и рыбку испробовать... Ужин безнадёжно далёк. Впрочем, можно попробовать дежурного раскрутить на внеплановую кормёжку. Она одёрнула гимнастёрку, поправила волосы, мельком заглянув в зеркало, подхватила с топчана ключ и бодро шагнула в коридор.

        Кормёжка, похоже, откладывалась на неопределённый срок, поняла она, тут же уткнувшись носом в незаметно подошедшего Командира, вид имевшего задумчивый и серьёзный.



03.10.2015 г.
v2.03.10.15 г.
г. Березники