В объятиях страха

Этой ночью Юле снова приснился тот же самый кошмар, что и в предыдущие ночи. Она видела себя лежащей под кроватью. Одеяло спускалось не до самого пола и Юля, вжавшись в стену, гадала: «Увидят – не увидят, найдут – не найдут?» Но ей отчетливо было видно в проеме открытой двери изрешеченное  пулями тело мужа… Чужие голоса и шаги становились все отчетливее. Вот и ботинки, в нерешительности остановившиеся на пороге комнаты. Но лишь на мгновение! Уверенно они идут прямо к кровати, под которой так наивно решила укрыться от беды Юля. Резким движением одеяло отбрасывается в сторону и в Юлю впериваются глаза – с красными прожилками, полные ненависти. Это не глаза человека, это глаза животного, настигшего свою жертву. Вот только животные никогда не убивают ради забавы!
Каждый раз на этом эпизоде сна Юля просыпается. То ли от собственного крика, то ли мокрая от слез подушка возвращает ее в реальность. Дрожащей рукой она включает ночник. «Слышали соседи или нет?» - каждый раз гадает Юля. Кричала она во сне или наяву?  Ведь она должна быть незаметной! Юля прислушивается. Тишина. Сев в постели, она в который раз рассматривает “свое безопасное место».
С того самого дня, как она поселилась здесь, страх ни на секунду не покидает комнату. Он гнездится  по всем углам, отравляет воздух.  «Все потому, - думает Юля, - Что я сижу взаперти. Что телевизор? Он никогда не заменит живого общения. Вот и схожу с ума потихоньку».
 Юля в очередной раз вспоминает последний разговор с мужем.
- Возможно, будет наступление. Ты должна уехать!
- Нет! Я останусь с тобой до конца!
- А ты знаешь, что они хотят сделать? Есть те, кто призывает взорвать город со всеми, кто в нем находится!
- Не может быть! - говорит Юля, но уверенности в ее голосе нет, - А как же мирные жители? Взорвать город – это все равно, что убить изнасилованную женщину только за то, что она хочет домой… Но я все равно останусь!
- А о ребенке ты подумала? Твоя главная задача – сохранить нашего ребенка.
- Откуда ты знаешь? – опешила Юля. Она тщательно скрывала свою беременность, потому как знала –  если узнает Илья, то непременно отошлет ее отсюда подальше. А она хотела быть рядом с ним! Разделить все те тяготы и горести, которыми Илью сполна наделила жизнь. Да впрочем, не его одного. Но что ей до других? Илья был для нее целым миром!
- Работа такая – все знать. У нас два часа. Вон в том пакете, - ткнул муж пальцем на стол, - Линзы и краска для волос. Сейчас я тебе прическу буду делать.
- Зачем все это? – Юля.
- Это еще не все. Я сделал тебе новые документы. Ты теперь Елена. Легенду тебе по дороге Леший расскажет. Жить ты будешь в другом государстве и потому нужно кардинально изменить внешность. На всякий случай.
- Но ведь это все ненадолго? Потом все будет по-прежнему?
- По-прежнему уже ничего не будет, Малыш. Не будет прежним город, даже если его отстроят заново, и мы тоже уже не будем прежними. Да, косу твою отрезать придется. Мне очень жаль. Но надо, Малыш, надо…
Через два часа черноглазая брюнетка, стриженная под мальчика, села в машину. Теперь у нее не было прошлого, только сомнительнее настоящее. А будущее вообще было под вопросом. В «безопасное место» добирались окольными путями. «Помни – ты должна быть незаметной!» - на прощание в который раз повторил Леша, он же Леший – лучший друг ее Ильи.
С тех пор прошел месяц. Ни звонков, ни даже переписки по электронной почте. Даже фотографии Ильи у Юли не было! Он дал ей новый телефон с новой симкой. Сначала она ждала. Юля просто молилась на мобильник! «Позвони, позвони, позвони!» - гипнотизировала она его часами. «Ну, хотя бы напиши!», - спустя пару-тройку дней Юлины желания стали скромнее. Но телефон молчал! И Юля забросила его за диван, где он благополучно пылился уже несколько дней.
В последнее время Юлины нервы совсем были ни к черту! Она наплевала на осторожность и пошла на вокзал. Там царили вечное движение, шум, неспокойная толпа, в которой так легко было спрятаться! Здесь, среди людей, Юле становится легче. Она садится на лавку и рассматривает пассажиров. Все они куда-то бегут, спешат, каждый занят только собой. До Юли им и дела нет! И здесь она чувствует себя в полной безопасности.  А еще – поезда! Ритмичный стук их колес успокаивает Юлю. Она заглядывает в окна вагонов, пытаясь угадать, куда едут люди и что может их там ждать…
Но Юля лишилась и этого приюта для своей измученной ожиданием и страхом души в тот момент, когда ее взгляд упал на огромную растяжку. «Предатели» - бросилось ей в глаза. Прямо по центру она увидела до боли знакомое и родное лицо. «Илья! Предатель… А кто же тогда те, другие?” – думала Юля, не в силах оторвать глаза от мужа. С тех пор она стала чаще приходить на вокзал. И неизменно Юля стояла перед растяжкой, глядя на самого дорого для нее человека.
- Вы его узнали? –рядом с Юлей стоял военный.
- Нет, -  ответила Юля и быстро пошла прочь.
Теперь она всякий раз тряслась от страха, увидев человека в форме. Всякий раз, когда она видела из окна квартиры военного, то впадала в панику. Ей казалось, что это идут за ней. Что ждет жену предателя? Ведь в их глазах она не просто жена, а соучастница! Будет ли суд? Учтут ли они ее беременность? 
Юля не выдерживает неизвестность и снова идет на вокзал. Она ходит по нему, бросая украдкой взгляд на «предателя». Юля ходит до тех пор, пока кто-то из военных не посмотрит на нее. Тогда все у нее внутри сжимается в омерзительный клубок, она горбится от страха и возвращается домой. По дороге Юля все ждет, что вот-вот опустится ей на плечо тяжелая рука. Ее отведут в участок, тщательно изучат документы и выведут на чистую воду.
Она так ушла в свои переживания, так пропиталась страхом, что совсем забыла о ребенке, которого носит. В то утро он сам  напомнил ей о себе, робко постучавшись в живот. «Солнышко мое! Ты прости, что мама тебя пугала! Теперь мама будет веселой. Обещаю» , - говорит Юля, нежно гладя живот. «Позвоню Илье сама. Решено!» Достав телефон, она замирает. Почти 30 пропущенных! Номер скрыт. А вот смс. Дрожащей рукой Юля открывает сообщение. «Илья погиб», - читает она. «Это ошибка! Ошибка!  - не в силах поверить, убеждает себя Юля, - Имя не такое уж и редкое! Он вернется!». И как-будто в ответ на ее мысли раздается звонок в дверь. Юля мчится открывать, полностью уверенная, кто ждет ее за дверью. Но улыбка сразу сходит с ее лица, как только она распахивает дверь.
- Леший? А я думала…
- Я тебе звоню-звоню, а ты трубку не берешь. Ты в порядке?
- Илья? Что с ним?
Леший молчит, опустив голову.
- Я же  писал тебе… Мне так жаль! Вот, возьми, - ложит он на стол сверток, - Мы тут с пацанами скинулись. Тебе на год точно хватит. Я пойду. Ты держись, - и исчезает за закрытой дверью.
Юля долго сидит окаменевшая – без движения, без мыслей, без чувств. Потом ее взгляд падает  на принесенный Лешим сверток. Развернув его, она видит толстую пачку зеленых банкнот. «Во столько оценили жизнь Ильи», - горько думает она.  «Что ж, Солнышко», - мысленно обращается Юля к будущему ребенку, - Пойдем сейчас с папой знакомиться. Только ты не верь тому, что там написано. Это ложь!».
Юля стоит перед растяжкой. «Его больше нет. Его больше нет», - эта мысль молоточком стучит в ее голове и болью отдается в сердце.
-Тетя! Тетя! - слышит она рядом с собой и оборачивается. Рядом стоит девочка лет 10. Расширенные от ужаса глаза, - Тетя, у вас там кровь, - и тычет пальцем в Юлины ноги.
«Нет!» - хочет закричать Юля, но вместо крика из ее горла вырываются лишь отдельные звуки.
- Просыпайся! Ну, просыпайся же! – издалека слышит она. Юле кажется, что это Илья, его голос. И она очень старается раскрыть глаза, чтобы увидеть его. Ничего не выходит! Тяжелые веки не поднимаются! Немногим позже она ощущает на своих щеках прикосновение его рук. Конечно, это руки Ильи! Чьи же еще. Но прикосновения становятся все жестче. Да это же пощечины! Кто-то яростно хлещет Юлю по щекам! «Не Илья, не он», - проносится грустная мысль, - Он бы никогда не посмел» Глаза открываются. Юля видит белый потолок.
- Ну, слава Богу, - уже знакомый голос, - Я сейчас доктора позову
- Ну, и напугали же вы, милочка, моего интерна! – говорит доктор с порога, - Тяжело от наркоза отходили. А в целом…
- Что с моим ребенком?
- Мне очень жаль, - Юля ловит себя на мысли, что совсем недавно уже слышала эту фразу. Доктор отводит взгляд, - Слишком поздно вы к нам попали. Но у вас еще будут дети. Все будет по-прежнему.
- Уже ничего не будет по-прежнему! – вспомнив и полностью осознав фразу мужа, отвечает Юля.
Вернувшись домой, она  долго сидит перед зеркалом. И вдруг, резко встав, подходит к столу, на котором все еще лежит нетронутый сверток. Юля берет несколько купюр и выходит на улицу. Заходит в салон.
- Сделайте мне вот такой цвет волос, - тычет пальцем в упаковку с краской, - И такую вот длину, - проводит рукой по пояснице.
Хозяйка салона (ее легко можно распознать по замысловатой прическе и наглому взгляду) удивленно подымает бровь, ее работницы недоуменно переглядываются между собой.
- Такая кардинальная смена образа – дорогое удовольствие, - окидывает презрительным взглядом невзрачный Юлин наряд хозяйка.
- По одежке встречаете, да? Так я могу наперед оплатить, - Юля достает и кармана джинсов купюры и машет ими перед носом хозяйки, - Беретесь или мне в другой салон обратиться?
- Беремся! Беремся! – быстро отвечает хозяйка и буквально вырывает из рук Юли купюры, - Девочки, за работу!
Через несколько часов Юля выходит из салона. Там же она избавилась и от линз.
- Что, любимый, - стоя перед растяжкой и нежно глядя на фото мужа, шепчет Юля, - Такой я тебе нравлюсь больше? Прежней.
- Вы его знаете? – спрашивает военный, подозрительно глядя на Юлю.
- Да! - твердо отвечает она, - Это мой муж.
От удивления военный открывает рот. А через пару секунд хохочет на весь вокзал.
- Дамочка, ну и юмор у вас! Но вы поаккуратнее! Опасно так шутить.
- А я больше ничего не боюсь! – отвечает Юля и гордо идет прочь.
Придя домой, она усаживается  перед зеркалом.
- С возвращением, подруга! – обращается она к своему отражению, - Конечно, ты уже никогда не будешь прежней! Но притворяться «Еленами», «Валями» и прочими тоже  не будешь! Родилась Юлей, ею и умрешь. Тебе больше нечего терять, кроме себя самой.  А, значит, и бояться нет смысла!
В ту ночь Юля спит как младенец. Кошмары ее больше не мучают. Страх отступил.