В пути

Часть 1.

Ну, наконец решилась. Сделала все как положено. Чтобы никаких хвостов не оставалось. Сходила к нотариусу и оформила дарственную на детей. Особо и дарить нечего было: так, старый, почти столетний домишко в деревне; правда, отремонтированный. Но что за него возьмёшь? Больше возни, чем выгоды. Но, все же, все же... По-хорошему, его надо было продать, а деньги положить на счета детей, но время не терпит. А продажа в селе жилья - тягомотина: не много желающих купить.
В общем, пусть сами решают, что им лучше. Хотя...это было нечестно с её стороны. Но все, что она сейчас собралась сделать - нечестно.
В общем, первое: нотариус. Второе: уволиться, чтобы получить рассчетные. Спокойно отработала положенные две недели. Интересовались, конечно, почему уходит. Отвечала почти правду: уезжает насовсем. Денег получилось не так уж много. Но хватит на дорогу (часть пути она хотела проехать автостопом, получив от пути удовольствие, как дикая туристка). Купить рюкзак, кое-что в путь, возможно - палатку. Нет, палатку лучше на месте где-нибудь. Или зачем она ей? Уж не боится ли она простудиться? Смешно, право.
Ещё остаётся немного, надо оставить в папке с дарственной. Пригодятся им...потом.
Все эти дни дети как что-то чувствовали: были с ней особо ласковы и внимательны. В груди, за рёбрами, и так время от времени раздираемыми болью, билась жалость к ним. Нет, нельзя передумать. Никак нельзя. Не хочет она быть беспомощной обузой своим детям. Понимает, что не просто горе принесёт им, отчаяние. Но так будет лучше, чем видеть потом в глазах их, таких родных, жалость, вперемешку с брезгливостью. Не надо ждать, пока они её начнут презирать за слабость.

Часть 2.

Поезд - её любимый вид транспорта, с детства. Когда она смотрела на идущий мимо поезд, думала: куда эти люди едут, и завидовала им. В купе - как в уюте комнаты, а мимо все проносится, летит или медленно ползет. И ни о чем не надо беспокоиться. Так она думала в детстве. Но, и состарившись, любила вид и звук проходящих поездов.
Поэтому, когда стал выбор: самолёт или поезд, она не раздумывала.
Весь первый день пути её не покидало странное, двоякое чувство: полная свобода ото всего, и сожаление, тоска. "Ничего, переживешь," - говорила она себе. "Ты решилась, и пути назад нет."
Сейчас можно все, что угодно. Можно даже таблетки не пить, но есть риск не доехать до места, попав в какую-то из придорожных больничек, и все усилия - зря. Нет, лучше не надо этого. Ещё немного самодисциплины.
А дорога была интересной. Она сама была по натуре человеком общительным, как сейчас говорят - экстравертом, и, как ни странно, видящим в окружающем повод для радости. Такие красивые, новые для неё пейзажи, люди, едущие в одном вагоне с ней: все её восхищало. Ну, бывает у неё такое настроение, до следующего приступа боли. Сейчас ей везло: пока все шло как по маслу. Не сглазить бы.

Часть 3.

Несколько дней пути позади. Она сошла на небольшой станции. Ну, куда дальше? "А покатаюсь-ка я по округе," - решила она. Поехали!
Но не так все оказалось просто, как мечталось. Автостоп - занятие для молодёжи. Ну кому охота брать лохматую, непонятного вида и возраста, туристку? Она долго стояла у дороги. Машины одна за одной ехали мимо, не останавливаясь. К вечеру постепенно их поток иссяк. Вернуться назад, на станцию? Ага, привлечь к себе внимание ментов. Незачем, ведь её давно ищут, а паспорт пока при ней.
Страшно. Вокруг - незнакомый, густой лес. Не просто лес - тайга. Такую она видала только на картинках, в кино. К ней стремилась и приехала, но...рано. Надо уехать ещё дальше.
А, собственно, чего бояться ей? Пешком, давай, милая.
И она пошла. Ничего, ещё силы есть.
Мимо несколько раз проехали автомобили, и даже трактор. Когда один притормозил, внутри все похолодело привычно от страха. И тут же в голове всплыла картина, тщательно забытая: чужие руки, чужое тело. "Не смей пикнуть: твои дети дома одни. Убьем, и тел не найдёшь." Рэкетир, насланный бандой отомстить таким образом мужу за долги. А муж...взял и уехал. Больше она его не видела, только получила одно письмо:"прости". Позже, гораздо позже узнала о его смерти. С тех пор она не то, чтобы боялась любви, она в неё не верила. И все ещё любила своего непутевого, ласкового, золотоволосого мужа. Пару раз он приходил к ней во сне, целовал, брал за руку и вёл с собой. Она вырывалась и оставалась:" У меня ведь дети." После долго болела и тосковала, до слёз и боли в груди. "Милый, любимый дурачок. Рано или поздно я приду, и мы пойдём вместе, по дороге босиком, как в моём сне."

Часть 4.

Ей повезло: остановился красный спортивный авто. Паренек за рулём улыбался, как кинозвезда, да и красив был, чертяка.(Может, и правда он? - мелькнуло). Она начала бормотать что-то об оплате. "Я вас умоляю, садитесь, подвезу," - и улыбка во все тридцать два.
Повезло. Последние километры пути - и с таким комфортом. Даже неуютно стало как-то, неудобно, что она - неухоженная с дороги. "Да ну не всё ли ей равно?"
"Дальше я не еду по трассе, сворачиваю."
"Спасибо большое, дай Бог тебе..." - и споткнулась о слова. Она уже не имела право говорить о Нём.
Парень, не слушая её, махнул рукой: "Удачи!" - и авто укатило.
Темень. Дождаться утра и идти дальше. Хотя было уже прилично холодно, но не мороз, не замерзнет совсем. А простудиться не успеет. Она легла с краю леса, положив рюкзак под голову, и уснула. Последняя, возможно, её ночь. Надо выспаться. Смешно

Часть 5.

"Бррр. Ну и дубарь. Утро в бору, называется. Ещё медведей бы, и полная картина маслом."
Встала, размяла затекшие от холода руки-ноги. Надо двигаться. В рюкзаке нашла консервы и хлеб, развела костерок, согрела поесть и сама немного согрелась. На распал костра пошёл паспорт: он теперь не нужен, далее - пешком по лесу. Там полиция вряд ли документы спросит.
Ну, можно и идти. Только что-то ей сегодня нехорошо. Нет, только не сегодня, не сейчас. Мало того, в правом боку тянущая тяжесть: она к этому привыкла давно. Уже месяцы так.
Сегодня жгло в груди, и перед глазами плыло марево. Стоило чуть убыстрить шаг, и боль усиливалась, не давая вдохнуть в полную силу.
Отпусти, пожалуйста.
Посидела полчасика и медленно пошла. Ей особо и спешить то некуда. Иди, просто потихоньку иди.
Лес. Это только на картинках красиво. На самом деле полно бурелома, заросли кустарника и поросли. Надо идти. А в груди болит все сильнее. Это ей в наказание, за гордыню.
Иди, просто иди.

Часть 6.

Вот наконец поляна, какую искала: небольшая, уютная, на ней лежит ствол сухого упавшего дерева. Само то, что надо.
Достала саперную лопатку: не зря тащила её, терпела её поколачивание по спине. Ну, на самом деле, откуда ей знать, как ту лопатку укладывать правильно? Не у детей же спрашивать?
Дети... Нет, не думать. Они там, она здесь. Не даром она уехала на край света, чтобы избавить их от того, что сама в своё время пережила: вида мёртвого тела матери. Пусть помнят её живой, молодой, весёлой.
Приступим. Немного осталось.
Копала, думая о всяком. Детство своё вспоминала. Родителей умерших. Сестру, отрекшуюся от нее. И опять детей. Внуков своих, ещё нерожденных, видела, так чётко, что верила: это именно они.
Наконец достаточно выкопала. Прямо под стволом. Как землянка. Хорошо.
И тут опять накатило. То ли нервы, то ли нагрузка, но - опять, рвёт боль грудь. Дышать больно. Сейчас. Сейчас. Чуть подожди, Смерть. Какая ты придёшь? Белая и костлявая или нечто тёмное? Или просто провалюсь в небытие?
Отдышалась. Легче вроде.
Вот, в рюкзаке, маленький штоф водки, замотанный(не разбить бы лопаткой) в шарф. И упаковка таблеток. По хорошему и пары хватит, и мужиков в кому отправляет, не то, что её, сердечницу.
Ну, вот и финиш. Солнце садится. Наковыряла таблеток горсточку. Дежавю. "Надеюсь, в этот раз получится." Высыпала в рот и запила водкой. Жаль, воды уже нет. Ну, да без разницы. Посидела, смотря на солнце, садящееся за лес.
Вот оно. Ничего такого, только лес начал кружиться в хороводе. Все быстрее, страшнее. Обрывки воспоминаний. Мама. Папа. Домик её, бабушка. Всё всплывало ярко и исчезало. Грудь разрывало от боли.
Внутрь, в последнее своё ложе. Как смогла заползти - не почувствовала. Все кружилось, появлялось и исчезало. Дети. Мои дети. Простите.
И вот, когда уже наступил конец терпению, боль в груди взорвалась...и отпустила. Она увидела его, своего шалапутного, любимого мужа. Его глаза смотрели с состраданием и любовью:" Пошли, я пришёл."
Он взял её ладонь в свою, неожиданно тёплую. "Я тебя ждал." И не было больше землянки в темнеющем лесу, пахнущей могилой. Было солнце, садящееся за лес, и он, ведущий её, юную, красивую и босую, по тропе в закат.